Мэрилин, здравствуйте, я Дима Матвеев, работаю вместе с Олегом Шепсом. Мне нужна ваша помощь
Сообщение прочитано спустя пару минут, и собеседник печатает ответ. Здравствуйте, Дима, чем могу помочь? Сердце чернокнижника забилось быстрее, волнение сковало больное горло, руки снова затряслись.Мне нужна ваша консультация об одном проклятии, мы ведем одно расследование, и, кажется, я подцепил его на себя, а ещё я не совсем уверен в том, что я видел. Мне нужен совет
Можем ли мы созвониться?Да, я сейчас в дороге, как приеду, позвоню
Теперь брюнет не мог усидеть на месте и с нетерпением ждал возвращения в квартиру Олега. Возможно, очень скоро он разгадает это дело. Возможно, Мэри ему поверит, а уже к ней прислушаются остальные. — Извините, а можно чуть быстрее? — придерживает большим пальцем подбородок Дима, прикрывая рот кулаком. Водитель молча прибавляет газа, лишь понятливо ухмыляется, бросив короткий взгляд через зеркало заднего вида. От парня разит альфой за километр, как там не торопиться. Расплатившись, парень спешит в квартиру, перепрыгивая по две ступеньки за раз. На ходу достает телефон и уже набирает эстонской ведьме, чуть не врезавшись в альфу на последнем пролете. — Простите, — бросает Дима мужчине с запахом розмарина, что аккуратно придержал его за плечо. Незнакомец не отвечает, лишь пропускает его вперед и провожает взглядом из-под черной кепки. Керро отвечает сразу, как закрывается входная дверь в квартиру Шепса. — Привет, — разносится мягкий голос с акцентом в темноте. — Привет, — бежит на кухню Дима, — Можно же на ты, да? — Да, — мгновенно откликается ведьма, — Можно на ты и просто Мэри. Включишь камеру? — Да, минутку, — в последний момент парень передумывает и бежит в чужую комнату, ставит телефон на стол, устраивается поудобней в кресле и обнимает подушку, наконец-то включив камеру и увидев рыжеволосую девушку. — Ой, какой ты хорошенький, — улыбается женщина, поглаживая белого кота на своих коленях, укрытых длинным подолом черного платья, — Так чем могу помочь тебе, Дима? Парень аж растерялся сначала, — Спасибо, ты отлично выглядишь. Олег сказал, что ты специалист по проклятиям, и я, кажется, вляпался в одно из них. — Невозможно вляпаться в проклятье, — улыбается Мэри, уже сканируя юношу перед собой пронзительным взглядом. — Мы начали расследование самоубийств молодых омег, — пытается всё разом объяснить Матвеев, — Я обычно так не делаю, но мне пришлось работать с чужой кровью. Кровью этих омег — и потом я увидел сущь. — Покажи мне, но не описывай сам, хочу увидеть сама, — просит Мэри, хоть через камеру работать и сложно, но всё же возможно. — Надеюсь, ты увидишь, — визуализирует мысленно свое видение Дима, — А то ни Саша, ни Олег, ни Влад его не увидели. Они думают, что это галлюцинация от прихода, но тот парень не был под наркотой. Он не наркоман, а ещё у всех этих парней было по два истинных, такое вообще возможно? — Дим, посиди тихонечко, — улыбается Керро, — Поговорим попозже. Дима замолкает и смотрит ведьме в глаза, выпрямляет руки и ноги, но оставляет подушку на животе, потому что волнение скручивается там настоящим жгутом. Вдруг она тоже ничего не увидит? Вдруг девушка тоже ему не поверит? Что, если он и правда ошибается? Но что это тогда? Мэри смотрит долго, в самую душу, смотрит насквозь. Работает со своей кровью, просит чернокнижника пролить свою и снова долго смотрит ему в глаза через камеру. Он тоже зажег свечу, сбегав к своей сумке и закрыв шторы, и поднес к лицу поближе, облегчая ведьме задачу. — Дим, — наконец заговорила женщина, смотря на парня обычным взглядом, — Я вижу то, что ты мне показываешь, но я не знаю, что это. Так же не вижу и проклятья на тебе. Дима выдыхает — напряжение отпускает его. Она увидела его! Увидела! Он не один его видит. А, ну и не проклят, уже хорошо. Радостный блеск зарождается в темных глазах, как и робкая улыбка в самых уголках губ. — Но я вижу другое, — прикусывает нижнюю губу ведьма задумчиво, —Я вижу печать на тебе, будто пробную метку поставили. — Что, прости? — резко выпадает из эйфории Дима, — Какую метку? Ты о чем? — Ну, знаешь, — улыбается Керро, — Такую, пробную, как когда альфа и омега играются и дурачатся, но метку ещё не ставят. Что, ни разу так со своим альфой не играл? — улыбка женщины становится лукавее, — В жизни не поверю. Многие так любят делать, особенно до свадьбы. — У меня нет альфы, — неловко прочищает горло Дима, смыкая руки в замок на животе и подбирая ноги под себя, — Я не омега, не бета и не альфа, я просто человек. — Что? — округляет глаза Мэри, всплескивая руками, — Быть не может, но на тебе метка. Я четко вижу её. Ерунда какая-то тогда получается. — Сначала ты сказала про печать, что за печать? — цепляется за первую версию Матвеев, которому совсем не нравится какая-то пробная метка. — Очень плохая, — сводит брови к переносице Керро, — Эта печать не сулит тебе ничего хорошего, возможно даже смерть, мой дорогой. Говорю тебе прямо, всё же ты один из нас, и напугать тебя этим будет нереально. Однако Матвеев воздухом всё же подавился. Да, он тоже всё видит, но одно дело видеть на других, другое — узнать о таком про себя. — Надо было быть мягче, да? — виновато округляет глаза ведьма, хлопая пушистыми ресницами, — Прости… Дима выставляет ладонь вперед, — Всё нормально. Нормально. Я разберусь. — Боюсь, с этим ты не разберешься, — хмурится ведьма, бросая опасливые взгляды на чернокнижника, —Ты меченый. Знаешь, девушке бы я сказала, что она невеста дьявола, но ты не девушка, и не омега, и я вообще ничего не понимаю. Будь осторожен, пожалуйста, тебя приметила какая-то сила. Дима нервно усмехается и треплет свои волосы на затылке. Да ну, бред какой-то. — А есть мысли, что за сущь? — решает перевести тему чернокнижник, — Может, это всё связано как-то? — Может, — соглашается Мэрилин, —Но метка на тебе сильная, а сущь твоя ещё слабая, развивается, не в полной форме, но тебя она не жрет. Не вижу такой связи. — Это утешает, — кивает парень, плотнее прижимая к себе подушку, — На что похожа эта сущь? Не чувствую, что это бес, хотя однозначно темное что-то. — Это точно не бес, — соглашается омега, — Похоже на разожравшееся проклятье, либо и вовсе что-то ещё. Надо будет поискать, потому что я такого точно не видела и не встречала. — Ты поищешь? — залипает на пламени свечи чернокнижник в полностью темной комнате. — Да, я обязательно напишу. Не важно, найду я или нет, я напишу, — заверяет эстонка. — А что скажешь насчёт истинности? Может быть у человека два истинных? — задает второй не дающий покоя вопрос Дима, не смотря на ведьму. Он не хочет видеть это снисхождение снова, и эту какую-то жалость в свою сторону. Он не уверен, что она будет так на него смотреть, но так смотрят все, когда он лезет в тему чужой природы. — Не может, — спокойно, без укора в голосе заявляет ведьма с сожалением, узнавая поведение себя в прошлом в поведении юноши, — Но есть ритуалы любовной магии, можно переплести судьбу, — накидывает варианты омега, — Может, сейчас и ещё что-то есть. — А что такое истинность? — решается на последний вопрос парень, всё так же не смотря на женщину. — Это ещё не приговор, — ухмыляется женщина, — Посмотри на меня, Дима. Дима делает, как велят, и замечает чужую лисью ухмылку. Он немного этого не понимает и лишь вскидывает бровь. — Ты же сейчас в квартире у Олега? — становится шире улыбка ведьмы, — Что у вас за отношения? Он тебе нравится? Дима снова едва не лишается дыхания из-за кашля. Ведьма его точно убьет раньше, чем любая сущь и печать на нем, — Да, я у Олега, мы друзья, — улыбка — как защитный механизм. Мэри кивает, и улыбка грустнеет, — Дим, Шепсы, они, — женщина немного задумывается, подбирая или просто вспоминая подходящие русские слова, — Они не парные. Они вот сами по себе. Не слышат никого кроме себя, есть только они, только их слово. Они всегда правы, но не ты, — ведьма знает, о чем говорит, по глазам видно. Да Дима и не отрицает, его убеждать не надо. Он знает, видел, сталкивался. — Убеждать их — это как поезд на полной скорости с рельс сталкивать. Нереально, — продолжает Керро под согласный кивок брюнета. — С ними тяжело. В быту они могут быть очень хорошими, заботливыми, но в работе обесценят тебя и уничтожат как самооценку, так и личность. — Я слышал, что ты работала с ними раньше, — снова кивает в знак внимания Дима, — Можно узнать, почему ушла? Мэри кивает, продолжая гладить кошку, — Я познакомилась с Сашей в начале, потом с Олегом. Милые парни. Мы были знакомы ещё до всех этих изменений, встречались с Сашей, — делится ведьма, — Иногда работали вместе. С переменным успехом, но в целом всё было прекрасно. А после изменений, — взгляд женщины тоже фокусируется на огне, — А после изменений мы узнали, что истинные. Матвеев округляет глаза, едва не подскакивая в кресле. Однако буквально удерживает себя в руках и крепче вцепляется пальцами в подушку. Так если они истинные, почему не вместе? — Начали работать вместе чаще — как же, подпитка, связь, магия истинности, — огонь отблескивает в светлых глазах ведьмы, но выглядит не устрашающе, а так, будто приоткрывает завесу к осколкам души, которые были умело собраны. Да, не в прежнюю прекрасную душу, но в новое произведение искусства. — А там и пошло. Недоверие, ссоры, вот это «я вижу, а ты нет, ты запуталась», а если ещё кто-то увидел такой же кусочек, то всё — других версий не существует. Ошибок Саша не признавал. Не видел их. Слова поперек слышать не хотел. Отказывался работать со мной. Наблюдатели интуитивно всегда больше верили альфе. И всё начало доходить до того, что, уезжая на одно расследование, мы вели его в параллель. Наши версии почти никогда не сходились, и он не желал меня поддержать, только если из жалости. Показательно уезжал, высказав свою версию, и всё в таком духе. Это обижает, это ломает, это неприятно. Но всё перешло черту, когда он настроил всю команду против меня. «Молодая девушка-омега, гормоны бушуют», и всё — выставил меня истеричкой, ведь всегда на глазах у всех шел против меня, подчиняя своему влиянию остальных, а потом шел успокаивать, как ребенка, с видом «ну я же говорил, что с неё взять». Ведьма делает глубокий вдох, облизывает пересохшие губы. Вспоминать всё это всё ещё неприятно. Чернокнижник же не издает ни звука, не смотрит прямо, но ловит каждое чужое слово, дает выплеснуть боль. — Дома он продолжал быть идеальным парнем, заботиться, всё хорошо, но на работе из-за него у меня больше не оказалось напарников, которые доверяли бы мне и моему дару. Мне пришлось работать в одиночку, лишь с куратором. Я чуть не покончила с собой после одного расследования, оказавшись под влиянием, — стеклянный взгляд ведьмы всё ещё прикован к огню, — Меня вытащила с того света соседка. Саша узнал об этом гораздо позже и устроил скандал в особняке, снова выставив всё так, что я слаба и ничего без него не могу. Марат снова начал ставить нас вместе, на этот раз ещё то с Викой, то с Леной, то с другими, но ситуацию это мало спасало. Они все — как назло — альфы, и меня всё так же не слушали. Дима обнимает подушку, пряча в ней заложенный нос. Ему так обидно за Мэри. Он чувствует её силу даже через экран, как можно считать её слабой? Он бы хотел поработать с ней. Уверен, ему было бы комфортно работать с ведьмой. — Последней каплей стало то, что, — ведьма запинается и делает глубокий вдох и выдох, голос предательски дал петуха, — Мы, — она снова запинается, — Я очень хотела ребенка, — Дима чувствует, как в груди сжимается сердце, —В Самаре объявился маньяк, убивающий детей, но тогда о нем не знали, и нас отправили расследовать самоубийства и пропажи. Как единственную омегу в команде на тот момент, отправили меня, чтобы успокоить и вызвать доверие родителей, и, конечно же, Сашу — для стабилизации, — Мэри моргает быстро пару раз и берет свечу в дрожащие руки, — Ещё послали с нами Костю. И наши версии снова разделились. Альфы увидели популярную игру на суицид и заброшенность родителями, я же увидела «флейтиста из Гамельна». Оба отказались от моей версии, отмахнулись, посмеялись, даже куратор. И я полезла в это сама, потому что я увидела следующую жертву. Это была маленькая девочка. Она должна была стать хорошим человеком, мамой, а я увидела петлю у неё на шее. Дима замечает, как слезы потекли по лицу девушки. — Я не успела, не спасла её. Я сама привела его к нему. Он, оказывается, ещё не выбрал из двух вариантов. Размышлял между ней и мальчиком. А тут я ткнула в девочку пальцем, с тем, что она следующая. Он был среди наблюдателей, тех любопытных зевак, что продолжают собираться поглазеть на нас, как на зверюшек в цирке. Он повесил её у меня на глазах и чуть не убил меня, попутно благодаря. А Саша до этого просто сказал выкинуть мои видения из головы, сказал, что просто родителям нужно лучше следить за детьми, меньше разрешать компьютером пользоваться. Когда я вечером сказала, что иду по следу, он сказал, чтобы я осторожнее гуляла по ночной Самаре, и потом просто не брал трубку. — Мэри поджимает губы и жмурит глаза, даже не пытаясь стереть слезы. — Меня спас куратор и полиция, они нашли меня связанную в заброшке возле леса, отследив по телефону. О моей пропаже спохватился Костя. И в тот день, — она поднимает заплаканные глаза на чернокнижника, продолжая ронять горькие слезы, смотря ему прямо в глаза, — Я потеряла нашего ребенка. Саша был в ярости, он ещё даже не знал о нем, я хотела сюрприз сделать. Обвинил во всем меня, и я, — девушка всхлипывает, всё так же не отводя взгляд, — Приняла решение, что нам нужно расстаться. Он даже не пытался меня остановить. Просто стоял и смотрел. Со снисхождением так, будто говорил: «перебесится, вернется, никуда не денется». Я понимаю, что он был в эмоциях, я была в эмоциях, но от своего альфы я ждала совсем другого поступка и поведения. В итоге я уехала к себе на родину, перевелась в наш отдел, вышла замуж за прекрасного человека и родила уже троих чудесных детей, — улыбка всё же цветет на красивом лице, скрывая невыносимую боль в глазах, — Поэтому, мой хороший, истинность — не приговор. — Мэри, я… — Дима сам стирает слезы, шмыгая носом, ведь, не осознавая, ведьма передавала ему все свои ощущения и видения, — Я очень рад, что ты нашла в себе силы пережить всё это, полюбить снова. Ты сильный человек. Керро в благодарность прикладывает руку к сердцу и окончательно стирает слезы, — Дим, Олег — хороший парень, очень, он не похож на Сашу, но вот эти их эго, гордость — Это семейная черта. Не позволяй подавить себя, обесценить и заткнуть. Говори громче, стой на своем, борись. Умей не только держать удар, но и бить. Дима тоже стирает влагу с лица, — Я не собираюсь рвать глотку и кого-то в чем-то переубеждать, я просто пойду своим путем. — Это может быть опасно и стоить слишком дорого, — звучит голос Мэри тише. Они оба прекрасно понимают, о чем они говорят и к чему это может привести. Взгляд чернокнижника не спешит светлеть обратно и наполняться эмоциями. Отчего-то пропало и чувство комфорта в чужой квартире. Захотелось домой. В темноту и тишину, забиться в угол и спрятаться под одеялом. Мэри прочищает горло, стараясь сбить возникшую болезненную, слишком мрачную тишину, и припоминает начало разговора для дальнейшей темы. — Истинность ощущается прекрасно, будто ты нашел оазис в пустыне, точно своего человека, он тебе идеально подходит. Но истинность — не гарант счастья, — делится ведьма, поглаживая кота за ухом, — Я понимаю, каково тебе, каково, когда тебя не слышат и относятся со снисхождением, только не опускай руки. Я постараюсь тебе помочь, а ты береги себя, хорошо? Матвеев кивает, конечно, — А вы с Сашей общаетесь? — Нет, — полон спокойствия чужой голос, будто она уже пережила это и отпустила, — Времени нет, да и смысла. Хочешь, я покажу тебе свой дом и познакомлю с семьей? Дима кивает и не замечает, как проговорил с ведьмой до позднего вечера. Она действительно показала каждую комнату своего большого дома, показала сад, всех животных, обитателей дома и даже соседей. Он за компанию «сходил» с ней в магазин за продуктами и поучаствовал в приготовлении ужина. Уже садясь за стол, ведьма приглашает его в гости и прощается. Матвеев же вспоминает, что снова не поел за весь день, только вот аппетита по-прежнему нет, а беспокоить Олега не хочется. Быстро пройдя на кухню, парень вытаскивает из холодильника сковороду с жаренными пельменями, свежий огурец и достает фольгу. Плотно заворачивает в неё целлофановый пакет с едой и прячет на дно мусорного ведра, засыпая сверху ещё мусором. Убирает сковороду обратно в холодильник и моет под краном чистую тарелку, нож, вилку и ложку, складывая их сушиться на раковине. Заваривает пакет чая в кружке, выливает половину кипятка в раковине, а половину оставляет на столе. Парень ненавидит эту часть своего прошлого, но — по опыту — ещё раз открывает холодильник, запоминает содержимое и немного перестанавливает продукты внутри. Конечно же, он не забыл поесть и ел не один раз в день. Потом, правда, надо будет с Олегом поесть и ещё таблетками закинуться. Взглянув же на часы, хмурится: что-то он задерживается. А Диме хочется курить. Он уверен, у друга — да, друга, надо бы не забывать об этом — точно есть заначка, и по всей логике, если не на кухне, то на балконе. И экстрасенс не ошибается — пачка крепких сигарет лежит на столике, а рядом и черная зажигалка. Дима прикуривает и с удовольствием делает первую затяжку. С непривычки аж голова закружилась так, что пришлось опереться локтями на перила. Свежий ветер треплет черные волосы, а фонари в темноте притягивают взгляд. Дима ищет взглядом машину Олега, но во двор заезжают только незнакомые авто. Зато знакомая темнота тянет вниз. Перед глазами, раскинувший руки, словно крылья, Евгений. Он не успел спасти его. Он до сих пор не понял, что его погубило, хотя видел угрозу. Он сам привел его к нему. Он сам показал его ему. Он сам позвал его. Он сам… Пальцы обжигает дотлевший фильтр, отчего окурок летит вниз. Значит это он виноват. Значит, эта кровь на его руках. Значит, убил его он. Что, если всех этих омег убил он? Мэри сказала, что сущь развивается, он же видел что-то непонятное сразу после первой жертвы. Что, если это оно развивается? Что, если она теперь таскается за ним? Что, если это он приводит его к остальным? Нервные пальцы поджигают вторую сигарету, опаляя и пальцы, выжигая ощущение чужого прикосновения. Он должен с этим разобраться. Должен положить этому конец любой ценой. Решимость переполняет разум. Он завершит это расследование и остановит цепь несчастий. Не позволит больше пролиться крови невинных. Нужно только выманить эту тварь и запечатать где-нибудь, проводить в другой мир. Ветер на улице как-то в раз похолодел и — словно острыми когтями — прошелся по коже. Темная квартира за спиной без хозяина больше не ощущается безопасным местом. Бесы за ребрами тревожно воют, но подвеска на шее словно согревает их — он чувствует, как помощники тянутся к ней когтями и лапами, передавая энергию через себя тем, кто не дотянулся. Дима явно ощущает на себе взгляд. Ему не прожигают спину. В квартире по-прежнему никого, только если дружелюбные касперы Шепса. Взгляд не ощущается сбоку, сверху. Но кто-то смотрит, не отрываясь. Матвеев отрывает голову от собственных рук и смотрит вниз, и встречается взглядом с темным силуэтом. Он не видит лица, не видит глаз, но зрительный контакт чувствует. Своего взгляда не отводит, но воронку закручивает, не позволяя себе в голову залезть. Насылает образы своих заступников, скрывая свою личность. И затягивается дрожащими пальцами. Незнакомец внизу наконец-то уходит в сторону подъездов. А вот тревожность отчего-то зашкаливает. Дима достает телефон и набирает заученный наизусть номер, но в ответ — гудки и тишина. Тогда парень отправляет сообщение.Олег, будь осторожнее, возле подъезда или скорее уже внутри, подозрительный мужик во всем черном и кепке трется.
Немного подумав, чернокнижник набирает еще одно сообщение.Пожалуйста, возвращайся скорее
Подумав еще раз, удаляет.