***
На следующий день, в свой законный выходной, Фэнг на радостях прискакал на работу за час до назначенного времени. Коротал время за разглядыванием пузырьков в кулере и подслушиванием разговоров случайных работников. К его сожалению никто не обронил ни слова о чём-то, что связанно с какими-либо новыми актёрами или хотя бы молодыми лицами, пришедших на пробы. Это досаждало, но он всё равно радовался своему скорому дебюту не меньше. Базз же наконец смягчился и решил его взять. Это не могло не радовать, особенно после всех слухов и сплетен, услышанных внутри площадки. Фэнгу казалось, что он будет абсолютно рад ощутить всю деловитость гламурного и пышного образа жизни актёра. Прочувствовать на себе строгость режиссёра, после чего совершенствоваться, совершенствоваться и совершенствоваться, пока его талант не отточат до идеала, словно вода прибрежные скалы. Люди вокруг сновали туда-сюда по часовой, словно вот-вот должно было что-то произойти. Какое-то важное мероприятие. Закралась мысль о том, что это подготовка к пробам, хоть и её Фэнг старался игнорировать, но полностью подмять не смог. Она замельтешила на задворках со всей своей абсурдностью, заняв почётное место среди других. Ровно к восьми из своего молчаливого холодного царства спустился Базз, сразу устремив взглядом на Фэнга. В руках он нёс бумаги, чуть ими потряхивая, и шёл в его направлении. Фэнг сложил руки перед собой, прилагая особые усилия, чтобы не начать улыбаться ни с того ни с сего. Но не получилось. Предательская улыбка всё же растянула его лицо, и каково же было его удивление, когда Базз, подойдя к нему, улыбнулся в ответ. Аккуратно, не слишком ярко и вовсе не хищно. А просто обворожительно улыбнулся и повёл его к одной из съёмочных площадок. Он не раз спускался по лестнице к актовому залу, но в этот раз она казалась ему совершенно иной. Под другим контекстом идти по ней было ново и – чего греха таить – приятно. Рука Базза периодически уверенно ложилась между лопаток, показывая, что Фэнг не остался тут один и что всё хорошо, и служила рычагом. Помещение для проб оказалось широкой съемочной площадкой, с растянутым на добрый десяток метров зелёным хромакеем. По периметру мостков, под потолком, были натыканы прожекторы. Несколько разноплановых камер мигали красными точками в полумраке, будто злые волчьи глаза. Но Фэнг абсолютно их не боялся: ни камер, ни людей, ни режиссёра. Провала он тоже не боялся, потому что места ему он не оставил. Новое чувство предвкушения теплилось в груди. Щекотало и потряхивало всё тело. Фэнг старался показать всё, о чем бы Базз не попросил. – Держи текст, почитай его пару минут и расскажи своими словами, – Базз всучил ему бумажку с парой четверостиший какого-то текста и сел на стул за камерой, – только не монотонно, не как политик. Фэнг трудно сглотнул и кивнул, опуская глаза на строчки. Рекламные реплики. Он пересказал, на ходу формулируя мысль прочитанного. Живо и приторно позитивно, точно как это делали люди в рекламе. – Хорошо... – Базз не очень заинтересованно протянул последний слог и дал ему новый лист, – Прочитай вот это... С испугом. Фэнг читал, представляя самые страшные моменты из жизни, с придыханием и трясущимися голосом. – Неплохо, – Базз приподнял брови и потер руки друг об друга. Новый листок оказался у Фэнга в руках. – Покажи... То, пятое, десятое. Радость, издёвку, удивление, смятение, жестокость, отчаяние. Даже воду прорекламировать попросил. Лицо Фэнга впервые так устало двигаться. Он вроде не груз таскал, но каждое лишнее движение, слишком широкая улыбка или поджатые губы, отдавались где-то в затылке резкой колючей болью. Но Базз его похвалил. Точнее снисходительно потрепал по волосам и ободряюще хмыкнул, мол, неплохо, неплохо, парень. Поведение Базза с их вчерашней встречи изменилось кардинально: сейчас он был просто режиссёром, смотрящим одного из пробующихся, не более. Никаких лишних слов, движений, будто заводная игрушка. Выпроваживая Фэнга из студии, он сказал, что тот хорошо справился и действительно – таланту пропадать нельзя. А в следующую секунду, после того как дверь закрылась перед ним, в него сбоку кто-то влетел. Рассыпал кучу кисточек на пол и высоко ойкнул. Ойкнула. Это была девушка, опрокинувшаяся на пол и потирающая лоб. Вокруг неё развалились кисти и маленькие баночки с гримом, выпавшие из коробки. – Ох... Простите, простите, простите! – затараторила девушка, всё ещё сидя на полу и собирая вещи. Волосы у неё были собраны в хвостик на самом затылке и грозились развалиться от любого лишнего движения. – Я вас не заметила... Вы так резко вышли! А я торопилась... И-и всё такое... – она мягко хохотнула и сложила охапку кистей в стаканчик. Фэнг тут же опомнился и, присев, стал собирать грим. – Всё в порядке, правда, – Фэнг тоже улыбнулся и заметил на себе взгляд. Но когда он посмотрел в ответ, девушка не отвела взгляд, а продолжила разглядывать его. – Что-то не так? – Нет, просто... – она сощурилась и пригляделась сильнее. – Я тебя видела. По затылку побежали мурашки. Это не было удивлением, страхом или чем-то вроде. Он просто впал в ступор. Где она могла его видеть?... Она тоже тут работает? Или... О Господи, подумал Фэнг, неужели она видела его вчера у Базза? Если да, то ему определённо скоро наступят на уши. Об этом узнает весь город, и гасите свет. Занавес. Без аплодисментов. Вот теперь испуг он чувствовал как никогда. Лицо его в миг побледнело, позеленело и ещё раз побледнело, из горла вырвался неуверенный хрип, и он сглотнул его. – Правда? И где же? – не успев ещё усмирить волнение, Фэнг мысленно молился, чтобы она ответила не так, как ответила в его голове. – Не знаю, но... Точно где-то видела, – девушка пожала плечами и солнечно улыбнулся, а у Фэнга камень с души упал. – Меня Джанет зовут, – она протянула ему руку, и Фэнг резко вспомнил, что это имя он уже слышал. Точнее видел, – я тут работаю. Актрисой. Фэнг начал припоминать. В голове промелькнул кабинет Базза: сплошная стена из папок с фильмографией и портфолио местных актёров. И в одном из них он видел это имя. Эти розовые волосы и ослепительную доброжелательную улыбку. А теперь она светилась прямо перед ним, что вызывало очень приятное чувство. Джанет напомнила ему Колетт. Забавно, подумал он, даже имена созвучны. – Фэнг, – он пожал руку в ответ, тоже улыбнулся. Легко и по-доброму растянул губы. – Я на пробы приходил. – Ого-о-о, Базз вне очереди принял тебя на пробы?! – Джанет вытянулась в полный рост и восхищённо выпучила глаза. – Что же в тебе за потенциал такой? – звучало совсем не саркастично. Она излучала приветливость всем своим телом. Фэнг неловко почесал затылок. Думал о том, что даже со всей своей открытостью, Джанет имеет над ним превосходство. Как минимум в статусах. А ещё, что она очень милая, и он хотел бы с ней подружиться. К тому же, иметь знакомых в кино-индустрии на его этапе – это очень полезно. Как плюс в карму. Ему тут же стало стыдно за мысли о выгодной дружбе, ведь, скорее всего, Джанет просто притягивала к себе людей, а какая-никакая популярность просто приятный бонус. Ничего более. Фэнг выдохнул и помахал уходящей Джанет на прощание. В конце дня Фэнгу позвонил менеджер Базза. Он сказал, что ему на первое время дадут роль в массовку. Для разгона. А дальше на него уже посмотрят и определят куда-то. Но прошла неделя, и Фэнг всё ещё красовался в рядах прохожих или убитых. Базз ворчал на него, мол, это не так, то не так. Фэнг старался взять себя в руки и сделать всё, что от него хотят, но задумывался, с каких это пор режиссёр так пристально наблюдает за незаметными для зрителя персонажами? На них же правда никто внимания особо не обращает. А потом Базз сказал ему, что если лажать так будет каждый из массовки, то фильм превратится в тёплый лимонад. Противный и никому не нужный. Фэнг с ним полностью согласился. В конце этой же недели Фэнг первый раз пошел в спортзал, который ему порекомендовала яркая реклама в интернете. В спортзале тепло и просторно, и тренер ему попался очень добрый. Мужчина средних лет с удивительно крупными и крепкими мышцами для его среднего роста. Фэнг оказался чуть ниже него, но силуэт его заметно у́же. У тренера необычное имя – Эль Примо – но он попросил называть его просто Примо – и испанский акцент. Кожа его очень загорелая, и на его фоне Фэнг почти светится. Заниматься с ним Фэнгу нравится, потому что тот не отпускал едкостей, забавно шутил, и ему искренне нравилось то, чем он занимался. Примо практически сразу понял, что Фэнг не местный, и предложил ему показать город, угостить самым вкусным на этой Земле тостадо и на всякий случай обменяться номерами. Фэнг второй раз за неделю подумал, что не такой уж и помпезный этот город. Только Базз. И Сту. Даже второстепенной роли ему пока что не давали. Ещё через полторы недели, когда у Фэнга уже не ныли руки и ноги от тренировок в зале, Базз подошёл к нему и пригласил на личное знакомство с актёрским составом. Режиссёр подозрительно спокойный и даже миролюбивый, но это показалось затишьем перед бурей. Базз снова вёл его – почти за ручку, как маленького – в сторону корпуса с гримёрками, где в общей комнате вокруг стола сидели несколько человек. Рука Базза грелась на его пояснице, и от этого стало почти неловко. Среди всех этих человек он увидел Джанет, которая тут же развернулась к ним и активно поприветствовала, и Сту, сидящего полу боком ко входу. Атмосфера казалась ему не располагающей, потому что молнии в глазах некоторых актёров он мог объяснить по-другому. Что это вообще? Неприязнь? Конкуренция? Весь вечер он провёл в компании Джанет и ещё одной громкой, общительной и весёлой гримёрши по имени Амбер. Она полыхала задорным восхищением и несколько раз сделала Фэнгу комплимент на счёт больших глаз. Фэнг про себя подумал, что она немного странная. Он же, буквально, азиат. Вернее, корни у него азиатские. Он об этом вслух сказал, тихо, чтобы если что ретироваться, мол, ничего и не сказал, раз никто не услышал. Но она услышала и настаивала, что грим ему будет делать легко и приятно. Фэнг поверил на слово. На следующий день на площадку зашла Колетт. Она поймала его и отвела от лишних глаз на диванчик в фойе. – Ну что, как у тебя тут дела? – неизменная улыбка не сползала с её лица весь их разговор. – Ты с того дня ни разу не зашёл. – Да как-то времени особо нету, – Фэнг виновато отвел взгляд и откинулся на спинку. – Всё хорошо! Мне, правда, стали давать больше ролей... Только Базз как дед ворчливый. Всё ему не нравится, – Фэнг обиженно сложил руки на груди и насупил брови. Под белыми перчатками на ладонях не было видно, как он крепко, с нажимом сжал пальцы на предплечьях. – Ого... Хах, я наслышана какой Базз порой тиран, – Колетт тоже легла на спинку дивана, как Фэнг, и увела взгляд в потолок. – Всех-то он терроризирует. – Проблема в том, что только меня, – Фэнг встрепенулся и гаркнул слишком громко в тишине большого зала, – Ой... Как будто я робот и не могу делать что-то не так! – Ну тише-тише, ты же сейчас его как ястреба на себя натравишь, – Колетт засмеялась и успокаивающе положила ему на плечо руку. – Представь, услышит тебя сейчас и прилетит клевать! Они оба сильнее рассмеялись, и этот момент Фэнгу показался самым светлым за эти две с половиной недели. – Ты кстати мегафон мне так и не отдал, – она в требующем жесте протянула ладонь и пару раз согнула пальцы у самого их основания, мол, отдай сейчас же. – Когда вернёшь? – Точно, совсем про него забыл... – Фэнг потер лоб кончиками пальцев. – Я тебе попозже занесу его на работу... Когда время будет. Колетт коротко кивнула и снова уткнулась взглядом в потолок. – Слушай а-а... Базз... Он... – Колетт замялась и повернулась к Фэнгу лицом. Он сделал тоже самое. – Что ты ему тогда сказал? Он просто так... м-м, легко, что-ли, взял тебя. Фэнг неожиданно шумно вдохнул. Сердце его ухнуло вниз, а руки от волнения чутка начало потряхивать. Вопрос казался таким простым, но он резко прилетел в лицо, точно хлесткая пощёчина. Знакомое ощущение. – Э-э.. – слова никак не складывались у Фэнга в предложение, застряв комком в горле. – Я... я тебе потом как-нибудь расскажу, мне пора идти уже. Он вскочил с дивана и, наспех попрощавшись, ушёл в сторону актового зала. Он совсем не подумал, что рассказать Колетт, если она вдруг спросит. В районе желудка что-то сжималось и тянуло. Фэнг чувствовал, что очень боится облажаться перед новой подругой.***
Фэнг воспитывался двумя кардинально разными людьми. Строгий, своенравный и радикальный по своей натуре отец, всегда ставящий защиту семьи на первое место, являющийся ярым сторонником мужественности и держащий людей на расстоянии. Всю жизнь прячущий Фэнга в ежовых рукавицах. Грубый и импульсивный военный. Он старался воспитать сына таким же – сделать его настоящим мужчиной. Мать же, напротив: тихая, заботливая иногда даже чересчур, мягкая и ранимая женщина. Любящая своего ребёнка, наверное больше всего на свете. Она душила опекой и боялась его иногда лишний раз отпустить погулять. Оба одинаково сильно пеклись о своём чаде, но слишком по-разному. Когда один сильно чем-то недоволен, то ругался, рвал и метал, другая защищала, как могла, до последнего не позволяла разочароваться или сомневаться в сыне. Когда Фэнгу исполнилось пять, ему завуалированно сказали, что хотели девочку. Мама хотела девочку. Он на это не обиделся, потому что толком ещё ничего не понял. Ему скорее пришла в голову мысль, что он обязательно станет лучшей версией себя, чтобы мама не расстраивалась по этому поводу. Отец закалял его, не позволял расслабляться в учёбе и записал его в спортивную секцию. Фэнг часто прогуливал её, но надолго с рук это не сошло. Когда отец прознал, то поставил его к стенке и смачно, остро ударил по щеке. А потом сказал, что если тот заплачет, то он ударит ещё раз. Фэнг заплакал и незамедлительно получил ещё один удар. Тогда ударов было пять. Он не смог долго обижаться, потому что, зная всю строгость отца, он вынес для себя урок. Во-первых, ему совершенно не будет до этого дела, во-вторых, он может отхватить ещё больше. Дисциплинированный военный терпеть не мог протесты. Мама пыталась его тогда защитить, но получила лишь ругань, битую посуду и дрожащего от страха в её руках Фэнга, который добрый час бился в истерике. Он наглотался слëз и в беспамятстве уснул. Утром его жутко лихорадило. Фэнг этот случай запомнил навсегда, расценив, как урок стойкости и выдержки, после которого не позволял себе проявлять слабость при отце, лишь утирал горячие солёные слëзы в компании тишины своей комнаты. Отец стал к нему ещё строже. Строже стали и наказания. Фэнг очень старался не облажаться, ведь когда это случалось, на запястьях появлялись круглые красные ожоги от окурков. Но он больше не плакал. При отце больше никогда. Позволить себе такую роскошь, как слëзы, казалось уже почти преступлением. А в тот день, когда обсмеянный и униженный Фэнг явился к родителям, встречающим его из школы с красными и опухшими глазами, он больше всего боялся того, что случится дома. Ехал домой он в полной тишине, не проронив ни слова, а когда перешёл – перелетел – порог квартиры, то оправдания полились ручьём. Как и горькие слëзы обиды. Он оплошал в глазах главы их семьи и за это вновь получил пощёчину. Одну. Особенно больную. И отец ушёл в спальню, ни сказав ему ни слова. Мама тоже боялась сказать лишнего, даже если на неё муж ни разу не поднял руку. Она боялась за Фэнга. Мать старалась прививать ему свои нормы, вразрез идущие с отцовскими. Фэнг от неё унаследовал мягкость, трепетное отношение к вещам и неумение отказывать людям. Фэнг начал носить перчатки, чтобы никто не видел шрамы от ожогов. И чтобы никто не задавал вопросов. Потому что ответ на них, никому не понравится. Он уже убедился в этом сполна.***
Ещё две недели прошли в том же вальсирующем темпе. Фэнгу досталась довольно колоритная, но очень интересная роль. Он отыграл её, если честно, с трудом. Базз вечно бубнил, что тот моргнул не так, эмоции слишком яркие или их нет совсем. Но этот опыт был для него полезен и приятен. Многое к слову изменилось. Джанет частенько заглядывала к нему, заваривала чай и рассказывала об актёрской жизни. О том как познакомилась со всеми. О Баззе. Рассказывала об актрисе по имени Лола. Базз стал чаще на него смотреть, будто пытался в нём дыру прожечь. Фэнг ловил его юркие взгляды, а тот в свою очередь тут же отворачивался. Фэнг думал, что делает что-то не так, но Базз, наоборот, его часто хвалил, пускай и докапывался до мелочей. Фэнг неглупый и, естественно, допускал мысль, что такое обострённое внимание вызвал случай в его кабинете. И он был, наверное, самым весомым. Базз точно не мог просто так спустить всё с рук и бездействовать. Но пока именно так и происходило, и пугало это не меньше, чем активные жесты. Тело последнее время прошибало ознобом от одного присутствия Базза, будто что-то невидимое и не ощутимое давило на него и растирало в порошок. Это ощущалось... как незримое, но постоянное ощущение присутствия. Скользкое и неприятное. Базз частенько мог поддержать его за локоть чуть дольше, чем – вроде как – положено вообще держать людей, с которыми твои отношения не тянут даже на дружеские. Как минимум, потому что он отсосал ему месяц назад. В спортзале его приняли как родного. Тренер постоянно встречал его весело и живо, а другие работники пристрастились саркастично его пародировать и не заметили, как взаправду начали радоваться, когда Фэнг приходил. А он лишь радовался, что всё вроде складывается хорошо и идет гладко. Без кочек и оврагов.***
После работы, Фэнг собирался заскочить в "Гифт-шоп", чтобы отдать Колетт мегафон, который должен был вернуться к ней ещё в день проникновения в кабинет Базза. Но он погрузился с головой в кино и тренировки, и совсем не смог выделить время на столь плёвое дело. Солнце лениво плыло в сторону горящего горизонта, вода в реке рябила серо-голубым, а ветер пах опавшими листьями и сырой землёй. Летний зной ушёл пару недель назад, и за это время асфальт даже успел остыть настолько, что приходилось иногда надевать ветровку, когда ветер особенно холодный и пробирал до косточек. Магазинчик только показался за углом, как Фэнг ускорил шаг. Машин на дороге совсем не было, и он перебежал дорогу прямо на красный свет. Входная дверь почти привычно брякнула колокольчиком. За прилавком стояла Колетт и листала журнал с яркой малиново-зеленой картинкой. Вроде какой-то женщиной. – Фэ-э-энг, – Колетт вышла и вытянула руки. – Наконец-то я дождалась, а то думала, что ты уже никогда не зайдешь. Всё работа да работа. – Она между прочим отнимает много времени! – посмеялся Фэнг. Мегафон в его руке лежал как влитой, но его нужно было отдать. Это не его вещь. Но и не вещь Колетт, хотя забрал он его у неё, да и кому какое дело, где до этого она его взяла. – И сил, да? – она усмехнулась и, не дожидаясь какой-либо благодарственной речи, сама выхватила рупор. – Эй! Да! Знаешь ли... – Фэнг насупился и тут же сделал страдальческое лицо, словно проработал всю жизнь без отпуска и выходных. Колетт сделала ему чай, и они ещё пару часов от души поговорили. Она больше не спрашивала, про то, что Фэнг сказал Баззу в тот день. А Фэнгу было, в целом, всё равно почему именно. Может быть, забыла, а может, решила оставить на потом. Увидела его реакцию и не стала торопить? Кто знает. Главное, что не допытывается. Либо Колетт просто не внимательная. Либо у нее большое чувство такта. Поэтому она, наверное, даже про перчатки его не спросила ни разу. А может в этом городе просто все любят добавить в свои образы какую-то изюминку? Меньшего он от Броуливуда и не ожидал. Когда Фэнг собирался уходить, Колетт прилепила ему на кепку стикер с кактусом и засмеялась до коликов искренне, что он не смог не посмеяться в ответ. По дороге к дому Фэнг снял кепку и разглядывал бликующую в свете уличных фонарей наклейку. Мимо проезжали редкие машины, хрустя камушками на асфальте. И одна машина остановилась рядом с Фэнгом.***