***
Крик сзади испугал. Я резко обернулась, чтобы взглянуть на того, кто решил меня окрикнуть и в этот момент моя нога соскользнула вниз, сама я пошатнулась. Мелькнуло лицо, взмах руками, даже вскрикнуть не успела, только ощутила толчок, будто меня кто-то подтолкнул вверх. Мою руку сжимали, в то время как меня начало колбасить, сердце билось так, словно хотело покинуть грудную клетку и отправиться дальше без меня. Матерь божья, я чуть не навернулась с крыши. Да тут этажей шестнадцать, я бы нафиг разбилась! И поминай, как звали. Кто этот идиот, который решил помешать моему уединению с природой? Приподняла голову и наткнулась на темный взгляд, который слегка закрывала челка. Клевая прическа, небольшая карешечка, стильненько. Блин, что в голову на адреналине лезет? — Ты с ума сошла? — о, он голос падает. Я, находясь все еще в трясучем состоянии, ибо пальцы дрожали, а сердце продолжало биться не на жизнь, а на смерть, видимо, проглотила язык, раз помалкивала. — Они не хотят этого! Они хотят, чтобы ты жила! Эм, что? Я захлопала ресницами, не совсем понимая, что этот человек хочет до меня донести. Звук сердцебиения немного заглушал слова, по ощущениям, словно воды в уши налили. Кто они? И почему они хотят, чтобы я жила? Пара секунд ушла на то, чтобы информация улеглась в голове. Стоп, я и так с жизнью прощаться не собиралась, просто сидела на крыше! Это ведь не запрещено законом, значит, ничего плохого я не делала, только воспоминаниям предавалась. — Вы о чем? — блин, такое чувство, будто он смотрит прямо мне в душу, но на самом деле сквозь меня, куда-то назад, но при этом продолжает сжимать мою руку. Не останется ли синяка? — Они просят тебя не совершать глупости, ни в чем себя не винить. Ты не виновата, — он так резко прижал меня к себе, что я растерялась. Пришлось уткнуться носом в кожанку. Его рука переместилась мне на волосы, начала легонько поглаживать, а тело покачиваться. Он собрался меня убаюкивать? Если нет, то… — Ты не виновата в том, что совершили они сами. Меня затрясло, к горлу подкрался комок и перекрыл поток кислорода, а в носу защипало от слез. Тут до моего воспаленного мозга дошло. Так успокаивали, как на данный момент, меня только двое — самые родные и близкие моему сердцу люди. Больше никто не прикасался ко мне таким образом, никто не раскачивал в своих руках, не произносили похожих слов в случаях, когда я была ни при чем. Только они двое. И осознание того, кто передо мной, вспыхнуло только в эту секунду. Больно, феерично, неожиданно. К моему великому сожалению, я знаю этого человека благодаря телевизору и телешоу, которое крутят каждую субботу во вечерам. Медиум. Экстрасенс. Олег Шепс. Наверное, каждая девочка мечтает понежиться в объятьях такого мужчины, но не тогда, когда ты чуть из-за него не лишилась жизни, а теперь он тебе затирает о том, чего так не хотят они. Я завозилась и, оттолкнувшись, отошла от медиума, ибо нефиг руки распускать. — Они просят тебя не винить себя. Вот же заладил! Смени пластинку, парень, это не актуально. Я взглянула на него, скривилась, стоило вспомнить минутные объятья. Нет, нет и ещё раз нет. Не верю я в то, что он может с мертвыми говорить. Вот вам и сомнение подобралось! Верю — не верю, какая разница, если родных не вернешь уже, а давить на больное очень плохо и неприятно. Всё-таки и затянувшиеся раны возможно потревожить, а стоит это сделать, как бежишь залечивать побои, покрываешься скорлупой и уходишь в защиту. — Знаете что, идите вы лесом! — выдала я, подняла упавшую сумку, снова взглянула на мужчину. — Желательно далеко и надолго! Уходила я с крыши бегом. Если в вашей жизни появляется медиум — это не к добру. Ведь они посредники, насколько можно верить интернету, между миром живых и умерших. Сама не заметила, как на глаза навернулись слезы. Соленные капли падали на ступеньки, пока я бежала вниз. Ну неужели нельзя было оставить меня в покое и не говорить таких слов? — Подожди! Эм, нет-нет-нет, не иди за мной! Оставь мою бедную душу, тело и разум в покое! И так чуть с жизнью из-за тебя не попрощалась, я поплакала, ты руки пораспускал, наши дорожки должны разойтись раз и навсегда. Я слышала шаги, как он шел за мной. Неужели нельзя не следовать за мной? — Да что тебе от меня надо? — выкрикнула я и обернулась. Медиум остановился в нескольких метрах от меня. — Фантомы не хотят, чтобы ты… — Я не собираюсь умирать! — не сдержалась и закричала, глаза снова застелила пелена из слез. — Не собираюсь! Я чуть не упала из-за вас! Как вы вообще там оказались? — Мне приснились фантомы, они просили спасти тебя, указали, где ты будешь, — спокойно ответили мне, а я зависла. Фантомы. Умершие. Они. Кто, блин, они? По телу побежали мурашки, стоило представить, как руки этого человека прижимают меня к себе и обнимают. Убаюкивают, шепчут похожие слова. Ну нет, не может этого быть… — Эти фантомы представились? — ну что я несу? Раз медиум стоит тут, передо мной и втирает про них, то почему бы не узнать, кто именно решил, что я собираюсь оборвать свою жизнь, из-за кого я виню себя. Если мои догадки верны, то будет очень-очень плохо, при чем мне. — Нет, но они назвали тебя своим ангелом, — неопределенно как-то он ответит, ещё рукой сделал круговое движение, словно хотел вспомнить что-то ещё, но вышло явно плохо. Больше информации он, видимо, не получил. Меня повторно затрясло, я смотрела на человека перед собой и в тоже время куда-то мимо. Кровь отлила от лица, затряслись губы, чтобы не зареветь в голос, я их прикусила, отчего во рту ощутила металлический привкус. Я зажмурилась, но осознание происходящего накатило с такой силой, словно меня по голове ударили чем-то тяжелым и одновременно оглушили. Те, кто так меня называл, был отец и брат. Они просили медиума спасти меня. И кажется, я начинаю понимать его слова, хотя очень хотелось завертеть головой, топнуть ногой, словно маленький ребенок и твердо выдать — «Ты лжешь!» Я не ощущала возможности вздохнуть, из легких от осознания будто выбили воздух, заставив меня задыхаться. Такое чувство, будто я не человек, а рыба, выкинутая на берег сильной волной, которая не щадит никого. В ушах зазвенело, я слушала, как громко в груди бьется сердце, а перед глазами мелькают картинки прошлого. — Почему? — мой голос был хриплым, воздух по-прежнему отказывался поступать в легкие. Я знала ответ на этот вопрос, знала, но всё-равно задала его. — Потому что в их смерти ты винишь себя, — медиум сделал шаг ко мне, я моргнула и на меня накатил приступ тошноты. Пришлось схватиться руками за голову, пальцы сжимали и разжимали волосы, волны беспокойства накатывали с новой силой. Появилось ощущение, что я попала в дурной сон, простой сюр. Такого не может быть, нет-нет. Я закачала головой из стороны в сторону. Нужно приходить в себя, срочно, быстро, развела тут панику, Василиса! Единственное решение вспышкой отразилось в мыслях. Если хочешь привести себя в порядок, проснуться от кошмара наяву, то есть проверенный способ. Отпустила волосы, посмотрела прямо на стоявшего передо мной мужчину. Его взгляд, внешний вид, в другой ситуации можно было бы оценить его по достоинству, но не тогда, когда от истинных слов начинает трясти. Я поднимаю руку, смотрю на неё и понимаю, что это и правда один вариант выхода из ситуации. Очень надеюсь, что поблизости нет людей, иначе вызывайте дурку, тут сумасшедший. Три. Два. Один. Взмахнула ладонью и со всей дури, насколько хватило сил, заехала себе по щеке. Обожгло ощутимо, подобно жалящим осам, перед глазами заплясали черные точки. Больно. Неужели парням также неприятно, когда мы дарим им пощечину? Ну, она хотя бы отрезвляет, значит, можем пользоваться. Медиум, наверное, непроизвольно сделал шаг ко мне, открыл рот, чтобы что-то сказать, а я вздрогнула и отшатнулась. Не самое верное решение, парень. Выставила горящую от удара руку вперёд и покачала головой. — Хватит, — о, голос не дрожит и не хрипит, я спокойно могу теперь дышать. Пощечина помогла, просветление в сознание начинается. — Очень надеюсь, что больше мы с вами не встретимся. Развернулась и поспешила покинуть чужой двор. Да, я сбегаю. Да, мне страшно поверить словам этого человека. Да, я признаю, что всё, что он сказал — правда. Правда, которая раздавит меня, если я позволю себе об этом думать, но и запретить мыслям скакать в голове я не смогу. Шла настолько быстро, будто от этого зависела моя жизнь. Возможно, это так и есть. Не могу, не хочу, пожалуйста, не надо. Я запрыгнула в подъехавшую маршрутку, пассажиры, которые находились в незабитом транспорте, косились на меня. Представляю, как я после такой встречи выгляжу — зареванная, явно тушь потекла, с кровоточащей губой. Так еще и в белом платье, сама невинность, емаё. Благо тех, кто обратил на меня внимание, было немного, к тому же и свободные места наблюдались. Села около окна и прислонилась к нему лбом — прохладно. Зажмурилась, сжала в руках сумку. Как давно всё это было, как долго я держу в себе то, что случилось восемь и семь лет назад. Однако меня накрыло совсем другое воспоминание, более радостное и светлое.***
Солнечное утро, яркое и теплое, стояло во дворе. Птицы запевают свои песни, радуя своей импровизацией жителей. Я выбегаю из небольшого домика прямо под палящее солнце, ветер подхватывает мой смех, и ласково треплет по собранным, накануне в косу, волосам, зеленая трава щекочет голые ступни. На календаре лето, мне десять, мы с родителями на даче, что может быть лучше? Следом за мной выбегает мальчик лет тринадцати, его взор, словно чистое небо, глядит на меня недовольно. Вместо того, чтобы склонить голову и смирено подойти к нему, я улыбаюсь и с криками бросаюсь бежать прочь, стоило ему сделать шаг вперед. Я знаю, что он побежит за мной. Как бы он не был недоволен или зол, меня одну не оставит. Местность, в которой мы находимся, славится живописными местами. Особенно мне нравится вставать рано утром, чтобы первой успеть насладиться яблоками на дереве. Правда мое пробуждение сопровождается шумом, который будит всех жителей домика. Теперь за мной гоняется брат, а я с визгом убегаю. Как же мне нравится эта шалость. Оборачиваюсь, чтобы показать братцу язык и спотыкаюсь. Падаю с писком в траву, коленки и ладони жжет, нос щекочет от стекающих по лицу слез. Обидненько, моё приземление болезненное и неприятное, так ещё и за шкирку кто-то дергает вверх и из горизонтального положения меня ставят в вертикальное. Перед взором появляется обеспокоенное лицо брата, видя расплывающиеся родные глаза, я захожусь в рыданиях. Мое тельце прижимают к себе теплые ладони, одной рукой сжимают поперек талии, а другой начинают гладить по волосам, при этом слегка раскачиваясь в разные стороны. — Ну что за проказники? — со стороны дома разносится недовольный голос матери. Я уверенна, что она закатывает глаза и уже собирается спуститься вниз, чтобы выяснить причину моих слез, но её опережает вернувшийся отец. — Что случилось с моим ангелочком? — ласковый, добрый, самый родной голос для нас с братом. Он всегда, стоит только приехать на дачу, уходит рано утром, с рассветом, на рыбалку. Тут недалеко есть речка, поэтому, взяв удочку, отец уходит туда на час-два, а потом возвращается к моменту, когда я всех бужу своим желанием отведать яблок лично с дерева и сорванное собственноручно, или, иногда, ягод, ведь есть прямо с куста вкуснее. Однако мои порывы остальным явно не милы. Отец обнимает нас обоих, сжимает так, что можно с душой попрощаться, после чего аккуратно вытирает мои щеки, целует в лоб и осматривает ранения. Брат рядом мельтешит и мешает, но его не просят уйти, а я мысленно прошу не мешаться, хотя моей детской натуре это льстит. Мама приближается к нам с ватой и перекисью. Знаю, что я проказница. Знаю, что непослушная. Знаю, что ищу приключения на задницу, но я ребенок, мне можно! Шмыгаю носом, вытираю глаза ладонями и смотрю на родным. От их спокойных слов, заботливых ухаживаниях и любящих взглядов, я быстро успокаиваюсь. Протягиваю им руки, несмотря на то, что их две, а передо мной трое, и улыбаюсь. — Вы ведь всегда будете со мной? — спрашиваю я, с надежной ожидая ответа. Мама и папа переглядываются, одновременно с братом расплываются в улыбках и хором отвечают мне: — Всегда.***
Я вздрагиваю от резкого торможения и открываю глаза. Вранье. Двое из трех не сдержали своего слова, они не остались со мной навсегда. Они ушли, бросили меня одну. Может это эгоистично, но лично меня они покинули, оставили самым болезненным способом. Мама была рядом, но от неё я не получала того, что давали отец и брат. Зачем я так сделала? Почему они не поступили по-другому? За что так со мной? Впервые за семь лет я пришла туда, где последние мгновения своей жизни провел мой брат. Впервые я позволила себе на минуточку эту слабость. И вместо того, чтобы себя немного покорить, мне опустошили душу, дотронулись до затянувшихся ран, дали ощутимую оплеуху. Не винить себя, да? А как не винить себя, если я была последней, кто видел их живых и улыбающихся? Я та, чьи слова отпечатались в их сознание перед тем, как покинуть меня навсегда. Как не винить себя? Как?! Они не винят. Я не виновата. А кто тогда? Кто? Кого обвинить? На чью душу мне позволено переложить камни со своих плеч? Мои демоны, которых я усыпила на долгое время, начинают просыпаться. Замок вскрыт, цепь содрана, двери открыты. Стоил ли этот день этого? Определенно нет, ведь внутренняя стена рушиться под натиском выбравшихся сущностей. Нельзя сдаваться без боя, нельзя, но как справиться с воспоминаниями и чувствами, которые прячешь в себе и не можешь кому-либо рассказать? Уже в подъезде прихожу в себя. Осматриваю стены, лестницу, почтовые ящики. Когда только успела выйти из маршрутки и дойти от остановки до сюда? Не помню. Зато помню, что в квартире никого сейчас нет. Значит можно позволить себе немного побыть в подвешенном состоянии. Только сегодня. Впервые рада тому, что Вадим любит поболтать, особенно о своём «несправедливом» графике работы. Ева вообще хорошая девочка, вчера оповестила о том, что ночует у своей подруги, поэтому выдыхаем, даём себе определенное количество часов, а потом снова приходим в себя. Жизнь на этой встрече, которая всколыхнула старые раны, явно не заканчивается. Ключ прокручивается с едва слышным щелчком, дверь легко открывается, а квартира, как и ожидалось, встречает меня тишиной. Ни вздоха, ни аха, ни каких-либо движений. Ботинки остаются в коридоре, а я же шлепаю в свою комнату, не обращая внимания на внешние раздражители. Сумка падает на пол одновременно с вырвавшимся из горла глухим стоном. Зря только повернулась в сторону зеркала. Макияж размазан, на губах засохшая кровь — ощущение такое, будто мне кто-то от души заехал по лицу, со всеми чувствами к моей персоне. Девушки с курса явно порадовались бы моему состоянию, позлорадствовали бы от всей своей гнилой натуры. Только ведь хуже себе сделала, когда решила присмотреться получше к своему отражению. Потёкшая тушь под глазами напоминала некрасивые синяки, да, если бы в таком виде меня застали бы соседи, расспросов я избежать не смогла бы. Выгляжу так, словно мной воспользовались, при чем без согласия на что-либо, а потом выкинули за ненужностью. Ох, выходить из своего укромного уголка не было никакого желания, поэтому, вместо того, чтобы навзничь упасть в объятья одеяла, пришлось искать ватные диски, тоник и увлажняющий крем. Кожа не должна страдать из-за того, что на неё наносят макияж, а-ля, штукатурка, так что позаботиться о состоянии своей мордашки нужно как следует. Манипуляции были закончены спустя десять минут, поэтому я с чистой, или не совсем, совестью забралась на кровать и позволила себе небольшую слабость — пустить поток мыслей в свободное плаванье, пока глаза снова не защипало от приближающихся слез. Совсем чуть-чуть, чтобы стало легче на душе и чище в голове. Я ведь тоже человек, имею право на эмоции, какие они бы не были.