***
Коридор третьего этажа школы был наполнен детьми, уже уставшими после двух уроков. Вдалеке маячила Арина «Папарацци», фамилию которой не помнили даже её одноклассники. Она по-прежнему прыгала со своим Полароидом в надежде что-то запечатлеть, а позже написать про эту фотографию что-нибудь в школьном журнале, который она рекламировала год назад. Кто-то из детей задевал девушек плечом, постоянно извиняясь — уважение к старшим и собственная репутация играли свою в этом роль. Девушки встали у окна, облокачиваясь на стену и смотря на закрытую дверь кабинета математики. — Аллочка опять задерживает, грымза, — Наташа цыкнула, складывая руки на груди. — Права не имеет так затримувати, — Лиза энергично кивала, обращая внимания на человека, подходящего к ним, — Ах, восьмиклассница! Романова усмехнулась, поворачиваясь в сторону Арины. Лиза назвала её совершенно верно — сейчас девочка была в футболке группы «Кино», и она могла поклясться, на её губах была та самая мамина помада. Она махала им издалека, приближаясь прыгающей походкой. — Тоже Княжну ждёте? — Папарацци поправила Полароид на груди, которую обычно пыталась всем продемонстрировать глубоким декольте, что казалось смешным. Девушки переглянулись, опять поворачиваясь к ней с немым вопросом, который легко читался в глазах. — Ну Княжна! — Она махнула рукой вверх, но видя, что ничего им это не дало, вздохнула, — Дашуля. А Княжна — потому что Романова. Со стороны Лизы послышалось удивлённое «Ось як…», после чего засмеялась. Арина неловко почесала ухо. — Слыхала? — Кудрявая обращалась ней, всё ещё заливаясь смехом, — Маля-то наша Княжна, императорська кров, а ты так, сигареты стрыляешь просто. Снайпер закатила глаза с улыбкой и ткнула подругу в бок. Послышался громкий щелчок. Довольная «киношница» показала им проявляющуюся фотографию. Яркий свет падал на сгибающуюся от смеха Коваленко, лицо которой было красным и чуть закрытым от кудрявых русых волос. Рядом к ней тянулась рукой слабо улыбающаяся Романова, а голова её была опущена влево, из-за чего одна круглая золотая серьга была под головой. Пока девушки разглядывали фото рядом с гордой собой Ариной, дверь класса открылась, и прозвенел звонок. Из массы шестиклассников кто-то громко и устало протянул «Да бля».***
С двух последних уроков было принято сбежать, но физкультуру, которая была до них, никто из девушек пропустить не мог — отсутствие оценок или их отрицательное наличие заставляло задержаться. Просторный зал с высокими потолками был забит маленькими шестиклассниками и шестиклассниками, оповещая о сдвоенном уроке. Лиза тихо вздохнула, пока учитель открывал для них, опоздавших, дверь в женскую раздевалку. Где-то там, у матов, с друзьями разговаривала Даша, постоянно хмуря брови и иногда смеясь от слов одноклассника в спортивном костюме, в котором тот ходил по школе. С Пятифановым подруги были знакомы давно, даже до переезда младшей Романовы сюда. Как-то раз мальчик «спас» их от похода к директору за курение в туалете, указав на совершенно другую девочку, так же причастную в этом деле. К тому же, Рома с его другом Игорем часто мелькали на разборках Димы, Лёши, и всех остальных людей, «живущих по понятиям». Даша, заметив сестру, быстро ей помахала, говоря что-то Антону, её другу и соседу, который переехал сюда чуть позже её самой, после чего вся группа детей, как детсадовцы, начали махать в одну сторону. Дверь открылась со скрипом, от чего кудрявая слабо поморщилась. Раздевалка была тёмная, исписанная карандашом и помадами в некоторых местах. «Позвоните мне! 3-16-77», «обминяю***
По радио играла «Ночь» любимого девушками Губина, и благодаря этому сборы проходили ещё лучше и легче, чем могли быть. Каждый раз они собирались на дискотеку, которая не отличалась почти ничем от школьных, разве что некоторыми аспектами, как в первый раз: со всей серьёзностью, не забывая ни один пункт, чтобы, не дай бог, не опозориться. Дискотеки, проходящие вдалеке от посёлка, пользовались большой популярностью у молодёжи, из-за чего милиционеры часто там дежурили. Лиза пританцовывала, расправляя олимпийку на рукавах, и тихо подпевала, становясь у зеркала, в то время как Наташа закручивала длинную чёлку водой с сахаром. Входная дверь громко хлопнула. Казалось, даже икона, стоящая на доске, заменяющей полку в прихожей, упала наземь от такой силы. В коридоре послышалась возня и громкие вздохи недовольства. Коваленко и Романова переглянулись между собой, прислушиваясь. Кудрявая убрала от глаз щёточку, положила в коробку с тушью и бросила её на стол, комично сводя брови на переносице. — Придурки! Мимо гостиной пролетел силуэт девочки, от которого чётко видны были только распущенные рыжие волосы, развивающиеся от ветра, который создавался благодаря быстрому перемещению. Наташа открыла было рот для окрика сестры, но она пришла сама, также быстро, как и влетела в дом. Длинные волосы, почему-то не заплетённые в низкий пучок, который всегда делался Наташей наспех перед школой, были влажными и пушистыми, как у злобной Муськи. — Вы представляете, эти дураки, чёрт бы их побрал, решили что я — актриса дешёвого театра! — Даша повернулась к ним, тараторя слова. В который раз вздохнув, прикрыла глаза, — Нет, ну я не понимаю, как можно было придумать такое! Она многозначительно выпучила глаза на последнем слове, складывая руки на груди. Поза её была целиком закрытой, и только старая, тёмная тумба, стоящая у плиты, давала равновесие. Лиза хмыкнула и плюнула в тушь, продолжая красить ресницы. Наташа, сидящая рядом, поправила накрученную чёлку, поглядывая изредка на сестру, из-за которой в воздухе чувствовалось напряжение. — Давай детальнише, маля, — Тихо начала Шустрая, боясь ткнуть в широко раскрытый глаз густо-чёрной щёткой, — Шо сталося? Девочка недоумённо посмотрела через плечо на сестру, наливая воды из хрустального графина. Наташа посмеялась с её реакции, и сказала то же самое, но более понятным, привычным языком. Даша проводила в их компании не так много времени, чтобы выучить всё то, что говорила Коваленко, но некоторые слова, например как признание в любви, она выучила и часто говорила перед сном. — Короче, Ромка решил к Поле подкатить, а я-то единственная в их команде «тёлка, готовая помочь за ничто», — Рыжая передразнила друга, скривившись от его слов, которые, несомненно, доставляли некоторый дискомфорт в их общении, — Ну и мы стояли там, репетировали, а у него такая ужасная идея была, вы не представляете! Я ему идей накидала, а этот Ромео мне вон, веник дал, за помощь. Она кивнула в сторону небольшого столика, стоящего у прохода, на котором лежали аккуратно завязанные лентой подснежники. Красивые, ухоженные, они были будто искусственными, но капли на маленьких бутонах оставались на месте, не впитываясь и никуда не стекая. Лиза, бросив всё на скатерть, подлетела к дверному проёму, щупая цветы, также проверяя, настоящие ли они. — А где он подснежники-то откопал? — Снайпер подошла к сестре, приобнимая её за плечи. Большая разница в росте заставила её нагнуться. Девочка пожала плечами, скидывая руку сестры, от чего та усмехнулась. Коваленко искала ненужную кружку в навесном шкафу. Тёмные дверцы противно скрипели от любого движения руками, поэтому девушка сморщила вздёрнутый нос. Даша вздохнула и была почти у лестницы на второй этаж, когда её вдруг окликнули. Уставший взгляд, в котором почти не осталось той раздражённости, впечатался в лицо сестры. — А чё злюка такая? Ревнуешь что-ли шалявого? Наташа говорила с ухмылкой, шутя, но когда лицо сестры обдал лёгкий румянец, переходящий к открытым ушам, улыбка и весь задор пропал. Даже Шустрая, которая лила воду в стакан свободной от букета рукой, утихла, поднимая удивлённые серые глаза на пару сестёр, стоящих друг перед другом. Младшая Романова стушевалась, отрицательно крикнула и убежала по ступенькам, пропуская по две для скорости. — Вот и шо ты нос суёшь, Натаха? — Лиза поставила стакан с букетом на стол, тяжело вздыхая, — Закохалася дивчинка, не видно тебе что-ли? Себе згадай. Девушка закатила глаза, слушая лёгкие стуки в дверь. На пороге стоял Лебедев, которого другим было бы непривычно видеть без неизменного жилета, который сейчас сменился на кожаную куртку. — Карета подана! — Объявил он гордо, ступая в дом с крыльца. Снайпер быстро его обняла, усмехаясь тому, что парень ещё не успел и раздеться, а уже начал флиртовать с подругой, которая уже хотела было бежать на второй этаж в поисках спасения. Муська вышла из-за дверей кухни, сразу же начиная тереться о его худые ноги.***
Тёмное помещение, что иногда блестело яркими пятнами, было наполнено пьяными людьми и громкой модной музыкой, которая лилась в уши и била по барабанным перепонкам. Молодёжь отдыхала, позволяя всем заботам и тревогам отступить на большом танцполе. Когда девушки выходили из машины, только сюда приехав, они заметили Тихонова, который на их появление только покачал головой, из-за чего те ещё больше раззадорились, радостно смеясь между собой. При входе Лёша нашёл глазами Диму, стоящего в одиноком углу, дожидаясь друзей и пассию. Куча молодых людей наваливалась друг на друга в толпе, топтали ноги, пытались перекричать музыку. Лиза отошла куда-то с Русалом, а Жук тихо наблюдал за Наташей, не смея даже приближаться к танцполу, хотя его и настойчиво звали. Иногда, в перерывах, включались медленные танцы, на которых он уже не мог совладать с Романовой. Люди вокруг целовались, шептали друг другу что-то на уши и посмеивались, глядя друг на друга влюблёнными блестящими глазами. Снайпер же, прикрыв глаза, топталась на месте с мужчиной в обнимку совершенно молча. Как только музыка для медленного танца прекратилась, он отошёл обратно в свой угол, садясь на диван. Наташе было обидно, горло сдавило комом, но она предпочла обсудить то, что с ними происходит, когда-то потом. Зазвучал Белоусов, и отчего-то первые строки «Девчоночки» впечатались в неё больше, чем того требовала обстановка. На выходе девушка заметила подругу, что покоилась плече Лебедева. Сейчас они похожи на те пары, которые были вокруг на медленном танце: ворковали, смеялись, парень пел ей одной припев, лукаво смотря своими небесными глазами в её, бесцветные, и в этих глазах читалась вся нежность и любовь, которую он, наверное, не испытывал ни к одной женщине в своей жизни, коих было множество. Девушке стало легче и радостнее: наконец, кудрявая поняла и приняла эту бесповоротную влюблённость, которая внезапно обрушилась на неё ещё год назад, когда многочисленные комплименты и драки за её честь дали по осознанию и слабому девичьему сердцу. Улица была морозной. Свежий воздух спирал лёгкие, казался сладким и густым после нескольких часов, проведённых в душном помещении. Пройдя незаметно мимо милиции, Наташа остановилась у стены, поджигая горькую сигарету, едкий дым которой больно резанул по горлу. Птицы громко кричали где-то вдали, но слышно их было так же отчётливо, как разговоры мужчин за углом. Девушка задумалась о своих отношениях и друзьях, не замечая внезапно возникнувший рядом с ней высокий силуэт человека, которого скрывала тень фонаря. С ней глухо поздоровались, отчего она вынырнула из своих мыслей и испуганно вздохнула. В воздухе витал запах гари и алкоголя, который появился с приходом неизвестного. Это был одноклассник Лёши, Никита, и никто не стал бы ему доверять, увидев в первый раз — парень, больше похожий на бандитов, которых Романова видела рядом с отцом, когда тот был жив, был довольно проблемным подростком с дурной репутацией в школе. Друг рассказывал, что он состоит на учёте, и были сплетни, якобы он пытался ограбить и изнасиловать одну женщину из их посёлка. Она напряглась, но поздоровалась в ответ, и сознание отчаянно подсказывало ей, что стоит уходить. Кинув недокуренную наполовину сигарету в снег, она протараторила, что уже уходит, но Никита схватил её за локоть и прижал к стене. Больно ударившись головой о холодный бетон, девушка смотрела на него испуганно, пока он зажимал ей рот той же рукой. — Твоё дело сейчас не рыпаться, лакшовка, — Он жадно улыбнулся, а его свободная рука попозла по её бедру и талии, — А остальное я сделаю сам. Наташа замычала ему в ладонь, пытаясь укусить, и дёргала ногами в надежде его ударить, но парня это лишь больше разозлило. Девичью скулу жгло от удара и слёз, что крупными каплями катились ей на шею и в декольте. Никита шептал ей что-то грязное, пошлое на уши, но в голове был звон и осознание того, что никто не придёт ей на помощь, никому до неё сейчас нет дела, и тешилась, горела надежда на выживание. Краем глаза она увидела пистолет, направленный на них, а далее и меховую шапку. Тихонов был сосредоточен на том, что увидел, но, к сожалению, виновник действа был быстрее. Он убегал всё дальше в лес, полностью скрываясь в чаще, за деревьями и кустами, а Константин лишь опустил оружие, размыкая плотно сжатые до этого момента губы. — Почему Вы его отпустили? — Наташа заикалась от страха, облокачиваясь на стену всем весом. Дрожащие ноги её совсем не держали, а руки она предпочла не видеть вовсе, пряча их в карманы куртки. От недавних прикосновений неприятно саднило бёдра, талию и рёбра. Хотелось сейчас быть дома в тёплой ванне и стирать жёсткой мочалкой кожу до мяса, чтобы не чувствовать этих ощущений более. — Мы будто не знаем, где этот сопляк живёт, — Он посмотрел на неё устало, помещая пистолет в кобуру, — Забирай свою шайку. Домой поехали, Романова, хватит с тебя на сегодня. Она кивнула, семеня за ним маленькими шажками обратно в зал, из стен которого слышалась громкая музыка. До дома ехали с участковым и его помощником. Благо, на задних сидениях было место для троих. Жуков предпочёл отвезти «Волгу» в гараж, отчего было ещё поганее. Лиза, сидевшая по левую сторону, приобняла девушку за шею и гладила руки, позволяя положить голову на плечо. Они с Лёшей тихо шептались между собой, и Коваленко сожалеюще поджимала губы, иногда фыркая на его слова. В салоне играл какой-то шансон, но девушка, не разбирая слов, проваливалась в сон от усталости и укачивания авто.***
В доме было громко. Работал телевизор с какой-то детской передачей, перед которым сидела сонная рыжая девочка с двумя косами. По бокам от неё покоились мягкие игрушки, а на коленях лежало блюдце с печеньем. — Ты чего не спишь, Дашуль? — Наташа присела к ней на край дивана, поглаживая её по голове, — Время видела, цемусовая моя? — Вас долго не было, — Она пожала плечами, начиная теребить кончик косы, — И там опять… Они были. Пара хозяйничала на кухне, о чём оповещал звон посуды, бурлящий чайник и шуточные споры. Романова вздохнула, притягивая младшую сестру к себе, чуть ли не роняя печенье на пол. Княжна сжалась в её руках, покачиваясь вместе с ней в разные стороны. — Пойдёшь с нами шанеру на крыльце пить? — Даша угукнула ей в плечо, зевая, а старшая Романова на это только усмехнулась. — Спать пойду, раз вас дождалась.