Давно ведём с тобою разговор. Обиды, гнев, упрямое молчанье. Крадёт моё сомнение, как вор, По цвету, из палитры чувств, сиянье
Глаза мужчины были темнее его мыслей и желаний. Удивительная и, одновременно, пугающая темнота его зрачков всегда скрывала от остальных истинные чувства Мальбонте. Порой, смотря в них, можно было увидеть, как Вселенная разрывается на тысячу осколков, погружая мир в хаос, или как бескрайний океан бушует во время шторма и уничтожает всё на своём пути. Мальбонте мог запросто убить Вики в этой камере, чтобы избавиться от помех и угроз, которые она несёт своими действиями. Было бы легче, если бы она, слабая и отчаявшаяся, умерла от его руки и больше не изводила себя. Её обессиленное тело, словно увядающий цветок, билось в страхе. Она сидела на каменном, грязном полу с побледневшим лицом, взгляд её был устремлён в противоположную от мужчины сторону. Вики не хотела его видеть, слышать и разговаривать, она знала, что бы он ей не сказал, это не принесёт ничего, кроме очередных кровавых порезов на сердце и истязающих душу воспоминаний. — Чума не выпустит тебя отсюда, пока окончательно не вышибет способность жить. Почему ты не предупредила меня о том, что собиралась сделать? — Мальбонте тяжело выдохнул и одной рукой опёрся о ржавые холодные прутья клетки. Он смотрел на Вики разочарованно, пожалуй, впервые за время появления Всадников он позволил себе так посмотреть на неё и лишь потому, что знал: в этой темноте она не увидит его взгляда. Молчание тянулось, мужчина прислонился лицом к двери камеры и сжал ладони в кулак: — Ещё раз, Вики, почему ты не предупредила? Отвечай. Вики всем существом своим чувствовала его гнев и раздражение, обида и досада от происходящего захлестнули её, дав импульс и силы на то, чтобы подняться. Она почти в исступлении прокричала: — Как я тебя должна была предупредить, Мальбонте? — Мужчина медленно поднял на неё взгляд. — Ты приходила ко мне в видении, зачем? — Процедил в ответ. — Я не знала, что это было! Я спала, я думала это просто сон! — Нет, Вики, это был не сон, я слышал и видел тебя, и я знаю, что произошло в лагере. Надо быть глупой, чтобы полезть за ответами в ад, когда Всадники там проводит дни и ночи! Ты не убила Войну, почему? Только не говори, что снова взялась искать в чудовищах любовь и ласку, Вики! Такое уже было. — Мальбонте чувствовал, как по его венам потекла чёрная смолистая кровь, этот прилив силы вызывался неописуемым гневом и волнением. Ему надо было успокоиться, если этот разговор будет продолжаться он может просто убить её. Однако, что-то непонятное внутри него кричало, вырывалось наружу, молило быть услышанным. — Ты решила, что если подаришь ему жизнь, то он подарит потом тебе её в ответ? Или что, обольстив его, ты сможешь узнать, как победить Всадников? Или ты просто искала любви, которой тебя, по твоему мнению, несправедливо лишили? — Мальбонте усмехнулся, однако остановиться уже не мог. — Хорошая идея, я даже больше тебе скажу, я тоже так думал, но если бы не то, что, сидя тут ты пока бесполезна. Она тебя выпустит и сделает своей марионеткой, снова. Ты снова будешь слоняться по этим проклятым коридорам и, как колотая рана на моей груди, сочиться болью. Мужчина медленно отстранился от клетки и отошёл в дальний угол, куда свет вовсе не проникал. Сердце Вики сжалось до судороги, дыхание стало прерываться, слёзы скатывались по белоснежным щёкам, оставляя за собой мокрые дорожки. Ей хотелось вцепиться в его руку и молить о том, чтобы он прекратил всё это, будто это в его силах. Просить, чтобы не покидал, не отворачивался, взял её за руку и они вместе что-то придумали. Горло сжалось так, что любые попытки произнести хотя бы звук получались сдавленным стоном и Вики просто беспомощно молчала. Мальбонте, оглядывая темницу, заговорил первым. — Ты мне снишься каждую ночь и снилась ещё до того, как явилась. Приходишь, сидишь подле меня и молчишь. Будто нам нечего друг другу сказать. Мне это мешает, Вики. Ты мне мешаешь. Ты крутишься у ног разъяренного стада и полагаешь, что не будешь затоптана. Будешь. Ты первая, кто погибнет от этого в случае катастрофы. Я лучше выберу, чтобы ты меня ненавидела и боялась, но только не считай меня покорившимся глупцом. Я не могу бегать и спасать тебя, закрывая раз за разом собою. Теперь Чума изведёт тебя, отсюда ты выйдешь безвольной куклой и всё из-за глупости и безрассудства. Я тебя предупреждал. Мальбонте развернулся, его лицо осветил лунный свет, открывая перед Вики то, как он переживал. Гамма чувств, словно палитра увлечённого художника, тенью бегала по его лицу. Он снова подошёл к решетке, где стояла ошеломлённая девушка, и протянул руку к ней. Вики не смела и пошевелиться: если он тянется, чтобы ударить или убить её, то она готова, но он этого не сделал. Большим пальцем он провел по её щеке, стирая с лица влажную дорожку от слез. — Мне тоже снится прошлое, твоя комната и наша жизнь. Прекрати это. Мальбонте задержал свой взгляд на её губах, и, прикрыв глаза, словно пересиливая себя, отвернул голову в сторону. Его рука, которая нежно держала лицо девушки, медленно переместилась на её подбородок. Мальбонте грубо схватил её и притянув к себе, оставил между собой и Вики миллиметр. Он посмотрел ей в глаза тем самым взглядом, когда тьма его поглощала, и проговорил ей прямо в губы: — Возненавидь меня, либо я заставлю это сделать тебя сам. Мужчина быстро отнял руку и, словно зимняя вьюга, скрылся за дверью темницы, оставив за собой лишь морозный ветер и одиночество. Всю последующую ночь Вики не могла сомкнуть глаз, в темноте ей мерещилось что-то убогое и страшное. Оно то приближалось к ней, то отдалялось, заставляя девушку всё больше и больше вжиматься в холодную стену. Ветер снаружи напевал незатейливую мелодию, местами срываясь на вой. Мысли Вики, при всём желании отвлечься, были заняты словами Мальбонте. Он впервые с ней разговаривал, обращался, просил о чём-то. Девушка не понимала, как он мог просить ненавидеть себя и как он может её заставить это сделать? Она простила ему смерть родных и друзей, что могло ещё разбить ей сердце? Наступал рассвет, а темнота в подземелье так и не сменилась на лучи солнца. Вики стала отдалённо слышать голос, который её звал, обращался к ней, но она упорно игнорировала это и силилась заполнить пространство вокруг себя чем угодно другим. Спустя некоторое время она почувствовала знакомый ей запах дурмана, по полу вновь разлился мягкий воздушный туман, а на душе стало спокойно. Голос, зовущий её, пропал, боль в голове и шее спала, а мысли перестали тревожить. Вики не ощущала течение времени, она находилась в трансе, и будто замерла для всего мира. Чувство спокойствия и защищённости развеялись после того, как дверь в подземелье распахнулась. Вики, выпавшая на три дня из реальности, с огромным трудом вернула себе ясность рассудка. В темницу, покачивая бёдрами, властной походкой зашла Чума. Её белокурые волосы на фоне тёмных стен отливали мертвой белизной. Лицо казалось довольно мягким, однако глаза выдавали в ней безумную одержимость и отсутствие чувств, как и мерзкий, давящий со всех сторон голос, искажённый притворством. Вслед за Чумой плелись незнакомые ангелы с поникшими лицами и с отрешёнными взглядами. Очевидно, думала Вики, пришла издеваться, а им это противоестественно, оттого и прихватила белокрылых понаблюдать. Чума оглядела Вики с ног до головы и её лицо исказилось в гримасе раздражения и смятения, она ожидала увидеть забитое в угол жалкое существо, молящеё уже о смерти, но какого было её удивление, когда перед ней стояла вменяемая, спокойная и вполне здоровая девушка, с розовым цветом лица и с блестящими особенным фиолетовым блеском глазами. Привычный запах гнили и влажности, который стоял в подземельях, испарился, пахло, скорее, цветущим на ближайшем холме вереском. Чума поморщилась. — Птичке, я смотрю, нравится её новая клетка. Вики посмотрела на Чуму и сказала: — Мне больше нравились кандалы и мнимая свобода, чем новая клетка, Госпожа. – Девушка специально сделала акцент на последнем слове, показывая Чуме, что не настроена с ней спорить или ругаться. Вики действительно была готова на всё, лишь бы картинка перед глазами сменилась, а вероятная кончина не пугала девушку совершенно. Чума восторженно хлопнула руками, изображая невинную радость ребенка, которому подарили игрушку. — Дорогая, неужели ты затеяла играть сразу во все ворота? Отсюда сбежала, оставив моего заносчивого братца дальше мешать мне своими бредовыми затеями, а в лагере тех, кто тебя спас, навела шуму, убив одного из своих! Вики слегка отшатнулась от решетки. — Я его убила? — Представь себе, он умер в жутких муках от собственной же руки. Птенчик мой, ты покопалась в его мозгах так, что он покончил с собой! Это просто потрясающе, я не знала, что ты на такое способна. — Чума наслаждалась растерянностью Вики, и даже уловила вкус отчаяния в её глазах, однако её совершенно не заботило то, что произошло на самом деле, ведь девушка вернулась сюда почти по собственной воле. — Мой тупоголовый братец заскучал в ожидании третьего из нас, и я решила повеселиться. Подарю ему тебя! Глаза Вики забегали по лицу Чумы, а челюсть сомкнулась, прикусив язык. Нельзя было выказывать свое недовольство и неповиновение, тут, среди врагов она нужна Ордену больше, нежели в лагере, где её сторонились. Чума же продолжала трепаться, словно впервые за долгое время нашла себе собеседника. — Я знаю, он вряд ли сделает с тобой что-нибудь ужасное, но, возможно, ты и сама не против побыть рядом с ним. — Лицо чумы озарила злобная усмешка. — В любом случае, когда ты крутишься рядом с ним, меня это забавляет и я не хочу отказывать себе в удовольствии наблюдать за этим представлением. Ты же сделаешь всё, чтобы выжить, да, птенчик? Вики утвердительно кивнула головой в ожидании следующей порции словесных издевательств. Чума победно улыбнулась. — Тогда будешь делать всё, что я скажу, иначе я убью не тебя, а твоих друзей. Опять. Вики прекрасно понимала о чём говорит злодейка, что хочет от девушки и на что действительно способна, поэтому ещё раз кивнула и поклонилась Чуме в знак благодарности. Пришедшие с Чумой ангелы отперли двери решётки и сковали руки Вики уже привычными кандалами, однако на этот раз силу у неё никто не отбирал, видимо, полагая, что отбирать и нечего. Девушка не стала сопротивляться, а покорно следовала за Чумой, которая шла чуть впереди все той же кокетливой походкой, унося за собой стук каблуков. Свежий холодный воздух грубо и бесцеремонно ударил в лицо. Выйдя из подземелья, Вики вздрогнула от холода. Температура на Небесах ощутимо упала, холод пробирал до самых костей и сковывал движения. Чума же будто не замечала перемену погоды. Пока Вики медленно брела в здание школы, следуя за своей мучительницей, она не увидела ни одной живой души. Ни на земле, ни в небе. Единственное живое и прекрасное тянулось к солнцу на холме. Это был тот самый жёлтый вереск, раскинувший свои лохматые лапы в стороны и вбирающий в себя весь солнечный свет. Как бы Вики хотела скинуть с себя все тревоги и упасть на эту полянку, вдыхая цветочный аромат. На входе в здание школы Чума свернула, Вики растерянно остановилась. — Куда это мы? — Голос выдавал страх, но это не та эмоция, которая нужна Чуме, поэтому она равнодушно посмотрела через плечо. — Ты же не думала, что будешь спать в покоях? В башню тебя посажу, там теперь твоя комната. Вики облегчённо выдохнула: лучше уж комната в башне, чем снова сидеть привязанной к чьей-нибудь руке. Комната, в которую ввели Вики, была не такой уж и жуткой. Каменные серые стены и пол в тон делали помещение очень маленьким, но не отпугивали. Маленькая кровать в углу, окно, в которое разве только голубь протиснется и шкаф. Больше ничего и не было. Мебель была принесена из комнат учеников, поэтому выглядела хорошо и свежо. Шкаф был приоткрыт и Вики разглядела в нем какую-то одежду. Чума не намеревалась ждать, пока Вики осмотрится и сразу сказала ей готовиться к встрече с Войной. Девушка вскинула вопросительно бровь, не понимая, что имеет в виду злодейка. — Птичка моя, ты меня прямо удивляешь, как на отдых пришла. Готовься так, чтобы ему понравилось, и чтобы я получила удовольствие наблюдать за вами.