Проклятие Даламара

Глаза не сразу привыкли к темноте. Несло мышиным помётом и прокисшим тряпьём. Рейстлин пошевелил головой, ощупал затылок, на ходу диагностируя у себя сотрясение мозга, приподнялся, чтобы сплюнуть кровь, и его вырвало. Зубы каким-то чудом остались на месте, только губы разбиты и вспухли, — бывший ученик чародея хорошо знал, что болезному Рейстлину хватит и несильного удара, и поберёг руку. Маг пошевелил губами, пробуя заклинание света. Когда он услышал, как жалко и нелепо прозвучало его «ширак», то впервые за долгое время ощутил бессильную злобу на себя, на это проклятое слабое тело, на идиотские условия идеальной артикуляции для срабатывания заклинаний и на всю свою великую магию, которая ничего не стоит перед примитивной силой. От собственной беспомощности хотелось плакать. И это он тоже ненавидел, мечтая, как отхлестал бы себя по щекам, будь у него хотя бы на это силы. Рейстлин пошевелился вновь только тогда, когда в пересохшем горле стал застревать воздух. Сел. Камень холодил ноющий затылок. Угадывающаяся деревянная дверь на расстоянии вытянутой руки, — он зачем-то толкнул её, — конечно, была заперта, хоть и не наглухо. На автоматизме он сделал ещё одну бессмыслицу, пытаясь нашарить свои вещи. Ни кинжала в ножнах на запястье, ни кожаной сумы с ингредиентами для заклятий не было. Попытался встать и тут же впечатался в потолок. Шаг в сторону — и на него обрушился ворох палок, которые он принял за прутья тюремной решётки. Мётлы и швабры. Швабры и мётлы. Рейстлин секунду соображал, а потом зло расхохотался, но тут же поднявшийся из глубины застарелый спазм превратил смех в каркающий кашель. Он согнулся пополам в конвульсиях. Его, величайшего ренегата всех времён Рейстлина Маджере, ужасного чёрного мага, да чего там, – экс-бога, заточили в каморку для веников! И даже не потрудились как следует запереть дверь на засов или заклинанием. Зачем, если этот неудавшийся бог даже с туалетной щеколдой не справится без своей магии? Всю злость Рейстлин потратил на избиение двери сначала руками, а потом древком метлы. Щеколда болталась, хлюпала, но оставалась на месте. Маг живо представил, до чего ничтожно он сейчас выглядит. Словно смотрел на себя глазами некогда покровительствующей ему богини нейтральной магии. «Лунитари, — несмело воззвал он к той, кто выручала его в самые безнадёжные минуты. — Помоги мне, Лунитари!» Ответом была тишина, хотя Рейстлина не покидало ощущение, что богиня его слышит. Слышит и издевательски молчит. «Стыдишься меня? Что, остальные боги вашего идиотского пантеона запретили тебе разговаривать со мной? Или они боятся, что я перетащу тебя на свою сторону? Настрою против всего мира? А? Лунитари, мать твою, ответь! У меня всё отняли, ты что, не видишь? Так дай же мне хотя бы немного магии, просто щепоточку магии, чтобы вышибить эту чёртову дверь. Я вечно прошу у тебя сил, как подаяния просит нищий, мало тебе? Мало я унижен?» Если бы ярость могла преобразовываться в магическую силу, Рейстлин бы уже давно безо всяких заклинаний, ингредиентов и посохов разнёс всё здание до самой каменной кладки в основании. Но и силы, питаемые топливом злости, тоже иссякли. Маг расклеил губы с засохшей кровью и, насколько позволял отёк, членораздельно произнёс «ширак». И ещё. И ещё. Он уже начал всерьёз подумывать о том, использовали ли маги прошлого швабры в качестве магического посоха, когда за дверью послышались звуки. Изведённый теснотой, темнотой и жаждой, Рейстлин даже почти обрадовался голосу Даламара: — Смотри что могу. Ширак, — сквозь щель каморку рассёк луч магического света. — А ты что, так не умеешь? Эльф деланно взметнул брови. — Прошу прощения, учитель, за дерзость, но предположу, что боги просто не могут разобрать твою невнятную речь. Ну или ты им просто больше не нужен, — он носком сапога откинул щеколду и присел рядом с вывалившимся из каморки магом. — Ну вот! Даже я не могу понять, что ты там бормочешь. Будь добр, Рейстлин, выговаривай чётче. Бить? Плыть? Пить? Ах, вот оно что, пить! Конечно, как отказать такой важной птице. Прошу. Рейстлин, пошатываясь, рванулся к деревянной кадке в углу и припал к воде. Даламар умилённо понаблюдал, картинно вздохнул, задрал рукав дорогой мантии повыше и вдавил затылок Рейстлина в воду.