wasteland

Канун нового года. После того как Донхёк повешал рождественский венок на входную дверь, он возвращается в тёплую, полностью пропитанную запахом ванильного печенья квартиру. Вынимая из небольшой корзинки белую гирлянду, Хёк принимается вешать её на шторы, уже представляя, как красиво это будет смотреться с выключенным светом. Пододвигая стул, взятый с кухни поближе к окну, Донхёк аккуратно встаёт на него босыми ногами, слегка подрагивая от еле контролируемого равновесия. В его зубах зажаты маленькие серебряные булавки, и, поднимая голову, Ли принимается вешать гирлянду. У Минхёна в квартире настолько высокие потолки, что даже с самого высокого найденного здесь стула Донхёк с трудом может дотянуться до гардины, куда он собирается крепить гирлянду. Ему приходится вставать на цыпочки, и с краями Хёк справляется довольно быстро, а вот с серединой ему придётся немного помучиться. Здесь ему ухватиться совершенно не за что: стена, на которую можно облокотиться была слишком далеко, за штору браться вообще не вариант, поэтому Донхёк старается прицепить гирлянду, как можно аккуратней, не делая резких движений. Он злится и тихо бормочет что-то себе под нос, когда у него ничего не получается, и часть оставшейся гирлянды валится на пол, но Донхёк не сдаётся и пытается снова. Ему осталось совсем чуть-чуть. К его счастью, в этот момент в дверном проёме комнаты показался Минхён, который тут же подбегает к парню и хватает его за ноги, тем самым своим давлением создавая некую опору. — Аккуратней, солнце. Чего меня не позвал? — мужчина взволнованным взглядом осматривает верх гардины, откуда свисал не прикрепленный кусок гирлянды. — Мы же договаривались: ты готовишь, я украшаю, — Донхёк размахивает руками, снова роняя булавки на пол, что заставляет его окончательно разозлиться и спрыгнуть со стула вниз. — Отстань. Без гирлянды тоже нормально. Минхён расплывается в нежной улыбке, за талию притягивая младшего к себе. Его ужасно забавляет то, как Донхёк бесится из-за таких незначительных, как казалось, вещей, но он быстро успокаивает парня в своих крепких объятиях, зная, что долго Хёк дуться всё равно не будет. Он так не умеет. Поэтому Марк, оставляя на лбу Донхёка поцелуй, поднимает упавшие на пол булавки и сам встаёт на стул, заканчивая прикреплять гирлянду к гардине. Он выше Хёка на целых две головы, соответственно, у него с этим проблем не возникло. В конце концов Минхён убирает оставшиеся булавки обратно в маленькую коробочку, что стояла в углу стола, и, выключая свет, он жмёт на небольшую круглую кнопку на маленьком белом пульте. Длинная, большая гирлянда в один миг загорается, придавая комнате особенного уюта. Донхёк беззвучно произносит губами удивлённое "вау", замирая на месте, а Минхён, снимая с себя фартук, ложится на кровать, кивая младшему на пустое место рядом с собой. — Иди ко мне. Хёк приземляется рядом с мужчиной, опуская голову на его руку, заменившую подушку. — Мы сейчас сгорим, — тихо хихикает он, вдыхая приятный запах кондиционера для белья, которым была пропитана майка Минхёна. — Я выключил духовку, — Ли тоже усмехается, свободной рукой гладя Донхёка по бедру. — На самом деле, в Канаде не принято праздновать новый год… люди слишком скучные, не так ли? — А что тогда вы делаете? — напротив интересуется младший, млея от минхёновых прикосновений. — Сидим дома. Для нас новый год — обычный выходной день, в который можно хорошенько отоспаться. — Чёрт, да ладно? — Донхёк не верит своим ушам. — А как же салюты, семейные посиделки за столом, гулянки до утра? Это же, всё-таки, начало нового года. Как по мне, дак этот праздник вообще весь мир отмечать должен. Мы должны быть счастливы, что наша планета всё ещё не взорвалась. — Тоже верно, — соглашается Минхён. — Этот год был тяжёлым… Повисает тишина. Проводя кончиками пальцев по шраму на руке Минхёна, что остался от глубокого пореза, Донхёк чувствует, как внутри него всё сжимается. Воспоминания снова проскакивают в его голове лишь в моменте, но этого было достаточно, чтобы в очередной раз осознать, как же, всё таки, было тяжело. Но сейчас всё хорошо, и это главное. Донхёк быстро возвращается в реальность, совершенно не желая грязнуть в собственных мыслях. — Осталось пять часов, — говорит Донхёк, бросая взгляд на настенные часы. — Что мы будем делать? — Давай устроим это всё, если хочешь, — Минхён говорит о том веселье, что младший перечислял ранее. — У меня где-то валялись хлопушки… — Нет, — Ли отрицательно мотает головой, приподнимаясь. — Не нужно. Давай отметим его так, как принято отмечать здесь. — То есть — никак? — Да, — улыбается он. — Выходной, так выходной. Поужинаем, прогуляемся вдоль Хогана, посмотрим фильм, сходим в душ и ляжем спать. Что думаешь? — Что ж, — вздыхая, Минхён принимает сидячее положение, приближаясь к лицу младшего. — Договорились. — Отлично. Сокращая между ними оставшееся расстояние, Донхёк первый сталкивается с губами Минхёна, аккуратно оттягивая нижнюю, затем верхнюю, и из него вырывается тихий, протяжный стон, когда Марк сжимает его талию своими большими ладонями, по привычке протиснувшись в его рот языком. Донхёк позволяет ему делать всё, что Марк захочет, потому что ему всегда это нравится, какими бы сумасшедшими его идеи не были. И на этот раз Хёк точно так же сходит с ума от удовольствия, когда мужчина нависает над ним, покрывая его шею горячими поцелуями, слегка причмокивая губами после каждого мокрого касания к коже. Донхёк давно приметил, что Минхёну полюбилось именно это место, и кажется, даже больше, чем его губы, но это для Хёка настолько необычно и по-своему особенно, что он никогда не против того, чтобы Минхён целовал его шею хоть целую вечность, оставляя на ней сине-фиолетовые отметины. Донхёку нравится. Неожиданный звонок в дверь прерывает их порыв страсти, и мужчина нехотя отстраняется от Донхёка, коротко чмокая его в губы перед тем, как соскочить с кровати и, словно ветром, скрыться за дверью. Донхёк переворачивается со спины на живот, падая лицом в подушку, одновременно с этим размышляя, кто там пришёл. Хёк слышит, что Марк благодарит кого-то, и за этим следует звук закрывающейся двери. Наверное, это была доставка. По крайней мере так думает Донхёк. Не помнится ему, чтобы Марк или он сам заказывали что-то. Когда мужчина снова вернулся в комнату, в его руках действительно была коробка больших размеров, которая просто не могла не привлечь внимание младшего. — Ну и что это? — спрашивает он, оставаясь в положении лёжа. — Попробуй угадать, — Минхён хитро улыбается, садясь на край кровати. Только это заставило Донхёка подняться. Сначала он рассматривает обычную, ничем не примечательную коробку со всех сторон, и ему не удаётся заметить на ней каких-либо записей или марок, что ещё больше вызывало у него интерес. — Ну, если судить по размеру и форме, то, возможно, тут какая-то техника, — рассуждает Хёк, скрещивая ноги. — Похоже на ноутбук… Резко разворачиваясь к своему рабочему столу, Донхёк замечает там пустое место, где раньше стоял его старый ноутбук, который внезапно куда-то испарился сегодня утром. Теперь Ли всё понял. — Я думал, ты сразу догадаешься, — тихо говорит Минхён, сдерживая смех. — Давай, открывай. И все донхёковы догадки подтвердились. С помощью ножниц он разрезает прилепленный к коробке скотч, откуда после парень достаёт уже другую коробку, принадлежащую самому ноутбуку. Загораясь интересом, Донхёк быстро продолжает распаковывать свой… подарок? Это его подарок на новый год? Это единственное логичное предположение. Абсолютно новый, красивый ноутбук серебряного цвета Хёк держит прямо сейчас в своих руках. До него даже не сразу доходит, что это макбук, потому что его внимание сразу же привлекает ещё что-то, что осталось лежать в коробке. Позже Донхёк понимает, что это беспроводная мышь, о которой он, кажется, мечтал всю свою жизнь. Его глаза разбегаются в разные стороны, и он не знает, что ему делать. Всё произошло слишком неожиданно быстро. — Наверняка тебе придётся много работать с писаниной, — предполагает Марк, продолжая наблюдать за постоянно меняющейся реакцией младшего. — Учёба начинается уже в феврале, верно? Не беспокойся насчёт материала, что был на твоём старом ноутбуке: я перенёс всё на флешку, — почесав затылок, мужчина скромно улыбается, опустив взгляд в пол. — Я хочу, чтобы ты добился больших успехов в своей учёбе, поэтому этот приятель тебе поможет. Донхёк вот-вот заплачет от счастья. Ему никогда в жизни не дарили чего-то столь дорогого. И пока из его глаз не успел политься водопад слёз, он встаёт, убирая ноутбук на стол, на его новое место, и туда же рядом он кладёт мышь. Зарядное устройство Хёк также оставляет рядом с ноутбуком, решив, что разберётся с этим всем потом, и когда место на кровати вновь освобождается, Донхёк собирается сесть рядом с Минхёном, но мужчина, будто бы прочитав его мысли, встаёт, приближаясь к парню ближе. Он первый заключает Донхёка в объятия, прижимаясь к нему всем своим телом, и теперь Донхёк не сдерживается, начиная плакать. Ему никогда не верилось, что можно плакать от счастья, пока он не испытал это прекрасное чувство на себе. — Минхён-и… — ему хочется сказать очень много, но все мысли в голове перепутались, и всё, на что Донхёка хватает, это лишь крепче обнять мужчину, даже так думая, что этого недостаточно. Донхёк хочет отдать Минхёну всю свою любовь. — Мне ничего не нужно, если ты волнуешься насчёт того, что у тебя нет для меня подарка, — Марк предугадывает его дальнейшие слова, поэтому отвечает заранее. — Ты и есть мой лучший подарок. И Минхён даже не преувеличивает. Встреча с Донхёком стала для него всем. — Я… — утыкаясь носом в минхёново плечо, Донхёк старается выровнять своё сбившееся дыхание, пока Ли нежно гладит его по спине, успокаивая. — Я так люблю тебя, Марк. Всё, что ты делаешь для меня я безумно ценю. Спасибо огромное… — Всегда не за что, солнышко, — Минхён отстраняется, чтобы видеть заплаканное лицо младшего. Он, как и любит делать обычно, запускает свою руку в длинные волосы Донхёка, а другой Ли аккуратно вытирает слёзы. — И я люблю тебя. Возможно, даже больше, чем нужно, — прислоняясь к чужому лбу своим, Минхён закрывает глаза, чувствуя дыхание на своём лице. — Я готов повторять это вечность за вечностью. Я люблю тебя, Донхёк. Я люблю тебя. Всегда буду любить, что бы ни случилось. — Прекрати, — смеётся Донхёк, не отрывая взгляда от красивых глаз напротив. — Моё сердце сейчас взорвётся. — Именно этого я и добиваюсь, — шутит Марк, прильнув к хёковым губам. И снова они целуются до нехватки кислорода, пока время медленно идёт, пока приближается новый год, пока оставшееся в духовке печенье стынет, пока за окном постепенно начинает темнеть, и весь город становится окутан красивыми огнями. И кажется, что их запланированная вечерняя прогулка также отменяется, потому что целоваться на кровати под светом включенной гирлянды намного лучше, чем мёрзнуть на улице. В глухой тишине, которой была окутана вся квартира слышались лишь тихие стоны и причмокивания, но Донхёку так чертовски сильно нравится это, и это для него действительно намного лучше, чем сидеть за накрытым столом, чем гулять до утра, чем танцевать до упаду под громкую музыку. Быть с Минхёном, чувствовать Минхёна — лучше, чем что-либо на этом свете.

***

Когда до нового года остаётся два часа, Донхёку в голову ударяет сумасшедшая идея. На самом деле он думал над этим ещё с самого утра, но всё никак не решался, потому что не видел в этом особого смысла. Его мучали постоянные сомнения, что-то останавливало его, но в итоге сейчас Донхёк всё же поддаётся собственному желанию. Ли встаёт с кровати, отвлекаясь от чтения книги в минхёновых руках, которую они решили прочитать заместо просмотра фильма, и ноги несут его к столу, из шкафчика которого Хёк достаёт то, к чему он думал, что больше никогда не прикоснется. — Чего это вдруг? — Минхён удивляется, поворачиваясь в его сторону с приподнятыми бровями. — Хочу сделать кое-что. Садясь на стул, Донхёк тянется к небольшому стаканчику с кучей ручек, откуда он достаёт единственный завалявшийся там карандаш. «31 декабря, 2020 год. Что ж… никогда бы не подумал, что снова возьмусь за это. Но пора закончить эту историю, в которой я являлся её главным героем. "Сражайся или умри". Именно так я писал в своей самой первой записи здесь. На тот момент я был окутан невыносимым страхом, который пожирал меня изнутри, потому что я не знал, что мне делать. Я был ужасно напуган, мне было страшно идти дальше, но пришлось сделать шаг навстречу собственному страху. И у меня получилось. Я выжил. Я здесь, меня зовут Ли Донхёк, мне двадцать лет, и я выжил в настоящем апокалипсисе. Иногда мне кажется, что я уже давно умер. Может ли это всё быть одним сплошным сном, где я оказался совершенно случайно? Может ли это всё быть лишь моим воображением, в котором я хочу остаться навсегда? Прошло восемь месяцев с момента начала апокалипсиса и шесть месяцев, как я выбрался из него. Полгода я живу обычной жизнью, как и жил когда-то раньше, но я всё ещё вспоминаю о своих родителях, я всё ещё вспоминаю о Джено и Джемине. Смогли ли они выбраться? Этот вопрос будет вечно терзать меня, и вряд ли я когда-то узнаю на него ответ. Жизнь продолжается, но я никогда не смирюсь с потерей своих родных и близких, которых забрала сплошная несправедливость и кровожадность глупых, бессердечных людей. И ведь не только я жалею о том, что не был тогда рядом. Нас таких десятки тысяч. Все, кто смог выбраться, кто смог выжить так или иначе жалеет: они потеряли семью, они потеряли друзей, они потеряли свой родной дом, они потеряли своих домашних животных, свою работу. Мы все потеряли свою судьбу, и нам пришлось выживать ради того, чтобы обрести новую, счастливую жизнь. Никто не вышел из войны без потерь. Я знаю, что учёные, устроившие весь этот беспредел уже давно были пойманы. Их лица были показаны по мировому телевидению, и теперь абсолютно каждый знает, как выглядят те, кто изменил нашу планету раз и навсегда. Врачи разрабатывают новое лекарство от инфекции, военные продолжают расстреливать заражённых, конца которым никогда не настанет, а полиция и детективы продолжают добиваться настоящей правды. Но никакой правды нет. Уже бесполезно искать то, что было давно стёрто. Всё случилось. Время назад не отмотать, ничего не изменить. Мир больше никогда не будет прежним. Теперь человечество всегда будет жить в страхе за собственную жизнь, но не я. Все будут бояться, но не я. Наконец меня приняли в университет. Скоро все мои мысли будут заполнены только учёбой, и я безвозмездно рад этому. Конечно, я уже заранее готовлюсь к тому, что в первый же день одногруппники будут расспрашивать меня обо всём, что случилось, но, думаю, со временем я привыкну. Надеюсь, что у меня появятся хорошие друзья. Ренджун рассказывает, как протекает его учёба в Нью-Йорке, и я невыносимо горжусь им. Наконец-то мой лучший друг обрёл покой, и я вместе с ним. Ренджун сильный, и я рад, что у него всё хорошо. Чонло с матерью переехали в Японию, решив далеко от родины не отдаляться. Этот идиот чуть-ли не каждый день присылает мне кучу новых фотографий, а я с удовольствием смотрю их. Чонло выглядит счастливым, и это, пожалуй, самое главное. Ещё мне стало известно, что Джонни улетел в Чикаго. Вроде бы у него и невеста уже есть. Разве это не прекрасно? Джехён работает переводчиком в Лос-Анджелесе, и живёт он в одном доме с Тэёном. Уж не знаю, что там между ними, но подозреваю, что явно не крепкая мужская дружба. Они тоже счастливы. Доён же решил остаться в Конджэ, продолжая работать врачом. Зарплата там хорошая, да и сам Доён говорит, что у моря ему больше нравится. Спокойнее. Вот так и изменились жизни каждого из нас. Ну и Минхён. Мой любимый, родной Минхён. Каждый раз, когда я смотрю в его глаза, я вижу боль, разочарование и страх, который таится внутри него по сей день. Я знаю, что Минхён до сих пор не может простить себя за то, что случилось с его семьёй, но он борется с этим, и он большой молодец. Я горжусь им больше, чем собой, потому что он выбрался из могилы, он смог выжить всем на зло, и я никогда не устану повторять то, какой он сильный. Минхён обыграл смерть, обыграл всех в этой сраной, подлой игре на выживание, и он забрал первое место. Золотая медаль на его груди, моя гордость в его сердце. Пусть Марк всегда будет счастлив, ведь он как никто другой заслужил улыбаться, смеяться и быть тем, кем ему всегда хотелось. И я никогда не сверну с этого пути: я буду идти рядом с ним, куда бы он не пошёл. Я буду всегда рядом. Это наш первый новый год, который мы проводим вместе. Все наши страхи, вся наша злость и наши отчаянные надежды остаются здесь, и больше они никогда к нам не вернутся. Всё начинается с чистого листа: новая жизнь и новый жизненный этап. Не знаю, как бы сложилась моя судьба, если бы апокалипсис не случился. Было бы мне легче, чем сейчас? Был бы я счастливей? Остаётся только догадываться. И всё же я рад, что этот блокнот не попал в чужие руки и остался у меня. Здесь написана вся моя история, от самого её начала до самого её конца, который я пишу прямо сейчас. Не уверен, что когда-то я ещё раз захочу заглянуть сюда, в эти грязные, жёлтые страницы, потому что я навсегда собираюсь попрощаться с этим блокнотом. Нет, я не буду выкидывать его или, как мечтал когда-то, отдавать на выставку в музей, как настоящий раритет. Пусть он так и продолжит лежать в шкафчике, больше не подавая каких-либо признаков жизни, потому что на этом этапе она здесь заканчивается. Я вёл эти записи только для того, чтобы успокоить ураган внутри себя. Мне не с кем было разговаривать и некому было высказываться, поэтому все мои мысли, частица моей души находится на этих страницах, но когда появился Минхён, надобность в этом пропала. Минхён пришёл на замену блокноту, и он стал моим самым главным слушателем, за что я ему буду бесконечно благодарен. Мы потеряли абсолютно всё, что у нас было, но это не остановило нас. Мы продолжали выживать, продолжали бороться и идти до самого конца, не сдаваясь на половине пути. Наша сила воли была сильней, чем чувство отчаяния и подавленности, которые преследовали нас на протяжении тех двух месяцев, и именно поэтому мы смогли выбраться, именно поэтому мы оказались там, где мы есть сейчас. Минхён был прав, когда сказал, что в таких ситуациях нужно объединяться, потому что без него, я уверен, я бы не справился. Этот путь был тяжёлым. Я и представить себе не могу, что бы со мной стало, если бы я не увидел Минхёна в магазине в тот ужасный день, потому что я был так слаб перед этим страшным миром. Я дёргался от каждого шороха, от каждого дуновения ветра, но Минхён научил меня не бояться. Именно благодаря ему я познал всю суть настоящего выживания, и, наверное, наша встреча действительно стоила того. Мы постоянно были плечом к плечу: он учил меня стрелять из оружия, учил перебивать чувство голода и жажды, учил рано ложиться спать, чтобы так же рано проснуться и продолжить дорогу, учил, как правильно целиться в заражённых, чтобы лишний раз не промахнуться. Минхён учил меня совершенно другой жизни, настраивая меня на борьбу за собственное будущее, а я доверился ему точно так же, как он мне. Я залечивал его раны, я учил его справляться с душевной болью, учил сражаться с демонами внутри, и я вложил в это все свои усилия, чтобы больше Минхён никогда не чувствовал вины и никогда не страдал. Я понимаю, что это так не работает, что осадок всё равно остаётся, потому что я сам такой. Но, так или иначе, мы спасли друг друга, как бы там ни было. Столько грёбаных раз мы оба могли умереть, столько раз мы могли быть заражены или убиты от рук других людей, но мы выжили. Выжили, пройдя через тонну боли, слёз и страданий, пройдя через потерю веры и надежды, пройдя через девять кругов ада мы остались живы, и сейчас наша жизнь прекрасна. Внутри Минхёна цветут сады, как я и хотел, а внутри меня поют птицы, и это то, что я называю настоящим счастьем. Никогда не знаешь, что может случиться завтра, сегодня или через десять минут. Никогда нельзя предвидеть напутствие чего-то серьёзного и страшного, поэтому нужно заранее быть готовым ко всему, будь то цунами, ураган, апокалипсис или конец света. И пусть мы всегда будем счастливы. Конец записи».