Чтобы искоренить зло - избавься от его начала.

Лучший ученик Японии, первый сердцеед в школе и университете, гений — так все называли Ягами Лайта. Ему это нравилось, тешило самолюбие, заставляя чувствовать себя выше других. Даже когда его друзья могли месяцами быть игнорированы девушками, которые им нравились, — Лайту было достаточно просто подольше задержать взгляд на них, как отбиться было невозможно. Ему и это нравилось. Нравилось иметь идеальные оценки, нравилось решать то, что такие даже не могли понять. Но не нравилось, что сейчас он является главным подозреваемым по делу серийного убийцы, которого в народе прозвали «Кира» от слова киллер. Лайт постоянно пытался найти ответ на эту задачу: почему именно он из семи миллиардов человек. Конечно, он знал, какие ошибки совершил. Но Эл блефовал, явно блефовал, Лайт его недооценивал. Сейчас они оба сидят в главном штабе расследования, за продолговатым столом около стены, на поверхности которого уже несколько месяцев складируются документы о деле, различные диски, листы, пару ноутбуков и поднос с десертами. Именно последнее возмутило Ягами-младшего, когда тот провёл взглядом по округе. Он столько раз говорил Рюдзаки, чтоб тот переставал есть за рабочим столом, но увы и ах. Тот всё равно твердил, что глюкоза ему необходима даже за рабочим столом. — Рюдзаки, прекращай чавкать, — не отрываясь от экрана ноутбука, раздражённо кинул Лайт. Он знал, что детектив не перестанет, но попытка не пытка. — Ты какой-то слишком раздражительный, — сказал Эл, опуская сахарный леденец и переводя взгляд на всего погружённого работой Лайта. — Господин Ягами, вам тоже так кажется? Отец Лайта сидел поодаль от них. Сейчас у остальных участников группы был объявлен заслуженный перерыв после четырнадцатичасовой неприрывной работы. Кто-то спал в одной из спален на этажах выше, кто-то сидел в этой же комнате, уставившись в стену с очередной кружкой кофе, например, как Соитиро Ягами. — Что? — мужчина средних лет резко дёрнулся, поворачиваясь в сторону окликающего. — Ты прав, Рюдзаки. Лайт и вправду устал за эти дни, сильнее нас всех, — более оживлённо ответил Ягами-старший, теперь в его глазах была не только пустота, но и некое беспокойство за сына. Он изначально был против, что тот принимал участие в расследовании. Не дело это, чтобы совсем незрелый юноша травил время на то, что может принести ему гибель. Лайт сильно сжал зубы, на его лице под скулами выскочили желваки, выдавая злобу всем окружающим. Действительно, почему он такой раздражительный. Может, потому что Рюдзаки догадался, что тринадцатое правило тетради смерти фальшивое, или потому что он опять начал твердить о своей скорой кончине, в которой наверняка будет виноват он? — Вам кажется, — несмотря на бурю эмоций внутри, безразлично пробормотал Кира, вновь утыкаясь в текст на светящемся экране, но уже смотря словно сквозь него. — Эл, я возьму перерыв. — Лайт резко отодвинулся от стола на кресле с колёсиками, заставляя издать характерный звук. Встав, юноша, не останавливаясь, подправил появившиеся складки на белоснежной рубашке, направляясь к серебряной коробке лифта. За окном снова бушевала непогода. Гроза была свойственно климату, но не такая частая и продолжительная — уже пятый день небо затянуто, а дороги утопают в новой порции дождя. — Даже погода признаёт паршивость происходящего, — лёжа на кровати и глядя на улицу, отметил Лайт. Он не мог думать ни о чём, кроме чёртовой сообразительности Эла. Он был уверен, что тот никогда не будет наступать ему буквально на пятки. Лайт был в бешенстве. Он опять подозреваемый. Ещё немного и детектив снова посадит его на цепь и будет держать рядом с собой. О нет, Лайт этого не допустит. Он всеми силами найдёт способ, чтобы перевернуть ход боя в свою сторону. Шумно выдохнув, Лайт лениво перевернулся от стучания капель по стеклу, утыкаясь в узоры на стене. Эта неделя сильно вымотала. Дела делами, но даже божествам нужен отдых. Только темноволосый хотел прикрыть глаза, как в его дверь раздался оглушительный стук. — Лайт, — не дожидаясь ответа, незваный гость толкнул дверь внутрь, открывая её и проникая в тёмное помещение. — Ты оставил свои часы, я решил вернуть. — Лайт перевёл взгляд на стоящую в проёме двери фигуру в светлом свитере, не стоило прилагать усилий, чтобы догадаться, что это Рюдзаки. «Твою мать, часы», — произнёс внутренний голос Ягами, способствующий беглому взгляду по запястью в ожидании увидеть заветный дорогой циферблат. Эл, проходя вглубь комнаты Ягами-младшего, слабо толкнул дверь ногой, подойдя к кровати под уже приевшийся скрип и стук замка, сообщающие, что он выполнил свою работу. Сглотнув, Лайт перебрался к изголовью кровати, принимая полусидящую позу и с недоверием смотря на «друга». — Мне было скучно, надеюсь, ты не расстроишься, если узнаешь, что я изучил их, — сухо пробормотал Эл, придерживая часы за ремешок характерным для него способом. — Неплохие. Ты очень аккуратно с ними обращаешься, ни одна кромка не поцарапана, — наигранно улыбаясь, детектив протянул Лайту лежащий на чужой ладони аксессуар. Тот, в свою очередь, аккуратно подцепляет пальцами подарок семьи на восемнадцатилетие, пытаясь на взгляд понять, открывался ли его тайник. — И что именно ты изучил, Рюдзаки? — пытаясь сосредоточиться на часах, которые Лайт торопливо застёгивал на руке, спросил тот. Если Эл всё-таки нашел кусочек тетради смерти под циферблатом — всё было кончено. Не было бы и смысла стараться отпереться. Как же надо было заработаться, чтобы собственноручно снять буквально чистосердечное признание. Или Ягами сам не снимал их? Неужели он так выдал себя? — У тебя секундная стрелка стоит на шести. Я давно это заметил, — рассматривая собственные пальцы ног и накручивая прядь волос на палец, бесстрастно заговорил гость, явно показывая всем своё безразличие. Какая, к чёрту, стрелка на шести. Лайт с удивлением переводит взгляд к запястью. И вправду. На шести, не двигается. Только юноша хотел вернуть голову на прежнее место, как его лоб буквально упёрся в чужой. Рюдзаки бессовестно сократил дистанцию между ними, одной рукой опираясь на колено Ягами, а другой придерживая локоть руки с виновником торжества. — А если перенастроить её на девять, — детектив повторил действиями слова, — откроется тайник.