Заходи

      

×××

      Пронизывающий до самых костей ветер дарил незабываемую возможность погрузиться в 5D реальность и ощутить себя лимоном в роксе текилы, почти целиком заполненном льдом. Прохладно — одним словом. Эля накинула поверх пижамы лишь сэкондхэндовскую зипку, а на ее ногах беспрецедентно красовалась пара домашних тапочек. Волосы были собраны в небрежный пучок, а в правой руке наперевес удерживался черный мешок мусора. Девушка на мгновение зажгла экран смартфона, бросила взгляд на появившиеся цифры и подумала, что выкидывать мусор немногим за полночь ощущущается еще лучше, если в одном из наушников играет "queencard", увеличивая самооценку со скоростью российской инфляции. Пройдя немногим больше пятидесяти метров в ногу с прилипшим битом и наконец закинув свой коронный данк в бак, почувствовала себя непомерно довольной.       Никто ей не говорил, что ночные прогулки могут быть такими комфортными. Тишина, ни одного надоедающего человека на улице, нет звука проносящихся по дорожному полотну автомобилей, и вся окружающая действительность находится под вуалью тáинства. В колледж не нужно, макияж уже смыт, а глупейшая песня в наушниках звучит настолько интимно, насколько это может делать песня. И если бы не писк сношающихся с тишиной и друг другом комаров — вероятно, можно было бы полностью расслабиться. Или не комаров. Комары в +9 градусов? По телу забегали сотни мурашек, и, будь Эля кошкой, ее шерсть непременно бы встала дыбом. Девушка поставила трек на паузу и стащила наушники на шею. Прислушалась. Ничего, кроме коротких скрипов; вероятно, от движения советских облупившихся качелей. Паранойя? Нет, не она — отчетливо слышалось невнятное бормотание и порванные звуки ветра. Кровоток тут же будто замедлился, а сердце трусливо сжалось. Эля медленно поворачивается в направлении неприятного звука, дежурно оглядывает старенькую детскую площадку, одновременно боясь не то увидеть там кого-то, не то понять, что там никого нет. Какой гений придумал плохое зрение? Благо, матерная лексика послышалась оттуда раньше, чем девушка успела напугаться. После пары секунд сомнений наушники были убраны в карман пижамных штанов, а их обладательница, мысленно перекрестившись, двинулась в сторону шума, параллельно различая в темноте отблески приподъездных фонарей на гладкой черной поверхности. По мере приближения темная фигура казалась немного меньше, чем до этого. У страха глаза велики. И вот, когда от расстояния до незнакомки осталось не более метра, Эля (социофобия ее боялась) вежливо уточнила, всё ли в порядке у согнувшейся вдвое тени: — Эм... Вам нужна помощь? — Чего? — пауза. Голос был женский, но осевший. — Хах... еще подходят потешаться... — из-под черной кепки выглянула пара темно-ржавых мокрых глаз, с окантовкой из рассерженных бровей и двух растертых по лицу и спускающихся по щекам в уголки губ стрелок. Незнакомка с силой выдохнула, напоминая быка перед корридой, и молча закусила губу в попытке не дать слезам сочиться дальше и позорить ее на брудершафт. — Меня зовут Эля, а тебя-...? — Горе. — И что же у тебя случилось, Горе? — в моменте девушке показалось, что она общается с ребёнком. Горе силилась подавить эмоцию, но в этом она оказалась дилетантом: секундно дыхание вновь сбилось, а слезы рекой Янцзы вновь вышли из берегов. — Муда-ак. Этот гребаный говнюк, — она сделала паузу, чтобы глотнуть немного воздуха, — бросил меня! Меня, черт, меня! — Н-да, подруга, он явно долбится в глаза, раз считает, что имеет право так разбрасываться привилегией вообще на тебя смотреть, — женская солидарность взыграла аккомпанементом к облизывающему изучению зареванной и, судя по полупустой бутылке чего-то крепкого у ножки качели, еще и выпившей новой знакомой. Эля, не прекращая изображать сочувствие, сделала еще один шаг вперед, положила свои руки Горе на колени, а сама села на корточки и продолжила прожигать глазами дыру в лице напротив. Горе заметно напряглась, разогнулась и собрала лопатки сзади. Попыталась изучить человека перед собой, но замытый зрачок не помогал анализировать окружающую действительность на предмет опасности, который сейчас еще и так любезно оказывал своеобразную поддержку. К сожалению, дамбы уже рушатся и нервная система и без того даёт сбой — Горе не может даже пытаться сдерживать слезы. Нижняя челюсть подергивается, а линия губ болезненно кривится. Она делает один отрывистый вдох, прежде чем неожиданно оказывается заключенной в объятия быстро среагировавшей новой знакомой, и взрывается волной ругательств, слез и всхлипов. Моментами — отвлекают теплые руки, которые плавно гладят ее по спине и дополняются взволнованными "солнц, да он гей; не плачь, пожалуйста; он тебя не заслуживает;" и далее по списку. Горе рефлекторно вжимается в футболку Эли, а последней становится немного нервно, ведь ткань пижамы слишком тонкая, чтобы спасти ее саму от перегрева центральной нервной системы. Девушки оставались в таком положении еще какое-то, казалось, бесконечно тянущееся время — пока всхлипы совсем не стихли; Эля между делом вела счет между ними, будто определяла расстояние до грозы по вспышке молнии и раскату грома. Горе аккуратно отстранилась, виновато уставившись в свои колени, и еле слышно пробормотала: — Твоя футболка... Теперь она вся в туши... — А, ну... ее все равно надо было постирать, что я и сделала сегодня утром, так что не волнуйся! — ...и в помаде... — взгляды встретились. Горе тут же закрыла лицо руками. — Черт, я такая жалкая. — Да не жалкая ты! Ты пьяна и расстроена. В эмоциях нет ничего плохого, ты же человек, — Эля, не убирая руку с чужого плеча, силилась выдавить настолько дружелюбный и мотивирующий текст, что сама почти поверила себе. — Давай я помогу тебе добраться до дома, там ты выспишься, отдохнешь, а завтра уже на трезвую голову будешь решать что с этим делать. — Он все еще там, квартира его. Я съезжу за вещами, когда он завтра уйдет на работу. Но ночь я, кажется, проведу на улице, — девушка убирает замерзающие руки в карманы и опускает голову, чтобы новой знакомой не пришлось лишний раз смотреть на безобразное заплывшее лицо. Эля, внезапно вспомнившая про личные границы, вторя новой знакомой, тоже спрятала ладони. — А семья? Или друзья? Ты не можешь переночевать у них? — Ха, они остались в столице мира — Красноярске. А из Москвы я знаю только его друзей, и они поддержат не меня, — Горе сделала паузу, чтобы проглотить подступивший к горлу комок и не дать слезам совершить очередной перфоманс на ее лице. — Да даже если бы тут кто-то был, то я б до него не дозвонилась, потому что телефон не брала. Просто наорала на него и ушла. Вот ж дура. Хоть куртку взяла. Я не пытаюсь вызвать жалость, ты не подума- — Ты можешь переночевать у меня, — быстро, как только могла, выпалила Эля. — Ты зовёшь незнакомого человека, которого ты встретила на улице полчаса назад в гости? Сумасшедшая... А твои родители разве не будут против? — Я живу в общаге. Буквально вот в этом доме, — девушка показала большим пальцем себе за спину, и Горе почувствовала себя очень глупо, ведь даже не задумалась, почему Эля тоже находится ночью посреди улицы. — Тай, мой сосед, всё равно на выезде с его командой, ты никому не помешаешь. Шатенка мысленно задала себе вопрос, что это за команда, но допрашивать не стала. — Я считаю, что искренне добрые люди встречаюся реже, не знаю, единорогов(?), так что, вот, возьми, — Горе резко согнулась, подхватывая правой рукой за горлышко бутылку, затем так же резко выпрямилась и, не без кривой улыбки, протянула бутылку Эле. — Пей, это развяжет тебе язык. — Я не буду, — девушка сделала шаг назад и изо всех сил старалась не засмеяться, наткнувшись глазами на поплывшее лицо напротив, пытающееся приподнять бровь. — Значит ты точно маньячка, — Горе по-детски скрестила руки на груди и вздернула подбородок, уводя его вправо. Ситуация казалась еще более комичной. Эля подыграла: — Я просто хотела помочь бедной налакавшейся маленькой девочке, — Но... раз моя помощь ей не нужна, то-о я пойду, — Эля мгновенно отшагнула, заканчивая движение разворотом на пятках, после которого оказалась спиной к шатенке. Затем выдержала полусекундную паузу и по-лисьи посмотрела себе за спину. — Пока-пока-а. — Стой, нет, эм, — Горе, особенно выпившая, не имела понятия о том, как заставить человека оказать тебе услугу, не прибегая к агрессии. — Мне не стоило так шутить, — сперва опешившая, она так несвойственно для себя почти сорвалась с места, но вовремя поняла, что, отпустив ножку качели, она полетит прямо в песок и будет выглядеть еще более нелепо. — Спать на лавочке впринципе не так уж и плохо, — в приподнятом голосе можно было различить беспокойство, — не горюй тут без меня, — другая девушка среагировала на резкий скрип позади и тут же метнулась на прежнее место, выставив вперед руки, чтобы перепившая, дай Бог, не свалилась. — О боже, каламбуры с моим именем? Серьезно, это даже на пьяную голову не смешно, — вздохи себе под нос. — Почему ты такая- — Какая? — Эля подхватила ее за талию, закидывая ватную руку себе на плечо и отмечая про себя разницу в росте. Горе на это всё лишь хмыкнула и с деланой досадой променяла холодную железку на опору потеплее. — Не скажу.