Фелоснежка. Том второй

Часть 5 Пророчество. - Иди ко мне, золотое мамино солнышко! Возле открытого саркофага стоит женщина. Высокая, худая, закутанная с ног до головы в белый саван и с лёгкой белой вуалью на лице. Сквозь вуаль поблескивают темные глаза. На ватных ногах Феля шагнул к женщине, но Либит снова перехватил его, прошипев: - Нельзя! От неё идёт холод … - Пусти! Это моя мама! - Почему ты так в этом уверен? Действительно, подумал Феля, почему? По словам отца, Фелина мама умерла вскоре после родов, и сам Феля о своей матери имел весьма смутное представление, поскольку больше отец о ней ничего не рассказывал и даже портретов её не сохранилось, только имя - Белоснежка. Кто была эта женщина, из какой семьи, из какой хотя бы страны, и как она познакомилась с Фелиным отцом? Маленький Феля пытался найти ответы на свои вопросы, но всё, что ему удалось разузнать, ограничивалось болтовней бабок у колодца или на скамейке у ворот замка. Эти надёжные источники утверждали мол, гулял как то король по лесу и встретил у ручья прачку, что стирала в ручье бельё. Прачка оказалась сиротой, жила в лесу в шалаше и была, как и положено сироте, девушкой сказочной красоты. Король конечно же немедленно воспылал, рявкнул по старой королевской традиции: "Её хочу!" и тут же взял заботу о сироте на себя, для чего и начал постоянно таскаться в лес. Кое кто правда утверждал, что будущая королева была никакой не прачкой, а бедной цветочницей - конечно же сиротой сказочной красоты. Кто то бил себя в грудь, что не цветы в лесу собирала сиротка, а хворост на продажу, но факт остаётся фактом - однажды король вышел из лесу, ведя за собой девушку с новорожденным младенцем на руках, коим младенцем и был Фелоснежка. Правда, не успел простой народ как следует порадоваться королевскому счастью, как траурный набат уже возвестил о скоропостижной кончине матери наследника, её посмертно объявили королевой и похоронили с королевскими почестями. Как и многие дети, никогда не знавшие родной матери, маленький Феля искал её в каждой встреченной женщине, но не находил. И вот теперь у взрослого Фели наконец то был шанс… - Иди ко мне…Дай маме тебя обнять! От нежности этих слов всё рациональное тут же покинуло Фелин мозг: холод не холод, плевать. Это его мама! Она двадцать с лишним лет пролежала в сыром склепе, конечно тут замёрзнешь! Феля нетерпеливо отбросил от себя руку Либита и снова двинулся навстречу закутанной в белое фигуре, и его снова остановили, но на этот раз не Либит… - Стой! С мягким хлопком, в облаке золотистых пылинок рядом с Фелей возник джинн. - Джинни, ты наконец то вернулся! Ты представляешь, моя мама…! - Это - твоя мама? Сильно сомневаюсь! Джинн внимательно вгляделся в белую, тощую фигуру: - Ты - ламия! Нежить! Кто и зачем тебя призвал? Отвечай! В последнее слово джинн вложил силу и существо в белом дернулось так, словно его ударили. - Мой маленький, маме больно! Помоги мне! Пожалуйста! У Фели на глаза навернулись слезы. Оттолкнув с дороги Либита, отпихнув руку Джинни от себя, он снова пошёл навстречу женщине, уже распахнувшей для него свои объятия. Когда то Феля мог о таком только мечтать и вот эти детские, наивные мечты наконец то могли стать реальностью. Он не видел, как глаза "матери" сверкнули голодным алым огнем, не замечал, как жадно тянутся к нему костлявые пальцы с длинными кривыми когтями. Одурманенный ласковым голосом и собственными мечтами, Феля, пошатываясь, брёл прямо в лапы чудовища. В чувство его привела резкая боль. Либит выхватил тонкий стилет из ножен у Фели на поясе, полоснул Снежку по ладони и, схватив его за кисть руки, тряхнул ею так, что капли крови полетели ламии в лицо, прожигая дырки в вуали и оседая на саване. Та бешено зарычала и Феля в ужасе остановился на полдороге. Видимо поняв, что чары больше не сработают и голосом жертву подманить ближе не удастся, существо пришло в ярость: - Ах ты грязный королевский выродок! Убийца! Ты убил меня! Меня и мою нерожденную дочь! Мою милую малютку!Ты убил её в моей утробе, чудовище, а потом убил и меня!… - Изыди! Прервав поток ругательств, Либит ещё что то добавил на незнакомом Феле языке, кровь на белом саване задымилась и существо, истошно завопив напоследок, истаяло, а на пол со звоном упало нечто маленькое, округлое и блестящее. Монета или медальон? Феля не мог разглядеть сквозь слёзы. Всё вокруг плавало в каком то тумане, его трясло и мутило, сердце в груди отплясывало джигу, а в голове звенели последние слова матери. Убийца? Почему она назвала Фелю своим убийцей и про какую ещё дочь вела речь? У Фели никогда не было сестёр. И почему его мама превратилась в нежить? Снова нежить… Послышался звук рвущейся ткани и кто то перетянул Феле раненую руку. - Прости меня, малыш, но только твоя кровь могла её остановить. Ты плохо выглядишь. Я отнесу тебя домой. - Знаешь, Либит, ты сейчас выглядишь даже хуже чем он. Давай я перенесу его в замок… - Нет! Я сам! *** В замке, уложив короля в постель, хорошенько промыв и перевязав ему рану, и убедившись, что он заснул, Либит и джинн прикрыли за собой дверь в спальню и застыли, в нерешительности глядя друг на друга: - Я хотел… - Я хотел … Оба начали в унисон и так же одновременно закончили: - ... поговорить с тобой. Мрачно хмыкнув, Либит сделал в сторону Джинни приглашающий жест: - Новенькие вперёд. Если вопрос про мое самочувствие, то сразу поясню: со мной всё в порядке, остальное - не твоё дело. - Всё, что касается Фелоснежки - моё дело. Чудовище внутри тебя голодно. Оно может в любой момент выйти из под контроля и тогда… - Если ты так печёшься о его безопасности, то почему не расскажешь ему, кто он такой на самом деле? Ведь он один из тех, кто может одолеть Баала и чем быстрее он об этом узнает, тем быстрее сможет обрести былую силу и противостоять любой угрозе. Джинн от удивления потерял дар речи: - Откуда ты всё это знаешь? Либит нетерпеливо отмахнулся: - Потом объясню. Так ты расскажешь ему о прошлом? - Нет. Хоть сначала и хотел, но потом передумал. В прошлой битве мы потерпели поражение и ему выпала судьба переродиться смертным. Ты вряд ли можешь представить себе, что он потерял. Напомнить ему об этом всё равно, как на мгновение вернуть зрение ослепшему, а потом снова его отобрать. Я не смогу так с ним поступить, да и смысла в этом нет - воспоминания об утерянном могуществе никак не помогут ему в настоящем. - А если я скажу тебе, что есть способ вернуть силу? Лицо джинна выразило крайнюю степень сомнения, но судя по тому, как загорелись его глаза, слова Либита попали в цель. - Даже я не знаю такого способа, откуда он известен тебе? - Хмм, сам то способ мне не известен, но я знаю, что он есть и знаю где его можно отыскать… - Ну так давай говори быстрее! Почему мне нужно все из тебя клещами вытаскивать? Либит задумался, оценивающе глядя на джинна, потом всё же решился: - Пророчество… - Что? Погромче! - Пророчество, говорю! Когда то один оркский шаман рассказал мне его, но я тогда думал, что он просто пытается мне зубы заговорить, так что особо не запомнил подробностей и вообще не понял о чём это он, а сегодня услышал как ламия поёт из него отрывок и всё вдруг встало на свои места. - И что же было в том пророчестве? - Ну, всё, чему положено там быть! Мировое зло, которое непременно скоро восстанет из глубин океана и начнёт яростно всех угнетать. Герои, тяжёлые испытания, волшебные мечи и пафос - много пафоса! В общем - всё по канонам. Жаль только, что больше я ничего не помню, но это не беда. У орков всё это наверняка где то записано. - Хорошо, а при чём тут Фелоснежка и как это ему может помочь? - Знаешь, как называется Королевство на орочьем? - Как? - Эль Эрес - Колыбель Бога. - Очень поэтично, но я по прежнему не улавливаю связи? - Связь самая прямая. Тот шаман мне много чего интересного рассказал. Например, что его собратья ждут скорого пришествия одного из героев пророчества. Принц проснётся в Колыбели Бога и ему покориться весь свет и даже тьма будет ему послушна. А ещё, что орки просто мечтают хоть чуть чуть да примазаться к такому выдающемуся герою и бла-бла-бла, но я только сегодня понял о ком он это всё бубнил. - А с чего это вдруг орку - шаману тебе такое рассказывать? Либит равнодушно пожал плечами: - Ну, у него не было особого выбора, ведь я его пытал. Дверь королевской спальни с грохотом распахнулась. На пороге стоял Феля, и лицо его по мрачности превосходило лицо Либита раза в два: - Так! А можно вот с этого места поподробнее? Каким образом ты его пытал? Когда? Наверное, если бы Фелоснежка был драконом, то прямо сейчас из его ноздрей валил бы дым. *** Джинни прислушался. Хоть человек и был в ярости - сердце его билось сильно и ровно, но джинн всё равно собрался отправить короля обратно в постель, на что тот сразу ответил отказом: -Нет! Джинни, я в порядке. Ты можешь оставить меня с Либитом наедине ненадолго? Похоже у нас с ним назрел серьезный разговор. По правде говоря, на Либита в этот момент было страшно смотреть - глаза его запали и казались абсолютно черными провалами на белом, как мел лице, а руки как то конвульсивно подергивались. Джинни с опаской оглядел гнома с головы до ног: - Ну уж нет! С кем его надо оставить наедине так это с лекарем и молитвами за здравие или даже за упокой… - Тут кто-то звал лекаря? В полуоткрытую дверь королевских покоев вежливо поскреблись, а потом в комнату важно вплыл мастер Николя, за ним юный Трой нес сундучок лекаря с лекарствами, за Троем шагал Чаник, а за ним уже целая вереница слуг и стражи. Феля, протер руками глаза: - Мастер, а вы что тут делаете? - Ну как что, Ваше Величество?! Делаю свою работу конечно же - забочусь о здоровье всех и каждого в этом замке, и о Вашем в первую очередь! Пока мастер говорил, Трой, высокий миловидный юноша, с шапкой кудрявых волос и весьма игривым взглядом голубых глаз, бочком подобрался к Джинни и ловко уронил сундучок прямо ему на ногу. Джинн вскрикнул, а Трой тут же упал перед ним на колени и принялся извиняться, одновременно собирая рассыпавшиеся лекарства и пытаясь оценить нанесенный здоровью джинна ущерб - Ох, простите, простите, я такой неловкий. Сильно болит? Давайте я посмотрю, там наверное синяк и надо приложить мазь из бадьяна… - А что, штаны для этого снимать обязательно? Упало ведь на пальцы! Можно я обойдусь без бадьяна? Всё и так хорошо… - Нет, нет, я настаиваю, иначе с меня мастер шкуру спустит - я же должен лечить, а не калечить в конце концов…давайте пройдем в другую комнату, чтобы не мешать Его Величеству… И Трой, захватив с собой какой то бутылёк из сундучка, попытался увлечь несговорчивого джинна куда то в коридоры замка, но тот так легко не сдавался, убеждая помощника лекаря, что синяки и шрамы только украшают джиннов. А в это время Чаник показывал Феле и Либиту медальон, найденный в склепе, и громогласно рассказывал, как стражники пришли к нему жаловаться, что им не дали поохранять короля. Как он раздал им всем подзатыльников и отправился вместе с ними к усыпальницам, потому что Либит конечно хорош, но его как то Шмыга из пращи простым камнем уложил, так что с отрядом троллей будет поспокойнее. Как они нашли открытый настежь склеп - ни Фели, ни Либита внутри- только совершенно пустой гроб, цветы и брызги крови везде, и золотой медальон на полу. Чаник уже начал с гордостью демонстрировать украшение всем желающим - слугам, накрывавшим ужин на столе, мастеру Николя и прочим, но тут Феля заметил, что кожа Либита начинает как то странно отливать серым. - На выход все, живо! Это приказ! Феля рявкнул так, что у перепуганных слуг повыпадали бокалы из рук, а Трой снова уронил сундучок с лекарствами джинну на ногу, после чего король добавил уже тише: - А вас, Либит, я попрошу остаться! Слуги засуетились, быстро прибрали беспорядок на столе и потянулись к выходу, так же как и мастер, тащивший за собой разобиженного подмастерья. Пока Трой крутился вокруг джинна, Феля бросал на него такие выразительные взгляды, что мастер поспешил отвесить своему помощнику затрещину и поскорее убрать с глаз разгневанного короля. А вот джинн упрямо насупился и всем своим видом показывал, что оставлять короля наедине с Этим, он не намерен. К нему немедленно подскочил Чаник и еле слышно зашептал в самое ухо: - Ты не слышал что ли? Это был приказ короля! Не смей ронять его авторитет при посторонних. Ему между прочим, чтоб завоевать уважение сограждан, пришлось Одалиса оттрахать при всём честном народе, а ты тут теперь выделываешься, как муха на стекле… У бедного джинна от этих слов подкосились ноги: - Ч..что ему пришлось сделать? Чаник понимающе вздохнул и похлопал Джинни по плечу: - Я тоже в шоке, брат, но такова уж нелёгкая доля правителя. Пойдем, нам похоже не помешает пропустить рюмку - другую…, а потом я тебе всё расскажу. С этими словами Чаник мягко, но настойчиво вытолкал Джинни за дверь, оставляя наконец то Фелю и Либита одних. *** Сжав кулаки до побелевших костяшек, Либит буравил взглядом пол, стараясь не смотреть на Фелю и не думать о том, какое волшебное тепло от него исходит и как вкусно он пахнет. Весенний, солнечный аромат одуванчиков перемешанный с металлическим запахом крови - для гнома и существа внутри него это было просто идеальное сочетание. Когда то маленький Либит собирал соцветия одуванчиков целыми корзинами и его бабушка делала из них лёгкое игристое вино и густое варенье - золотистый концентрат солнца, тягучий и терпко -сладкий… прямо как агония этого хрупкого человеческого существа. Оно так вкусно умеет страдать …и оно совсем рядом. Либит зашипел и помотал головой - Черный внутри него сходил с ума от невозможности получить желаемое, и нужно было как то отвлечься. Раньше по крайней мере это срабатывало: - Ты…давно ты проснулся?! - Достаточно давно, чтобы услышать много интересного и ты несомненно задолжал мне массу объяснений. Но сначала, мне кажется, тебе нужно поесть. Сделав шаг навстречу Либиту, Феля расстегнул пояс и начал стягивать с себя тунику. Либит с трудом сглотнул и отступил назад, чувствуя как по всему телу разливается ледяной холод, кожу начинает пощипывать и покалывать, а перед глазами сгущается тёмное облако. Чёрный внутри него корчился от ярости и пытался вылезти наружу - человек был слишком близко. Всего то щупальце протяни и высоси досуха, наполни себя его теплом и светом…и вкусом чёртовых одуванчиков! - Нет, не подходи. Послушай, послушай… давай я тебе всё расскажу. Всё, что ты захочешь, только стой там и не подходи ближе. Пока он не чувствует тебя рядом, я могу держать его под контролем. Феля всё таки стянул с себя тунику, но ближе к Либиту подходить пока не стал. Гном крупно вздрагивал при каждом шаге человека к нему, словно близость причиняла ему боль. - И как долго ты продержишься, прежде чем начнёшь метаться по замку, распуская свои щупальца где не надо и с кем не надо? - Нет! Мне не нужен никто кроме тебя…и ему тоже! Тебе было так больно сегодня, а он так давно не ел и вкус твоих мучений сводит его с ума. Только твоих - другие ему не интересны, не знаю почему так… Немного подумав, Феля решительно тряхнул головой: дедова мудрость уже сработала на двух его гномах, значит сработает и на третьем. Если его гном голоден - он накормит его так, что у Чёрного ещё долго щупальца будут поджиматься при одной только мысли о еде. Главное, чтоб у самого Фели хватило сил, а Либит не потерял над собой контроль окончательно. Но, в конце концов, за дверью Чаник и Джинни, они не дадут свершится непоправимому. Стараясь не делать резких движений, Феля снял серебряный венец с головы и чуть тряхнул волосами. Словно зачарованный, Либит следил за тем, как свет от камина играет и переливается в пепельно - золотистых длинных прядях. Пользуясь тем, что Либит похоже впал в ступор, Феля быстро сбросил оставшуюся одежду, подошёл ближе к гному и в нерешительности остановился - что делать дальше? Как выманить Чёрного? Причинить себе боль? Расковырять свежую рану в ладони или в душе? Поплакать о матери, только что пытавшейся его убить?... От мук выбора Фелю избавил Чаник. За какой то непонятной надобностью, он именно в этот момент решил без стука заглянуть в комнату. Может потому что там стало подозрительно тихо и он заволновался, есть ли в покоях короля кто живой или уже нет? Успел полюбоваться на полностью обнаженного Фелю и стоящее перед ним нечто - смесь гнома и тентакля, тут же получил мощный шлепок щупальцем, от которого вылетел обратно в дверь спиной вперёд и впечатался в стену напротив, после чего сполз на пол и, кряхтя "Я в порядке…в порядке…извините, что помешал…", заковылял к двери, чтоб снова её закрыть. Черный разгневанно шипел: он почуял соперника и теперь рвался из Либита, выпуская всё новые и новые щупальца, и пытаясь оплести ими Фелю целиком, но Либит ему воли не давал и часть щупалец втянулась в его тело обратно. На лбу гнома выступила испарина - борьба с собственным внутренним чудовищем давалась ему нелегко, но он не даст ему взять верх. Пусть Черный ещё поголодает, а Либит пока поищет способ накормить его, не насаживая Фелю на щупальца всеми доступными отверстиями. Вот только сам Феля был сугубо против откладывать решение проблемы в долгий ящик. Преодолев секундное отвращение, он схватил один из оставшихся чёрных, маслянисто блестящих отростков и, поморщившись,протолкнул в себя сочащееся слизью, толстое щупальце. Это было не так болезненно, как в первый раз, всё таки Феля с тех пор времени зря не терял, но, тем не менее, тело не охотно впускало в себя что то настолько крупное без предварительных ласк и растягивания. Стенки с трудом расходились под напором извне, и Феля со стоном опустился на щупальце, принимая его в себя так глубоко, как только мог. Чудовище довольно заурчало. Нежная, влажная плоть человека обволакивает так плотно и таит в себе столько жара, что хочется проникнуть в неё ещё глубже… Феля часто и хрипло дышал - щупальце шевелилось в нем, пытаясь преодолеть сопротивление внутренних мышц и нащупать ту точку, при давлении на которую человек так мучительно - сладко стонет и просто фонтанирует удовольствием. Боль конечно тоже хорошо утоляет голод, но Чёрный ещё с прошлого раза запомнил, что когда человеку приятно - он охотней делится эмоциями, и вкус у них ярче и насыщенней, а он ведь не просто хочет тупо пожрать. С удивлением Либит обнаружил, что существо внутри него - гурман и тонкий ценитель всевозможных оттенков наслаждения. Почему это дошло до него только сейчас? Может потому, что раньше между ними не было такого симбиоза и один всегда пытался полностью подавить другого? Поняв, что Черный не собирается причинять Феле боль, Либит слегка отпустил контроль и больше щупалец ринулось на подмогу к своему товарищу. Тот наконец то нащупал внутри человека нужную точку и Феля задохнулся от крика, содрогаясь всем телом: -Ахх…ещё!... Ноги Снежки подогнулись и он бы упал, если бы Черный не поддержал его, оплетая тело, осторожно держа его на весу, стараясь чтобы человек не испытывал дискомфорта. Сейчас Чёрному хотелось чистого наслаждения, без всяких посторонних примесей, и Феля щедро делился им, выгибаясь, подстраиваясь под равномерное движение щупальца в теле так, чтобы оно всё время попадало в одну и ту же точку. И оно попадало. Скользило вверх и снова сокращалось и снова вверх, с каждым толчком задевая нужные нервы и проталкиваясь чуть глубже, то убыстряя, то замедляя темп, растягивая мгновения Фелиного удовольствия и собственного насыщения. Либит больше не сторонний наблюдатель: он - участник процесса и чувства Чёрного интерпретирует по своему. Вот толчки становятся чуть резче и грубее, и человек заходится криком, готовясь растворится в экстазе - это сильный, пряный, яркий вкус, он словно пощипывает и играет у Либита на языке, как золотистое молодое вино. Но как и с вином, с ним нужно быть осторожным: если заставить человека кончить слишком быстро - опьянеешь и дальше вино перестанет приносить радость. Поэтому, как только Феля доходит до предела и от низа живота начинает свое движение горячая волна, щупальце сбавляет темп и движение становится плавным, словно изнутри оглаживая излишне чувствительные стенки, давая человеку небольшую передышку и оттягивая момент наступления разрядки. Это другой вкус - томительно- сладкий и долгий, вкус ожидания чего то большего, а для Либита - вкус сахарной патоки и варенья из одуванчиков. Как долго продолжалась эта пытка наслаждением? Фелоснежке казалось, что целую вечность. Чередуя грубость и мягкость, то доводя Фелю почти до оргазма, то нежно поглаживая и успокаивая, Черный добился того, что человек плакал от переполняющего его тело экстаза - буквально истекал слезами и каплями семени, молил наконец дать ему кончить …и щедро кормил своего мучителя. Вкусно кормил! Слёзы катились по Фелиным щекам и их солоноватый привкус немного отрезвил опьяненного Либита. Почему его любимый человек плачет? В глазах Фели плескалась влага и немая мольба. Набухший, покрасневший член стоял колом и сочился белесыми каплями. Кричать и даже стонать Феля уже не мог - он сорвал голос и теперь только слабо попискивал: - Либит, очнись…Либит! Я больше так не могу! … - Сейчас, малыш! Иди сюда…вот так…я помогу тебе… Щупальце всё ещё сокращалось в теле Фелоснежки, но Либит не стал его вытаскивать. Его любимому нужно нечто большее сейчас, чтобы разрядка была мощной и затмила собой предыдущий процесс. А потому он пошире развел Фелины ноги и приставил головку члена к обильно истекающему слизью и смазкой отверстию, уже и так заполненному до предела: - Потерпи ещё немного и расслабься.. Феля всхлипнул и тяжело задышал, чувствуя как член Либита с трудом пытается крупной головкой проникнуть внутрь, притираясь вплотную к щупальцу. Хоть сейчас это и было нелегко, но он постарался максимально расслабиться, понимая, что Либит хочет дать ему больше, чем просто обычный оргазм. Как только головка вошла, дальше дело пошло легче и от двойного проникновения Фелю стало ощутимо трясти: дрожь пробегала волнами по всему телу, внизу живота начал просыпаться вулкан, а в совершенно очищенной от посторонних мыслей голове вспыхивали всё новые и новые звёзды. Член и щупальце двигались попеременно, хлюпая слизью в мягкой, податливой плоти, всё быстрее и резче, пока не достигли синхронности и Либит последним толчком яростно вбился максимально глубоко, вырывая из Фели громкий вопль и струю спермы, горячей лавой брызнувшую гному на живот. Человек обмяк, тихонько поскуливая, из под сомкнутых век катились слёзы и Либит, наклонившись к любимому лицу, нежно собирал их губами, оставляя после себя лёгкие поцелуи. Больше сил шевелиться не было. Довольный и сытый Чёрный втянул щупальца и скрутился клубочком где то внутри, в своем личном тёмном пространстве, готовясь долго переваривать королевское пиршество. В полубессознательном состоянии Феля прижимался к Либиту. Похоже Чёрный всё таки переборщил и человека теперь слегка морозило, зато гном просто лучился здоровьем и тепло, исходящее от него, согревало дрожащее Фелино тело. Оба тяжело дышали как загнанные звери и молча пытались перевести дух. А всё это время в коридоре за дверью… *** После того как Чаник, потирая ушибленный о стену зад, закрыл дверь в королевские покои, он попытался увести джинна подальше от комнат, потому как примерно представлял, что сейчас последует, но не тут то было. Джинн упёрся. Он будет слушать сердце своего Фелоснежки и если, не дай боги, услышит хоть один сбой - ни Чаник, ни дверь, ни щупальца его не остановят! А из-за двери уже начали доносится всякие интересные звуки: стоны, шипение, шлепки тела о тело. Джинн скрежетал зубами, краснел, бледнел и клялся про себя, что если Феля и в следующей жизни родится смертным - ни один гном к нему даже на пушечный выстрел не подойдёт! Уж Джинни то об этом позаботится! Чаник с сочувствием похлопывал джинна по плечу, хотя, сказать по правде, он сам хотел бы очутиться сейчас подальше отсюда, если уж не может принять участие. Но джинн стоял на своем, а Чаник боялся оставить его - мало ли что взбредёт в голову существу, тысячу лет простоявшему золотой статуей, да ещё и без члена. Поэтому Чаник решил, что нужно как то отвлечься, снова достал медальон и принялся пихать джинну под нос, с требованием немедленно открыть его или хотя бы расшифровать непонятные закорючки, выбитые на нём. Джинни рычал в ответ, что он - джинн, а не переводчик, но раз медальон выпал из ламии, значит на нём наговор для призыва этого злобного духа и тут помочь может только некромант. Чаник крепко задумался: некромантов в Королевстве и окрестных лесах давно не водилось, поскольку большой надобности в них не было. Если когда и начинал кто то из предков безобразничать на погосте, то для упокоения хулигана приглашали орков - некромантов из Великой Степи. Вот уж где некроманты не жаловались на недостаток работы, так это там. Из Красной Пустыни к степнякам постоянно лезли какие то твари: и живые и мёртвые. Кроме некромантов, остановить мертвецов могла разве что только вода, как например в некрополе, где Феля нашел самого Чаника. То древнее кладбище стояло в окружении болот и немёртвые выбраться из него никак не могли, да и желания такого судя по всему у них не было - им и так там было весело. А вот между песками и степью никаких водных преград нет, даже завалящего ручейка какого нибудь. До Катаклизма на месте Красной Пустыни было богатое, процветающее государство, с развитой культурой, промышленностью и многочисленным населением, а теперь - это гигантский жуткий могильник, присыпанный сверху раскаленным песком. Чаник ещё раз глянул на медальон, попытался открыть его, потерпел неудачу и запихнул обратно в карман. Похоже, скоро кому то придётся ехать к оркам. Как только король разберётся со своим очередным гномом, он начнёт задавать вопросы. И на вопросы эти нужно будет что то отвечать… Не успел Чаник придумать, кого послать в степи со столь ответственной миссией, как из за угла коридора прямо на него вылетел Ханурик, за ним плелись сонные Мин и Биник в розовых пижамах, явно выдернутые прямо из нагретой кровати. Ханурик был полон священного негодования: - Где его величество? И где мой злобный кроль? Слух прошёл, что они опять в приключение вляпались, и без меня…обидно… Тут Феля за дверью издал особенно громкий вопль, а Чёрный в ответ неистово зашипел от удовольствия, и Ханурик застыл. Голос короля он узнал сразу, да и шипение это помнил по храму Баала: - Это что там происходит, а? Что там происходит, я вас спрашиваю? И опять без меня? Неразлучная парочка, Мин -Мин и Бин -Бин, сразу сообразили, что в ближайшие пару часов военная поддержка королю не потребуется и тревожить его не стоит, поэтому пожелали ему через дверь спокойной ночи и, под аккомпанемент хлюпанья, вздохов и стонов, позёвывая, удалились к себе. А вот Ханурик, голося, что королю и Либиту немедленно нужна его помощь, предпринял дерзкую попытку проникнуть в покои и поучаствовать в оргии с тентаклями, как он давно и мечтал, но Чаник закрыл своим телом дверь и сказал, что войдёт туда Ханурик, только через его, братский, труп. Либит ясно дал понять, что ни он, ни Чёрный в помощниках не нуждаются, а Феля не любит, когда без спросу трогают то, что принадлежит ему, так что, прежде чем тянуть чужие щупальца на себя, сначала всё таки нужно спросить королевского разрешения. Сказанное Чаником немного охладило пыл Ханурика, но не остудило совсем. Главное, что он услышал- это было "получить разрешение короля", а значит он будет стараться изо всех сил на благо Фелоснежки и его Королевства. Рано или поздно король захочет наградить его за рвение и вот тогда он попросит себе в награду… А что там хочет или не хочет сам Либит, Ханурика мало волнует - скорее всего строптивый, одержимый, но чертовски привлекательный гном и сам этого не знает, а если будет упрямиться - что ж, король буквально вчера показал, как надо поступать с такими упрямцами и Ханурику его метод очень понравился. *** За дверью наконец то затихли. Джинни ещё немного послушал, как бьётся сердце Фели - частая, но ровная пульсация потихоньку замедлялась. После сильнейшего возбуждения и мощной разрядки человек погрузился в истому и уже балансировал на грани сна. Жизни его ничто не угрожало, а потому джинн наконец то позволил Чанику увести себя от заветной двери. Чаник в свою очередь решил, что им всем просто необходимо срочно выпить, для чего и погнал своё ревнивое стадо, с собой во главе, в ближайшую таверну. А Феля тем временем, умостившись под боком у Либита, медленно вырисовывал пальчиком какие то узоры у гнома на груди и пытался не заснуть. Пока Либит в состоянии сытого блаженства, такой же полусонный, расслабленный и беззащитный, его надо брать тёпленьким, и наконец то выведать все секреты его прошлого, чем Фелоснежка тут же и занялся. Итак, пока одни мило болтают, обнимаясь друг с другом в замке, а другие также мило болтают, обнимаясь с бутылкой вина в таверне, неумолимая рука пророчества уже протянула к ним шаловливые пальцы, чтобы направить своих героев на верный путь… *** Из мрака ночного леса выплыла чёрная тень и медленно направилась к воротам замка. Факелы у ворот осветили пришельца - огромный вороной конь еле переступал копытами и устало брёл вперёд, не разбирая дороги . Его наездник с трудом держался в седле, пошатываясь и рыча от боли, когда конь то и дело спотыкался и встряхивал седока. Из караулки выскочили удивлённые стражники, но не успели даже окликнуть ночного визитёра, как он соскользнул с седла и рухнул прямо на булыжники мостовой. Конь понуро замер рядом, его поводья были намертво обмотаны вокруг руки хозяина - чудовищно мускулистого, высокого орка в изрубленных кожаных доспехах. Из под многочисленных повязок, по бронзово- красной коже пришельца стекала каплями густая темная кровь, в растрепанной гриве черных волос запуталась маленькая, тонкая оперённая стрела. Стражники- тролли обнажили мечи и с опаской разглядывали гиганта, стараясь держаться на расстоянии, но тут орк, медленно поднял к свету пустые ладони и зарычал: - Я безоружен…я безоружен... Я - посланник Великой Степи! Передайте королю Эль Эреса! Великая Степь взывает к нему о помощи!... Стражники переглянулись и бросились поднимать упавшего орка. Один из них спросил: - Как зовут тебя, посланник Великой Степи? - Гнабнах…Гнабнах Бигхаг из Клана Волков… ***