В объятиях Змеи

      Декабрь подполз незаметно. Мороз, как и полагается нашим краям, ударил ещё в ноябре, так что до приближения итоговых контрольных наступление зимы не чувствовалось вовсе, как и приближение нового года. Вместе с контрольными пришло и заключительное в этом году школьное мероприятие. Репетиции начались сильно заранее, чтобы в нужный день мы выступили без сучка и без задоринки. Вот и я, заранее расправившись в первые дни со своей работой в виде плакатов, оставался после уроков только для того, чтобы посмотреть, как репетируют другие. — «Себя-то не обманывай. Лилия Павловна тебя не отпускает…» — быстро осадил меня внутренний голос, и я смиренно хмыкнул, склонив голову, признавая тем самым его правоту.       Действительно, была бы моя воля — ни за что не оставался бы здесь допоздна. Возвращаться домой приходится в потёмках, да ещё и в мороз. Олю мама забирает, ей по пути. Ну я а сижу тут… Разве не естественно желать освободиться от подобной муки? Но нет, Лилия Павловна была абсолютно непреклонна. Единство класса для неё было важнее индивидуального комфорта учащихся, так что отпускать кого-либо без уважительной причины она была не намерена. Видимо, дело и впрямь серьёзное, раз даже наши знаменитые хулиганы присутствуют здесь изо дня в день. Да и не так уж всё плохо на самом деле. Мне тут и делать ничего особо не нужно — сиди, да рисуй. Лучше бы, конечно, за сочинение взяться, да вот текст всё никак не идёт. «Книга как путешествие в прошлое» — больная для меня тема, но Лилия Павловна решила, что именно это мне подходит лучше всего. Спорно, как по мне, но может ей виднее. И тем не менее, видеть не хочу свою тетрадь по литературе, ибо из раза в раз, встречая глазами её неприглядную обложку, я ударялся в самобичевание по поводу того, что никогда так сильно не задерживал сдачу работ. И даже так, проблема сочинения ждёт меня дома, она никуда не денется. Сейчас же, находясь в своей каморке — обустроенном уголке внутри сцены, который был закрыт старыми шкафами и горами коробок с реквизитом, я мог сидеть, развалившись на стуле, и слушать выступление одноклассников, попутно поглаживая Мурку — откормленную рыжую кошку, ютившуюся по какой-то причине не первый год на заднем дворе школы. Именно здесь мне доступно зрелище, которое можно увидеть и в любом другом месте, в любой другой день. Но именно тут все говорят друг другу заранее, какую маску будут использовать. Речь идёт, конечно же, об актовом зале.       Актовый зал — удивительное место. Все, кто находится на сцене, имеют свои роли. Отличники, хорошисты, троечники, и даже Ромка с Бяшей. Гул учителей, случайных зевак и разных мастей помощников, находившихся за старыми тяжёлыми шторами, не мог заглушить великолепную игру Полины — Первой Скрипки школы, ну и просто девушки, что долгое время нравилась мне. Сквозь голоса стоящих рядом уборщиц, перешёптывающихся о какой-то очередной забавной истории, до моих ушей доносился звонкий голос Кати — красавицы, любимицы всех учителей, главной ябеды, а также просто гадюки. Сейчас главная стерва класса, а по совместительству и всей школы, отыгрывала роль беззащитной принцессы. Уверен, подол платья девушки взмывает всякий раз, когда она эмоционально вскидывает руки, изображая возмущения несправедливым событиям, происходящим с её персонажем. Её новенькие туфли громко цокают на каждый шаг, добавляя словам зеленоглазки веса. Выступление должно выглядеть идеально. И наша принцесска не является исключением.       Всё сплелось в гармоничную картину. Люди на сцене, люди в зале, уборщицы, посмеивающиеся в кулаки, и даже я, сидящий здесь, за этим разваливающимся столом. Всё, в сопровождении музыки из старых колонок, совмещённой с игрой Полины, казалось мне идеальным, волшебным. Настолько, что захотелось вновь взяться за карандаш и начать выводить в тетради узоры, напоминающие чем-то те, что я видел сегодня утром на окне. — Пятифанов! Где тебя черти носят?! — послышался громкий голос нашей классной руководительницы. Он сочился нотками недовольства. — Твой выход! — Да иду я, иду…       Лёгкий гул смеха прошёлся среди ребят. Слабая улыбка тронула мои губы, когда я представил, как Бяша едва сдерживает хохот, а лицо Кати слегка искажается гримасой недовольства от очередной выходки её одноклассника. Что ж, к идеальному нужно ещё прийти, и путь этот тернист.       Несколько раз одноклассники проиграли уже изученные сценки, оттачивая каждую мелочь. Недовольные люди постоянно сновали в мою каморку то за сумками, то за портфелями. Ближе к шести часам я перестал обращать на них внимание, как и они на меня. Вся эта суета, которая, казалось бы, должна была будоражить меня, вдохновлять на помощь, не вызывала ничего, кроме сонливости. Глаза медленно слипались, зевки то и дело рвались наружу. Смотреть в сторону часов я и вовсе отказывался — лицезрение бегущей секундной стрелки меня чуть ли не укачивало. За всей этой расслабляющей какофонией звуков, я и не заметил, как Лилия Павловна объявила о том, что пора расходиться по домам. — Как же бесит!       Голос раздался неожиданно близко. Всё это время я слышал лишь его искажённую игрой версию, и теперь его обладательница оказалась прямо за моей спиной. Катя, как и предполагалось, осталась последней. Не мудрено, когда твоя мама работает учительницей. Как бы то ни было, я устало потёр правый глаз, пытаясь очередным зевком отогнать дымку сна от сознания. Русоволосая, видимо, ещё не обнаружила меня, так что продолжала чувствовать себя весьма вальяжно, совершенно не выбирая выражения. — Пустоголовые дебилы! Тупорылые утырки! — ругалась она, шумно шурша пакетами с реквизитом. Мурка, сидящая на моих коленях, недовольно мяукнула, будто осуждая сквернословные высказывания.       Смирнова резко стихла и обернулась. Я, в свою очередь, ощутив нарастающую неловкость, запустил пальцы в мягкую шёрстку кошки. По виску предательски потекла капля пота от вырисовывающихся изображений издевательств Кати. Не то, чтобы спустя всё это время она до сих пор мучает меня, но стать объектом девичьих разговоров на ближайшую неделю мне точно не хотелось. — Антон?.. — удивлённо спросила она, не решаясь подойти ближе. Поразительно, как голос нашей язвы может мило звучать, если её застать врасплох. Однако долго это замешательство не продлилось. Девушка тут же включила прежнюю версию будничной Кати. — Ну и что же мы тут делаем, Петров?       Голос зеленоглазки пронзал сознание своей уверенностью. Не осталось ни намёка не обескураженность моим присутствием. С цокающим звуком каблучков, девушка направилась в мою сторону, а я лишь гадал, какую шутку про себя сейчас услышу. — Думал затаиться здесь, слиться с этим барахлом, чтобы за девочками подглядывать? — упиваясь превосходством, чеканила она, подходя всё ближе. Остановившись в шаге от меня, могу поспорить, она подбоченилась так же, как и всегда. Нос защекотал ягодный запах её духов. — Что ж, неплохая попытка. Чуть не проглядела твою наглую мордочку.       Я медленно развернулся в сторону нахалки, рука не переставала поглаживать лениво развалившуюся Мурку. Быстро осмотрев тёмно-красное платье Смирновой, я отлепил взгляд от элегантных чёрных туфель и перевёл его на фирменную ухмылку девушки, полную яда и глухой агрессии. Зелёные глаза, казавшиеся изумрудами в тусклом свете старых ламп, будто впивались в меня с намерением разорвать на куски, а оголённые улыбкой белоснежные клыки Кати, казалось, в любой момент могли вонзиться мою глотку. Такое зрелище заставило меня нервно сглотнуть. — Нет, Катя. Просто заснул… — постарался спокойным тоном ответить я, ничуть не кривя душой. — Уж за тобой я бы точно не подглядывал, поверь.       Последняя часть моего ответа должна была сгладить возникшие углы этой неловкой встречи, но похоже, я прогадал с тактикой. Вместо того, чтобы кинуть в очередной раз колкость и пойти по своим делам, Смирнова нахмурились и делано хмыкнула. — Мне нужно переобуться, — внезапно холодно сказала она. Тонкий указательный пальчик девушки начал постукивать по её же предплечью в нетерпении. Я же внезапно почувствовал прилив смелости. Весь задор, который долгое время будто был заперт внутри, внезапно стал проситься наружу. В самом деле, раз она в любом случае отомстит мне очередными сплетнями, то можно и понаглеть немного. — И что? — с улыбкой спросил я, постаравшись невинно моргнуть пару раз, выставив себя при этом самым простодушным существом в мире. — И то! Твоя пятая точка занимает единственный стул в этой дыре, Петров! — девушка наклонилась ближе ко мне, упирая руки в бока. Её грудь слегка качнулась в такт этому движению. Или мне показалось? — Вставай же. Время уступить даме место. Тем более после моего адского труда!       Я не мог смотреть на неё тем же невинным взглядом после того, что увидел. Непроизвольно отвернувшись, я продолжил мять комок шерсти, что лежал на моих коленях вот уже второй час. — Встать и потревожить покой Мурки? Ну уж нет! — совершенно внезапно, первый шуточный ответ сам сорвался с моих уст, и звучал он не так уж и плохо. Даже кошка мяукнула, будто подтверждая мои мысли. Последовавший от пушистой толстушки зевок вызвал такую же реакцию и у меня. Вся эта сцена не могла не спровоцировать очередное фирменное хмыканье от Кати. Раз уж я решил сегодня быть наглее, то может не стоит останавливаться на этом? — Почему бы тебе не опереться о моё плечо? Думаю, это лучше, чем ничего, верно? — высказанное мною предложение будто выбило воздух из лёгких девушки.       Изящные брови взметнулись в удивлении вверх, рот приоткрылся, будто она намеревалась рассказать мне о самых прекрасных и далёких далях, куда мне стоит пойти, а также приправить это описанием чудесных путей, которыми мне следует воспользоваться. Но ничего этого не происходило. Молчание тянулось вот уже десять секунд, а она даже не моргает. Изумрудные глаза по-прежнему впиваются в меня, но сам взгляд будто изменился. Глядя на неё, я всё ещё вижу хищника. Опасного, хитрого, способного наброситься в любой момент с самыми подлыми уловками. Но вот являюсь ли я жертвой этой Змеи? На мгновение мне даже показалось, что цвет лица Смирновой несколько изменился. Такое чувство, будто она засмущалась. Но разве такая девочка способна на что-то подобное? Как бы сказал Бяша, в этой каморке темно, как в жопе, так что и не такое причудиться может. — Хм… — только и издала она, прежде чем тонкие девичьи пальчики обхватили моё плечо.       Внезапно нежная, такая хрупкая Катя и в самом деле неожиданно мягко воспользовалась моим предложением. Запах ягод стал ярче. Теперь я отчётливо мог чувствовать клубнику. Столь внезапный ход с её стороны не мог не отразиться на мне. Внутренне я ликовал, не в силах поверить в происходящее. Ещё никогда за все почти четыре года я не взаимодействовал с ней так тесно. Вот она ловко поддевает пальчиком край туфли, отпирает его, освобождая изящную ножку от кожаных оков, и всё это с помощью моего плеча! — «Папа, ты был прав. Как же, чёрт побери ты был прав!» — мысленно восхвалял я своего отца за наставления. Именно благодаря ему я и занимался спортом всё это время. Некогда худенький парнишка Антон — доступная добыча для любого хулигана, больше не существует. Усердные занятия спортом и боевыми искусствами сделали моё тело крепким, рельефным. И если до этого момента я сомневался в оправданности потраченного на физическое развитие времени, то сейчас, заприметив искренне удивлённый взгляд зелёных глаз, я едва сдерживал самодовольную улыбку. — На благодарность не рассчитывай, Петров… — тихо шептала она, слегка обжигая дыханием моё ухо. Закончив с первой туфлей, девушка переходит ко второй. А ещё… Эта близость, её запах, дыхание… Знаю, она не специально, но сердце бешено заколотилось. — Ты сам это предложил. Я не просила твоей помощи. — Да я и не рассчитывал… — промямлил я, пытаясь найти в себе силы справиться с новыми ощущениями.       Тем временем, девушка сняла вторую туфлю и направилась в сторону своей повседневной обуви, мирно ждущей её в уголке у коробки, подхватив при этом двумя пальчиками только что снятую. На плече всё ещё сохранялось тепло её руки. Мой взгляд сам опустился на обтянутые чёрными колготками стройные длинные ножки, изящные изгибы которых просто не могли не приковать моё внимание в этом тусклом свете. — Чего пялишься, извращенец? — хитро улыбнулась она, взглянув на меня вполоборота. Зелёные глаза с неясным блеском прошлись по мне с ног до головы. По спине пробежали мурашки. Девушка резко отвернулась, качнув шикарной косой. Достав свою обувь, она хихикнула и выскочила из каморки, так и не обувшись.       С уходом Кати ушло и всё волшебство пребывания здесь. Стул, некогда приковавший меня своим удобством, казался безумно некомфортным. Лампы, расслабляюще освещавшие пространство передо мной, теперь были недостаточно яркими. Да и кошка, что так сладко посапывала на моих коленях, была какой-то уж слишком наглой и тяжёлой. Вся гармония, которой я упивался с самого начала репетиции, куда-то мгновенно испарилась. Как уход Кати мог повлиять на это? Как уход этой наглой и самодовольной девчонки мог уничтожить такую волшебную атмосферу? Я перевёл взгляд в потолок, а после на обшарпанный стол. Глаза зацепились за ненавистную тетрадь. Мою тетрадь. Для работ по литературе. — Твою ж мать, Антон… — устало выдохнул я, предвкушая трудную ночь.

***

      Утро двадцать второго декабря встретило меня хмурым небом за окном. Лениво поднявшись с тёплой кровати, я раскрыл шторы и тут же зацепился взглядом за новые сугробы, успевшие сформироваться за ночь. Снег красиво поблёскивал в свете ламп, а снежинки, подгоняемые слабым ветром, сплетались друг с другом в нежном танце. — Быть может, зимой не так уж и плохо… — пробурчал я себе под нос и прикрыл окно. Взгляд переместился к столу, цепляясь по пути за каждый исписанный листок. Они были везде. На полу, на стуле. Сам стол и вовсе был завален не только ими, но и книгами. Похоже, я так и не напишу сочинение… — То-оша-а!       За стеной послышался голос сестры. Маленькая засранка весь вечер клянчила с меня то мультики, то рисунки, даже не желая слушать о моей занятости. Родители вторили ей, ну а я… А что я? Ну не выйдет у меня пятёрка по литературе. Не такая уж и проблема. — Тоша! — послышалось уже у двери. Голос Оли вернул меня в реальность. — Идём! Мама сейчас ругаться будет!       Я устало выдохнул и поплёлся к двери, накидывая на себя по пути халат. Выйдя в коридор, тут же получил довольную улыбку сестры. Она с лёгким прищуром посмотрела на мои волосы, и я тут же понял, в чём дело. Впрочем, шапка в любом случае скорректирует мою причёску. Сейчас же стоит подумать, как я буду запихивать в себя еду. Нет никакого желания завтракать. Странно даже, если учесть, что на ужин я почти ничего не съел. Быть может, причина в чем-то другом? Но на здоровье я не жалуюсь. Тут же в мыслях мелькнул знакомый до боли силуэт русоволосой девушки, аккуратно держащей обеими руками свою тугую косу. Я замер, на мгновение забыв, как дышать. — Ну ты чего? — недовольно пробурчала Оля, полностью останавливаясь передо мной. Взгляд её голубых глаз встретился с моим. — Антон, всё в порядке? — «И когда она успела стать такой?» — мысленно то ли восхитился, то ли ужаснулся я. Ей всего десять, но уже будто насквозь видит меня. Страшно представить, что будет дальше. — Ничего такого, я в порядке… — солгал я и натянул улыбку. На мгновение сердце зачастило, когда промелькнула мысль, что сестрёнка может учуять мою дешёвую ложь. Взгляд девочки будто стал суровее, внимательнее. В такие моменты я с трудом узнаю привычную мне Олю — шумную непоседу, желающую веселиться сутками напролёт. Я с усилием сглотнул, намереваясь уже вытолкнуть из себя очередное оправдание, но вовремя остановился, когда увидел растянувшиеся губы девочки в улыбке. — Ну и славно! Давай шустрее, иначе я и твоё печенье съем!       После сказанного девочка в мгновение ока сорвалась с места, ловко достигая лестницы. Спустя пару секунд победоносный смех малявки доносился уже с первого этажа, а я же устало-удовлетворённо выдохнул, будто величайший кризис всех времён только что прошёл мимо меня, едва задев макушку своими липкими лапами. Ну и пусть, что моё печенье достанется ей. Вряд ли я запихну в себя слишком много так рано…       Как я и предполагал, завтрак прошёл весьма скомкано. Мама неожиданно для меня приготовила кукурузную кашу, которая на время смогла вернуть меня в детство — во времена, когда мы ещё жили в Москве. В остальном же из приятного мало. Родители вновь поссорились, но на этот раз причиной стала протекающая труба в ванной. Оля больше не прикрывала уши, как раньше. Теперь она с безразличным видом смотрела за окно, прямо на безжизненный лес, тёмной стеной окольцовывавший дом. Окончательно разругавшись друг с другом, родители разошлись. Отец громко закрыл входную дверь, а мама лишь криво усмехнулась, видимо записывая это, как свою победу. Я не хочу видеть это. — Спасибо за завтрак, всё было вкусно, — буднично пробормотал я и впился губами в стеклянный стакан. Разобравшись залпом и с чаем, я понёс посуду к раковине и быстро помыл, расставив затем всё по местам. — Спасибочки за завтрак! Всё очень-очень вкусно! — подскочила Оля, когда я вытирал полотенцем руки. — Антон, как оденешься — подожди меня, ладно? — Ладно…       Как я и думал, ни о чём, кроме ненаписанного сочинения, я не мог думать. Оля двигалась рядом энергичными шагами, весело пересказывая мне сюжет очередной серии черепашек-ниндзя, а я лишь неуклюже посмеивался в нужных местах, да повторял «Ого», или «Ага». В окнах уже вовсю горел свет, из дверей то и дело выходили люди по своим делам. Кажется, когда мы только переехали сюда, в это время на улице было не так оживлённо. Ну и ладно, воздух от этого не стал менее свежим. Жаль насладиться им сполна я не успел, ибо уже через несколько минут мы свернули к нашему учебному заведению. Уже у школьного крыльца нас шумно встретила группа младшеклассников, активно приветствующих Олю издалека. Девочка воссияла, завидев друзей, и развернулась ко мне с широкой улыбкой и блестящими в свете ламп глазами. — Ну, я пошла! Удачи на уроках! — Ага, — устало выдохнул я клубок пара. Идти вперёд, вслед за сестрой и её друзьями, совершенно не хотелось. Обо мне и так ходят всякие слухи, и портить своим прошлым школьную жизнь сестре я совершенно не намерен. Не в силах больше смотреть на здание школы, я перевёл взгляд в сторону виднеющихся вдали серых стволов леса, облепленных снегом. Под ложечкой неприятно засосало. — Какая чудесная девочка. Сложно поверить, что вы родственники.       Будто обухом огретый, я развернулся в сторону голоса. Необычное волнение вздулось в животе и будто потянулось вверх, заставляя меня на мгновение задержать дыхание. Сердце замерло, когда взгляд наткнулся на колкие зелёные глаза и хитрую улыбку, норовящую оголить белоснежные клыки вновь. Катя вальяжно приближалась ко мне, и я был не в силах свести взгляд с мерцающих изумрудов её глаз. Девушка, одетая в дорогое чёрное пальто, практически не выдыхала клубки пара, пока шла в мою сторону. Остановившись в полуметре, она, наконец, улыбнулась так, как улыбаться умеет только Смирнова Екатерина. — Утро доброе, Петров. Сонно выглядишь, — с некой издёвкой поприветствовала меня она и завела руки за спину. Подобное заставило меня остолбенеть. Зеленоглазка же, видя моё замешательство, высокомерно прикрыла глаза и изящно изогнула бровь. — В таких случаях принято здороваться, дурень. — Чего обзываться-то сразу? Просто не выспался… — постарался спокойным тоном ответить я, хотя нотки обиды явно просачивались. — Привет… — уже несколько смутившись, добавил в конце. Взгляд мой упал на её сапожки — кожаные, чёрные, почти до колен. Металлические застёжки игриво поблёскивали на уличном свету, невольно привлекая моё внимание. — Значит сегодня будешь соней, — хмыкнула она и направилось вперёд, слегка толкая плечом мою руку, будто приглашая идти за ней. Впрочем, в случае с этой девчонкой она могла таким образом выразить очередное оскорбление. Однако никогда я ещё не видел, чтобы она с кем-либо так взаимодействовала. А вот оскорблять других — это пожалуйста, милое дело. Быть может, она ненавидит меня особенным образом? Как бы то ни было, погружённый в свои размышления, я направился вслед за русоволосой. — Надеюсь, уж сегодня ты отдашь сочинение ма… Лилии Павловне, — проговорила Катя, видимо также как и я, не проснувшись до конца. — «Ну и кто тут соня?» — Уже сил нет слушать твоё нытьё. Можно же сесть и сделать! — продолжала она отчитывать меня, пока мы поднимались по ступенькам. Кажется, принимать это своеобразное приглашение было плохой идеей. — Ты ведь написал его?       На вопрос Смирновой я не мог дать нормальный ответ. Лишь неоднозначно хмыкнул, минуя очередную группу выходящих из школы детей. Мы прошли внутрь и направились в сторону раздевалки. Катя же, как и ожидалось, поняла меня без слов. Она закатила глаза в негодовании и с раздражением фыркнула. Я прекрасно понимал её. Меня и самого раздражает моя неспособность справиться с этой задачей. Но ладно уж, сегодня последний день, и с этим я ничего не успею сделать. Дойдя до наших вешалок и быстро скинув с себя верхнюю одежду, мы направились в злосчастную обитель классической русской литературы. Первым же уроком Лилия Павловна спросит со всех должников. И что я скажу ей? — «Извините, простите, ничего не могу с собой поделать, ну не идёт у меня текст!» — мысленно ворчал я, уничижительно искажая в воображении собственный голос. Мозг предательски старательно вырисовывал картины насмехающихся надо мной одноклассников, разочарованной Полины, и едкой, впивающейся в душу улыбки сплетницы, с которой я по странному стечению обстоятельств прошёл весь путь до кабинета вместе. — «Фух…» — утёр я воображаемый пот со лба. Рука уцепилась за старую, ставшую до боли знакомой, дверную ручку. Это не страшно. Всего-то сочинение. — Ну что ж… Раз, два…

***

— Пизда-а-а!       Мой вой отчаяния огласил пустую аудиторию. Где-то из глубин коридора послышался детский смех. Я же, не обращая ни на что внимание, сидел за своим местом и сверлил взглядом портреты небезызвестных джентльменов со смешными причёсками. Их взгляды будто скосились на мне — неудачнике, который уже пятый день не может составить из мыслей предложения. А может и нет их вовсе? Мыслей этих? Даже Лилия Павловна уже махнула рукой, видимо, не надеясь получить от меня работу. Ещё и последний урок у неё будет. Уверен, она там и отыграется на мне. Ну в самом деле, вдруг это просто не моё? Сидеть, выстраивать слог, раскрывать чей-то замысел… Разве это не… — Слишком громко!       Я встрепенулся, увидев боковым зрением знакомую русую косу. Тело, подобно тряпичной кукле, начало исполнять неуклюжие движения в попытках подняться, будто извиняясь перед гостьей за столь неприглядное положение. Как бы то ни было, уже через пару секунд я сидел, словно образцовый ученик, вытянувшись по струнке и сложив руки перед собой. Мозг только сейчас осознал, что все уже ушли на физкультуру. — Катя?.. В чём дело? — постарался я спросить спокойным голосом.       Смелость в общении с ней, пробудившаяся вчерашним вечером, куда-то испарилась. Я не мог не отметить в очередной раз, как идёт девушке её новая форма. Белая рубашка с чёрной жилеткой без рукавов удивительным образом подчёркивали стройную фигуру Смирновой, а чёрная юбка, слегка граничившая между «нормальная» и «короткая», тут же почти зацепила мой взгляд. Но куда важнее то, что она услышала, как я ору тут матом. Хотя разве это такая уж проблема? Куда хуже то, что голова по-прежнему отказывалась перестать заполнять себя мыслями об этой Змее. И будто услышав мой внутренний монолог, будто вломившись без разрешения в моё сознание, девушка с грацией кошки опустила принесённое ведро с водой, которое было скрыто партами от моего взора, и направилась ко мне. Я нервно сглотнул, стараясь всеми силами не смотреть в блестящие в утреннем солнце зелёные глаза. Голова сама отвернулась от надвигающейся бестии. — Т-ты убираться планировала? Прости, я не знал…       Я был и дальше готов сыпать извинениями, лишь бы она оторвала от меня свой взор и спрятала чарующие клыки. Но нет. Со стороны парты послышался шелест бумаги. Я, наконец, пересилил себя и вновь повернулся в сторону девушки, как нечто невообразимое заставило меня отвернуться снова. — И что же мы тут читаем, Петров? — заискивающим тоном прозвучал вопрос Кати. Тонкие девичьи пальчики аккуратно, но одновременно с этим нагло вырвали книгу из моих рук.       Я не мог сопротивляться ей. Силы, которых было хоть отбавляй, внезапно покидали меня, стоило лишь перевести взгляд на парту. Прямо на ней, прямо на моей тетради величаво восседала Смирнова, изящно закинув одну ножку на другую. Юбка игриво приподнялась, открывая вид на ту часть бедра, которую она никогда и ни за что не показала бы ни мне, ни кому бы то ни было ещё. Сердце заколотилось о грудную клетку, а осознание того, в каком мы положении, ошпарило мои щёки румянцем.       Секунда сменяла секунду. Я практически не дышал. Уверен, мой внешний вид весьма красноречиво описывает всё, что происходит у меня внутри. «Девочки, вы даже не представляете, что Петров сегодня учудил!» — уже слышал я полный яда и высокомерия голос Кати, будто обвивающий меня шипами, забирая тем самым возможность вздохнуть полной грудью. Но всё оставалось спокойным. Со стороны девушки доносился лишь шелест страниц. Внезапно для самого себя, я нашёл силы повернуться, перевести взгляд на потолок, а после и на неё. Глаза зацепились за одну деталь на лице Кати. Оно было непривычного цвета. Нечто подобное я заметил и вчера, когда мы были в каморке. Но здесь-то ярко, и я могу прекрасно видеть… Румянец?.. — «У Кати-то? Совсем сдурел, Петров?» — мысленно возвращал я себя на планету Земля. — «Смирнова просто не способна на смущение!»       Я невольно напряг память, вспоминая все сцены, связанные с ней. Ничего подходящего не приходило на ум. Может моё сознание просто отказывается принимать эту сторону осточертевшей всем забияки? Впрочем, я всё ещё помню, как влетел в её грудь. Если подумать хорошенько, после падения я и ягодиц её случайно коснулся… Разве она не покраснела в тот момент? — Чего пялишься, развратник? Ножки мои нравятся?       Я обомлел, когда осознал, что пока витал в своих размышлениях, мой организм и вовсе забыл не то, что о страхе, но даже и о неловкости. Прямо сейчас мой взгляд был сосредоточен на её обтянутых тонкой тканью коленях. И говорить не стоит, что мне и секунды не потребовалось, чтобы с хрустом шеи развернуть голову и выпалить что-то в свою защиту. — Н-ну ещё чего!       Кабинет заполнился звонким смехом. Я невольно засмотрелся на такую Катю. Змея? Без сомнений. Главная засранка школы? Мягко сказано! Но было в происходящем нечто особенное. Она дразнила меня, ведь это то, что она любит делать. Но разве она дразнила так кого-нибудь ещё? Я не следил за ней, за её отношениями с другими одноклассниками, но однозначное «нет» подсказывал мне внутренний голос. Зеленоглазка же, пробежавшись в очередной раз по строкам, перевела взгляд на меня. Взгляд, горящий чем-то, что никто и никогда не получал от этой девочки. — Ну теперь-то ясно всё, Петров, — довольно хмыкнула она, спрыгивая с поверхности парты. На мгновение я почти лицезрел ягодицу девушки. — Раз уж у нас обоих освобождение, так уж и быть, я снизойду до тебя и протяну руку помощи. Пусть времени и мало, но оно ещё есть.       Медленно отходя в сторону доски, она говорила непривычно мягко, но с нотками надменности. Остановившись прямо под портретами джентльменов, Катя плавно развернулась ко мне. — Но ты мне будешь должен!