Зарисовки Достозаи

Фëдор проходил дальше. Он видел это ужасное место не в первый раз. Ужасная вонь, словно, что то гниëт и разлагается.. Или кто то.. Дост проходит дальше. На бетонном полу валяется парень, рядом рвота. Губы у того искривились, глаза закатаны, пена из рта. В углу тëлка, с непонятной шевелюрой, пьëт пиво, сидит на корточках и усердно старается посрать. Если пройти дальше, можно заметить ссущего на стену человека, худого такого парнишу, что стоит с таким кайфом, словно ему делает минет какая нибудь девка, типа *«she was an escort, a high-Priced hooker». Дост смотрит на этих людей как на экспонат в музее. Всë кажется слишком странным. Там вот пристроились какие то обдолбанные придурки в чëрном. Поставили на пол свечки, разукрасились как клоуны на маскарад, и пошли нести чушь. Рядом с ними порванные пакетики, порошок. Кажется они поклоняются какому то своему Богу, но Богу ли..? Среди этого срача, жирный пацан усердно насаживает на свой мелкий член упитанную милфу, которая слизывает грëбанный табак с его тела. Выглядит странно, да и к тому же на коленке барышни блювота, которой здесь было много и даже слишком. Среди всего этого безобразия пьяницы шнуют туда, сюда. Тут же и курильщики, табак или гашиш.. Им плевать, главное чтоб вставило. Бомжи слизывают остатки наркоты с пола, такого грязного, вонючего и бетонного. Один бородатый мужчина, под кайфом, стал вылизывать чужую рвоту, надеясь почувствовать эффект наркотиков. Среди ужасного безумия Дост подмечает и Осаму. Дадзай в крови, валяется, рядом с чьим то дерьмом, выглядит суицидник, как последняя сука. Это хуже чем пьянка, это хуже ночных кошмаров.. Фëдор видит кучу шприцов, замечает как бомж хочет укусить руку мирно «отдыхавшего» Дадзая. Как же всë это мерзко, сама отмосфера тягучего дерьма. Да и Осаму в потрëпанном шмотье, пижама с дурки. Заплатки, где то их нет, либо держатся на соплях. Руки исколоты, бëдра тоже. Осаму вновь не сдержал обещание, он говорил Досту «это просто трава, это просто гашиш, это просто ЛСД, я же не нарик».. И так всегда. Сейчас он под героином, под сука такой наркотой, в которую Осаму лезть не хотел, но эта яма сама его втянула. И факт безысходности поглощал. Доста предавали, из раза в раз, но он как дурак верил, верил, что завяжет. Не завязал. Не мог Осаму найти себе безболезненных приключений. От него воняло ужасным перегаром, воняло словно весь притон ссал на него. Федя не помнит как дотащил до дома, не помнит как уложил, не помнит как ругался утром.. Не помнит и того, что когда то любил этого человека, любил его, милого Осаму, что ночью мурчит под книгу, а не Дадзая, который без дозы утром подыхает. Достоевский был в бреду, пил и курил, а сердце ужасно болело, оно било и говорило «беги, оставь его, ему ничто не поможет, только могила». Дост устал. Теперь под дождëм стоит и смотрит на плиту. Сердце остановилось и он умер, на глазах у любимого, на руках у Доста. Этот день должен был настать, теперь свобода была лишь загадкой и потому сказав « покойся с миром» Дост порезал вены и лëг рядом с любимым. Обнял сырую землю, что приняла кровь и плоть любимого человека. Примечание: *Она была в службе эскорта, элитная проститутка.