Найди меня

      Дима только с самолета, толком не спавший всю ночь, но сразу же на место преступления, прямо как есть: помятый, сонный и голодный. В руках только небольшой рюкзак с ритуальными вещами и телефон с тридцатью процентами зарядки.       Служебная машина уже ждет у выхода, водитель, лишь кивнув в знак приветствия, сам поехал в нужном направлении.       — Ой, держись, Димка, — вздыхает мужчина, — На месте происшествия кровищи море, альфы аж с ума сходят, там омегу что ли разорвали.       — Сейчас посмотрим, — спокойно кивает брюнет, — Дядь Яш, а с кем работать буду? Кто там уже?       — Да почти все, — хмыкает сухонький мужчина с серыми глазами, за пятьдесят, — Оба Шепса, Влад и Вика. Марьянка, Костя с Линой и Надеждой на другом конце города.       — А там что? — хмурится парнишка, которого отозвали с отпуска.       — А там, зайчик, тоже омега, только сам себя убил.       Дима поджимает губы и отворачивается к окну, смотря на серые улицы под давлением грозовых туч.       Да уж, с появлением у людей второго гендера пятнадцать лет назад, все пошло по одному месту. До сих пор не понятно, что конкретно произошло, но после очередной катастрофы, устроенной человеком, люди, попавшие под облучение, стали меняться буквально физически, а следом и психологически. Кто-то становился агрессивнее, доминантнее, кто-то мягче и уступчивей. А потом появились запахи, гоны, течки. И целая волна самоубийств из-за неприятия нового себя. Ученые долго вели исследования, успокаивали народ, что все в порядке и больше, кроме пострадавших, это уже никого не затронет. Люди и успокоились, а потом по всему миру начали рождаться такие дети, которых со временем начали делить на тех, кого сейчас называют альфами, омегами и бетами. И вроде успокоились, свыклись, адаптировались и вот — новая проблема, сейчас являющаяся одной из самых частых причин убийств — истинность. Та самая сказка о том самом единственном, предназначенном тебе человеке. Сказка, но новые люди буквально сходят из-за этого с ума.       — Дим, ты сам-то как, выдержишь четырёх разъяренных альф? — заботливо уточняет дядечка-водитель, уже сворачивая в один из московских двориков.       Дима хмыкает, — Хоть десятерых, — и выпархивает из машины, словно птенчик из гнезда, так же нахохлившись от зябкого ветра и так же гордо и важно. Как же, самостоятельный.       Кровью действительно разит прилично, тяжелым, кислым, металлическим запахом мгновенно режет обоняние еще на подходе к месту происшествия так, что чернокнижнику приходится прикрыть аккуратный точеный носик манжетом черной легкой куртки. Неудивительно, что у альф тут крышу рвет. Хорошо, что его вся эта история с изменениями каким-то чудом обошла много лет назад, и он обычный, в какой-то степени, человек.       — Здравствуйте всем, — приветствует уже знакомых коллег и незнакомых специалистов Дима, проходя за ограждение бело-красной ленты.       — Привет, Димочка, — чуть резче, чем хотелось бы, откликается Виктория и снова обращает внимание на собачившихся Влада и Олега, что и не сразу замечают прибывшего коллегу, — Парни, да угомонитесь, — бесстрашно рявкает женщина-альфа, — К нам Дима приехал!       — Дима? — отвлекается Олег, прекращая доказывать Владу, что он «слепой еблан».       — А этот сладкий малыш тут что забыл? — скалится Влад, на дне чьих глаз всё еще мерцают красные искры.       — Рот закрой, — тут же вспыхивает Олег вновь, — Че доебываешься до него постоянно?       — Шепс, а ты не ахуел? Че такой смелый? Где живой воды напиться успел? Или старший братик рядом — всё можно, что ли?       Дима же тем временем спокойно проходит мимо ругающихся альф к крови жертвы, в которую бесстрашно опускает средний и безымянный пальцы правой руки, — Вик, можно попросить, — обращается к самой спокойной альфе Дима, — Можешь всех увести отсюда? Энергии слишком много, забиваете всё.       Вика кивает и, набрав в грудь побольше воздуха, зовет на подмогу ещё одного альфу, — Саш! Саша!        Старший Шепс вылетает из подъезда обшарпанной пятиэтажки, готовый, кажется, ко всему: и разнимать мужчин, и откачивать кого-нибудь, и в погоню броситься, и даже к апокалипсису, — Что случилось?       — Забери с собой этих двоих, Диме поработать надо, — кивает на молодняк Вика, — Я пока зевак и правоохранителей разгоню.       Александр кивает, давая понять, что услышал, — Парни, идемте со мной в квартиру, вы же здесь уже всё посмотрели.       — Не,— скалится Влад, — Хочу посмотреть, как работает наша подмога из Китая.       — Да отъебись уже от него, — проходит мимо старшего Шепс-младший.       — Иди, Олежа, иди, пока братец не наругал, — подначивает вспыльчивого младшего Череватый, отходя подальше, как и просил Матвеев, но не уходя совсем.       — Олег! — рявкает на брата Саша, чтобы тот действительно шёл к нему, а не развернулся к противнику, — Кто ж вас вместе-то додумался поставить?       — Марат, — честно сдает с потрохами куратора Влад.       — Пиздец, — тихо шипит себе под нос еле настроившийся на жертву Дима, теряя фокус зрения.       — Влад! — рявкает Вика, — Не пойдешь с Сашей, значит сюда иди! Помогай!        Сплюнув под ноги, чернокнижник плетётся в сторону Райдос, отгоняющей грозным тоном с рычащими нотками простых зевак.       Дима же подносит окровавленные пальцы к лицу, протыкает подушечку безымянного пальца заготовленной иглой и быстро-быстро читает свои наговоры над церковной свечой.       Чернокнижник все читает, читает, читает и читает и постепенно прекращает слышать рык Виктории, уже не слышит ропот людей и не видит лужу крови перед собой. Ноздри забивает не удушающий запах крови, а легкая кислинка лимонных леденцов, заставив вспомнить шипучки из самого детства. По плечам скользят легкие омежьи прикосновения. Дима видит бледные, тонкие ручки с хрупкими запястьями. Они мягко оглаживают узкие плечи и давят с неимоверной силой вниз, заставляя опуститься на колени.       Ладно, хорошо. Дима подчиняется, опускается на колени, наплевав на свои дорогие шмотки — постирает, не безрукий мальчик, — Покажи, — просит чернокнижник, — Покажи, что было.       Призрак явно противится, не хочет снова переживать этот ужас и явно стесняется того, что произошло. Даже лица своего сейчас не показывает, так и не выйдя из-за спины Матвеева.       — Я помочь хочу, — убеждает Дима, — Обидчика твоего наказать. Поделись, пожалуйста? Вдруг он еще с кем-то такое же сотворит.       Призрак нерешительно гладит пальчиками Диму по впалым щекам, не решаясь положить их на глаза и, наконец, показать то, что произошло.       — Не бойся, никто этого больше не увидит и тебя больше никогда с этим вопросом не потревожит. Просто помоги мне и покажи, что произошло, кто сотворил это с тобой? — что «это» Дима не знал, ведь всё, что ему сказали: убит омега, нужна помощь.       Дима чувствует, как маленькие ручки накрывают его глаза.       Картинки в голове закрутились словно в калейдоскопе.       — Ясный день, — шепчет Дима, — Солнце в глаза ярко светит, обнимает кто-то крепко, в шею дышит, — покрывается мурашками от чужих чувств чернокнижник, надиктовывая показания подскочившим к нему Вике и Вере, что тут же записывают в две руки чужие видения.       — Тепло так на душе, любит, — расплывается блаженная улыбка на губах чернокнижника, — Говорит, мой альфа меня любит.       — У тебя есть альфа? — удивляется Сотникова, на что получает разъяренный взгляд Виктории, смущая любопытную бету.       — Говорит, истинный его, — наконец рассмотрел совсем ещё юного мальчика-омегу Дима, — Говорит, не сразу понял, и запах будто чужой был, а потом узнал его. Любит его очень сильно, говорит, и пальцем не тронул, на руках носил, пылинки сдувал.       — Но убил же, — бурчит под нос рыжеволосая, — Дим, спроси, кто и за что, — направляет экстрасенса куратор.        — Не торопи его, — шикает Вика, не спуская внимательного взгляда с парня с тату на шее и руках.       Парень улыбается еще шире, — Говорит, татухи мои нравятся. Тёзка мой, младше года на три. Шебутной такой, веселый, но домосед, всё вот он ближе к парню своему. Ан… Ар… Тоха. По Тохе скучает.       — Давай, Дим, давай, — подбадривает младшего коллегу Райдос, готовая и энергией с ним поделиться. Дух откликнулся только на его зов, не пожелав говорить ни с одним альфой. Даже сейчас они ощущают присутствие, но не видят и не слышат его.       — Покажи, — просит Дима духа, — Не уходи. Показывай все как было.       Вика готова молиться, лишь бы рассказал. Полдня здесь уже торчат, есть хочется, а тут не дух, а недотрога прям.       — Хорошо, говори через меня, — даёт согласие чернокнижник, — Самое главное покажи, кто убил и за что, и я отпущу тебя, помогу уйти.       Вика не сводит с младшего коллеги практически черных глаз, — Давай, говори, — шепчет женщина, — Говори.       — Тоша не виноват, — в трансе жалобно тянет Дима, изламывая бровки домиком, — Тоша не виноват. Защитил. Меня защитил.       — Тише, тише, — гладит мальчишку по волосам Виктория, — Не виноват Тоша, мы поняли, а кто тогда? Кто виноват, Димочка?       — Тоша — истинный мой, — уже шепчет Дима, закрывая глаза окончательно, опуская и голову, —Мы в тот день гуляли много. В парке. Мороженое клубничное ели, целовались. Хотели завтра собаку купить.       — Эй-эй, малой, не погружайся так глубоко, — аккуратно постукивает по руке парнишку Вика, замечая, как тот плотнее закрывает глаза, проваливаясь в транс глубже, — Черт, — шикает, не видя реакции, — Зовите Шепсов. Влад! Сюда иди, — предчувствует недоброе ведьма.       Люди вокруг засуетились, кто-то едва не за шкирку тащит Череватого, кто-то сломя голову помчался за двумя медиумами.       — Хорошо гуляли, допоздна, а потом, — Дима едва шевелит губами, и Сотниковой приходится сильно напрягать слух, чтобы все правильно записать.       — Саш, Олег, сюда! — машет рукой Вика, чтобы коллеги быстрее нашли их.       — Что случилось? — осматривает младшего чернокнижника Саша, — Душа откликнулась? Серьезно?       Дима же резко замолкает, теряя все краски с лица, пока не начинает хрипеть, тянясь к горлу, пытаясь его разодрать и закрыть одновременно.       — Вытаскивать его надо, — хмурится Александр, чувствуя, что неспокойная, напуганная душа отдает весь свой негатив сосуду.       Вика перехватывает тонкие руки, царапающие собственное горло. Олег же, вытащив кинжал, быстро взмахивает им за спиной Димы, словно отсекая что-то, достав зеркальце из кармана, бросает его на землю, на собственный сорванный с шеи шарф и разбивает этим же клинком, после чего закрывает осколки тканью и убирает в сторону.       Дима с закрытыми глазами, в тот же миг обмякнув, заваливается в бок, прямо в руки Виктории, готовой его ловить.       — Дим, Дим, Димочка, — слегка похлопывает парнишку по бледным щекам женщина, — Давай просыпайся, мой хороший, возвращайся, — уже по привычке вкладывает альфье давление в голос.       Чернокнижник хмурится и открывает глаза, что мгновенно наполняются слезами, удивляя окружающих. И никто не додумывается отвернуться, чтобы не смущать коллегу, из-за чего он беспомощно утыкается в плечо всё той же Виктории.       Женщина по-матерински обнимает дрожащего мальчишку, развернувшись так, чтобы закрыть его собой от остальных. Ну мужики, ну что с них взять, ну кто додумается сочувствия проявить.       — Ну что такое, мой хороший, — старается быть мягче Райдос, — Что такое, мой мальчик. Кто обидел тебя? — мягкие руки гладят узкую спину с тонкой талией, приятный шлейф запаха розового перца с примесью засахаренного имбиря окутывает с головой, стараясь успокоить.       — Больно, — задушено всхлипывает парень, переживая остаточные ощущения в своем теле после видения призрака, — Сильно больно.       — Где болит? — мягко покачивает юношу в своих руках Райдос, не давая другим с ним заговорить, чтобы наконец привести его в себя, — Где болит, Дим?       — Горло сильно болит, его разодрали, метку выгрызли, вырвали с мясом, поставили новую уже на разорванном горле, — заливаясь новыми слезами, хрипит юноша, будто рассказывал про свои травмы, — И там, — он быстро опускает руку на живот, — Там внутри всё и ниже очень болит.       — Мой хороший, — жалеет его Вика, поглаживая по темным волосам, — Это не твоя боль, Дим, не твоя, отпускай.       — Давайте его с земли поднимем, — предлагает Олег, — В машину отнесем, пусть там посидит, успокоится, согреется. Он вон весь трясется.       — Отнеси, Олег, — чуть отодвигается ведьма, но Дима крепче цепляется пальцами за ее плечи, — Олег тебя не обидит, не бойся.       — Не надо меня нести, — показывается кончик покрасневшего носа из-за плеча Вики, и большие слезящиеся глаза, —Я и сам дойду. Нормально все. Я дальше работать могу.       — Я чувствую, как дрожат твои колени, — доверительно шепчет парню Вика на ушко, — Отдохнешь пять минут, приведешь себя в порядок и придешь ко мне дальше работать, хорошо? — ощущает желание альфа позаботиться о младшем.       Матвеев кивает и всё же хватается дрожащими руками за чужие широкие плечи, мгновенно ощущая крепкие руки под коленками и на лопатках. Аромат грейпфрута с мятой мягко забивает обоняние, немного отрезвляя свежестью. Матвеев вдыхает чужой запах поглубже, пряча покрасневшую от слез и смущения мордашку у младшего на плече.       Водитель, куривший в сторонке, удивленно смотрит на Матвеева, которого усаживают в служебную машину, но подойти не рискует. Эти тонкие натуры, чтоб их.       Олег же усаживает старшего на пассажирское сидение, включает подогрев и не отходит от него ни на шаг, закрыв своим телом открытую в салон дверь.       — Почему меня позвали? — стирает засохшие влажные дорожки с щек, — Не поверю, что четыре медиума не смогли разговорить одну душу.       — Дим, не поверишь, — хмыкает Олег безобидно, не сводя обеспокоенного взгляда с коллеги, — Мы там как четыре придурка два с половиной часа чуть с бубнами не танцевали, а душа не говорила. У нас и свечи гасли, и Вика поранилась, и Саша чуть руку себе не сломал, и Владоса с его Толиком нахуй послали, и меня только увидев, душа в дикий рев и ворох покойников перед собой, но не сама, я чуть в стакане с водой не захлебнулся от его нежелания говорить. С тобой только заговорил, и то, мы даже не надеялись, если честно, — признается Шепс-младший, словив же недоуменный взгляд, спешит пояснить, — Нет, не в плане в тебе сомневались, а в плане, что душа несговорчивая.       — Ему стыдно и страшно было, — говорит чуть в нос Дима, — Вы все альфы, а его изнасиловали и загрызли. У меня до сих пор все болит.       Олег, нахмурившись, действительно замечает поверхностное дыхание парня. Теплая рука аккуратно ложится на живот, вторая мягко ложится на шею сбоку.       — Ты мне скажи, нахуй ты эту душу в себя впустил? Ты же не медиум. Еще и кровь смешал.       — А он рассказать отказывался, только показать, только болью своей поделиться. Это ужасно было, — прикрывает глаза парень, чувствуя, как боль уходит, а на месте чужих рук разливается приятное тепло, расслабляя сведенные судорожными спазмами мышцы.       — Видел, кто убийца? — мягко спрашивает Олег, чувствуя чужую расслабленность под руками.       — Да, — хмурит бровки Дима, — Только знаешь, странность одна была. Хочу взглянуть на задержанного. Пойдем?       — Ты сможешь идти? — сверлит внимательным взглядом парня Олег.       — Да, спасибо, — милая улыбка трогает пухлые губы, украшая щечки очаровательными ямочками.       — Ну смотри, если что, я рядом, — отступает чуть в сторону Олег, давая выйти коллеге из машины. Он едва давит в себе желание подать ему руку, чтобы удобнее было спускаться с высокой машины, но вот желание прикрыть чужую голову, чтобы не ударился, не смог. Благо, Матвеев, погруженный в свои мысли, не заметил.       Они быстро поднимаются в квартиру на третьем этаже, и Дима, не обращая ни на кого внимания, целенаправленно идет к Антону. Ноги всё ещё неприятно дрожат, так и грозясь подломиться под собственным небольшим весом, но для чернокнижника это будто бы и неважно совсем. Главное понять, что же всё-таки произошло.       Потерянный парень в наручниках сидит на старом табурете в небольшой, светлой кухне, которая явно с любовью была обставлена омегой при жизни. Он смотрит в пол прямо себе под ноги и никак не реагирует на все вопросы людей в форме.       Дима не спрашивает ничего у коллег, он присаживается на корточки перед подозреваемым, берет его большие, дрожащие руки в свои и пронзительно смотрит прямо в глаза, — Антон, посмотри на меня. Смотри мне в глаза, не скрещивай руки и ноги, не закрывайся от меня и просто смотри мне в глаза.       Влад хмурится пренебрежительно, — Можешь не ломать комедию, Толик уже сказал, что это не он.       — Да он это, — возражает Виктория, затаившись у большого окна в половину стены, - я четко вижу свежую кровь на его руках.       — Как интересно, — не моргая, склоняет голову набок Матвеев, — Вижу, что своего истинного встретил, но прогнал, — альфа в его руках дергается, но Дима не отпускает, — Светленький такой, невысокий, кудряшка, старше тебя.       Вика оборачивается проверить реакцию альфы и на уровне инстинктов чувствует: тот готовится напасть. Но это же бред? С чего бы невиновному парню набрасываться на того, кто снимает с него обвинения.       — Вижу скандал, пощечина звонкая, щека долго горела левая, а у тебя рука. Нельзя бить своих парных.       — Чет не то несет, — ухмыляется Череватый, испытывая к этому Матвееву такую тягу, вот прям костью ему поперек горла встать, напакостить, прям вот до горячки довести, а потом раны его зализывать, скулеж успокаивать. Собой задавить. Под себя подмять и заклеймить. Бесит его тем, что собой рискует. Раздражает внутренности, что по темному пути пошел. К свету ему надо было. И не поймет чернокнижник природы этих чувств. Не привлекает тот его вроде, не омега ж, да и не девушка, а вот что тогда и не поймет, а Толик лишь загадочно хохочет и внимательно следит за каждым движением хрупких запястий, тонкой, украшенной рисунками шеи и черных, глубоких глаз. — Парный-то его помер, да не так же выглядит.       Александр кивает, соглашаясь с другим альфой, тоже ничего не поймет, но Матвеева слушает внимательно.       — Я не понимаю, — хмурится Дима и подается чуть ближе к чужому лицу, заглядывая в самые глаза, — Что ты сделал? У тебя второй истинный. Я четко вижу, что Дима не твой должен быть. Не ты по судьбе ему идешь, но ты словно привязал его к себе. Сделал своим парным, но другую связь не разорвал.       — Не понимаю, о чём ты, — выплевывает слова стриженный ёжиком, русоволосый парень в паленых адиках.       Олег встает за спиной Димы, нависая над Антоном, — Ты хочешь сказать приворот?       — Нет, — щурится, будто плохо видит Дима, и так, и этак вглядываясь в чужие глаза, — Нет любовной магии, нет привязки, но Дима не должен был быть его истинным, чужой он.       — Мой он, — утробно рычит альфа, нависая над человеком.       Дима, пользуясь этим, дергает его за грудки на себя и смотрит ему в правый глаз, — Ты знал его парного. Знал его убийцу и сам им стал. Знал, что не твой он.       — Что? — поднимает голову Саша и, первым среагировав, оттаскивает Диму на себя из-под щелкнувших клыков альфы, намеревавшегося разорвать чужое горло.       Олег четким ударом в челюсть усаживает альфу обратно на табурет.       Полицейские потерянно смотрят на экстрасенсов. Что всё это значит?       Вика подлетает с зажжённой свечой к подозреваемому и смотрит ему в глаза через огонь, — Прав Матвеев. Он убийцу истинного убил. Видел их и убил, а я сначала увидела, что он убил, а кого — не поняла, — хмурится Райдос, спутав энергетику, но хорошо, что увидела, а то и не поймали бы его больше.       — Сможете место показать? — спрашивает следователь у куратора экстрасенсов, боясь к ним лично обратиться.       Вера оборачивается на своих подопечных, Вика уверенно кивает, — Я покажу.       — Хорошо, — кивает Сотникова, — Вика со следователем, остальные по машинам.       Дима, вскидывает руку, — Я тоже могу показать, — Саша же настырно тянет его на выход.       — Я покажу, Дим, отдохни, — настаивает Виктория, собирая свои вещи по квартире.       — Да я не устал, — противится мальчишка, но уступает взглядам Виктории и Александра, что, к тому же, продолжал аккуратно уводить его дальше.       — Пойдем, Дим, пойдем, — мягко приговаривает Саша, проверяя, идут ли за ними Влад и Олег.       Влад задевает младшего чернокнижника плечом, выходя из подъезда. А че он с этими Шепсами.       На улице же наконец-то спускает ливень, что собирался и душил город весь день.       Александр галантно снимает свою куртку и накидывает на голову Дмитрию, открыв следом за Владом дверь на улицу.       — Чего это? — снимает чужую куртку Дима, чтобы вернуть, находясь, если честно, в каком-то недоумении, — Я не нуждаюсь в заботе, я не девушка, не ребенок, не омега, не сахарный, всё со мной будет в порядке, если я пройдусь под дождем.       — Дим, не прими за оскорбление, — улыбается мягко Саша, не принимая куртку, — Я даже не подумал ни о чём таком, просто отдал. Тебе и так сегодня досталось, а попадешь под дождь — точно свалишься, и так вон бледный какой.       — Накидывай, — настаивает Олег, — Ты не девушка, не ребенок и не омега, но и не альфа. У тебя нет такого иммунитета.       Дима же хмуро наблюдает за Владосом, шлепающим к машине прямо по лужам. Да, сам он точно заболел бы после такого. Никогда крепкого иммунитета не было.       Саша сам снова накидывает свою куртку на чужую голову, и, схватив за плечи, быстро ведет к машине, уступая крыльцо Виктории, что, как и Влад, наплевав на погоду, тащит группу следователя за собой напролом.       Влад раскрывает дверь служебного авто, пропуская внутрь братьев с Матвеевым, которого они зажимают собой с двух сторон на заднем сиденье.       — Включите печку, — просит водителя Олег, закрывая дверь в салон.       Дима закатывает глаза — зачем Шепсам печка, если они сами как обогреватели. От их тел исходит жар, будто они в лихорадке.       - Дим, — подает голос Череватый, — Что ты там нес про второго истинного?       Матвеев впервые за весь день улыбается мужчине, — Блин, Владос, точно. Пацаны, скажите, как такое может быть, чтобы у человека два истинных было? У вас это вообще возможно? Я просто не сильно в это все вникал, — и глазами своими яркими, любопытными сверкает.       — Нет, Дим, — внимательно смотрит на него Саша, — У альфы и омеги может быть только по одному истинному, никаких лотерей, пар на выбор и запасных вариантов.       Дима хмурится задумчиво, — Звучит серьёзно, но ведь не все их находят. Да и истинность, что это вообще? Физическая совместимость? Эмоциональная? По всем фронтам? Что если велика разница в возрасте? Что если тебе не нравится твой парный?       Влад усмехается, — Рассуждаешь, как омежка. А что, а если. Тебе природа четко сказала, вот твой идеальный партнер, потомство будет здоровым. Физически сто процентов подойдете, эмоционально притретесь. Всё. Нет никаких "а если", "а вдруг".       — Что же это, лишение права выбора? — вздергивает бровь свободолюбивый Дима, — Не кажется ли это шагом назад в эволюции?       — Что за глупости ты несешь? — смеется над глупеньким мальчиком Влад, — Я не понимаю, тебе дадут идеального для тебя человека. Как он может тебе не понравится? Что вообще может пойти не так, ежели он тебя любить будет, хотеть будет? Если будет, значит, расшибется в лепешку, чтобы угодить тебе.       — Не слушай его, Дим, — мягко фыркает Олег, заставив Влада округлить глаза.       — Та где я соврал-то?       — Если даже вы истинные, но альфа видит, что он тебе неприятен, не нравится или ты уже занят, он предпримет попытку все объяснить, понравиться и даст решить тебе, прогонишь ты его или останешься с ним, — стоит на своем Олег.       — Это если альфа слабак и не готов выгрызать свое, — фыркает Влад.       — Это если альфа адекватный, — одновременно с Череватым говорит Саша, — Но не стоит забывать, в каком мире мы живем, Дим. Альфы и омеги разные бывают, и ситуации тоже.       — Почему истинность поставили целью жизни? — с затаенной в душе обидой спрашивает Дима, — Всё равно не все же находят?       Саша мягко улыбается: чернокнижник как маленький ребенок, всё почему, да зачем, — Дим, люди хотят быть любимыми, люди хотят любить взаимно, боятся обжечься. Согласись, обычные люди, как и те же беты, каждый раз обжигаются, расстаются, мирятся, изменяют. В наших парах такое встретишь намного реже. У нас если сходятся, то почти как лебеди, один раз и на всю жизнь. А истинность, мой дорогой, это твой гарантийный талон на «долго и счастливо».       — А если твой истинный убийца? — обращает все свое внимание на самого старшего альфу в машине Дима, улавливая его аромат кедра и красного мандарина. Вообще в машине пахло вкусно.       — Истинных не выбирают, как и то, кем быть по природе, — назидательно произносит Саша, — Но, если это опасно для омеги, он может отказаться от связи, как и любой человек, никто не прикует его наручниками к другому. Но вообще, альфа не должен причинять боль и вред своему омеге.       Дима задумчиво кивает.       — А что же, убийцы теперь не люди и не заслуживают любви? — решает подковырнуть загрустившего младшенького Влад.       Три возмущенных взгляда впиваются в Череватого, а он и рад, скалится в белозубой улыбке.       — Слишком много зависит от обстоятельств, — бросает Олег, который половину дня препирался и спорил со старшим чернокнижником.       — Дим, — тянет хитро Влад, стреляя в него взглядом острым как нож, —А ты ж замужем за альфой был. Чего развелись-то?       Шепсы округляют глаза, и при этом оба максимально стараются скрыть удивление и любопытство, и, Вселенная всемогущая, хорошо, что Матвеев не один из них и не умеет читать запахи.       — Во-первых, я был женат, а не замужем. У нас был обыкновенный, хороший гетеро брак до поры до времени, — спокойно поправляет Влада брюнет, — Во-вторых, на тот момент я плохо различал, кто есть кто, а она к тому же скрывала свой второй пол. Развелись мы через три года, потому что не сошлись характерами. Сложно жить с альфой, когда ты даже не бета, а человек. Ей хотелось милого, уступчивого партнера, который бы признавал её доминантность, требовал бы от нее властности, защиты, а не сам был опорой и поддержкой. Еще ей нравилось делать гнезда, и другие замашки, не свойственные людям. Я этого не понимаю, устал и в общем, взвесив все за и против, обсудив, мы разошлись, к тому же, она встретила истинного.       Дима опускает тот момент, что истинного девушка-альфа нашла во время их брака, от чего стала вести себя агрессивней. Опускает и то, что весь брак они буквально мерились силами, где девушка сначала будто взяла его под крыло, а потом решила задавить собой напрочь. Только вот не получилось. А конкуренция — это точно не то, что должно быть в семье.       Олег хмурится от услышанного, отворачивается к окну. Да, его шансы на Диму тают на глазах.       — Как ты мог по Астрид не заметить, что она альфа? — удивленно хлопает глазами Влад, — Там со всех щелей перло этим. А запах?       — Я думал, это духи, —честно сознается парень, розовея щеками от неловкости и абсурдности.       — Чудак человек, — смеется Влад, — А гнездиться чем тебе не понравилось? Уютно ж должно быть! Ты вообще знаешь, что редко какой альфа может сделать гнездо для своей пары? Она насчёт тебя серьезно была настроена.       — Я же не омега, — хмыкает Дима, — Зачем мне гнездиться? Если я захочу почувствовать любимого человека, я его обниму. Спать я могу спокойно в общей кровати. Общий запах? Так я ж его толком не чувствую. Для меня это смысла не имело.       — Поэтому ты и не меченный, — фыркает Влад, — Позор, конечно, твоей альфе. Это людей сейчас мало, а вот таких, как мы — на каждом углу. Вдруг бы увели?       — Влад, она прекрасно понимала, что эти отношения обреченные и не теряла надежду найти истинного, зачем ей было ставить метку человеку? А увести? У меня есть своя воля и мой выбор. Вот и всё. И если можно, давай закроем тему.       Череватый кивает, хорошо-хорошо, как скажет.       Саша же смотрит на загрузившегося мрачными мыслями брата и вздыхает, пора спасать, — Дим, ну, тут как говорится, на кого нарвешься. Альфы разные, а девушки-альфы, как и девушки-омеги, они… — мужчина аккуратно подбирает слова, — Они специфичны, необычны. К ним особый подход нужен. Ты пробовал встречаться с омегами?       —Я не люблю доминировать над кем-то, — отрицательно качает головой Дима, — Мне нужны равные отношения, а не зависимые в любую из сторон.       — Ох, и че ты не из наших, — вздыхает Влад, — Я б тебя сразу венчаться потащил.       Дима удивленно приподнимает брови, — Череватый, это ты мне так в чувствах признаешься?       — А что? — улыбается названный, — Чем я тебе не мил? Зато послушай, Дмитрий Череватый, звучит-то как! Прям как для тебя фамилия, Димка, ты подумай.       — Мне и моя фамилия нравится, — отрицательно качая головой, растягивает губы в улыбке Матвеев.       — Давайте Лине позвоним, — встревает с неожиданным предложением Олег, —Узнаем, что там у них.       — Что-то и Виктории долго уже нет, — выглядывает в окно, усыпанное дождевыми каплями, Саша, замечая задумчивый взгляд, брошенный Димой в сторону Олега.       Ровно на этих словах дверь в машину открывается, и внутрь забирается насквозь промокшая Вика, а к водителю садится Вера.       — Ну ты как, радость моя, — цапает младшего чернокнижника за коленку Райдос.       — В полном порядке, — немного смущается своего же приступа эмоциональности на месте преступления Дима.       — Да, вижу, парни хорошо о тебе позаботились, — улыбается женщина, скидывая с себя сырую куртку, от чего в воздухе острее чувствуется аромат перца и имбиря.       — Алло, — дозвонился до подруги Олег, — Лин, мы закончили, у вас что?       — Ставь на громкую, — уверенно просит Вика и подмигивает задумчивому Диме.       — Ерунда какая-то, — заканчивает возмущаться блондинка, — обычное самоубийство, не знаю, зачем именно нас дернули и зачем мы так долго это рассматривали.       — Линочка, золотце, у вас все хорошо? — уточняет ведьма, — Вы сейчас в особняк?       — Да, — чуть ли не мурлычет омега, услышав голос другой альфы.       Дима залипает на свои руки. Такая странная компания. И что он только в ней забыл? Как он вообще попался в эту службу?       Кто ж знал, что после изменений в людях, все резко уверуют в экстрасенсов и возьмут их под контроль, вынуждая сотрудничать либо напрямую с правительством, для всяких защит, непроглядов, предсказаний и влияний, либо блюсти порядок и расследовать преступления и искать себе подобных, а третьего варианта нет. Точнее есть, но... Прям как в старых русских сказках: направо пойдешь — на верхушку работать будешь, налево пойдешь — невидимые погоны наденешь, у них же сука, даже удостоверения есть. А кто откажется и прямо пойдет, тот смерть свою сыщет! Ну знаете, там, те случаи, когда за солью в магазин вышел и больше никогда не вернулся, ну или в тюрьму, а оттуда та же развилка, только уже без права выбора.       — Вик, — снова неймется Череватому, — А вот, если бы, скажем, жила ты с человеком, уже будучи альфой, а потом р-р-раз, и истинного или истинную свою встретила, что бы сделала?       Диме стоит больших сил сдержать себя и не убить взглядом то ли Влада, то ли Толика, кто из них эту чушь сморозил. И так очевидно, что сделают альфы, зачем ещё раз по старым ранам?       — Не дай Бог, Влад, такой выбор, — крестится Райдос, — Честно, не знаю. Не могу вот так с ходу сказать. Зависит от того, какой человек, как жили, что за истинный. Это не так всё просто решается.       — Согласен, — одновременно поддакивают Шепсы.       — Если, скажем, мой человек самостоятельный, самодостаточный, безумно интересный и сильный. Прошел со мной огонь, воду и медные трубы, который знает меня от и до, — развивает мысль Олег, — И живем мы с переменным успехом душа в душу, обсудив все границы и выстроив комфортные условия для совместной жизни, то почему я должен от него отказаться в пользу какого-то незнакомца, лишь потому что он скажет, что он мой истинный?       Виктория соглашается с рассуждением самого младшего, — Логично, — Саша тоже кивает в знак поддержки.       — Брось, — шипит Череватый, сверкая лукавым взглядом, — Истинность позовет — побежишь, как миленький. Потому что не нужно будет подстраиваться, границ никаких не будет. Будет только взаимопонимание и одни потребности на двоих.       — Да почему это границ не будет? — фырчит в ответ Шепс-младший, — Что, у омеги нет личных границ и своих предпочтений? Что за бред…       Матвеев старается лишний раз не дышать, находясь под пересечением взглядов двух недовольных альф.       — Да что вы сегодня как сведенные, — возмущается Вика, — Задрали уже весь день гавкаться. У каждого своя точка зрения. Всё равно ни у одного ни такой пары, ни истинной, чего зря глотки надрываете!       Дима восхищенно смотрит на женщину, прекратившую нескончаемый спор за сегодня.       — Вот появится хоть кто-то у кого-то из вас, тогда и поговорим. А ты чего глазками хлопаешь? — прилетает восхищенному чернокнижнику, — Свои вещи в зубы и пошел за мной, приехали уже.       Особняк, отданный экстрасенсам под штаб-квартиру, встречает приехавших людей острой смесью запахов и эмоций.       Дима четко улавливает усталость, что будто добавляется к своей и падает на плечи дополнительным грузом. Да какая ж красота...       — Ну че там у вас? — вешает сырую куртку на спинку своего стула Виктория.       — Да говорю же, — фырчит Лина недовольно, — Очередное самоубийство. Поругались перед течкой и всё, надо с окна прыгать.       — Психика у всех разная, — шагает в сторону кофемашины Олег, — Кто будет?       Все единогласно поднимают руки. Промокли и устали все до единого.       — Олеж, щёлкни чайник, — просит Шевченко, — Я чай буду, а то у меня сегодня давление высокое.       — Ты сама-то чего так нервничаешь? — подначивает блондинку Влад, падая рядом с Димой, что, уронив голову на руки на столе, прикрыл глаза. Спать хотелось до одури.       — Да бесят, — пылит девушка, — Из-за всякой ерунды прыгают, а потом нас дёргают, а что это, а почему. Идиот потому что. Разговаривать с парным надо словами через рот, а не психовать и реветь сразу.       Матвеев морщится от громкого голоса подруги и лишь сильнее прячет лицо в сгибе собственной руки.       — Дим, может тебе кусь сделать, чтобы взбодрился? — смеется Романова, залезая пальцами в ребра сонному парню и заставляя того взвиться с места, громко зашипев.       — Марьянка, отойди от ребёнка, — шикает Райдос, — Дай ему отдохнуть, а то ты своим кусь последние силы у него сожрешь.       Женщина с лукавой улыбкой поднимает руки вверх и отходит на безопасное расстояние. А она что? А она ничего.       Дима же вновь укладывается головой на руки, чувствуя, как опять начинает тянуть виски.       — В самолёте совсем не спал? — интересуется Константин ворчливо.       — А по нему не видно? — проходя мимо младшего, треплет его по волосам Вика.       Дима же все больше уплывает в сон. Голоса на фоне сливаются в единый гул, переходящий в белый шум. Тело теряется в невесомости. Мысли смолкают, вокруг темнота.       Чернокнижник окончательно расслабляется и отпускает себя в сон.       Мальчишка наслаждался прохладным зимним вечером с гитарой в руках, наигрывал новую мелодию и ожидал кого-то важного в гости.       Звонок в дверь не заставляет себя долго ждать. Брюнет срывается с тёплой кухни и босиком мчится к выходу. Он пришёл! Сердечко в груди ускоряет свой бег, а Дима дрожащими руками открывает замки на двери. И чего их так много?       За дверью терпеливо молчат, продолжая жать на кнопку звонка.       — Сейчас! — прикрикивает парень, никак не справляясь со всё вновь и вновь появляющимися замками.       В ответ такая же тишина и всё тот же продолжительный звонок.       — У меня дверь, кажется, заклинило, — старается докричаться до гостя Дима, — Не могу её открыть. Попробуй с той стороны!       Звонок стихает, за стальной, тяжелой дверью звенящая тишина. По спине босого Матвеева пробегается нехороший холодок. А если это не тот, кого он ждет?       Дверь дергают с той стороны раз, но она не поддаётся.       Дима отходит подальше.       Дверь с еще большей силой дергается два.       В нос пробивается запах с кислинкой. Он уже что-то чувствовал сегодня такое. Что-то кислое, но сладкое. Но это запах не того, кого он ждал. Парень пятится назад, в глубь собственной квартиры. Сердце забилось как сумасшедшее. Надо бы, наверное, наоборот дверь закрыть...       Дверь с нечеловеческой силой дёргают в третий раз, и она поддаётся. Дима прячется в тёплой, светлой кухне, аккуратно выглядывая в щель между креплением двери и косяком.       Сердце грохочет на всю пустую квартиру. Дима не слышит звука чужих шагов или голосов, лишь запах, что с каждой секундой становится гуще, насыщенней, тяжелей. К сладкой кислинке добавляется режущий металлический привкус.       Кровь? Хмурится Матвеев, так никого и не увидев в собственной квартире. Осторожно покидает свое укрытие и едва ли не на носочках идёт ко входной двери.       На пороге целая лужа крови. На паркете следы ног. Но ведь Дима никого не видел...       Медленно обернувшись в сторону спальни, парень не успевает среагировать, как что-то с человеческим телом и постоянно меняющимся лицом сбивает его с ног, не переставая истошно вопить. Когтистая рука давит на шею, оставляя неровные кровоточащие царапины, и прижимает лицо к чужой крови, будто стараясь в ней утопить.       Чернокнижник брыкается, но отцепить от себя сущность не может. От запаха крови и кислоты тошнит, шею жжёт, от крика закладывает уши, что он уже и сам срывается на крик, читая наговор, взывая силы на защиту.       — Дим, Дима, Диман, — пробивается сквозь шум голос Олега, — Просыпайся.       Матвеев рвется из хватки сна, но та не пускает, держит крепко, прожигая незнакомо знакомыми глазами.       — Помоги, — хрипит Дима, оттягивая когтистые руки с горла, — Дышать... мне нечем дышать...       Хватка на горле крепнет, лёгкие горят, а глаза закатываются. Запах крови ярче.       Мята разбавляет кровь, забивая её запах свежестью с примесью горечи чего-то цитрусового. Всё резко обрывается и становится чёрным.       Дима рвется из чужих рук, резко открывая глаза и хватая ртом воздух.       — Тише, тише, тише, — придерживает его Олег, чтобы не навернулся со стула.       Парень осоловело хлопает глазами. Что это было? Какого черта?       — Порядок? — уточняет младший Шепс, заглядывая в карие глаза.       — Мгм, — хрипит содранным горлом чернокнижник, замечая обеспокоенные лица коллег.       — На-ка вот, — ставит перед парнем зелёный чай с мелиссой Александр, — Попей. Нельзя тебе сейчас кофе.       — Спасибо, — хватает горячую кружку в руки Дима, всё ещё чувствуя удушающий запах крови. — Тебе бы выспаться и поесть хорошо.       — Давай домой отвезу? — предлагает Олег, всё ещё обеспокоенно смотря на старшего. Что-то сильно напугало его. Он слышал отрывок заговора на защиту.       — Если можно, — соглашается брюнет, чувствуя, как в висках неприятно давит.       — Чай допивай, и поехали, — пьёт свой кофе Олег, не встречая возражений старших на свое предложение.       — Завтра не опаздывай, — предупреждает Вика.       — Олег, — окликает брата Саша и жестом просит отойти в сторонку.       Шепсы недолго шушукаются в сторонке, обмениваются какими-то предметами, а Дима наблюдает за ними и думает над тем, что он увидел. Это чьи-то воспоминания? Предупреждение? Впечатлился? Но горло болит реально...       — Поехали, — возвращается Олег, слегка хлопая парня по плечу. Дима молча следует за ним, оставляя на столе недопитый чай.       — Как отпуск? — заводит чёрный джип Олег, выезжая на сырую дорогу.       — Нормально, но очень мало, — бархатом стелется голос Димы в тишине, — К себе съездил, по лесу погулял, травы собрал. На погост родной зашёл, поблагодарил.       — Отдохнул хоть? — бросает на него любопытные взгляды Олег.       — Мгм, — всё же слегка улыбается Дима, — Я там так хорошо спал. Ты не представляешь.       Олег посмеивается, — Сон это хорошо. Кстати, что тебе сейчас снилось? Ты просил о помощи.       — Фигня какая-то, — отмахивается Дима, сам не понимая, что видел, —А наговоры, они уже как рефлексы. Но спасибо, что разбудил.       — Это может быть остаточное от души, — сворачивает по дороге Шепс, —Почему я и говорю: не впускай в себя чужие души, если ты не медиум, это тебе не бесы твои, где всё по договору.       Дима переводит хмурый взгляд на не менее хмурого альфу, — Ну так извините, он не захотел говорить с великими медиумами и просто тоже говорить не захотел. Что я должен был делать?       — Убедить довериться медиумам, той же Вике, она женщина, если он так боялся и стыдился, — уверенно ведёт машину Олег под проливным дождём, — Или хотя бы делать это под присмотром. Сейчас ничего не болит? — бросает быстрый взгляд на брюнета на пассажирском сиденье.       Дима молчит: отчитали как школьника. А что он не так сделал? Чем душа страшнее бесов? — Нормально все, — буркает себе под нос упрямо.       Олег едва глаза не закатывает и на ощупь находит тонкое запястье, сжимая его в своей руке, — У меня уже голова болит от твоей головной боли.       Дима снова чувствует, как по телу разливается тепло от руки Олега, чувствует, как боль отступает волнами. Старается цепляться своими корявыми лапками, но её буквально сносит теплом, не оставляя и шанса.       — Дим, поешь сейчас нормально и ложись спать, я чувствую, насколько ты истощен, — тормозит возле чужого подъезда парень, чувствуя, как внутри недовольно ворчит альфа.       — Мгм, спасибо, — мельком улыбается Дима в благодарность, торопясь на выход, но двери заблокированы.       — Дим, я серьёзно, — буравит взглядом его Шепс, — Не то я на тебя Сашу натравлю, он и так давно хочет тебя откормить.       — На убой? — посмеивается брюнет, рассматривая тёмные окна своей квартиры. Что-то тревожное копошится на грани чувств.       — Дурак, — смеётся Олег и тянется к своей шее, снимая привычную подвеску, —Вот, держи. Поспи сегодня в ней, обещаю, эффект тебе понравится.       — Зачем это? — всё же принимает чужую подвеску Матвеев, взвешивая тёплый металл в руке.       — Отвадит от тебя то, что прицепилось от фантома, — спокойно поясняет Шепс, не сводя своих серых глаз с бледного, гладковыбритого лица.       — Мои бесы всё сожрут, но спасибо, — почему-то забота младшего коллеги всегда откликается теплом внутри.       — Отдыхай и звони, если что, — снимает блокировку с дверей длинноволосый шатен.       Дима кивает и, отсалютовав указательным и средним пальцем, прощается, спеша домой, где засыпает мёртвым сном сразу после ванны.