Найди меня

             Сон такой сладкий и желанный поначалу, сменяется тревожной дымкой кладбищенского тумана. Матвеев привык к покою погоста и чувству безопасности находясь на землях мертвых, но эта территория ему незнакома и настроена вовсе не дружелюбно. Чернокнижник преклоняет голову, почтительно прижимая руку к сердцу, приветствуя хозяина. Он не сам сюда пришел без дозволения и даров. Его сюда позвали. Он не знает кто и зачем, но его тянут сюда как на поводке. Не дают уйти. Страхом отгоняя одну лишь мысль развернуться и уйти.              Зловещий туман обступает парня со всех сторон, будто неведомая сущность сканирует и проверяет на что-то, можно ли впустить, довериться, не с дурным ли намерением пришел, а вдруг обман? А может привел или принес что недоброе с собой? Однако, как быстро сгустился вокруг, так же быстро рассеивается, смыкаясь за спиной, открывая обыкновенную тропинку меж старых и новых могил.              Чернокнижник доверяется интуиции и следует по незнакомому погосту, вверяя себя в руки зовущего. Посмотрим, кто и о чем просить будет.              - Дим, - голос со спины, - Димка, - совсем за воротами погоста, - стой. Не ходи!              Череватый? Дима оборачивается и пытается рассмотреть парня поблизости, но сквозь туман не видно ворот погоста и того, что за ним. Пелена сгущается и по периметру, устремляясь вверх, скрывая его от чужого взора так, словно он в стеклянном шаре. Внутри все видно и чисто, а с внешних сторон лишь густая завеса.              - Не ходи туда, - доносится так же голос из-за тумана, - выходи ко мне, помоги мне вытащить тебя. Ты не знаешь, кто зовет тебя.              Дима не торопится с ответом, щурится все еще пытаясь рассмотреть Влада, и позволяет туману скрыть себя. Погост - территория чернокнижника, почему он не заходит? Однако и голос не спешит подавать. "Что-то не так", - настойчиво зудит где-то в затылке. И кто-то из них сейчас в опасности. Если Влад, то он должен понять, где и каков источник опасности. Если он сам, то незачем втягивать в это Череватого. И все же погост…              Почему он не заходит?              - Дим, позови меня, - настаивает чернокнижник за пределами погоста, - и я уведу тебя.              Зачем его уводить? Куда? Кто его звал? На погосте опасности он не чувствует, но и от говорящего ее тоже нет. Что же тогда? Парень прислушивается к себе и ничего не чувствует, никаких звоночков, предупреждений, образов.              Горячее прикосновение опаляет внутреннею сторону ладони и заставляет вздрогнуть чернокнижника. Он сразу же оступается на шаг назад и поднимает округлившиеся от испуга глаза на человека рядом.              Обеспокоенный Влад прикладывает палец к губам. Туман сгущается до состояния белого дыма, и парень постарше тянет младшего вглубь кладбища, петляя меж ухоженных и заброшенных могил.              - Молодец, что смолчал, - непривычно тих голос чернокнижника, остановившегося у свежей могилы своего тезки, - а до тебя черт доберешься, еще и Олег постарался, укрыл так, что едва нашел.              - Но ты же нашел, – сохраняет спокойствие Матвеев, осматриваясь вокруг и прислушиваясь к себе.              - Тольке пришлось к твоим бесам на поклон бежать, - фыркает Влад недовольно, - мне помощь твоя нужна, я не удержу непрогляд во сне надолго. Проснись и спустись ко мне. Я жду тебя.              Дима хоть и частично осознал, что он во сне, все равно не совсем понимает, что от него хотят, пока его мощно не ударяют в грудь руки с раскаленной докрасна кожей на будто сожжённом теле.              Матвеев резко подрывается в постели, будто действительно может упасть, хватается за одеяло и лежащую рядом руку Олега. Сердце бьется ускорено, дыхание сбито, зрение же выхватывает лишь вспышку справа.              Телефон.              Брюнет осторожно тянется за гаджетом, стараясь не разбудить Олега, чьи длинные ресницы подрагивали во сне. Только оказавшись в миниатюрной ладони экран вспыхивает новым уведомлением в чате с Череватым. Тридцатым. И открывать чат становится страшно, что же успело уже произойти?              Спишь?              Привет              Помощь нужна              Че реально спишь?              Дим              Дима              Димка              Вставай              Проснись              Нехер спать              Ты мне нужен              Ты же говорил бессонница              Давай, Дима, твоя ебака ко мне пришла              Дима блять!              Ты че меня игноришь?              ПОДЪЕЕЕЕЕМ              ДиМа              дИмА              ДИИМАААА ВСТАВАЙ              Димадимадимадимадимадимадимадимадимадимадимадимадимадима              СОС              Дима              ХЭЛП БЛЯТЬ              ВСТАВАЙ              Вставай, а то прокляну и у тебя точно больше ничего не встанет!              Ебать ты дрыхнешь              Пока ты спишь, меня сожрут! Виноват ты будешь!              Не встанешь сейчас, подохну и буду призраком за тобой ходить              ДИМА БЛЯТЬ!              У Димы глаза округляются, вот это Череватого прижало… В чате снова появляется уведомление о том, что собеседник печатает и прилетает новое сообщение.              Тащи свою жопу вниз!              А за ним еще одно.              Я жду              И следующее.              Я под окнами Олега              Выходи              Хорош тупить, Димка блять!              Осознав, что сон, все же действительно не совсем сон, а Череватого реально прижало так, что он примчался едва ли не на другой конец города к Шепсу-младшему, Матвеев быстро выбирается из чужой постели и не переодеваясь, бросается на выход, оставляя вместо себя лишь телефон на подушке. На выходе парень хватает чужую куртку, накидывая ее на плечи, чтобы не замерзнуть в футболке и шортах. В мозгу медленно обрабатывается информация и до него только начинает доходить что за «ебаку» имел в виду Влад, зато, когда доходит, из головы вылетает все, даже взять запасные ключи от квартиры. Только захлопнуть дверь за собой в комнатных тапочках, а дальше не глядя вниз, перескакивая по несколько ступеней за раз.              Распахивая запищавшую подъездную дверь и вылетев на ступеньки, Дима едва не влетает в грудь незнакомца в черном, но Влад вырастает между ними как скала, рукой обхватывает за плечи, притягивая к себе, давя на лопатки и тащит прочь, оттесняя в сторону от другого человека.              - Смотри куда прешь, - бросает грозно Череватый, недобро зыркнув на мужчину зашедшего в подъезд. Тоже странный тип, целый час тусовался во дворе, все пялился на него, а теперь так ломанулся внутрь, - и ты раззява, смотри куда летишь.              - Так ты сам позвал, - выпутывается из чужих рук Дима, подстраиваясь под шаг старшего чернокнижника, ведущего к своей машине.              - Ой, бестолочь, - фыркает альфа, - еще бы голый вышел. На улице не лето, если что. Заболеешь же…              - Спасибо за заботу, только я уже болею, так что забей, - фыркает Матвеев, забираясь в теплый салон белого автомобиля, - зачем звал? Что случилось?              Влад мгновенно теряет все краски с лица и цепляется нервными пальцами за руль, - после совместного ритуала происходит какая-то хуйня. Толик отказывается работать и будто прячется, а я не вижу, но чувствую чужое присутствие. Не знаю, рассказывал ли Олег, мы сегодня работали на кладбище и – мужчине будто самому сложно поверить в то, что он собирается рассказать дальше, он ненадолго жмурится, пережимая переносицу и продолжает, - в похоронном доме я видел силуэт, тот самый. На кладбище слышал колокольный звон, а уж дома точно кто-то был и как прошлый раз тянулся к сердцу. Кровь с носа фонтаном полилась и сон непонятный, где опять сердце прихватило. У меня так инфаркт скоро будет, Дим. А мне нельзя, какой инфаркт Димка, у нас с тобой еще сынишка должен быть!              - Какой сынишка? У каких нас? Че несешь? – морщится Дима, что слушал внимательно, не перебивая и лишь хмурился.              Влад заливисто смеется, - во, хоть ожил, а то сидишь хмурый, аж страшно. Не узнавал, что это такое может быть? Что-то я теперь сомневаюсь, что это приход, если уж и он, то какой-то больно настойчивый.               - Это не проклятье, я разговаривал с Мэри сегодня. Но я не думаю, что это бес, не чувствую. Что-то темное, но не знаю, что это, - пожимает плечами Матвеев.              - Я знаю, что не знаешь, сам не знаю, - старается не нервничать и не язвить Влад, включая печь в машине, чтобы это чудо в шортах и шлепках не замерзло, - но заметил кое-что интересное. Во сне меня облапали всего чуть ли не изнутри, не тронули только руки.              Дима хмурится, не совсем понимая, это особое ударение от Влада и лишь заглядывает в карие глаза напротив, ожидания продолжения.              - Думаю, дело в тебе, твоей крови, - поясняет Череватый, не отводя взгляда в ответ. Главное не спугнуть и чтобы Олег не проснулся, - ты тогда днем на моих руках рисовал своей кровью что-то защитное. И руки не тронули, Дим, понимаешь?              - Честно? – приподнимает бровь Матвеев, - Нет. Ты хочешь, чтобы я поставил на тебя защиту?              - Да и не просто, а на своей крови, - давит альфа взглядом, словно гипнотизируя. Он не должен ему отказать. Не может. Ведь он и сейчас чувствует, как затылок прожигает взглядом, но его даже не трогают.              - А что если моя кровь наоборот ее к тебе притянула?              - Значит, кровь твоя от нее и защитит, - настаивает Влад, все больше убеждаясь в своей теории прямо сейчас, прямо здесь, в машине, - ты помнишь, как во сне он звал тебя, но не пугал, не трогал, не влиял, просто пытался выманить, не дать нам встретиться. Думаю, ты что-то особенное для него.              У Димы горло резко пересыхает, голова кругом, - Мэри сказала, что…              - Ты поможешь мне? – перебивает Влад из-за собственного волнения не расслышав чужой голосок, - А я помогу тебе разобраться с этой хераборой, идет?              Дима закрывает рот и просто кивает, слегка приподнимая уголки губ.              - Отлично, идем, - выбирается из машины Череватый, взглядом ища подходящее место для ритуала.              - А что это за погост был? – выбирается следом Дима, оставляя на пассажирском сиденье большую, чужую куртку с острыми ушками на капюшоне, а то еще испачкает во время ритуала.              - Мой родной, - быстро отвечает Череватый, плюнув на все и пройдя на детскую площадку, прямо в песочницу с разноцветными бортиками.              - У тебя что-нибудь с собой? – подходит ближе младший чернокнижник, не взявший с собой абсолютно ничего.              - Обижаешь, - достает из кармана свечку, нож, спички и пучок сухих трав Влад, - еще бинты есть, но ты таким вроде не пользуешься.              - Этого достаточно, - забирает нож, свечу и спички Дима, - смотри, я могу поставить просто защиту и все, а можем выманить на живца, я могу перетянуть на себя, а потом разберемся.              - Не, - смотрит как на чудика Влад, - я, альфа, еле справляюсь с этим, особенно во сне, а ты… - снова неловкое молчание и нелепый взмах рукой. Ему не хочется обижать Диму, называя его маленькой недоомегой, не хочется обижать то нежное создание внутри него, которое он чувствует, которое еще спит, не желая явить себя свету, но и назвать его человеком язык не поворачивается тоже почти оскорбление того, кого он чувствует, - со своей этой спящей природой. Нафиг надо. Давай чисто защиту.              Дима качает головой недовольно. Как же новые люди все же не любят обычных людей. Чувствуют их слабость, чувствуют их рудиментом в обществе. Вынужденные с ними считаться, будто сами никогда такими не были. Удивительно. Удивительно, как быстро новая сила стирает старую личность. Он не имеет ничего против ни новых видов, не против людей, но он бы хотел простого уважения, а не вечную борьбу с перетягиванием одеяла, чтобы доказать, что люди как вид не хуже, не слабей, что они еще останутся, а не исчезнут совсем. Что люди тоже чего-то стоят. И не нуждаются ни в снисхождении, ни в надменности. Он устал доказывать то что, будучи человеком тоже имеет место быть и жить. И в первую очередь он устал доказывать это себе. С каждым новым пренебрежением со стороны, особенно от близких, руки опускаются. Доказывать кому-либо что-либо сил нет. Он вообще всю жизнь только и делает, что всем все доказывает. Сначала, что достоин родительской любви, потом, что нормальный, потом, что справится, что вывезет. После срыва, что сможет подняться. Доказывать, что достоин силы, доказывать, что выдержит, доказывать, что достоин быть собой. Что достоин просто любви, что его можно любить, что сам умеет. Снова доказывать, что сильный, что справляется, что ровня всем альфам и прочим. Доказывать себе и другим. И кому доказать сложнее, вопрос открытый на самом-то деле. Ведь нет более скептично настроенного судьи, чем ты сам.              Матвеев зажигает свечу, начитывает наговоры на нож, прокалив лезвие в пламени, и режет собственные пальцы и ладони, чтобы крови было больше.              - Не боишься, что это наоборот притянет сущь к тебе? – и взгляд снизу-вверх, глаза в глаза. Вопрос контрольный. Вокруг же возмущенно колеблется энергия. Давит, пытается загасить пламя, но Дима укрывает его ладонью.              - Нет, - уверенно звучит Влад, забирая свечу из чужих рук, сосредоточив взгляд на дрожащем пламени свечи, а голова-то кружится.              Чем больше крови собирается на белых ладошках, тем больше теней видит Влад, тем громче трещит свеча, тем серьезней чувство угрозы нависает над ним. Родные бесы внутри торопят Диму, вырываясь грозным рыком из груди, что альфе приходится натянуть поводок потуже. Не сметь на нем срываться. Не сметь воровать и жрать его энергию. Не сметь трогать его.              Взгляд в спину одобрительный. Мурашки же дикие, крупные по коже носятся.              Мягкие, тонкие холодные пальцы снова вырисовывают на руках Влада узоры, и сгущающаяся темнота с шипением расползается в стороны, клубясь вокруг но, не исчезая окончательно. Собирается за спиной Матвеева и неодобрительно давит на плечи. Остановить пытается, недовольство свое показывает, но не ранит, по сути даже и не мешает. Просто ощущение, что кто-то положил руку на плечо и сжал его. Однако, практик лишь стряхивает с себя это ощущение и принимается за работу.              Влад стягивает свитер через голову, оставаясь обнаженным по пояс, бросая вещь на землю. Младший чернокнижник касается спины, плеч, колен, груди, где мощно за ребрами бьется сердце, пробегается пальцами по животу. Рисует что-то кровью меж ключиц и для финального штриха тянется указательным и средним пальцем к чужому лбу.              Череватый сгибает колени, приседая немного вниз, чтобы парню было удобнее работать, и не может сдержать широкой улыбки, столкнувшись с возмущенным взглядом. И как же хорошо, что нельзя прервать наговоры и ритуал, а то кому-то точно бы прилетело по лбу, где кровью рисуют три лепестка с витиеватыми линиями вниз.              Отзвучали последние слова ритуала, и Влад чувствует, как в груди становится свободнее, а дыхание чище и стабильнее, - Спасибо.              Дима смотрит на свои руки покрытые кровью и чудится ему, что она чужая. Видится ему кровь Евгения, забивающая каждую линию и черточку на ладонях, собирающаяся в них, как в чаше. Бери и пей, пока в себе не утопила. Он правда виноват в его смерти? Еще и руки в его крови искупал…              - Дим, - уже грубо встряхивает младшего за плечо вновь одетый Череватый, не видя реакции, но видя ступор.              - А? – смаргивает наваждение Матвеев, наконец ощущая и тянущую, жгучую боль в ладонях. Перестарался все же.              - Че а, - шикает Влад, - говорю, домой иди, пока Олег не проснулся.              - А, да, - немного тормозит Дима, не совсем понимая, как остановить кровь и не перепачкать чужие вещи.              - Ой, горе ты мое луковое, - уже бодрее чувствует себя Череватый, - пошли, провожу.              - Пошли, - кивает Дима, чувствуя необъяснимое волнение в груди. Мысли какие-то спутанные.              Влад обхватывает чужие плечи, направляя парня в сторону подъезда, что-то тот побледнел.              - Куртка, - становится как вкопанный на одном месте Дима, голова кружится.              - Че? – так же останавливается Влад, не уловив ход чужих мыслей.              - У тебя в машине куртка Олега, принеси, пожалуйста, - просит Дима, ловя краем глаз размытые очертания и силуэты, - мне холодно.              - Сейчас, - хмурится Влад, замечая что-то неладное за парнем, но как-то малодушно надеясь, что Олег с этим разберется, - присядь пока, - усаживает его на качели, сам же спешит за курткой. Заодно оставит свечу прогореть и салфетки возьмет, руки младшему оттереть.              Дима залипает на песок под ногами ровно до тех пор, пока мимо не пробегает силуэт черной кошки. Он словно оглушенный, пытается проследить за ней взглядом, понять насколько она реальна, и натыкается на Череватого. Мужчина с яркой улыбкой и витыми рогами идет прямо к нему, неся в руках чужую вещь.              Дима жмурит глаза, пытаясь прогнать видение, но оно не уходит, лицо Влада смазывается, ярко выделяются лишь глаза. Он зажимает в руках амулет Олега и упирается в них лбом, прося защитить его и открыть глаза, очистив взор от морока и неведения.              Тепло разливается по рукам чужой энергией, окутывает мягким покровом и заставляет парня вздрогнуть, ощутив куртку с чужим запахом на своих плечах.              - Все хорошо? – присаживается перед младшим на корточки Влад, кладя большие ладони на тощие колени.              Дима боязливо открывает глаза и кивает, рассмотрев перед собой просто Влада, - да, я просто перестарался и отдал тебе много своей защиты и энергии, что сам едва не голяком остался. Неприятненько.              - Вот бестолочь, - тянется к чужим ладоням Влад, принимаясь оттирать с них кровь, оставив все рисунки на себе. Очистив же кожу, тянет за руки парня вверх, помогая ему подняться на ноги, - ничего, сейчас Олег все поправит.              - Да он-то тут причем, - ершится Матвеев, сам накосячил, сам поправит. Почему Олег-то должен напрягаться?              - Притом, - пропускает в подъезд первым младшего Влад, - раз сам не можешь, то позволь позаботиться о тебе тому, кто точно сумеет.              - И как я без него и всех вас до этого жил, - огрызается Дима, чувствуя, как силы буквально утекают сквозь пальцы, будто что-то тянет их с него.              - Хреново, - отрезает Влад, ничуть в этом не сомневаясь. От хорошей жизни к суициду не стремятся, от хорошей жизни шрамы на коже не остаются. От хорошей жизни не давят в себе эмоции на корню. От хорошей жизни не бегут от себя. От хорошей жизни, сущность не боится раскрыться в этом мире, не чувствуя себя в безопасности для этого. Кого пытается надурить этот мальчишка?              Дима бы возмутился, если бы последние силы не уходили на то, чтобы переставлять ноги.              - Пришли, - останавливается перед знакомой черной дверью Влад.              Дима смотрит на дверь и понимает одну вещь, - Владос, я ключи не взял.              Взгляд Влада передал весь его спектр радости от сложившейся ситуации и восхищения умственными способностями коллеги. Тихо и неразборчиво выматеревшись себе под нос, парень тянется к дверному звонку, но Дима повисает у него на руке, мешаясь, - И шо? – смотрит на него Череватый, пытаясь разгадать его логику.              - Пусть спит, зачем будить, - снова чувствует накатывающую слабость и головокружение Матвеев.              - Не, и шо ты предлагаешь? – усмехается Влад, все же позволяя увести себя за руку в сторону лестницы и даже усаживаясь рядом на ступени.              - Покурим? – растягивает губы в улыбке Дима, мало же штырит.              Влад усмехается и достает пачку сигарет из кармана, молча вытаскивая себе одну и предлагая раскрытую пачку парню напротив.              - Ты бросаешь, - раздается хриплый голос Олега, сразу после щелчка дверного замка.              Дима чувствует, как мурашки от этого голоса бегут вдоль позвоночника и пальцы невольно замирают над пачкой сигарет.              - И так уже курил сегодня, - журит его беззлобно альфа, выходя на лестничную клетку и пожимая руку привставшему, ухмыляющемуся Владу.              - Ты чего встал? – запрокидывает голову Дима, встречаясь взглядом с серыми глазами.              - А ты чего молча ушел? – парирует Олег, который проснулся не так давно, почувствовав, как амулет потянул его энергетику на себя, а там и сложить два и два не составило труда, особенно, когда на чужом экране последнее уведомление было от Череватого.              - Так ты спал, зачем тебя будить, - парирует Дима, ощущая чужое присутствие рядом. Ощущая, что это оно тянет из него все соки.              - Ладно, парни, - тушит сигарету о перила Влад, выбрасывая бычок, - вы тут сами разберетесь, я поехал. Димчик, еще раз спасибо, - пожав руку в татуировках, чернокнижник бодрым шагом устремился вниз.              - Пойдем в дом, замерзнешь, - подает руку старшему Олег, буквально принимая весь чужой вес на себя, поднимая его на ноги.       - Пойдем-пойдем, - соглашается Матвеев, замечая дымчатую руку на своем запястье свободной руки.              - Что ты опять нацеплял на себя? – возмущается Олег, чувствуя что-то чужое на парне перед собой, открывая ему дверь в квартиру. - Череватый, блять, как пес блохастый, - Дима тихонечко смеется со сравнения, но переступая чужой порог, ощущает, что шутки кончились. - Потом снимай с тебя, - голос Олега доносится, как через толщу воды, а все внутренности будто подкатывают к горлу, а затем резко падают в пятки, - что не… - только вот падают не внутренности, а сам чернокнижник до одури пугая Олега, едва успевшего подхватить его.              - Блять! – шипит Шепс, занося парня в квартиру, направляясь сразу же в спальню, - Череватый, гандон дырявый, придушу.              Уложив свою драгоценную ношу на постель, Олег разжигает свечи и сухие травы, начитывая на чистку и защиту. Медиум чувствует, какой черный след тянется за парнем, чувствует, как связь не хочет рваться, чувствует угрозу в свою сторону, но не видит ее. Зато сущность внутри проснулась, грозно дыбит шерсть и громко рычит, обнажая острые клыки. Свое будет до смерти защищать.              Олег хмурится, альфа внутри явно защищает свою пару, демонстрирует свою силу и свои намерения. Олег не чувствует угрозы для Димы больше, но чувствует, что смотрят на него. Грозный рык вырывается из груди как того требует альфья натура, запах тоже становится громче и острее, в нем доминирует сейчас не спокойная мята, а горечь цитруса. Это его пара. Он уверен в своих силах и намерениях. И это его территория.              Энергетика Олега давит в помещении все, он не сдерживает себя. Диме это никак не навредит, остальным же лучше убраться. Заодно и на старшем такой след останется, что и защита не потребуется.              Ощущение присутствия исчезает. Олег чувствует чужое недовольство, агрессию в свою сторону, но и чувствует, что сил тягаться с ним, у чего бы там ни было, не хватает. Зато чернокнижник приходит в себя и это не может не радовать.              - Как самочувствие? – подходит уже со стаканом воды Шепс, излучая убийственные волны недовольства.              - Нормально, - приподнимается на локтях Матвеев, принимая стакан.              - Почему не разбудил? – присаживается на край кровати Олег.              - Ты спал, - пожимает плечами Дима, возвращая альфе стакан, - тебе скоро на работу, а я не даю тебе спать вторую ночь подряд. Мне жаль.              Олег не может злиться на него, но вот беспокоиться очень даже, - Диман, мы, кажется, договаривались, что если что-то происходит, ты спокойно в любое время и независимо от обстоятельств зовешь меня с собой. Так чего среди ночи в одних тапочках к Череватому побежал?              - Да там ничего серьезного, - парню совсем не хочется ругаться с Олегом даже в такой манере, это как будто давит и заставляет чувствовать себя виновато. Хочется прекратить, хочется спрятаться, хочется, чтобы все было хорошо. Хочется, чтобы он лучше просто обнял. Сил сейчас и правда нет ни капельки. – Влад просто попросил защиту на крови поставить. Сам знаешь, сам себе такую не поставишь.              - А че именно тебя? Я тоже мог поставить, Саша мог, Вика вообще в этом мастер.              - Мы оба чернокнижники, - все же опускает глаза Дима.              - Дим, - чувствует, как сжалился над парнем напротив волк внутри, - я беспокоюсь за тебя. Ты Влада защитил, а он вон скинул на тебя что-то, понимаешь? А если бы ты один был?              - Олег, я бы справился, все хорошо, - стоит на своем Матвеев.              Шепс прикусывает внутреннюю сторону щеки, ну вот как до него донести, - Дим, я правда очень беспокоюсь за тебя. Ты мне очень близкий человек, я люблю тебя и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Мне страшно смотреть на то, как ты рискуешь собой в попытках доказать всем, что ты сильный, что ты равный нам альфам и черт возьми, никто этого не отрицает. Все признают твой дар, тебя, твою силу, - взгляд глаза в глаза, - да и блять, нет ничего такого в том, чтобы оказаться слабее, чтобы довериться другим! Это тоже своего рода сила. Я не знаю почему ты так упираешься. Дим, но, послушай, в нашей команде все на твоей стороне, никто не сомневается в тебе. А если и так, черт с ними, у тебя есть я, не помогли они или кто другой, помогу я. Ты можешь просить что угодно и я дам это тебе, я покажу как, если надо будет. Я не обижу тебя и другим не позволю. Пожалуйста, доверься мне.              Дима утопает в мольбе серых глаз. Сердце сжимается от искренности. Он верит каждому чужому слову. Знает, знает, что его и правда не обидят, что Олег и правда будет рядом. Но прося о доверии, сам Олег ни грамма не верит в него. И если он действительно даст такую слабину, то все те года его борьбы за себя просто пойдут прахом. В чужих глазах он станет тем самым «я же говорил», тем самым хрупким мальчиком прячущимся за спиной сильного альфы. Он не может позволить себе такой роскоши, чтобы проиграть войну, раз за разом побеждая в сражениях.              - Я доверяю тебе, правда доверяю, - тянется к чужой ладони Дима, сразу же чувствуя ответное касание, - я не специально рискую собой, - и это ведь чистая правда, как и каждое следующее слово, - просто, как и все остальные делаю свою работу, просто иногда не успеваю оценить риск и собственные силы. Я привык, что многие недооценивают меня, что и сам начал так делать, а потому просто иду и делаю, не задумываясь о том, вывезу или нет. Мне правда жаль, что я заставляю тебя беспокоиться и волноваться, - опускает взгляд парень, ощущая, как начинает жечь глаза, - я не буду ничего тебе обещать. Не хочу, не подумав в очередной раз, нарушить его. Я постараюсь, - слезы окончательно душат парня и самого не понявшего, что так сильно дернуло внутри. Может постоянный стресс и комфорт буквально исходящий от Олега? А может это открытое предложение долгожданной помощи и поддержки.              Олег просто прижимает его к своему плечу, обнимая и чуть покачивает. Ничего не говорит. Он знает, что между ними ничего просто не будет. Ни с его опытом, ни с Диминым. Но он готов бороться и совсем не готов потерять парня в своих руках.              - Может, я и рискую, не задумываясь, потому что подсознательно чувствую, что меня обязательно подстрахуешь ты или другие ребята из команды, - обнимает в ответ Дима, прижимаясь ближе, как и хотел в самом начале.              - Может и так, - одна рука мягко скользит по лопаткам, а вторая поглаживает черноволосую макушку, - просто давай договоримся, не лезь никуда один, хотя бы просто говори куда ты и зачем, хорошо? Ты и так натерпелся в последнее время. Я боюсь просто не успеть в какой-то момент.              - Прости, - всхлипывает брюнет, чувствуя себя ничтожеством. Из-за него снова беспокоятся прекрасные люди, снова трепят себе нервы, а он справиться ни с чем не может, разобраться ни с чем не может, - я ведь… ты… - слезы душат, рвя душу альфе рядом, - ты ведь тоже очень дорогой и близкий для меня человек. Я люблю тебя не меньше, хоть и… и со стороны наверное вообще не ощущается и не видно…              - Чш-ш-ш-ш-ш, - позволяет выплакаться себе в плечо Олег, - все в порядке. Видно, ощущается, все хорошо. Я понимаю, что ты не хочешь беспокоить, волновать, что ты так заботишься. Понимаю, но прошу позволить тебе помочь, разделить твои заботы и тревоги и решить твои проблемы. Хотя бы те, что решить в моих силах. Позволь просто помочь тебе и быть рядом. Позволь удержать тебя.              Дима молча плачет и дрожит, прижимаясь ближе, тихонечко подвывая на одной ноте. Олег подтягивает тонкий плед и укрывает им дрожащий комочек, что практически забрался к нему на колени.              Если бы Олег был с ним с самого начала… Скольких шрамов и боли он бы избежал.              - Спасибо, что рядом, - хрипит Дима, чувствуя, что и плакать уже сил нет и Олегу вообще-то отдыхать надо, а не его утешать, и все снова накатывает, - спасибо, что терпишь меня.              - Эй, - чуть отстранившись, Олег приподнимает чужое милое личико за подбородок, заглядывая в заплаканные все еще сверкающие от слез глаза, - что значит терпишь? – сердце заходится от такого вида Матвеева, слишком хрупкого, слишком беззащитного и открытого, он так заглядывает в глаза и всем естеством тянется к нему обратно, что тяжело сглотнув, альфа прижимает его снова к себе, - вовсе не терплю, чем ты слушаешь меня? Сказал же, я здесь, я всегда рядом для тебя.              Новый всхлип крошит сердце и заставляет альфу закусить щеку, возведя глаза к потолку, он сейчас либо сам разревется следом, либо зацелует его, чтобы успокоить. У него же сердце тоже не железное, больно слышать боль любимого человека, зная, что руки связаны, и ты ничего не можешь сделать, чтобы не нарушить чужой комфорт.              - Дим, хороший мой, - продолжает баюкать его Олег, - сокровище мое, давай ты отдохнешь? Хватит плакать, все же хорошо? Правда? Или я настолько сильно перегнул? Я обидел тебя? – новая попытка заглянуть в глаза и новое испытание, новый всхлип и хрустальные слезы, зато отрицательный взмах головой, - Ты конечно безумно красивый, когда плачешь, но мне больше нравится твоя улыбка. Покажешь мне ее?              Дима шмыгает носом и, все еще сжимая в пальчиках чужую футболку, затихает, прислушиваясь. Не зная, как реагировать. Но, Олег прав, чего он тут сырость развел?               - Вот и умница, - нежно, большим пальцем стирает чужие слезы Шепс, - все хорошо. Устал, мой хороший, это нормально. Так надо, да, - пальцы продолжают касаться мягкой, чистой кожи лица, - ничего. Сейчас поспишь, а как проснешься, все хорошо будет. И никакой неловкости между нами, понял меня. Понял? – переспрашивает Олег, не услышав ответ.              - Мгм, - все, что может выдавить из себя парень, впитывая в себя чужое тепло и заботу.              - Смотри мне, - шутливо грозится Олег, продолжая гладить чужую спину и волосы, - будем спать или пойдем чай пить? Могу горячий шоколад сварить, - предлагает альфа, желая окружить возлюбленного комфортом и заботой.              - А ты чего хочешь? – не может определиться Матвеев, да и почему Олег все время делает, как хочет он, а как же его желания?              Олег тяжело вздыхает с грустной улыбкой, он хочет забрать чужую боль, хочет поделиться своим теплом и любовью, хочет уже признаться. Нет он не боится отказа, он боится, что после признания, Дима не просто откажет ему, но и отстранится, начнет избегать и рисковать собой еще больше. Он хочет, чтобы они были вместе, чтобы стали настоящей семьей, хочет, чтобы Дима был с ним счастлив. Да и просто Диму хочет, ну что он не человек что ли?              Но вслух произносит другое, - а знаешь, я классно варю горячий шоколад, пошли, - и тянет закутанного в тонкий плед парня за собой.              На кухне парень в полумраке готовит горячий шоколад так, будто злой колдун в средневековье варит свое темное зелье в подземельях. Зловещий хохот и вредное хихиканье обязательны. И все это стоит того, ведь Олег слышит тихий смех своего Димана и видит его улыбку. Это самое дорогое, но надо еще выгнать эту грусть из глаз. И ей, Шепс тоже объявляет бой. Альфа выдерживая атмосферу, разливает напиток по высоким кубкам, сам не помнит откуда они у него. Жестом манит парня за собой и быстро бежит к самому большому окну в квартире. Распахнув тяжелые черные шторы на рассвет, вручает кубок Диме и предлагает выпить на брудершафт. Матвеев не отказывает и, скрестив руки, пьет обжигающий горло напиток, залипая на разгорающемся кроваво-красном рассвете.              Олег же залипает на нем, на том, как лучи восходящего светила золотыми искрами рассыпаются в чужих глазах, и нет для него картины прекрасней.              Чем ярче, краснее становится небо, тем хуже предчувствие Димы. Что-то случится, что-то грядет. На душе неспокойно, но время еще есть. Это он точно знает.              - Здесь вид еще красивее, чем на балконе, - делится Олег, - мне нравится.              - Красиво, - соглашается Дима, и говорить о плохом ему не хочется, - поспишь еще пару часов?              - Не-а, - отказывается Шепс, - я, если сейчас усну, буду как квашня, так что лучше сумку соберу, могу на обед тебе что-нибудь приготовить.              - Мне на обед? – приподнимает брови Дима, оборачиваясь к Олегу, теряя весь интерес к солнцу. У них с ним так себе отношения.              - А что, ты не останешься? – удивляется в ответ Олег.              - Я и так у тебя второй день ночую, спать тебе мешаю, - усмехается Дима, - так что я сегодня домой поеду. Нельзя все же гостеприимством злоупотреблять.              - Так я тебя сам позвал, - возражает Олег, - и я вообще не против, что ты тут находишься. Я тебе всегда рад.              - Я тебе тоже рад, но все же мне нужно домой, - стоит на своем Матвеев, - если хочешь, можешь приехать в гости ко мне вечером, - замечает, как погрустнел альфа, - а завтра и вовсе увидимся на работе, а там и выходные.              - Погуляем на выходных? – тут же предлагает Шепс, унимая свое недовольство внутри, что Дима хочет уйти, а он не хочет, чтобы тот уходил. Чем ему не нравится этот дом? Тут уютно. Олег старался. И энергетики его много, а она же нравится Диме, он чувствует это и знает наверняка.              - Можно, - кивает Дима и сонно трет глаза. Хорошо, что ему сегодня не на работу. А дома надо будет подпитаться. Нужно будет защититься. И может еще раз с Мэри созвониться. Надо с Колей поговорить. Надо еще покопать.              - Давай тогда я собираться, и если не уснешь, могу отвезти домой.              - Давай, - хвостиком за альфой следует на кухню Дима, где удобно забирается с ногами на стул и следит за ним любопытным взглядом.              Олег даже не пытается скрыть довольной улыбки и можно сказать, что красуется принимаясь за готовку. Да, простенько, но вкусно. Рис, мясо, овощи, все со специями и на огонь.              - Я положу тебе с собой, - наблюдает за брюнетом Олег, дома у того по любому шаром покати, либо пропало все уже. Дома же толком не бывает. То на работе, то у него.              Дима расплывается в благодарной улыбке, идеальный мужчина, боже, как же повезет его паре. Он уже ревнует, - А я вот возьму и не откажусь. Спасибо, Олеж.              - Ой, да не за что, - отмахивается Шепс, ему и правда не сложно, - мой черед тебя кормить.              Дима вскидывает бровь. В каком смысле?              - А ты не помнишь? – растягивает губы в улыбке длинноволосый парень, а он вот не забыл, - Мы когда с Сашей два месяца гонялись по всей области за подражателем дракулы, ты постоянно меня кормил ужинами и обедами, ждал в особняке и даже на место засады привозил. Мы с Сашкой молились на тебя тогда.              Дима смущенно прячет нижнюю часть лица в ладонях. Он вообще этого не помнит, - а ну так, взаимовыручка и поддержка. Че не покормить-то?              Олег согласно кивает. Действительно, почему бы не покормить и не поухаживать за любимым человеком.              - Ты хоть пиши мне, что там на работе, а то я столько всего пропускаю, - просит Матвеев, натыкаясь взглядом на телефон Олега.              - Да там все как всегда, - отмахивается альфа, - Лина и Илюха только в понедельник выйдут. Марат бегает орет, мы кофе пьем и работаем. Пока новых дел нет. Пишем заключения.              - Все равно пиши, - не хочет упустить что-то важное Дима, доверяя своей интуиции.              - Хорошо.              Непринужденно проболтав на кухне оставшийся час, Олегу совсем не хочется ехать на работу, совсем не хочется отвозить Диму домой. И хочется раскапризничаться как ребенку. Он уже привык, что Дима его встречает вечерами дома. Дом хоть домом стал ощущаться и возвращаться захотелось.              - Ты справишься, - подбадривает его Матвеев, стоя на пороге в своих вещах, со своей сумкой с инструментами и пакетом лекарств в руках.              Альфа внутри недовольно ропщет, ну вот зачем переоделся, ну вот куда собрался и че дома не сидится. Вот зачем ему все это. И вообще где объятия? Где поцелуи? Когда? Он что, плохо о нем заботится?              Олегу и самому смешно от этого внутреннего возмущения, но с большей частью он согласен.              - Идем, - открывает дверь Дима, выходя на лестничную площадку, не в силах выносить этот щенячий взгляд.              Шепсу ничего не остается кроме как выйти вслед за парнем и, закрыв квартиру, поспешить к машине. Дорогу до дома чернокнижника Олег найдет с закрытыми глазами в любом состоянии. Проверено. Уже неоднократно, отпустив мысли, находясь в измененном состоянии, либо просто в нестабильном, он оказывался в этом дворе и раза с третьего перестал удивляться. Но при этом и парня не тревожил, просто настраивался на него и, убедившись, что с ним все хорошо, успокаивался сам, после чего возвращался домой.              Дима всю дорогу пытается его подбодрить и развеселить, и Олег откликается и смехом и улыбкой, но больше всего тянется за случайными прикосновениями, такими нежными и нужными, что отпускать парня не хочется. Только возле нужного дома все равно паркуется.              - Ну выше нос, - заглядывает снизу-вверх в светлые глаза Дима, - давай, все хорошо. Этот день скоро закончится, и ты сможешь выспаться.              - Не хочу никуда ехать, - сквозит недовольство в чужом голосе, не смотря на теплый взгляд.              - Ну чего ты, - усмехается Дима, - ты же обычно там раньше всех появляешься и уходишь одним из последних.              Олег пожимает плечами, ну не скажет же он, что ему там просто не хватает чернокнижника. Не скажет же, что и приходит раньше и уходит позже, чтобы с ним подольше побыть.              Дима не переставая умиленно улыбается, покачивая головой. Ладно, пора домой, а то Олег опоздает, - Олег, соберись, - тянется с объятиями парень, - спасибо, что подвез. Давай, хорошего тебе дня и пиши мне.              Олег крепко обнимает в ответ, втягивая смешенный аромат с чужих волос и довольно жмурится, был бы хвост, ей-богу, завилял бы им от радости, - обязательно. А ты иди давай отдыхай и лечись.              Дима быстро отстраняется и выскальзывает из машины, торопясь домой.              - Диман! – окликает его очень громко Олег, распахнув пассажирскую дверь.              Матвеев удивленно оборачивается и спешит обратно к альфе, что зовет его обратно.              - Держи, - протягивает запасные ключи от своей квартиры Олег, - мало ли что.              Дима хмурится не понимая, рассматривая ключи на своей ладони.              - Пусть будут, мало ли тебе что понадобится, может, покажется что и безопасное место понадобится, да неважно. Мало ли может со мной что случится.              - Что, например? – мигом встревожился чернокнижник, считывая чужую ауру, но не находя причин для беспокойства.              - Все нормально, не беспокойся, но на всякий случай, пусть будут у тебя.              - Хорошо, - убирает чужие ключи в карман брюнет, продолжая считывать информацию с вещи.              - Дим, нормально все, - посмеивается Олег, это скорее жест для безопасности Матвеева, чем самого Олега, - ладно, давай, я поехал.              Чернокнижник кивнув, закрывает дверь в салон и взмахивает рукой на прощанье еще раз. После чего задумчиво бредет домой шурша аптечным пакетом.              - Здравствуй, Димочка, - приветствуют три бабульки на лавочке, внимательно следящие за всем происходящим во дворе.              - Здравствуйте, - вежливо отвечает парень, не желая трепаться и дальше.              - А это что за красивый молодой человек? – продолжая улыбаться, выспрашивает женщина в ярко-желтой куртке.              - Друг, - бросает Дима, открывая дверь в подъезд, чувствуя, как в кармане вибрирует телефон.              - Да, слушаю, - не глядя отвечает парень, поднимаясь на свой этаж.              - Матвеев, удивил, - раздается в трубке знакомый мужской голос, - ты, где все это находишь каждый раз?              - Привет, Коль, как раз хотел тебе звонить сегодня, - улыбается Матвеев, - чем порадуешь? Что там?              - Кровь, - сразу в лоб заявляет эксперт, - кровь альфы, травы как кувшинка, фиалка, волокна нити и чуть химии для дурмана.              - Еду, - оставив вещи на пороге внутри квартиры, летит обратно вниз парень, уже вызывая такси, а пока ждет машину, пишет эстонской ведьме.       

      

Мэри, привет, сможешь помочь?