Лето, когда нас не стало

Ван Ибо приваливается к перилам и сверлит Сяо Чжаня тяжелым холодным взглядом, который заставляет старшего поежится словно от мороза, хотя июньским вечером в Токио просто не может быть прохладно. Ибо моргает, обводит всего Сяо Чжаня неопределенным жестом: — Красивый костюм. Тебе идет. — Сяо Чжань пожимает плечами. Ему было бы комфортнее в чем угодно другом, но мероприятие предполагало дресс-код. — Спасибо? Лу-Лу подбирала. — Сяо Чжань не замечает, как по лицу Ван Ибо проходит короткая судорога. — Информационная безопасность, Сяо Чжань? И давно ты переквалифицировался? — Ибо кривовато усмехается. Что ж, Сяо Чжань был готов к этому. Ибо мог запомнить его только дизайнером-иллюстратором средней руки, отчаянно пытающимся удержать крохотную типографию родителей на плаву. — Примерно пять лет назад. Случайно вышло. Оказалось, что у меня талант. — Сяо Чжань произносит это максимально отстраненно, как будто пересказывает чью-то чужую, а не свою собственную, историю. Ибо снова цепляется взглядом за его лицо и молчит. Впервые тишина между ними — тяжелая и гнетущая. И впервые Сяо Чжань в принципе не знает, что сказать. И он бросает «пробный камушек» наугад: — Видел этот твой фильм. «Аноним». — О? Понравился? — Сяо Чжань криво улыбается и молча кивает. Не рассказывать же этому Ледяному принцу, что ему пришлось выкупить целый сеанс, чтобы спокойно посмотреть новинку. Из-за фанаток Ибо прорваться в кино в обычный день не было и шанса, поэтому Чжаню пришлось договариваться о спецпоказе для себя и своих сотрудниц. — Спасибо. Он непросто мне дался. — Ибо медленно пьет уже выдохшееся шампанское, и смотрит на огни ночного Токио, а Чжань взглядом ласкает его точеный скульптурный профиль. Пальцы зудят, требуя прикосновений, но ни ситуация, ни сам Ибо не дают даже намека на то, что это позволено. Ибо вдруг вздыхает как-то обреченно и спрашивает: — Где ты остановился, Сяо Чжань? — И хмыкает на то, что отель у них один.

***

Сяо Чжань оглядывает номер Ван Ибо: внезапно это не пентхаус, а почти такой же, как у него, люкс, только расположенный парой этажей выше. Ибо небрежно кивает на небольшой диван в зоне гостиной, предлагая устраиваться, а сам уходит в ванную, комментируя, что нужно снять предоставленный на мероприятие аутфит. Он возвращается всего через несколько минут, и его домашний «лук» делает Сяо Чжаню больно: Ибо все так же верен своей любви к тонким баскетбольным шортам и безразмерным футболкам, в которых он выглядит еще более юным и хрупким. Ибо ныряет в холодильник и достает оттуда пару бутылок ароматизированной минералки. Кивает в сторону Сяо Чжаня: — Будешь? — Чжань качает головой: — Предпочел бы что-то покрепче. — Ибо только морщится, но лезет в мини-бар и выгребает из него крошечные бутылочки виски, все содержимое которых помещается в один единственный хайбол. Ибо вальяжно раскидывается на кровати, оставляя Чжаня на гостевом диванчике. Долго и жадно пьет воду, демонстрируя длинную шею и непотребно сексуальный кадык, а потом все же спрашивает: — Так на сколько тебя отпустила твоя миссис Сяо? — Чжань едва понимает, о чем тот спрашивает, полностью сокрушенный бешеной аурой младшего. — М? — Ну, та, которая тебе костюм подобрала? — Сяо Чжань наконец догадывается, о ком речь: — Что? Лу-Лу мне не жена! — Ухмылка на лице Ван Ибо становится особенно неприятной: — И, правда, что это я? Кто берет жену в деловую поездку в Японию, да, Чжань-гэ? — Ибо впервые за вечер называет его так, и Чжаня перетряхивает от узнавания, а потом до него доходит смысл его слов. — Ибо! — Младший смеется явно отрепетированным, искусственным смехом, не имеющим ничего общего с его настоящим утробным гоготом. — Так что, как зовут миссис Сяо Чжань? Сколько детишек успел настругать, гэ? — От Чжаня не ускользает то, как Ибо стискивает челюсти, как ходят под кожей желваки. Старший тяжело вздыхает, отводя взгляд от лица Ван Ибо: — Нет никакой миссис Сяо Чжань, Ибо. И не было никогда. Я так и не женился. — С притворным интересом Ван Ибо произносит: — А что так? — И его голосом, словно кислотой, можно было бы растворять тела врагов. Сяо Чжань предпочитает не отвечать, и на пару мгновений между ними снова повисает холодная, некомфортная тишина. Сяо Чжань цедит удивительно дешевый для этого отеля виски и старается не смотреть на Ибо, который, напротив, изучает его без всякого стеснения. — Зачем ты здесь, Сяо Чжань? — Спрашивает он ровно, безэмоционально, явно контролируя свой голос. Мужчина отставляет бокал на столик и стискивает ладони между коленями: — Хотел извиниться перед тобой, Ван Ибо. — О? — Мн. Я сожалею о том, как мы расстались… — Ибо фыркает злобно и садится на кровати: — Да что ты говоришь, Сяо Чжань! — Это правда, Ибо. Я не хотел, чтобы все вышло… так. Но… — Что — но? Но быть хорошим мальчиком, послушным сыном своих родителей оказалось в итоге важнее? Что ж ты не женился тогда, как они и хотели? — Я не смог. Просто не смог разрушить чью-то жизнь, — Сяо Чжань почти произносит «как уже разрушил свою», но слова замирают на его губах, когда он видит пристальный, полный ярости взгляд. Ибо практически шипит: — Тогда что ты от меня хочешь? — Сяо Чжаня трясет от льда в его голосе. На негнущихся ногах он поднимается и говорит, глядя в макушку Ван Ибо: — Ничего. Я… Я просто должен был извиниться. Тебе не обязательно прощать меня, Ван Ибо. Я приму любое твое решение. Потому что я его заслуживаю в любом случае. — Ну, вот и все. Он сказал. Только легче почему-то не стало. Сяо Чжань почти доходит до двери, когда Ибо разворачивает его к себе и впечатывает в стену горячим телом. Он целует Чжаня так голодно, так страстно… А еще так, как будто совершенно растерял всяческие навыки с их последнего поцелуя. Ибо впивается в его губы с такой силой, что Чжань отчетливо чувствует металлический привкус, но его все равно трясет от того, как горячи и желанны эти поцелуи. Чжань пытается обнять Ван Ибо, но тот только рычит и стискивает его руки до хруста у него же над головой. Ван Ибо нисколько не жалеет его и не сдерживает себя. Он намеренно груб, он оставляет болючие укусы на нежной коже бедер, он царапает спину, заставляя Чжаня прогнуться еще больше, когда берет его первый раз, нагнув прямо у стены в коридоре. Он и смазкой, наверное, пренебрег бы, но тут уже речь идет о собственном комфорте. После Ибо только выплевывает «Кровать» и Сяо Чжань зачем-то подчиняется, самостоятельно укладывается на спину и раздвигает колени в приглашающем жесте. Ибо смотрит на него глазами, полными чем-то темным, злым, необузданным, и Чжань стонет, но совсем не от удовольствия. Ему не страшно за собственную жизнь, за то, что Ван Ибо может сделать с его телом. Ему откровенно больно от того, что прямо сейчас Ибо творит с его сердцем. Чжаню так и не позволено обнять, а когда он пытается что-то сказать, Ибо затыкает его очередным кусачим поцелуем. Тело Чжаня, истосковавшееся по ласке и теплу, еще помнящее Ибо на каком-то глубинном уровне, отзывается на каждое его прикосновение слишком остро и однозначно, и Чжаню хочется орать, когда его воспоминания о том, каким Ибо был раньше, наслаиваются на происходящее. Наконец, с глухим, совершенно животным рыком Ибо кончает глубоко внутри него, а после просто падает сверху, хрипло и сдавленно дыша. Менее, чем через пять минут его дыхание выравнивается, и Чжань понимает, что Ван Ибо уснул. Только после этого он позволяет себе провести по спине парня длинными ласкающими движениям и зарыться пальцами в волосы. Под веками печет, но Чжань не дает себе заплакать, только крепче сжимает челюсти… … Сяо Чжань просыпается от звонка будильника, едва ли понимая, где он, и оглядывает незнакомую комнату диким взглядом. Что ж это гостиничный номер. Не его гостиничный номер. События прошлой ночи проносятся перед глазами, и Чжань невольно стонет, а потом зажимает себе рот рукой, чтобы не разбудить Ван Ибо. Ему хватает трех секунд, чтобы понять, что Ван Ибо нет в номере. Равно, как нет и вещей парня. Осознание накатывает ледяной волной: он лежит, совершенно обнаженный, в номере Ван Ибо и рискует быть застигнутым здесь уборщиками или службой обслуживания номеров. Чжань пытается встать, но все тело отдается тупой болью. Закусив губу, Чжань все же заставляет себя сползти с кровати и одеться. Ему нужно проваливать отсюда и как можно скорее… Уже в собственном номере, стоя перед большим зеркалом в ванной, он оценивающе осматривает себя. Его губы истерзаны в кровь, а тело выглядит так, словно прошлой ночью его пытали: оно испещрено царапинами и следами пальцев. На шее, прямо под углом челюсти, багровеет засос со следами зубов, скрыть который поможет только водолазка с глухим воротом да самый большой пластырь телесного цвета. С привычной безжалостностью к себе мужчина шепчет: «Это именно то, чего ты заслуживаешь, Чжань-Чжань. Ни больше, ни меньше».