wasteland

Становилось пасмурно. Яркое солнце скрылось на небосводе, тёмные тучи низко повисли над землёй, предвещая дождь. Поднялся сильный холодный ветер, вызывающий мурашки по всему телу, улица в один миг стала серой, хмурой, и Донхёк из последних сил крутит педали велосипеда, не успевая сделать и глотка воздуха. В лёгких словно тяжёлый камень осел, но Хёк терпит, потому что осталось ещё немного. Он с Минхёном в пути уже два с половиной часа, и окраина города была совсем близко: оставалось лишь преодолеть пару кварталов. Этот район был практически чист. За всю дорогу Донхёку не удалось увидеть ни одного заражённого, и он догадывается, почему. Скорее всего, те военные, что патрулировали эту местность, уже давно поубивали всех, и поэтому сейчас они едут по разбитому асфальту в полной тишине, разбавляемой свистом ветра. Донхёк почти не смотрит на дорогу — его глаза направлены Минхёну в спину, и в голове у Ли слишком много мыслей. Донхёк уже много раз представлял множество вариантов того, как сложится его будущее, будет ли он счастлив в нём или нет. И Хёк почти уверен, что он готов ко всему, что будет ждать его в Конджэ: новый дом, работа, новые знакомства, другая обстановка. Ему ни разу не удавалось побывать в этом городе, но всё, что Донхёку о нём известно — его население достаточно маленькое. И неизвестность, что пугала раньше, сейчас лишь больше наводит интриги. Хочется поскорее добраться до города и узнать, какого это — жить в тепле и безопасности. Донхёк уже и не помнит, когда он нормально питался последний раз. Его лицо заметно исхудало, он заметил это вчера, когда смотрел на своё отражение в запотевшем зеркале ванной комнаты. Донхёк, конечно, хотел немного похудеть к лету, но все его планы оборвал, кто бы мог подумать, апокалипсис. — Ты как? — внезапно спрашивает Минхён, нарушая тишину и оборачиваясь назад. — Притих что-то. — Я в порядке, — лжёт Хёк, потому что он никогда не был в порядке, начиная с конца мая. — Точно? — сбавляя скорость, Марк пристраивается рядом с младшим, пытаясь посмотреть ему в глаза. — Не молчи, если тебе плохо. Да. Донхёку плохо. Отвратительно. flashback В комнате Ренджуна всегда прохладно, потому что его окно постоянно открыто. И даже сейчас, когда Донхёк весь дрожит и ворчит, Ренджун не собирается закрывать окно. Время подходило к часу ночи. На большой двухспальной кровати лежит открытый ноутбук с поставленным на паузу фильмом, рядом валяются открытая пачка из-под чипсов и пустая бутылка белого вина. Свой двадцатый день рождения Ренджун решил провести дома, в уютной, родной обстановке. И с Донхёком. — Мне холодно, Ренджун, — в пьяном бреду говорит Хёк, чувствуя, как его клонит в сон из-за выпитого количества алкоголя. — Либо закрой окно, либо согрей меня. Второй вариант нравится Ренджуну однозначно больше. Пододвинувшись к Донхёку поближе, Хуан накрывает его белоснежным пледом и обвивает чужую талию руками, прижимаясь грудью к спине Ли. Донхёк откидывает голову Ренджуну на плечо, сгибая ноги. — Так лучше? — Лучше. В комнате Ренджуна всегда прохладно. За открытым наверх окном послышался дождь, который вскоре перешёл в сильный ливень. Большие капли стучали по стеклу, подоконник начал промокать, и стало ещё холодней. Донхёк бредит, но он понимает, что делает. Утыкаясь носом в ключицу Ренджуна, младший вдыхает приятный аромат его одеколона, вспоминая, что это он подарил его Хуану на его девятнадцатилетие. Однажды Ренджун сказал, что использует этот одеколон лишь в самые особые случаи, и, кажется, что сегодняшний день не исключение. Донхёк приятно удивлён. — Прости, — вдруг шепчет он куда-то старшему в шею. — Я ничего не подарил тебе. — Уверен? — спрашивает Хуан, разворачивая Донхёка лицом к себе, придерживая за плечи. — Твой подарок понравился мне больше всего. — Правда? — Хёк приподнимает брови, глупо улыбаясь. Ренджун за талию притягивает Донхёка к себе, сталкиваясь с его губами в нелепом поцелуе. Он давит младшему на грудь, из-за чего Донхёк падает на постель, тихо хихикнув себе под нос. Хуан нависает над его телом, гуляя взглядом по тонкой шее, к которой тут же льнёт дрожащими губами, выцеловывая каждую донхёкову родинку, каждую неровность на коже. Ли тяжело выдыхает, глотая холодный воздух ртом. Как бы сильно Ренджун не хотел зайти дальше, он долго не балуется, возвращаясь к желанным губам. И пока Донхёк тихо стонет ему в поцелуй, Хуан, сжимая его бёдра, понимает, что уже завтра всё будет по-другому. — Ты — мой самый лучший подарок. Донхёк заглядывает Ренджуну в его глаза, полные любви и разочарования. — С днём рождения. В комнате Ренджуна всегда прохладно, но сейчас здесь очень-очень жарко. the end of the flashback Да. Донхёку плохо. И ему никогда не станет лучше. — Я скучаю по своему другу, — Ли нечего скрывать от человека, которого он любит. — Но мне придётся смириться с тем, что я навсегда потерял его. — Не говори так, — Минхён убирает одну руку с руля и опускает её на донхёкову. — Он ещё может быть жив. — Я не хочу травить себя лишними надеждами, — Хёк сворачивает на перекрёстке, продолжая движение прямо. С этим районом он знаком лучше, чем с остальными, и он знает, куда ехать. — Я уже отпустил его. Вздыхая, Минхён обгоняет его, и Донхёк снова прожигает широкую спину взглядом. — Делай так, как считаешь нужным, солнце. Но не заставляй себя страдать. Иначе я тоже буду. ”Потому что ты любишь меня?” С каждым новым поворотом дорога становилась всё хуже и хуже: ровный асфальт превращается в рыхлую, пыльную тропу, высокие здания стали пропадать из виду, и пустые улицы заполнились растительностью. Лес уже близко. Минхён тормозит и спрыгивает с велосипеда, когда они подъезжают к одинокому одноэтажному зданию, стоящему на самом краю улицы, отдалённо от остальных построек. Это продуктовый магазин. Все окна целы, двери закрыты, что означало, что этот магазин остался нетронутым, значит, еды там должно быть достаточно. Минхён разбивает стеклянную витрину локтём, проходя внутрь, и Донхёк шагает следом, переступая через кучу осколков. Марк сразу же сворачивает к кассовому аппарату, забирая оттуда все деньги. Непонятно, правда, зачем они ему, но мало ли что. Хватая три пачки сигарет с задней полки, мужчина возвращается к Донхёку, который уже набирает в сумку найденные на стеллажах фрукты. Фрукты! Неужели теперь у них действительно есть, чем можно нормально подкрепиться, а не просто заглушить адский голод? После тщательного обследования магазина, Донхёк возвращается на улицу первый, садясь на велосипед, уже не обращая внимания на боль в спине из-за тяжёлой сумки. Дожидаясь Минхёна, который решил набрать с собой влажных салфеток, они снова трогаются с места, отправляясь на восток. Дождь начался так же внезапно, как и раздающийся в небе звук грома. Минхён ускоряется, велев Донхёку следовать за ним, и спустя какое-то время они подъезжают к небольшому домику, который напоминал разваливающуюся избушку, но укрыться от сильного ливня будет достаточно. Пропуская Донхёка вперёд, Марк следом заходит внутрь, бросая свою сумку на пол, оставляя в руках один автомат. — Что ж, — Минхён быстро возвращается назад. — Добро пожаловать. — Да уж, — ещё раз обводя взглядом гнилые стены, Донхёк проходит дальше. — Надеюсь, мы не будем ночевать здесь. — Нет, — отвечает Ли. — Но нам нужно найти машину. Дальше поедем на ней. — Нужно было делать это в городе, — Хёк недовольничает. — Там их полно! — Ради безопасности мы делаем это здесь. Донхёк подходит к Марку и садится на его колени к нему лицом. Минхён придерживает Хёка за талию, поднимая на него взгляд. — Всё, что мы делаем — риск, — говорит Донхёк, падая подбородком мужчине на плечо. — Но если делать это грамотно, то всё получится, верно? — Что ты имеешь в виду? — Мы могли найти машину в городе, — ещё раз убеждает его Ли. — Заправить бензином, попытаться завести и свалить оттуда. И только представь: из-за громкого шума все заражённые сбегаются к нам. Мы будем мчать по пустой трассе вперёд, пока они будут гнаться за нами, и я буду отстреливаться из открытого окна, чтобы точно не догнали, — Донхёк смеётся, прикрывая рот рукой. Жаль, что он не видит, как Минхён улыбается сейчас. — Хочешь, как в боевиках? — спрашивает мужчина, гладя Донхёка по спине. — Да, — Хёк тычется носом в горячую шею. — А ещё на телефон заснять можно, чтобы в будущем были сущие доказательства того, что мы выживали, как могли. — С ума сошёл, — говорит Марк. — Но, думаю, так и случится, когда мы заведём тачку. — Разрешишь мне стрелять из окна?! — Донхёк в удивлении приподнимает брови. — Серьёзно?! — Посмотрим, — Ли пожимает плечами. — Чтобы грамотно рисковать, нужно мозги иметь. Понимаю: хочется поиграть, повеселиться, сделать что-то… крутое. Но никто из нас не застрахован. — Да ладно тебе, — цыкает младший. — Будь, что будет. Снаружи послышался какой-то гул, который явно не относится к звукам льющего, как из ведра дождя. Донхёк слезает с колен Минхёна, вынимая из кармана штанов пистолет, и Марк лишь молча позволяет ему сделать то, что он хочет. Донхёк выглядывает в окно, осматривая местность вокруг, и он едва ли не роняет оружие из рук, когда видит на маленькой поляне перед домом нечно странное, большое, ростом почти в два метра и мерзкое. Сначала Ли не может поверить своим глазам, в тишине наблюдая за тем, как эта мясная масса медленно передвигается по мокрой траве, что-то вереща из своего разрезанного на две части рта. На секунду Донхёку показалось, что он в фильме ужасов или в какой-нибудь видео-игре, но с концами до него доходит, что это реальность, и что он действительно видит перед собой заражённого-мутанта. Ноги подкосились от страха. Донхёк с трудом смог привыкнуть к обычным людям, подхватившим вирус, и он знает, как справляться с ними, но что делать с этим? Стрелять? Но куда? Вряд ли оно сможет умереть от выстрела в голову, как остальные заражённые. Ли растерялся от неожиданного гостя, замешкавшись на месте. — Х-хён… Донхёк бежит обратно к Минхёну, и мужчина настораживается при виде напуганного лица напротив. Марк впервые видит такого Донхёка: до чёртиков испуганного, дрожащего от страха и совершенно не знающего, что делать. — Я пойду, а ты сиди тут, — говорит спокойно Марк, направляясь к входной двери, но Хёк его останавливает. — Нет, стой, — он тянет Минхёна за руку, вцепившись в него, как дикий зверь в добычу. — Там... — Орда? — не понимает мужчина, и Донхёк отрицательно мотает головой. Они вместе подходят к тому окну, и Минхён устремляет взгляд вперёд, не проявляя никаких эмоций при виде этого отвратительного зрелища. Понимая, что от него в любом случае нужно избавляться, Марк садится на корточки возле своей сумки, вынимая из боковых ремешков дробовик и… гранаты. Он тихо открывает деревянную дверь, впуская в дом свежий воздух. — Послушай меня, — разворачиваясь к Донхёку лицом, говорит Марк. — Я буду стрелять, а ты бросать гранаты. Нам нужно разделиться и окружить его. Я встаю перед ним, а ты оббегаешь сзади, чтобы он тебя не видел: я маню к себе, он бежит, я стреляю. Пока он стоит к тебе спиной, ты кидаешь гранату прям ему под ноги, после каждого моего выстрела, — не разрывая зрительного контакта, пытается объяснить мужчина, отдавая три припаса Донхёку в руки. — Его просто так не замочить, поэтому будем действовать осторожно. Никуда не торопись, не кричи и не бойся. Чтобы было легче, смотри на меня. Договорились? Хотел, как в боевике? — Получай. — Да, — пару раз кивнув головой, Хёк выходит на улицу вместе с мужчиной. — Всё будет хорошо, — Минхён проводит холодной ладонью по донхёковой щеке. — Смотри на меня. Он быстрым, стремительным шагом направляется к мутировавшему заражённому, и Донхёк послушно оббегает его с другой стороны, оказываясь у него за спиной. Глаза от ужаса на лоб лезть готовы, но Донхёк уже научился контролировать свой страх, не позволяя ему брать власть над собой. Минхён встаёт прямо перед мутантом, и он начинает громко орать, размахивая своими огромными руками, пытаясь дотянуться до мужчины. Отступая назад, Марк дожидается, когда заражённый подойдет ближе, и, направляя дуло ему в голову, он стреляет, начиная убегать назад, и шокированный Донхёк дрожащими руками кидает боевой припас вперёд — удачно. Граната попадает мутанту под ноги, и через несколько секунд взрывается, из-за чего Донхёк вздрагивает, не ожидав, что это будет настолько громко. Его глаза бегают в разные стороны, он не может сконцентрироваться на чём-то одном. Донхёку страшно не за себя, а за Минхёна, который находится в несчастных полуметрах от заражённого, каждый раз рискуя тем, что он может схватить его и… Следующий выстрел, вторая граната. Части тела заражённого разлетаются в разные стороны, кровь хлещет отовсюду, как и непонятная болотного цвета жидкость, имеющая отвратительный запах. Минхён умело держит всё под контролем, не давая мутанту увидеть Донхёка за своей спиной, чтобы он не изменил свой маршрут: заражённый бежит только за Минхёном, и он старается держать с ним небольшое расстояние для того, чтобы точнее попасть и быстрее покончить с этим. Донхёк не отводит от мужчины взгляда, и он следит за каждым его движением и действием. Из-за долгой зарядки дробовика Марку приходится бегать, но остался последний выстрел, и он искренне надеется, что это сработает. Ли убегает ещё дальше от дома, махнув Донхёку рукой, чтобы он следовал за ним, и Хёк бежит вперёд, не попадаясь мутанту на глаза. Донхёк следит за Минхёном и ждёт, когда он выстрелит, чтобы кинуть последний припас, и на всякий случай во второй руке Донхёк держит пистолет, хотя вряд ли он здесь чем-то поможет. Когда Минхён отбегает на приличное расстояние от дома, он останавливается, дожидаясь, когда заражённый приблизится к нему, и Ли последний раз направляет на него оружие, целясь в район сердца, нажимая на курок. И выстрел не происходит. — Блять. Дробовик заел. Донхёк в замешательстве: он хочет спросить, что случилось, но не успевает даже подумать, как видит, что заражённый догоняет, остолбеневшего на месте Минхёна и поднимает его высоко над землёй, хватая за воротник джинсовки. Донхёк почти валится на грязную траву от страха. Он не может бросить гранату, иначе Минхён умрёт. — Марк! У Донхёка нет выбора. Он оббегает заражённого с другой стороны, стреляя ему в бок и громко крича, что есть сил, и тот замечает Хёка, отпуская Минхёна. Ли падает вниз, ударяясь плечом, и Донхёк продолжает бежать дальше, отгоняя заражённого от мужчины. Но дыхалка не бесконечная. Так же, как и патроны. Донхёк просаживает все свои патроны в заражённого, но те лишь намертво застревают у него в мясе, и в один миг Донхёка накрывает паника. Он бежит, куда глаза глядят, постоянно оборачиваясь на Минхёна, и Донхёк рычит от злости, когда видит, что Минхён лежит на земле и не двигается. Сердце, кровью обливаясь, горит жарким пламенем, Донхёк разворачивается и бежит обратно к мужчине, отрываясь от заражённого на большое расстояние. Падая на колени, Хёк берёт в руки дробовик, целясь в мутанта, не переставая кричать и злиться. Он несколько раз нажимает на курок, ударяя оружие о землю, начиная плакать. — Давай, блять, давай! Заражённый мёртвой тушей падает на скользкую траву от выпущенных последних пуль, и Донхёк кричит, нависая над Минхёном, который никак не реагирует на его движения. — Хён, — он наклоняется к его лицу, прикладывая два пальца к шее. — Хён… Дышит. Взяв Минхёна за руку, Донхёк пытается поднять его, и когда мужчина оказывается на его коленях, Ли поднимает его на руки, направляясь в сторону дома. Слёзы ручьём стекают вниз по холодным щекам, Донхёк смотрит вперёд, стараясь не потерять равновесие. Насквозь промокшие волосы прядями спадали на лоб, закрывая половину обзора. Донхёк проходит внутрь сырого дома, аккуратно укладывая Минхёна на мягкий матрас. Рана на руке снова кровоточит, что было понятно по впитавшему кровь бинту. Донхёк в быстром темпе вынимает из сумки лечебный раствор, новый бинт и чистый кусок ткани, возвращаясь к Марку, по-прежнему находящемуся без сознания. Не переставая плакать, Донхёк скулит, начиная обрабатывать порез, который при ударе о землю разорвал мокрые нити. Как бы сильно Донхёк не хотел, но ему снова придётся зашивать порез, и он плачет ещё сильней и громче, потому что он боится остаться один. Минхён медленно умирает у него на глазах. — Пожалуйста, хён… — Донхёк кричит в пустоту, но он верит, что Марк его слышит. — Ты справишься. Не бросай меня, прошу… Сильный гром раздаётся где-то далеко, капли дождя бьют по холодному стеклу, и в доме, окутанном глухой тишиной, слышен только тихий плач. Донхёк закрывает глаза, опуская голову к соединённым ладоням и начиная молиться.

***

«30 июня, 2020 год. Почему ты делаешь это, хён? Почему ты продолжаешь защищать меня, когда знаешь, что можешь умереть? Почему ты заботишься обо мне, когда сам теряешь силы? Хватит, Марк. Каждый раз ты говоришь, что всё будет хорошо, но каждый раз становится только хуже. Пожалуйста, подумай о себе хотя бы на секунду, и вспомни, насколько твоя жизнь дорога. Я тону в собственной вине, потому что ты страдаешь из-за меня, получая новые ранения, ушибы и шрамы, когда я остаюсь без единой царапинки. Это неправильно, хён. Мы объединились для того, чтобы стать одним целым и добраться до Конджэ вместе. Мы должны быть на равных, потому что мы находимся в одной лодке. Опасность вокруг нас одинаковая, и мы должны преодолеть это вместе. Но никто из нас не должен умереть. Никто. Больше я не буду позволять тебе защищать меня. Я не могу смотреть на твоё покалеченное тело, я не могу слушать твой хриплый голос, я не могу терпеть твою боль. Мне не хватит слов, чтобы отблагодарить тебя за всё, что ты успел сделать для меня, и я действительно ценю нашу с тобой встречу, потому что это стало самым лучшим событием в моей жизни. Но раз ты позволяешь мне быть рядом, то позволь защитить. Я сделаю всё, что есть в моих силах, чтобы ты остался жив. И, возможно, я никогда не перестану винить себя, потому что это я стал главной причиной твоей боли. Ты должен ненавидеть меня, но ты защищаешь. Ты должен ударить меня, но ты целуешь. Ты должен уйти от меня, но ты остаёшься. Пожалуйста, Марк, давай навсегда будем счастливы, как бы дальше не сложилась наша судьба. Даже если мы станем чужими в будущем, я желаю тебе стать самым счастливым мужчиной на земле. У тебя будет хорошая, верная и любящая жена, у тебя будут красивые, как ты, дети. У тебя будет всё, что заставит тебя улыбаться, и я уверен, что эта улыбка будет оставаться такой же яркой, какой видел её я. Может, тебе никогда не удастся полюбить меня в ответ, но я хочу, чтобы ты никогда не забывал меня. Пусть этот момент запомнится навсегда в твоей жизни, и я надеюсь, что ты будешь вспоминать меня с теплом на сердце. Я не знаю, к чему готовиться, когда мы сядем в машину и поедем в Конджэ. Мне хочется лишь добраться до города живым, и чтобы ты, Марк, был со мной. Ты не представляешь, как больно мне сейчас, потому что ты снова потерял сознание, и я напуган так же, как в первый раз. У меня трясутся руки, я плачу, и мне хочется кричать, метая всё вокруг. Я ненавижу всё, что происходит, я ненавижу настоящую жизнь, я ненавижу это. Но я живу лишь потому, что верю, что в будущем всё будет хорошо. Ты был прав. Я ещё так молод. Мне всего девятнадцать лет, но я схожу с ума от того, как сильно люблю тебя. Всё внутри меня сжимается и переворачивается вверх дном, когда я смотрю в твои прекрасные карие глаза, и я навсегда хочу утонуть в них, потеряться и забыться. Атмосфера вокруг ужасно давит на меня, но ты помогаешь мне чувствовать себя живым, напоминая, что это ещё не конец. Мир разрушен, но мы — нет. Ты научил меня стрелять из оружия, научил, чёрт возьми, быстро бегать, научил жить в отвратительных условиях. Ты научил меня не бояться, хён. И я не боюсь. Мне не страшно. Единственный, кто до сих пор пугает меня до боли в душе — это ты, Минхён. Конец записи».