What happened in September?

I

      — Господи, Господи, что же делать?! Какой стресс, Господи, Боже. Это просто невыносимо!       Твик ненавидит этот чертов городок, честное слово. Почему именно здесь постоянно происходит какая-то, прошу прощения, чертовщина? Америка не такая уж и маленькая страна, у нее этих штатов хоть жопой жуй, но почему-то его предки решили, что жить в Южном парке реально крутая идея! Есть одно негласное правило, которое действует во всем мире: если наступит конец света, то наступит он только в Америке. Почему? Да потому что только американцы могут сами навалять огромную кучу говна проблем, которая будет жутко вонять, а потом всё исправить, параллельно обвинив всех вокруг, считая себя героями без плаща. Какой кошмар. Так прикол ещё в том, что все эти проблемы должны с чего-то же начаться, чтобы затронуть всю страну, распространиться по всему мнимому организму, словно смертельный вирус. А где они начинаются? Правильно! В Южном парке, штат Колорадо! Где же ещё? Твик действительно скоро не выдержит такого стресса.       Дома находиться было невыносимо. Каждый шорох вызывал очередные приступы истерики. Твик рвал на себе волосы, когда слышал, как из-за ветра скрипит пол в коридоре; прятался под одеялом, задержав дыхание, когда на улице начинали резко и громко лаять собаки соседей. А вдруг они лают на того самого волка? Он пришел за Твиком?! Он от него и живого места не оставит, сожрет живьем вместе с костями. Мальчик тихо пищит в подушку, которая уже вся намокла из-за его соплей, слюней и слез, и старается лишний раз не шевелиться, чтобы не привлечь внимание монстров, обитающих в его шкафу. А они там точно были, скребли по дереву своими острыми когтями, готовясь в любой момент наброситься и утащить. Твик, кажется, слышит, как гномы гаденько хихикают возле его кровати, вертя в своих маленьких ручках его трусы.       Последней каплей стал раздавшийся внизу слишком громкий звонок телефона, из-за чего мальчик упал с кровати вместе с одеялом, больно ударившись лбом об пол. Твик тихо скулит, сворачиваясь в позу эмбриона, и держится двумя руками за голову. Мама сняла трубку. Разобрать её слова было тяжеловато. Она будто с каждой минутой уходила глубоко на дно океана, звала Твика, тянула к нему свои руки. Кажется, она начала задыхаться, её тело неестественно выгибалось в разные стороны, она кричала, но Твик ничего не слышал. Абсолютно ничего. Лишь спустя пять минут до него доходит, что его мама действительно звала его, но находилась она не под водой, а в гостиной и с кем-то разговаривала.       — ТВИК! Иди сюда.       Мальчик моментально рванул в гостиную, но споткнулся об одеяло, пытаясь вылезти, поэтому пополз. Хелен даже не посмотрела на сына, когда он наконец пришел. Лишь устала терла глаза и тяжело вздыхала. Что он опять успел натворить? Учительница рассказала про тройку по французскому? Он репетировал всю ночь выступление в музыкальную школу, поэтому не смог нормально подготовиться к устному опросу? Или кто-то из клиентов пожаловался на него? Недостаточно хорошо обслуживает посетителей, позорит весь семейный бизнес. О боже, какой же стресс.       — Звонили из полиции.       О боже. Лучше бы он опозорил семью, чем это.       — Попросили тебя завтра прийти на повторный допрос, насчет какого-то старого дома «7549», сказали, что ты поймешь. — Хелен поворачивает голову, осматривает сына с ног до головы, и снова тяжело вздыхает, запустив пальцы в свои волосы. — Четыре часа назад нашли возле этого дома тело малышки Салли Олдер. Помнишь её? Ей ведь этой весной только семь лет исполнилось, — голос у Хелен немного подрагивал, она руками помяла свое лицо и направилась на кухню, напоследок сказав: — Тебе стоит перестать играть там, где пропадают дети. Могут пойти нехорошие слухи о нашей семье, мы разоримся.       Уходит.       Твик тоже уходит. Сразу же, как только Хелен скрылась на кухне, прибавив звук телевизора, где транслировали девятый сезон «Друзей». Она резала овощи на ужин и громко смеялась. А её единственный сын выбежал без верхней одежды на улицу, услышав, как за спиной громко хлопнула дверь в ванную комнату.       Клоун и волк его в покое теперь не оставят, Твик был уверен в этом на сто процентов. Надо было поскорее где-то спрятаться, домой возвращаться страшно. Там его явно кто-то ждал, с кем встречаться сейчас Твик совершенно не планировал. Но также Твик очень боялся, что сейчас из-за угла на него набросится тот самый волк и вцепится своими острыми зубами в его костлявое плечо. А мама с папой не придут на помощь, ведь их маленький сыночек всё придумал, такого не бывает. Лучше пусть выпьет чашечку кофе и перестанет нести всякие глупости, чтобы привлечь внимание.       Ну что за идиотский город? Почему он такой проблемный? Господи, какой кошмар, что же будет дальше? Твика реально жизнь ничему не учит, потому что как объяснить тот факт, что он один вечером решил выбежать на улицу, чтобы спрятаться от чудовищ в его шкафу, хотя за пределами дома обитают монстры, которые убили маленькую девочку Салли. Девочку, которая любила раскраски, но всегда выходила за контуры. Девочку, которая пошла в первый класс первого сентября, она так мечтала поскорее вырасти, пообещала учиться хорошо. Маленькая девочка Салли, которая умерла, но так и не научилась рисовать аккуратно, которая не успела получить свои первые настоящие заслуженные оценки. Маленькая девочка Салли, которой теперь навсегда семь из-за кого-то урода. И этот урод с удовольствием бы отправил Твика следом за малышкой Салли. Тогда почему он вышел? Единственное разумное объяснение — монстр хочет, чтобы сюжет двигался дальше, а то как-то скучно. Да его прибьют раньше времени, чем он найдет то самое безопасное место, где его никто не тронет. Будто всяких диких зверей и клоунов остановит какой-то другой дом на другом конце этого маленького чертового города. Вот в собственном доме они обязательно схватят его за пятку и утащат под кровать. А вот в другом месте они трогать его не будут, ведь тогда они нарушают все правила ужасов. Это каноничное событие, они не имеют право вмешиваться. Но Твик знает, что их всех убьют. Настало время расплачиваться за аборты и инцест, Господь Бог людям не поможет, Он будет пить смузи и злобно хихикать, а живые начнут завидовать мертвым.       Господи, да когда Тебе надоест трахать всех нас?!       Он слышит шорох, который выбивает его из собственных мыслей, и отпрыгивает в сторону.       — Здесь кто-то есть? — и поднимает голову.       «Детям нравятся фокусы, — прошептал мерзкий и грубый голос. — Идем со мной, малыш, я научу тебя летать».       — Нет! — вслух кричит мальчик, хватаясь за волосы, когда он оглядывается и понимает, куда пришел. Он настолько глубоко ушел внутрь себя, полностью погрузился в свои мысли в его дурацкой голове, что не заметил, как сам себя загнал в ловушку его ночных кошмаров.       «Хочешь полетать?»       Твик останавливается и хлюпает носом. Этого просто не может быть. Он пытался найти этой ночью безопасное место, но вместо этого сейчас стоит возле старого огромного дома под номером «7549» с заколоченными окнами и ушедшим под землю крыльцом. Слева от крыльца были заметны засранные окна подвала. Он стоит там, где несколько часов назад убили малышку Салли. Он стоит там, где сам чуть не умер.       Это произошло где-то в начале лета, за три месяца до убийства Рональда Леффлера. В жаркое время года Твик на месте не сидел, не выдерживал работы в помещении, к тому же мама постоянно говорила, что надо дышать свежим воздухом. Поэтому летом он не работал в самой кофейне, а доставал свой старый зеленый велосипед, на который сам накопил, и загружал багажник огромной сумкой со сладостями. Их миссис Твик сама пекла каждый день, начиная с шести утра, от её одежды потом ещё очень долго пахло выпечкой. Твик один раз застал Клайда, который пришел в гости, чтобы позвать брить брови Баттерсу (его, кстати, за это наказали на месяц), и перед ним предстала картина, как Донован нюхал кухонный фартук его матери. Лучше бы он спалил его за дрочкой, чем за этим, честное слово.       Так вот.       В одной сумке лежали сладости его мамы, в трех других было куча термосов с кофе разных сортов. Твик даже сделал несколько разноцветных стикеров, чтобы случайно не перепутать и не налить покупателю что-то другое. Тогда дела у его семьи шли в гору, ведь люди любят лениться и кофе. А когда им всё приносят в любое время к ним домой, то они просто готовы прыгать от счастья. Понятное дело, денег стало намного больше, на первое сентября отец обещал подарить приставку за хорошую работу. Твик действительно был рад. Клайд ему все уши прожужжал о том, что он должен очень хорошо работать этим летом, даже играть иногда запрещал, пока тот не продаст все печенья мамы. Твик сам очень хотел наконец получить подарок за свои труды, он действительно старался всё сделать до захода солнца. И нет, не потому что он хотел поиграть. Его друзья с удовольствием вместе с ним катались, помогая всё раздавать, чтобы быстрее закончить и уйти творить свои тинейджерские дела. Крэйг даже каждый вечер помогал составлять огромный список всех домов, куда нужно будет заехать, чтобы Твик не потерялся. В Южном парке действительно легко заблудиться, несмотря на то, что городок маленький. Твика пугало другое. Почти все жители друг друга знали, росли вместе чуть ли не с пелёнок, ничего нельзя было скрыть, сразу же расползались слухи. Ничего нового. Один твой неправильный чих — и вот уже каждый второй знает, что у тебя жесткая течка и тебе нужен гинеколог. Но всё равно Твик с огромной опаской стучал в чужую дверь, ожидая, как смертный приговор, когда её уже откроют и заберут сраный кофе. Его безумно пугали чужие дома, ведь за дверью может быть, кто угодно. Что угодно. Молодая женщина, родившая три месяца назад малыша. У них с мужем очень долго не получалось, и вот случилось чудо. Только вскоре детского плача слышно не будет, ведь мертвое тело младенца, которое так сильно похож на своего отца, будет лежать в морозилке и ждать своего часа, когда его любимая мама сделает из него жаркое для своего мужа, который вместо работы любил ездить к другим девушкам и сажать их на свой член. Или сомнительный дядя, который преподавал игру на пианино. Бедный мужчина, которому в начальной школе отказала девочка, потому что у него были противные усы. Наверное, она не знала, что усики – пропуск в трусики, но тем не менее сомнительный дядя с тех пор восхитительно играл на пианино днем, но кое-что о нем не знал никто. Это его маленький секрет. Он звал своих маленьких учеников в коротких шортиках выпить с ним чашечку чая после продуктивного занятия, но вместо чая он долбил маленьких детей в жопу, заткнув из маленькие рты их же трусами с Человеком-пауком или Хэллоу Китти. И эти люди ведь каждый день улыбались Твику, забирали свой кофе и хвалили его. А ведь в один из дней они могут дать ему отравленную конфетку в качестве награды. И Твика заставят её съесть, они будут смотреть, как мальчик начнет задыхаться, пока не потеряет сознание. А потом они сделают с его телом всё, что только захотят. Твик действительно боялся, что этот стук в дверь может стать последним в его жизни. Глупо, конечно, так говорил папа, так говорила мама, а главное, так говорил Крэйг, однако…       Он действительно закрывал глаза, когда слышал шаги за дверью, представляя, кого же увидит в этот раз. Опасался, что сейчас дверь откроется, его встретит кромешная темнота, а оттуда резко кто-то выпрыгнет. Например, клоун. Ну это так, чисто пример, вы ничего не подумайте, просто первое, что в голову пришло.       Впрочем, обычно его никто не трогал. Наоборот, только хвалили. Миссис Марш даже сверху доплачивала ему за такой труд, а миссис Брофловски постоянно возмущалась, почему ребенок должен выполнять такую тяжелую работу, но всё равно постоянно заказывала булки с маком и кофе без сахара. Так что Твик немного, но успокоился. К тому же он старался изо всех сил закончить до темноты, чтобы поиграть с друзьями во дворе подольше.       В тот день — вроде это было 5 июня — ему остался один заказ. Потом он планировал поехать к Толкину, где они вместе с Клайдом, Крэйгом и Джимми будут играть и смотреть мультики, кушая сладости, которые приготовила для них Хелен Твик.       Твик ставит галочку возле очередного заказа и хмурит брови, когда видит в своем длинном списке ещё один. Он не помнит, чтобы писал этот адрес, но всё равно едет к дому «7549», который находился возле огромного жуткого леса. Солнце уже садилось, когда он подъехал, достал из сумки кофе с печеньем и открыл калитку. Дом был словно из сказки, которые читали девочки ещё в детском саду. Пастельного цвета кирпич идеально сочетался с розовой дверью, на которой красовалась маленькая декоративная клумба с ромашками.       Твик постучал в дверь.       Сердце начало стучать быстрее. Рядом было немного приоткрыто окно, из-за ветра белые шторы с красивыми узорами немного вылезли на улицу и были испачканы в земле из ещё одного горшка с цветами, названия которых Твик не знал, но они были фиолетовые. Был слышен шум телевизора, чужие голоса прерывались постоянными помехами, какой-то мужчина с ирландским акцентом ругал людей, женщин (специально выделил их в отдельную категорию, чтобы зрители поняли, что он очень зол), президента, дороги, Иисуса Христа. Твик подошел ближе, немного наклонился и встал на мысочки, чтобы увидеть, куда хозяин дома будет прятать трупы детей увидеть, почему так долго не открывают.       Твик нахмурился, поймав себя на мысли, что подглядывать в чужие дома нельзя. Можно было увидеть что-то такое эдакое, что не должно выходить за пределы порога. То, что лучше никогда не знать. Но любопытство оказалось сильнее. Мужчину в телевизоре всё чаще прерывали помехи, уже было тяжело разобрать, кого он ещё осудил. Потом, видимо, началась реклама, ведь помехи сменились громкой музыкой. Твик чуть не упал в клумбу от такого резкого шума и не разлил кофе. Мальчик вскрикнул, пытаясь снова поймать баланс со вселенной, чтобы спасти сладости, над которыми его мама так долго горбатилась.       Тунт-тунт-тунт.       Твик настолько сильно сжал термос и пакет, что его костяшки побелели, когда он услышал звук корнетов, труб, тромбонов и барабанов. Были явно ещё инструменты, но их названия он не знал. Из телевизора доносилась музыка передвижных цирков, что вызывало у мальчика легкую улыбку, когда он вспомнил цирковые ярмарки, которые в Южном парке устраивали очень редко. Эти огромные красные вывески, сахарная вата, пончики, фокусы, животные, выполняющие разные трюки, вызывали ахи и охи у зрителей и крики детей на аттракционах.       И тут опять вздрогнул. Он будто действительно услышал радостный смех, болтовню и аплодисменты, но в телевизоре просто играла музыка. Это его воображение так разыгралось? И тут же испугался того, что его мысли могут оказаться материальными. Господи, Боже, какой стресс, он же столько всего уже представлял. Неужели из-за его поганых мыслей началась война? Неважно какая. Он ведь и впрямь почувствовал запах попкорна, сахарной ваты, сигаретный дым и жареной картошки, которую безумно любил Картман. До его носа долетел и запах горчицы, что размазывают по хот-догу. В животе предательски заурчало. Ему кажется, он даже слышит возмущения отца по поводу того, что в цирке совершенно не умеют делать кофе, он получается у них слишком сладким. Твик подвинулся к окну ещё ближе и наконец-то заметил на стене чужую тень. Хозяин всё же решил встретить нежданного гостя. Сейчас мальчик отдаст заказ и поедет рассказывать друзьям про маленький цирк в красивом домике под номером «7549».       Его глаза сузились, ужас тут же перехватил его горло — будто он проглотил огромный кусок рыбы, а маленькая косточка застряла, не давая нормально вздохнуть. Когда ты громко кашляешь, стучишь по груди, но не получается откашляться и снова задышать спокойно, перед глазами начинает темнеть, тогда на помощь уже приходит папа с его сильным ударом по спине. После этого горло ещё очень долго болит. Только в этот раз папа не даст ему по спине со всей силой, а дыхание у него сбилось не из-за маленьких рыбьих косточек. А из-за тени… теней.       Твик видел их лишь мгновение, но этого хватило, чтобы убедиться в том, что у человека не может быть двух голов, он не может быть таких огромных размеров. Тень была вся скрюченная и противная, будто с этого существа слезала его собственная кожа и падала на пол, Твик даже слышал этот мерзкий «плюх».       Твик заорал во весь голос и бросился к велосипеду, уронив пакет с печеньем, но споткнулся и упал вниз, больно ударившись подбородком об асфальт. Удивительно, но кофе остался целым. Настоящий сын своей семьи.       — Что-то случилось, молодой человек?       Твик ещё раз вскрикнул, быстро перекатываясь на спину, но не увидел никакого чудища. Перед ним стоял дедушка, который теребил свои огромные усища, торчащие в разные стороны. Было плохо видно, но Твик был уверен, что он улыбался. Одет был в коричневую клетчатую рубашку, поверх был обычный серый комбинезон с огромным карманом на груди. Небритый, с потрескавшейся кожей, мозолями на руках, на правой не было указательного, среднего и безымянного пальца, на языке были язвы, а одну его ноздрю сожрала болезнь. Дедушка хмыкнул и поднял с дороги пакет с печеньем, открыл, чтобы посмотреть, что лежит внутри. Нос его напоминал кровавое месиво. Мальчик внимательно на него смотрел, а в голове было только: «Боже, да у него сто процентов какое-то смертельное заболевание! Если он подойдет ещё ближе или, что ещё хуже, коснется меня, то я тоже заболею от взрыва носа! И умру!»       Твик потом спустя неделю расскажет про эту страшную болезнь Клайду и Крэйгу, когда они втроем будут сидеть дома у Такеров. На коленях Твика будет мирно лежать Страйпи, пока мальчики будут сидеть на полу и играть в какую-то очередную видеоигру. Клайд, как обычно, начнет скакать в разные стороны, будто это поможет ему выиграть, издавать нечленораздельные звуки, пока Крэйг будет ловко нажимать на красные кнопки, толкая друга, чтобы не мешал играть.       — БЛЯ! — Клайд обязательно начнет орать, Твик тоже заорет, морская свинка явно подумает, что на улице лучше, чем с этими придурками. — А! Меня придавило!       — Держи меня! — в ответ ему закричит Крэйг, высунув язык. Явно будет очень сосредоточен. — ДЕРЖИ! Балансируй!       — ТИХО!       — Давай направо, направо!       — Да я на всю жму!       — ЖМИ! — персонаж Клайда обязательно заклинит в самый неподходящий момент, так ещё и очень странно. Крэйг на это лишь закатит глаза, пока Клайд будет смеяться с этого. — Очень смешно, я сейчас обоссусь от смеха.       И именно в этот момент Твик решит рассказать про этого деда с его носом, заорав, чтобы привлечь к себе внимание.       — У него был сифилис, — быстро ответит Крэйг, не отвлекаясь от экрана, пока Клайд будет теперь противно хихикать с того, что дед всё время показывает знак «СВЭГ».       — А что такое сифилис? — Говорить будет получаться с трудом, так как Твик будет дергаться намного чаще, чем обычно. Как до дружбы с Крэйгом. Из-за этого чуть не уронит морскую свинку, которую в тот вечер будет использовать, как антистресс. Будет постоянно трогать Страйпи, который настолько привык и преисполнился в своем познании, что не будет обращать на это внимание.       — Болезнь, которую можно получить, если трахаться с бомжами, — без запинки ответит Клайд и радостно захохочет, вызывая новую волну стресса у Твика. — ПРИКРОЙ МЕНЯ! — и опять начнет прыгать, толкая при этом локтем Такера.       — То есть если с тобой? — Крэйг хмыкнет, нажимая большими пальцами какие-то кнопки, Донован закатит глаза.       — То есть если с Кенни.       Мальчики гаденько захихикают, Твику будет не смешно.       — И что делает эта болезнь?       На экране персонаж Клайда упадет в воду и высветится надпись «ИГРОК 2 УМЕР. САМАЯ ДУРАЦКАЯ СМЕРТЬ! ЛОХ! ХА-ХА-ХА!»       — Я утонул, — Клайд грустно вздохнет и на жопе повернется к Твику. Получится не очень, так как Донован не сможет рассчитать свои силы и случайно сделает круг. Придется заново поворачиваться, но в этот раз он ударится о кровать. Он заскулит, упав на бок, вызывая очередной приступ коварного смех у Крэйга, потом он наконец-то сядет ровно, смотря внимательно в глаза Твика, пока тот будет моргать чаще обычного. — Эта болезнь заставляет гнить заживо! — Твик в ужас будет таращиться, Клайд махать загадочно руками. — У многих людей есть эта болезнь, но в основном ей болеют женщины. Поэтому, если ты встретишь прекрасную девушку, которая болеет сифилисом, то говори ей, что ты педик, ведь сифилисом можно заболеть, если сношаться с тем, кто уже болен. — Клайд загадочно вздохнет. — Начинается всё с носа, потом члены…       — О боже, хватит! — прервет его Крэйг, включая заново игру, краем глаза смотря на то, как сильно будут трястись ноги Твика. — Я только поел.       Клайд снова начнет громко смеяться, возвращаясь к игре. Позже Твик расскажет отдельно Крэйгу, что случилось дальше, а пока он всё ещё стоял возле этого деда, даже ещё не зная, что такое сифилис.       — О, так ты сын Ричарда Твика, который разносит кофе по домам, — дедуля почему-то засмеялся, говорил он на английском очень плохо, так ещё и окончания проглатывал. Твик предположил, что он не местный.       Мальчик быстро встал с асфальта, потер подбородок, который с каждой секундой болел всё сильнее, и подошел к дедушке, держась при этом на приличном расстоянии, чтобы в случае чего заметить тварь за его спиной и успеть убежать. Но никого не было, поэтому он молча протянул дедушке кофе.       — Спасибо большое, малыш, — Твик сморщился после такого обращения, но всё равно промолчал. — Да не дергайся ты так, я не кусаюсь. Ты, наверное, увидел мой новый фокус, — дедушка снова засмеялся, забрав термос. — По секрету тебе скажу, малыш, в молодости я был известным фокусником, — и закивал так важно, Твик лишь дернулся, но продолжал внимательно слушать. — Но получил травму в 1970, поэтому пришлось уйти на пенсию, — и вздохнул грустно, отпустив голову. — Сейчас никому не нужен старый пердун с детскими фокусами. — Твик покачал головой, открыв рот, пытаясь сказать, что это не так. Фокусы всё ещё заманивают маленьких девочек и мальчиков. Стойте… в каком году? — Иногда всё ещё практикую новые трюки, вот сегодня попытался создать монстра из мыла, — дедуля коварно улыбнулся, заметив огромный интерес в глазах мальчика. — Хочешь посмотреть? Я тебе и шарик подарю за твою работу, ты такой молодец, в таком юном возрасте помогаешь маме с папой. — Дедушка сел на корточки, чтобы быть на одном уровне с мальчиком. — Ты бы видел, малыш, как он летает. Хочешь, я тебя тоже научу летать?       Твик затаил дыхание, сжимая свои маленькие ручки в кулачки. Конечно, хочет. Все же обзавидуются, если узнают, что он бесплатно посмотрел на цирковое представление, так ещё и летать научился. Но...       — Мне надо уже домой, а то мама волноваться будет, — Твик сглотнул, чувствуя, как ноги начали предательски трястись. Он сейчас от волнения описается.       — Не переживай, это ненадолго, — теперь дедушка не улыбался. — Разве ты не хочешь полетать, малыш?       Твик дернулся, вцепившись руками в волосы. Да, он очень, что странно, хотел остаться и посмотреть на фокусы. Видимо, этот дедушка страдает от одиночества, так как у него никого нет. И он пытается найти хоть кого-то, кто сможет составить ему компанию в этом проклятом городе. Но Твик чувствует, что лучше засунуть свои желания куда-то подальше и уехать отсюда как можно скорее.       Твик выдрал себе клок волос, который заставил резко выйти из своих мыслей, и крикнул в ответ:       — НЕТ! — Твик вздрогнул, сам не ожидал, что это получится так громко. — Ой.       Дедушка грустно пожал плечами и сделал глоток кофе.       — Твои родители настоящие профессионалы, умеют подбирать вкус для каждого клиента, — дед выпил весь кофе, начал копошиться в карманах. Твик же сделал несколько неуверенных шагов назад, как дедуля протянул ему монетки. Его внутренний голос говорил, что деньги у этого странного старика брать не надо, у него будет ещё много заказов, а у этого дедушки и так денег, наверное, нет, Твик не должен брать их у него. Поэтому мальчик быстро схватил монеты, даже не проверил, сколько там, и направился к велосипеду, всё ещё чувствуя, что за ним наблюдают. — Приходи сюда с друзьями, — Твик вздрогнул, остановившись на половине пути, — он разве оставлял свой велосипед так далеко? — и обернулся. Дедушка смотрел куда-то вперед, на его лице застыла улыбка, но в этот раз она ничего хорошего не вызывала, а лишь наоборот. У Твика начали трястись ноги ещё сильнее, будто он готовился танцевать грязные танцы, а сердце забилось так сильно, что у мальчика даже голова разболелась. — Вместе полетаете.       Дедушка поворачивается, его улыбка стала шире. Нет, она росла прям на глазах, а через несколько секунд показались гнилые зубы, через которые на асфальт начала капать черная жидкость. Твик заорал. Жидкость приближалась к нему, пока дед смеялся так, словно гиены из мультика «Король лев».       — У твоих родителей действительно талант, — коварный дед теперь тоже двигался в его сторону, Твик его не слышал из-за собственного крика. — После их кофе внутри стало так тепло. Хочешь посмотреть? — и, не дождавшись ответа, своими длинными пальцами вскрыл себе грудину, демонстрируя всю свою любовь к такому прекрасному бодрящему напитку. К ногам мальчика вывалились чужие органы, дед начал теребить свое сердце в разные стороны, играя на артериях какую-то пугающую песню. Позже Твик узнает в этой мелодии цирковой марш. Сердце не выдержало такого напряжения и вывалилось, Твик случайно на него наступил и раздавил, замечая, что внутри деда что-то двигалось и перескакивало по ребрам ближе к позвоночнику.       И только сейчас Твик принюхался. Пахло отстойно. Воняло гнилью, воняло разложением, воняло страхом. Дедушку в ускоренном темпе начали пожирать муравьи изнутри. Твик смог отвернуться, когда он наконец-то добежал до своего велосипеда, быстро залез на него, всё ещё слушая, как этого деда из ночных кошмаров жрали насекомые. Твик начал крутить педали и, блять, визжать, как резаная свинья, когда почувствовал, как чужие холодные пальцы коснулись его шеи, и услышал, как это чудовище рычало. Твик совершил ошибку, когда решил обернуться. Он видел прямо перед собой желтые глаза и клыкастую пасть, из которой воняло тухлятиной. Монстр замахнулся на него своей рукой, по которой тоже бегала огромная стая муравьев, пожирая его плоть заживо, Твик не сомневался, что одним ударом ему оторвут голову, но лапа прошла мимо его лица, ведь мальчик в последний момент успел пригнуться и ускориться. Монстр позади него взревел, но Твик больше не смотрел.       Твик играл в догонялки со смертью целых два раза. Убегал от дома под номером «7549» и от канализации. Два раза он смог убежать от монстра с улыбкой клоуна. Дома отец его ругал за то, что вместо того, чтобы работать, его сын гуляет по заброшенным домам. Дом «7549» уже несколько лет был почти полностью разрушен, на его месте планируют построить новый, но никак не дают руки. Но мальчику будет так всё равно, ведь в этой игре он победил. Он выжил.       И вот сейчас Твик снова чувствует этот запах разложения и клоунский смех, когда стоит напротив разваленного дома под номером «7549». И мальчик готов поклясться, что через окно на него кто-то смотрел.       — Мне пиздец, агха!       И снова убегает, закрыв глаза, снова играет в эти чертовы догонялки со своей смертью, прекрасно знает, что за ним сейчас наблюдают. Это было похоже на то, как, если не закрыть на ночь шторы, то есть ощущение, что все птицы смотрят и осуждают за все грехи, которые он творит под одеялом, пока боженька не видит. Получится ли у него убегать так долго? В какой момент его жизни монстр окажется быстрее и наконец догонит его? Но мальчик бежал, он не собирался так быстро проигрывать, обязательно выживет, надо только ускориться, надо только…       — Привет, Твик.       Мальчик открывает глаза, и до него не сразу доходит, что тут делает Крэйг. А потом медленно вспоминает, как он интуитивно добежал до первого попавшегося дома, начал долбить в дверь, чтобы его пустили, ведь, возможно, это была его последняя ночь, его так просто больше не отпустят. И вот перед ним стоит Крэйг в голубой пижаме с растрепанными волосами и без всяких вопросов пропускает его в свой дом.       Твик даже не замечает, как Крэйг берёт его за руку и аккуратно на цыпочках ведёт к себе в комнату, проходя мимо гостиной, где сидят его родители, смотрящие какую-то глупую комедию. Это настолько несмешно, что они смеются вместе с закадровым смехом. Твик моргает, и вот он уже сидит на чужой кровати. В комнате темно, хоть вырви глаз, пахнет мятой и сыростью. Мальчик съеживается, ведь немного приоткрыто окно. Крейг сразу же закрывает его, начинает что-то искать в темноте на ощупь, ругаясь, когда ногами задевает стул. И через несколько минут на дергающие плечи Твика падает теплый синий плед, он немного колется, из-за чего мальчик укутывается сильнее, начиная чесать шею до огромных красных линий. Крэйг ставит перед ним стул и усаживается напротив, наклонившись немного вперед. Твик всхлипывает носом, продолжая дергаться и царапать себе шею.       — Пить хочешь? — прерывает наконец эту тишину Крэйг, складывая руки в замок. Ну как тишину, это если не брать в расчет постоянные нечленораздельные звуки Твика. Твик тихо вскрикивает, чихает из-за испуга, и все его сопли и слюни теперь были на лице Такера. Тот вздыхает, наклоняется и вытирается об чужую рубашку, вызывая этим действием ещё более возмущенные звуки сверху. — Ты дурной совсем в такую погоду без куртки выходить? Застегни хотя бы правильно рубашку.       Твик никак не реагирует, продолжая чесать свое тело, кутаясь при этом в плед сильнее, и вскрикивает от каждого своего же собственного вдоха. Крэйг наклоняет голову, внимательно осматривая ночного гостя, который решил, что пробивать головой чужую дверь — реально крутая идея. Такер хмурится, осматривая комнату, что-то ищет. Он встаёт, Твик сразу же ползёт за ним, боясь потерять его в этой кромешной темноте, но и свет включать боится, вдруг увидит то, что прячется в этой тьме в том дальнем углу. Через пару секунд Твику протягивают Страйпи, мальчик берет морскую свинку и прижимает к своей груди, аккуратно поглаживая её. Зверек пищит, устраиваясь удобнее на чужих руках.       У Страйпи есть любимый прием, когда он хочет привлечь чужое внимание. Казалось бы, морская свинка не обделена заботой, но не тут-то было. Иногда Крэйг приходит домой, да, он после школы идет домой. Как вы поняли, он учится в школе, а там задают домашнюю работу, которую приходится делать. Поэтому, когда Такер приходит домой, он садится за выполнение заданий. Страйпи каждый раз крайне возмущает тот факт, что хозяин даже не додумался посмотреть на своего питомца, будто он и не лежит тут такой красивый и мягкий. Поэтому морская свинка с нахальной мордой вылезет из своей клетки, заберется на стол, где обязательно будут разложены школьные принадлежности, и с совершенно намеренной точностью насрет на тетради с учебниками, при этом смотря пустым взглядом на своего хозяина, начнется незабываемая игра в гляделки, в которые зверек не намерен проигрывать. Он смотрит на Крэйга до, во время процесса и после, требуя таким образом чужое внимание, чтобы наконец заметили, что он тоже тут как бы живет. Один раз он насрал на Толкина, когда тот пришел в гости и предпочел игры, а не любование морской свинкой. Клайд тогда сказал, что если бы не запах, то даже и не заметил бы этого черного пятна, потом в него прилетела подушка.       У Твика мурашки по коже, когда он вспоминает эти глаза полные боли и облегчения. И сейчас у него опять паника начнется, ведь Крэйг решил использовать прием своего питомца и смотрит таким же взглядом на друга. Вот сидит напротив и смотрит тем же самым я-собираюсь-на-тебя-насрать-если-ты-не-поговоришь-со-мной.       Твик вцепился в свои волосы и начал тянуть их в разные стороны. Крэйг аккуратно касается его руки, поглаживая большим пальцем. Твик поднимает голову, чувствуя, как тело начало трястись сильнее. И через пару минут по щекам текут слезы. Остановить их не получается, Страйпи тихо пищит, когда на него попадают капли. Твик кусает губы, глотая свои слезы и сопли, руки отпускает и начинает ныть во весь голос, спрятав свое лицо в ладонях, постоянно дергаясь.       — Я его видел! Я его правда видел! — заорал он, пока Крэйг переместил руку на его колено, продолжая гладить аккуратно большим пальцем. — Я сам его видел! Он погнался за мной! ОН НАСТОЯЩИЙ!       — Успокойся, Твик, — Такер наклоняет голову, аккуратно касается чужих ладоней, стараясь убрать их от лица, чтобы мальчик не разодрал себе глаза. — Кто он?       — КЛОУН!       Крэйг непонимающе хмурит брови, поэтому Твик рассказывает.       Рассказывает всё, начиная с того, какие хлопья он ел в тот день, заканчивая дедом, которого изнутри пожирали муравьи. Рассказывает про маленький цирк в его доме, про то, что Клайд рылся в нижнем белье его матери, про старого фокусника, который страдал от одиночества, про то, что Толкин считал себя крутым, так как намочил манту, про сифилис, про то, как Картмана избили детсадовцы, про вскрытие грудной клетки и противный смех, про Кенни, который смог влюбить в себя бабушку, она потом в завещание попросила, чтобы МакКормик забрал ее прах себе, про Рональда с его тупой домашкой, про Бебе, из-за чьих сисек Кенни впал в кому (на самом деле умер, но Твик этого не помнит), про волка и погоню, про Картмана, который решил заработать на порно с мухами, про клоуна, который прятался в канализации и заманивал к себе, про Баттерса, у которого встал, когда офицер Барбреди ругал его за то, что тот играет на проезжей части, про крики Рональда, про клоунаклоунаклоуна.       Твик заканчивает и начинать выть во весь голос.       — Я его видел! Он придет за мной. В третий раз я не смогу уйти. Что мне делать? Я ПОКОЙНИК!       Твик резко замолкает, когда ему надевают на голову наушники. Он поднимает свои заплаканные глаза, смотрит, как Крэйг пытается распутать провода и вставляет в проигрыватель диск с какой-то песней. «Ohohohoh, I'm in love with Judas», — поёт Леди Гага своим прекрасным голосом, из-за чего Твик снова вздрагивает. Но Крэйг сжимает его плечи, смотрит внимательно в глаза и улыбается самой ласковой улыбкой, на которую только способен, качаясь в такт песни.       — Музыка помогает отвлечься, — комментирует свои действия Такер, носовым платочком вытирая лицо Твика. — Знай, что я всегда готов защитить тебя от клоунов. Но если тебе снова станет страшно, а меня не будет рядом, то включи какую-нибудь песню, закрой глаза и представь, что ты в клипе. Это помогает не бояться. Выдохни, и сам увидишь, что уже не будет так страшно, — Крэйг улыбается ему, поглаживая по голове и массируя затылок. — Всё будет хорошо, милый, — и сам начал тихо напевать. — Ohohohoh, I'm in love with Judas.       Твик всхлипывает, выдавливает из себя подобие кривой улыбки и прикрывает глаза, слушая голос Леди Гаги и Крэйга, пока Такер гладит его руки, а Страйпи спит на коленях.       Твик наконец-то чувствует себя в безопасности.

II

      — Доброго времени суток, с вами как всегда я, незабываемый и восхитительный Кенни МакКормик! И у нас сегодня в гостях начинающий и не подающий никаких надежд повар из Южного Парка! Кайл Брофловски! Расскажите пару слов о себе, — Кенни подносит импровизационный микрофон из банана к лицу Кайла, тот отмахивается, пока Стэн тихо хихикает, держа одной рукой папину камеру, а второй показывает большой палец.       — Иди в задницу.       — Как жаль, наш гость оказался сегодня неразговорчивым. Как сказал бы знаменитый Эрик Картман: «Кайл, вытряхни песок из вагины», — в Кенни летят салфетки. — Но ничего страшного, поприветствуйте второго нашего гостя! Аппетитный, сочный, м-м-м, просто лучший мальчик. Свин Михаил! Поздоровайся, парень, — Кенни садится на корточки возле большой свиньи и чешет ей спину, пока животное довольно хрюкает. — Сегодня мы с вами собрались на кухне семьи Маршей, чтобы приготовить сэндвичи с беконом и банановый смузи, в которых почему-то ещё присутствуют персики. Не переключайтесь!       — Моя мама в обморок упадет, если узнает, что я держал в руках свинину, — ворчит Кайл, выкладывая на стол продукты, пытаясь подавить в себе улыбку.       По всей кухне раздается звонкий смех, Кенни ловким движением пальцев тырит несколько кусочков бекона.       — Кстати, Михаил просто обожает бекон, — снова садится рядом со свиньей, откусывая чуть-чуть от еды, и протягивает бекон Михаилу. — Давай, дружище! Ты же хочешь, да? Хочешь? — свинка ловит еду и начинает довольно чавкать. — Да, да, приятель, умница. Ещё кусочек? Да, ещё кусочек.       — Ты только что ему скормил его же мать, — Стэн прыскает в кулак, пока Кайл незаметно оказывается за спиной Кенни и забирает из его рук банан.       — Эй! — МакКормик тянется за Кайлом, но тот оказался слишком быстрым. — Как вы могли заметить, дамы и господа, у меня нагло забрали микрофон, поэтому увидимся после небольшой рекламы.       — Кайл, верни микрофон, — Стэн подходит ближе к столу, рассматривая, что тут лежит. Тут и йогурт с персиками, булки, которые они сегодня купили в магазине перед тем, как прийти на ферму Маршей, ножи, доски.       — Будете много говорить, я и камеру заберу. Скажите спасибо, что я вообще позволил вам что-то снимать. — Он просто вредничает. Кайл аккуратно ставит на стол мясо лося. Вопрос, когда он успел купить мясо лося, так и остался без ответа. — Приступим! — Кайл звонко хлопает в ладоши, берет нож и начинает нарезать персики, которые нашел в корзине на кухне. Стэн говорит, что их давно никто не ел, но не пропадать же добру. Они немного сероватые, слишком мягкие, но никто из мальчиков не придал этому значения, всем хотелось смузи из бананов и персиков по знаменитому рецепту из интернета с первого сайта. Кенни находит скалку.       — Вот мы и вернулись, мои дорогие зрители. За время рекламы Кайл уже успел порезать фрукты, а Михаил всё ещё продолжает кушать свою маму, но ничего страшного, в этом нет ничего плохо, ведь каннибалы — это те, кто ищет друзей по вкусу, — Стэн снова смеётся, Кайл смотрит на них, как на полных идиотов, взбивая фрукты веничком так, что всё летит в разные стороны, и тоже звонко хихикает. — Главное, чтобы каннибалы не пришли и по нашу душу.       В этот момент открывается дверь ванны, и на кухню заходит довольный Картман, держа в руках газету. Сразу же начинает вонять говном. Эрик действительно умел удивлять, никто в Южном Парке не может так срать, как это делает Эрик Картман. Кенни начинает орать, так как за ними пришел людоед, Кайл начинает орать, так как начало вонять говном Картмана, Стэн просто начинает орать за компанию. Даже Михаил возмущено хрюкает.       — Твою мать, жиртрест, господи, фу, бедный мой толчок, — возмущается Стэн, продолжая смеяться во весь голос. Но резко замолкает, когда замечает загадочное лицо Картмана. Эрик подошёл к столу, где стоит четыре тарелки со сэндвичами, одна из которых стоит дальше других. Кошерный обед для Кайла.       — Пацаны, я нашел способ, как заработать, — говорит Эрик и кладет на стол газету, а потом меняет тарелки местами, пока Брофловски моргал.       — Что ты опять задумал, жирная жопа? — ворчит Кайл. Как раз закончил готовить, поэтому достает четыре стакана и наливает смузи. Картман уже готов много говорить, так как план гениальный, такие тупицы, как его друзья, вряд ли поймут его гениальность, если им всё не разжевать, но закрывает рот, принюхиваясь.       — Чем пахнет?       — Смузи.       Картман берёт свой стакан, пока остальные мальчики садятся за стол, налегая на свои сэндвичи. Кайл внимательно наблюдает за тем, как Эрик насилует свой стакан, а именно нюхает и тыкает пальцем, и откусывает от своего сэндвича.       — Вкус какой-то странный.       — О, мой милый Кайл, это называется бекон. Ты знаешь такое слово? Жуй тщательно, почувствуй этот вкус на своем языке, — гаденько произносит Картман.       — Что?       — Ты скушал маму этого милого парня, — Эрик кладёт свою жирную руку на свинью, которая начала довольно хрюкать. Так как от задницы Картмана всё ещё воняло говном, Михаил начинает тереться об его булки. — Эй! Ты чего?!       Кайл нападает на Эрика. Завязывается драка. Кенни быстро проглатывает свою порцию, жестами показывая Стэну, чтобы снимал их.       — Мы снова с вами, мои верные зрители, за время короткой паузы Кайл и Картман решили устроить битву не на жизнь, а на смерть, так как из-за Эрика Кайл теперь будет гореть в аду. Ах, какой кровожадный бой. Вот Эрик заносит руку, но Кайл успевает увернуться и валит своего противника на пол. О боже! Картман вцепился зубами в ногу Кайла! Брофловски начинает со всей силой бить своего оппонента. На его ляжке точно останутся следы от зубов. Боже, какой экшен! Что же будет дальше?       Кайл забирает скалку у Кенни, тот возмущено вздыхает, маша руками, пока Брофловски начинает этой скалкой бить Картмана по его жирной заднице. Эрик как поросенок визжит, отпускает чужую ногу, но быстро приподнимается, хватает еврея за волосы и валит на пол. Они начинают кататься по полу, нанося друг другу удары, куда дотягиваются руки и скалка.       — Эрик придавливает Кайла своим весом. Неужели сегодня у нас на вечер еврейские блинчики? — Кенни быстро находит новый микрофон в виде ложки и продолжает. — Ах, у Эрика пошла кровь из носа, боже, как больно на это смотреть.       — Завались, нищеброд!       — А малыш Кайл действительно умеет царапаться, ух, прям по яичкам попал.       Мальчики продолжают бойню возле стола, снося всё на своём пути, в какой-то момент слышится треск, и все замолкают. Кенни быстро залезает на стол, так как там можно было спрятаться, если драка возобновится. Стэн обходит стол, продолжая снимать растрепанного Кайла, который наконец-то показался из-за стола.       — Кайл, вам есть что сказать после боя? — Кенни протягивает ложку ко рту Брофловски.       — Это была кровавая битва, мне уже начало казаться, что я не выживу этой ночью. Но потом я вспомнил слова своего лучшего друга, — Кайл загадочно посмотрел на Стэна, тот снова начал хохотать во весь голос. — «Можно кинуть камень в волка, но не волка в камень». Эти слова придали мне сил, мои раны моментально затянулись. Поэтому я быстро схватил стул и уебал им Картмана, правда, спинка сломалась… но кем-то же надо было пожертвовать. — Кенни вытирает невидимую слезу и потом закрывает себе этой же рукой рот.       — Я тебя убью, жид.       У Стэна уже живот болит. Он хватается за бок, опуская камеру на стол. Марш смотрит в объектив, собираясь поставить на паузу, но тут его взгляд цепляется за заголовок газеты, которую принёс Картман из его туалете.

«УБИЙСТВА В ЮЖНОМ ПАРКЕ. ЧИСТАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ, ИЛИ ГОРОД ПРОКЛЯЛ САМ ДЬЯВОЛ?».

      — О, вижу, ты заинтересовался моей гениальной идей? — слышится загадочный голос Картмана за спиной, который не начал заново драку только потому, что наконец-то хоть кто-то обратил внимание на его супер крутой план.       Если посчитать все спокойные дни за всю их короткую жизнь, то наберется, наверное, дней девять. Может быть, тринадцать (но в эти дни всё равно хотя бы один из них точно попадал в какую-нибудь передрягу). Кажется, что они с рождения были наркоманами, жили, чтобы получить очередную дозу адреналина в крови, чтобы пощекотать свои и без того слабые нервы, а потом противно хихикать, чувствуя «ежиков» внизу живота. Экстремальные виды спорта, на которых в лучшем случае они сломают шею, в худшем – умрут. После таких игр постоянно приходится собирать Кенни по частям. Потом они дружной компанией собирались у кого-нибудь дома (дома у Баттерса) и вызывали Слендермена, Джеффа убийцу или Кровавую Мэри. А потом писались в штаны от каждого шороха. Эрик, оказывается, умеет визжать. А что говорить о их многочисленных полетах в космос по приколу? Кстати, они могут научить вас, как профессионально скрываться от выплачивания штрафов.       И вот сейчас Стэн смотрит на загадочную улыбку Картмана, которая не предвещала ничего хорошего. Возможно, они даже пожалеют об этом, возможно, потом они многое поймут, но то, что Баттерса снова накажут – это факт. А Эрик явно был доволен. За двенадцать лет Картман усвоил одно и главное правило этого мира: главный тот, у кого есть идея и пистолет в кармане. И угадайте теперь, кто самый крутой парень в этой комнате.       Подсказка №1: не Михаил.       Подсказка №2: не Стэн, Кенни и тем более Кайл.       Подсказка №3: ориентируйтесь на жирную задницу.       Стоп.       Пистолет в кармане?       Картман достает своё пластмассовое оружие и стреляет водой в Кайла, когда тот подошел посмотреть, что происходит, поэтому через пару секунд послышался вопль с еврейским акцентом.       — Что ты опять задумал, жиртрест? — У Стэна, кажется, жопа напрягается, пока он смотрит на загадочного Картмана. Эрик берет газету и тычет ей в лицо Марша.       — Читай чуть ниже, Стэнли.

НУЖНЫ ДЕНЬГИ? ПРИХОДИТЕ, И МЫ НАПЕЧАТАЕМ. А ВЫ ПОМОЖЕТЕ ПОЛИЦИИ НАЙТИ УБИЙЦУ. ВЫ СТАВИТЕ ПОД УГРОЗУ СВОЮ ЖИЗНЬ, А МЫ ВАМ ПЛАТИМ 13$!!!

      — Хорошо, — голосом «это нихуя не хорошо» говорит Стэн и тяжело вздыхает. — Ты хочешь помочь полиции найти маньяка, который убивает детей? — Кайл опять оказывается возле стола и орет: «Он хочет сделать что?». В него снова стреляют водяным пистолетом.       — Нет, — Эрик удивленно пожимает плечами, закатывая глаза, потому что ну как нельзя понять его гениальный план? — Я хочу найти тела мертвых детей и продать их органы. Так я получу ещё больше денег.       — ОН ЧТО ХОЧЕТ СДЕЛАТЬ?!       — Да ты заебал! — Картман снова направляет свою пушку на Кайла.       Но Картман не единственный, кто живёт в этом жестоком мире целых двенадцать лет. Поэтому Брофловски тоже достает свой пластмассовый пистолет и стреляет в Эрика, прячась за столом. Картман такого не ожидал. Он поскальзывается и падает на пол возле полки, задевая своей жирной рукой радио. На всю кухню начинает играть музыка.       — О! Это Бритни Спирс! — радостно кричит Кенни. — Не смей переключать! — а потом смотрит на Стэна, улыбаясь. Они одновременно пожимают плечами, быстро достают свои водяные пистолеты, направляя их друг на друга, и стреляют.       — Кайл, всё! Хватит! Кайл! — орет Картман, пытаясь закрыть себя от потоков воды.       — Жиртрест, ты совсем опух? — дерет глотку Брофловски, шлепаясь на задницу за стулом.       — Если ты не хочешь, то и не лезь, нам больше достанется, — голос у Картмана в стрессовой ситуации — да, стрессовой, всё-таки в него в любой момент могут стрельнуть из разных углов кухни — звучит высоко и пискляво, будто он актер озвучки Микки Мауса. — Но твоя еврейская задница не сможет устоять на месте.       Сзади него неожиданно появляется Кенни. Он хватает его за волосы, впечатывает лбом в рядом стоящую тумбочку и стреляет в Кайла, тот визжит и ползет в более безопасное место. Михаил радостно бегает по кухне, скользя на мокром полу.       — Жиртрест, ты знаешь, что продажа органов запрещена законом? — спрашивает Кенни, пока Стэн пытается выиграть немного времени, прячась за новым диваном. Мама убьет, если с ним что-то случится, но другого безопасного места он пока не нашел. В его интересах разобраться, что они собираются сделать, а ещё желательно перестать бояться всяких монстров клоунов под кроватью. Но это вторичное. В интересах Картмана – нелегально заработать на трупах. В интересах Кайла — убить Картмана. Кенни просто за любой движ, ему, главное, не сдохнуть, а то пропустит всё самое интересное. А Михаил просто хочет доесть свою мать.       — Я ребенок, что со мной сделают? А эти уже мертвые... Им уже неважно, что сделают с их внутренностями, кому-то они нужнее, например, врачам, у которых не хватает доноров для пересадки органов, кто-то умирает, а этих уже пожирают черви, — Картман хватает Кенни, поднимает его, пока тот визжит, стреляя в Эрика, и кидает в Кайла, а потом стреляет в Стэна.       Ну вот как с ним разговаривать в таких условиях?       — Это неправильно! — Стэн ворчит, прикрывая голову руками, Михаил радостно бежит к нему, Марш стреляет в свинью водой. — Они были детьми, которых убил какой-то извращенец, — Стэн показывается из своего укрытия. — И откуда ты знаешь, что убийца их не держит у себя в подвале и не ставит над ними опыты? Что если мы сами попадем прямо к нему в ловушку?       Кенни тем временем скользит своим телом по столу, скидывая на пол некоторую посуду с едой, и падает сверху на Кайла, тот издает недовольный звук, стреляя водой в МакКормика.       — Ты мне штаны испачкал! — возмущается Кенни, хватает Брофловски за запястья и придавливает их к полу. — Негодник, это мои счастливые штаны.       — Это просто твои единственные штаны без лишних дырок, — Кайл играет бровями, а потом на Картмана смотрит и хмурится сразу же. — Ты совсем умом тронулся, жирная скотина?! Я пожалуюсь на тебя в полицию, и ты уйдешь в колонию для несовершеннолетних, чертов псих. Не удивлюсь, если выяснится, что ты и убиваешь людей!       — Давайте просто не будем в это лезть! — Стэн действительно устал от этой вакханалии, так ещё и кухню засрали, мама скоро придет, надо убрать всё.       — Гениальная идея, мой дорогой друг, — Кенни наконец-то встает с Кайла, берет свой смузи и делает глоток.       Видимо, Кайл ещё не научился делать вкусный смузи, а может, в этом виноваты персики, которые явно лежали дольше нужного, ведь МакКормик сразу же начал давиться, хватаясь за горло и отходя назад. Он пытался выплюнуть эту жидкость обратно, но вместо этого напоролся на шкаф, который упал на него сверху и раздавил.       — О господи, они убили Кенни! — мальчики сразу же подбежали к трупу. Михаил начал есть руку Кенни.       — Сволочи!       — Это не «они» убили Кенни, а Кайл! – говорит Картман таким серьезным голосом, что стало страшно. У него в голове сейчас явно мелькают очень плохие идеи.       — Что? Жиртрест, ты совсем берега попутал?!       — А я ведь предсказывал его смерть, — Картман загадочно молчит, а потом ударяет себя по лбу и смеётся, будто он тут всё ещё самый крутой. — Как же я сразу не догадался, — и в Кайла пальцем тычет. — Это ты и виноват во всех убийствах этих детей. Я всегда знал, что твой народ гнилой. Мне не нужно искать детей, ведь убийца сейчас находится со мной под одной крышей. — Кайл начинает жестко возмущаться руками, так как Картман не дает ему и слова сказать. — Я пошел звонить в полицию. Тебе не уйти от ответственности, Кайл Брофловски.       Кайл хотел побежать за Картманом, но остановился, когда заметил, что Стэн на это никак не отреагировал, а лишь смотрел, как Михаил доедал его мертвого друга. Ещё один труп в этом месяце, в груди начало болеть. Марш втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, садится на корточки и аккуратно касается пальцев Кенни. Стало полегче.       — Интересно, как он себя сейчас чувствует? — нарушает молчание Стэн. Картман уже разговаривал по телефону.       Кайл смотрит на Кенни, потом на шкаф и пожимает плечами.       — Подавлено.

III

      Домой через какое-то время вернулись Ренди и Шэрон Марш, у них было полно забот, ведь после работы они увидели засранную кухню, свинью, которая доедала друга их сына, а сами мальчики дрались с Картманом, всё ещё разговаривавшим с офицером, который сам уже хотел пропасть без вести.       И в этот вечер никто из них не вспоминал про Филиппа Пиррипа. Даже более того: они даже не помнят, кто это. Вроде этот тот самый их одноклассник, который вылизывал грязные ботинки Картмана, потому что на контрольной он успел подсказать ему не пять номеров, а только четыре. Больше они ничего про него и не помнят. Стэн и Клайд, вроде, ему трусы на нос натянули, а потом бросили в пруд Старков, когда заметили, как мальчик ошивался возле Венди и Бебе.       И им и дальше будет на него глубоко плевать, ведь этим вечером Эрик Картман будет грязными руками мять свои жирные сиськи и смотреть телевизор до поздней ночи, пока его мама будет несколько часов горбатиться на кухне; ведь Стэн Марш сморщится, высунув язык, когда Шэрон начнет готовить мясо Михаила, и будет подтирать задницу, так как Рэнди отвесил ему смачный поджопник за беспорядок; ведь Кенни МакКормик в аду будет смотреть на обнаженных дьяволиц, которые в обтягивающих костюмах варят грешников в котле, и даже, возможно, почувствует, как у его мертвого тела встанет член, кто же знает наверняка, что за бугорок у свиного мяса на столе в доме Маршей; ведь Кайл Брофловски будет краснеть и отводить взгляд, когда Шейла начнет интересоваться, откуда почти все школьники знают, сколько у неё родинок на заднице. И они вчетвером одновременно поднимут голову вверх, услышав крик, но сразу же забудут про это, так и не узнав, что именно в эту же секунду умрет Филипп Пиррип.       «Ну же, Пип, это же просто сон».       «Меня уже тошнит от этого клоуна!»       Старшая сестра матерится на весь дом, когда Пип просыпается в три часа ночи, кричит, что он увидел кого-то в окне. Джо Гарджери криво ему улыбается, говорит, что никого нет, пытается погладить по голове, а Пип бьётся ногами, пытаясь спрятаться. Ему страшно. Очень страшно. Он мечтает изменить свою жизнь, но вместо этого после школы с закрытыми глазами бежит домой, ведь боится встретить по дороге клоуна из своих ночных кошмаров. Ему больно, он плачет каждую ночь, пока его пытаются заткнуть.       Пипу уже два месяца каждую ночь снятся кошмары. И все они с одинаковым сюжетом. Он отчетливо чувствует запах горячего попкорна, видит своих родителей, которые зовут его посмотреть на цирковое представление. И он бежит, вытянув руки вперед, чтобы обнять маму с папой. Вокруг бегают розовые слоны, блинчики с ножками и с огромными глазами катаются на радуге, как на горке, единороги с прессом устраивают бои без правил. Пипу так весело. Но как только он подбегает, папа его почему-то не обнимает, а со всей силой бьет в грудь и валит на землю. Пип ударяется головой, всхлипывает, но не потому что ему больно, а потому что немножко обидно. Потом начнет обязательно кружиться голова, перед глазами всё будет плыть, сказочный мир из детской рекламы хлопьев рассеется в мгновение ока. Теперь будет только кроваво-красное небо. Птицы начнут падать замертво, Пип выставит руки вперёд, надеясь отбиться от них, но с каждой секундой их будет становиться всё больше и больше. Он почувствует чужую руку на своей шее. Откроет глаза, перед ним будет француз с ухоженными усами и в красном берете. В левой руке будет держать багет, но почему-то одет будет в грязные клоунский костюм. Француз ему улыбнется, как настоящий клоун из фильмов, и начнет бить багетом по голове, а правой рукой сжимать шею так сильно, что Пипу будет трудно дышать. Он будет кашлять, выгибаясь, и вырываться, но ладонь на шее будет сжиматься всё сильнее и сильнее, до треска костей. И это страшно. Это больно. Он чувствует, как задыхается, будто это происходит наяву. Сон заканчивается вскриком и звонким хрустом. Что-то треснуло. И не только его хрупкая гусиная шея. Хрустнула надежда на то, что всё будет хорошо. Ещё чуть-чуть, и разобьется.       У Пипа берет постоянно съезжает, все коленки в синяках, которые оставляют другие дети, потом для взрослых приходится придумывать оригинальные оправдания. Они поверят в любой бред, ведь не хотят разбираться в проблемах детей, они страдали в свое время, пусть и подрастающие поколение тоже страдает. А ещё Пип терпеть не может французов.       После кошмаров Пип видит, как в еде плавают чьи-то глаза. Пип за окном видит существо с огромным кровавым ртом и с шариками в руках. Пип видит в туалете летающую голову, у которой торчат кишки в разные стороны. Пип видит много, Пип бежит к какой-то девочке с веснушками на лице, дёргает за косичку, рассказывает, как видел мужчину, который заживо съел зайца. Девочка морщится, говорит, что он идиот, и убегает. Пип даже не расстроился.       Ему многие говорят, что он тупой. Его избегают, ведь мама не разрешает с такими общаться. Пипа постоянно бьют, говорят, что он заслуживает быть избитым. Пип потом кровью на полу нарисует домик со своей живой и счастливой семьей. Уборщица потом его побьет шваброй за его художества. Пип молится перед сном, надеясь, что сегодня наконец-то сможет нормально поспать.       Он слышит, как в соседней комнате ругается сестра со своим идеальным мужем. Пип теперь знает, что его ночной кошмар происходит наяву. Его родная старшая сестра приходит к нему каждую ночь и душит подушкой, но почему-то никогда не доводит дело до конца. В этом вся она. Его сестренка даже перед сном вместо «спокойной ночи» говорит лишь «спокойной», что уже говорит о убийстве родного брата.       Пип лежит на своей кровати, которая противно скрипит от каждого его вздоха. Пип наизусть знает потолок и стены. У него мешки под глазами, сердце начинает быстро стучать, тело готовится к длинной ночи с французским клоуном. Завтра контрольная по математике. Надо выспаться, а то он не сможет помочь Эрику, иначе тот его порвет на британский флаг.       Пип поворачивается на живот и смотрит на тётю возле окна. У неё всё лицо в ожогах, волос нет, чёрное платье, которое прячет всё тело. Кто-то скажет, что она уродина, Пип так никогда не скажет про свою маму.       Пип не помнит своих родителей. Пип в принципе мало что помнит. Помнит, что мама кричала. Помнит, что мама стала другой, что-то в ней изменилось, но он ещё не понял, что именно. Старшая сестра тогда впервые назвала его дьявольским отродьем.       — Мама?       Женщина продолжает смотреть в окно. Пипу кажется, что в комнате стало пахнуть гарью и плотью.       — Да, мой милый мальчик.       Женщина улыбается, но почему-то складывается ощущение, что ей всё ещё больно. Его родители лежат в могиле рядом с их домом. Джо Гарджери иногда вместе с Пипом ходит их навещать, собрав красивый букет. Но никто ему почему-то не верит, что мама сама к нему иногда приходит по ночам. Остальные смеются над ним и говорят, что его маму давно съели черви, её тут не может быть. Но как не может быть, если вот она прямо стоит перед ним, сложив руки в замок?       — У меня есть то, что я хочу рассказать тебе, но... — Пип глотает ком, застрявший в горле, женщина поворачивает голову, улыбается ему сквозь противные шрамы на щеках. Пип считает, что это красиво. Он наклоняется, утыкаясь подбородком в подушку, шёпотом продолжив: — Ты должна пообещать мне, что никому не расскажешь.       — Я обещаю.       Мама никогда не давала себя обнять, сейчас же она вытягивает руку, зовёт к себе. Пип выпрямляется, удивлённо хлопает глазами, сжимая простыню в руках.       — Ты клянешься своей жизнью? — он вытягивает руку, оттопырив мизинец. Женщина тихо смеётся, прикрыв рот рукой.       — Я клянусь своей жизнью.       Женщина подходит ближе, почти касается его руки, как в коридоре слышится смех.       Пип вздрагивает, притаившись. Через пару минут снова поворачивается к окну, но там никого не было. Поэтому он спрыгивает с кровати и аккуратно на мысочках идет на шум. Это смеялась явно девочка. Смех доносился из ванной комнаты. Он аккуратно приоткрывает дверь, морщась, когда она начинает очень сильно скрипеть, но старшая сестра из-за своих криков ничего не услышала.       — Здесь кто-то есть?       Есть.       Эстелла сидит на унитазе, скрестив свои маленькие изящные ножки. На ней нежное короткое зелёное платье, немного прозрачное, губы накрашены яркой вишнёвой помадой, светлые волосы убраны блестящими розовыми заколками. Как сказал бы Картман, вылитая шлюха, которую Пип считает самой настоящей принцессой.       — Привет, ты как здесь оказалась?       Они давно перестали общаться, после того, как она разбила ему сердце и нос. Честно, Пип даже познакомился с новой девочкой. Вроде, они даже смогли подружиться. Бидди была замечательной, Пипу безумно нравилось с ней проводить время. У неё были черные и волнистые волосы, которые она остригла несколько месяцев назад, так как у неё нашли вшей, сейчас они уже почти доставали до плеч. Но куда больше ему нравилось, что она могла постоять за себя, а любимая черта её характера — любопытство. Она ему нравилась, потому что была отличным другом, из неё бы получился классный парень. Но Пип всё равно иногда задумывался, какие она носит трусики под своими выцветшим синим платьем, хотя обычно парни не думают, какие трусы носят их друзья, верно? Например, он никогда не интересовался, какие трусы у Дэмиена. Он и так знает, что чёрные с черепашками ниндзя.       Возможно, Пип мог бы даже и влюбиться в Бидди. Они бы поженились, Пип бы продолжил дело Джо. У них были бы дети, которых бы также обижали в школе, а Пип ничего не смог бы сделать, так как его самого могут избить дети. Но была одна проблема. Стоит ему задуматься, как перед глазами встают очаровательные розовые щечки, блестящие серые глаза и роскошные длинные светлые волосы. Полная противоположность Бидди. Образ девочки, которая только одним своим надменным взглядом заставила его сердце биться чуть быстрее, голову кружится, а грудь безумно болеть. Благодаря Эстелле Пип наконец почувствовал себя живым человеком.       А сейчас эта девочка, с которой он хотел и хочет прожить всю жизнь, сидит на его унитазе в его доме, скрестив свои идеальные маленькие ножки в прозрачных колготках. И Пип не сразу вспоминает, что Эстелла уже сутки считается без вести пропавшей. Точнее, считают, что она просто ушла из дома к своему непутевому отцу от своей злобной матери. Побесится и обязательно вернется. Как это всегда и было. Поэтому её поиски оставили на лучшие времена. На никогда.       Эстелла, не ответив, отпускает голову и протягивает ему руку, ласково улыбаясь. Пип вздрагивает, задержав дыхание. Отдаленный внутренний голос шептал, что что-то в этой ситуации не так. Но он его не слышал, а может и не хотел слышать. Потому что почти сразу же тянется в ответ, ведь как он может противостоять девочке из его больного и большого сердца. Их пальцы соприкоснулись, они были скользкие, холодные, липкие. Пип принюхался, пахло, откровенно говоря, просто отвратительно. Пахло, кажется, тухлой рыбой, которую Пип терпеть не может после того, как его добрые одноклассники измазали в грязи карася и заставили целиком съесть.       И только когда этот мерзкий запах усиливается, а руки Эстеллы на ощупь, как жидкое говно, Пип вспоминает, что сейчас поздняя ночь, где-то три часа ночи, Эстелла сидит у него дома, в ванной комнате. Как она здесь оказалась? Почему ушла из дома? И почему пришла именно к нему? Та газета была старой, Пип случайно её нашел порванной на дороге. Большими буквами было написано, что молодая леди ушла из дома пять дней назад, у отца её не нашли, но все были уверены, что девочка просто решила показать свой характер. Ох уж этот подростковый период. С тех пор прошло три недели, полиция приостановила дело, так как всё указывало на то, что в Южном Парке завелся маньяк, лишняя паника им не нужна, но все и так всё прекрасно понимали. Но Пип всё равно не верит, надеясь на лучшее. Всё хорошо же, да? Она просто повздорила со своей матерью, пришла к Пипу, чтобы увидеться, а может, и извиниться, они же всё-таки не чужие друг другу люди, а вдруг у них даже что-то получится. Но тогда зачем она так сильно вцепляется в его запястье? И чем тут так воняет? Она приподнимает голову, которая неестественно опрокидывается в разные стороны. Она улыбается. И это явно не улыбка Эстеллы Хэвишем. Пип знает все её лживые улыбки наизусть.       Это не Эстелла.       — П-и-и-и-п, — хрипит любовь всей его жизни. Это не её голос. Это голос мертвеца, который поднялся на землю из ада, чтобы утащить тебя за собой в самое пекло. Её улыбка становится шире, вонь усиливается, Пип закашлял, на пол из её рта посыпались мертвые пчелы. — П-и-и-и-и-п… я так ску-у-учала. Ты же та-а-а-к хотел, чтобы я вернулась. Я зд-е-е-есь.       Пип всеми силами пытается закричать, позвать сестру и Джо. Ему будет всё равно, если его накажут, главное, чтобы спасли. Но помогут ли ему? Сестра, наверное, была и бы не против, чтобы этот лишний груз наконец-то убрали из её жизни. А Джо слишком бесхребетный, чтобы противостоять своей жене. Эстелле он тем более не сможет ничего возразить. Пип же не может. У мальчика возникает странное ощущение, будто он летит. Но вряд ли это чувство можно было назвать «взлетел на крыльях любви». Нет, это точно было что-то другое. Что-то зловещее и пугающее. У Эстеллы была откушена левая пятка.       — Ты знал, что люди перед своей кончиной видят своих мертвых родственников? Как дела у мамочки? Хочешь к ней попасть? Будешь летать вместе с ней! И со мной! Разве это не здорово? Семья воссоединиться, это так прекрасно. Ты попадешь в настоящую сказку, П-и-и-и-п.       Пип не может кричать, ему банально не хватает воздуха в легких. Он выдавливает из себя хриплый стон. Несбывшаяся мечта номер один: посмотреть на мир. Он каждую ночь представлял, как вместе с Эстеллой за ручкой уедет из Южного Парка и больше никогда сюда не вернется. Они вдвоем поедут в Германию, Испанию, Италию, объезжая всеми возможными путями Францию. В старости они будут в маленьком доме около моря, где они будут каждый вечер петь песни и восхвалять королеву Англии. Но на мир он смог посмотреть только на канале Animal Planet. От Эстеллы несёт мертвыми кроликами. Вонь. Чертова вонь, благодаря которой он наконец смог набрать воздух полной грудью. Но в этот момент земля уходит из-под ног, он падает на колени и ударяется подбородком об сидушку унитаза, Эстеллы никакой нет. Лишь туалетная тварь, которая пытается затащить его в унитаз. Пип очень старается ухватиться за что-то. Он кричит, зовёт на помощь, но его старшая сестра слишком занята ссорой с Джо, ей нет никакого дела до раздирающих криков брата. Даже если и слышит, то думает, что Пипу снится очередной кошмар с французским клоуном. Вторая рука чудовища смыкается на его шее, в этот момент в голове Пипа мелькает успокаивающая мысль: «Да, это всего лишь сон, кошмар. Мне же постоянно снится, как меня душат и убивают, это нормально, сейчас я проснусь в своей холодной кровати, пойду в школу, где меня снова побьют на спортивной площадке, но всё будет как и всегда, без Эстеллы и туалетной твари…»       А потом чужие пальцы сильнее сжимаются на его тонкой шее, и его крики затихают. Да, похожее он уже испытывал в своих снах, но кровавых порезов ему ещё не оставляли. В реальности намного страшнее и больнее, это нельзя ничем описать. Пип смотрит вниз, в глаза туалетного утенка.       — Ты… не… настоящее. — Но Оно было настоящим. Оно сейчас было перед ним. И Оно убивало его.       Тварь втыкает свои когти в его плечо, брызгает красная кровь, Пип смотрит, как рвется тонкий слой кожи, как ломаются его хрупкие кости, его руку утаскивают в унитаз. Слезы текут рекой, Пип пытается вырваться, но рука на его шее сжимается сильнее, Эстелла-или-что-ты-блять-такое своими огромными нарощенными ногтями протыкает ему кожу. Пип давится собственной кровью, приоткрывает рот и тихо произносит на последнем издыхании:       — Я… не… умру в туалете…       Этой ночью погиб ещё один ребенок. Филипп Пиррип умер в своем туалете от когтистых рук любви всей своей жизни.