Омрачение твоей души

      — А потом у него хватило наглости использовать мои подъебы против меня же, — завершил вещать свою историю Гарри явно заинтригованному Барти. — Этот полный придурок назвал меня родственной душой и захлопнул зеркальце.       — Да, Гарри, как же несчастно ты живёшь, — фыркнул Барти и покачал головой. — Ты фактически бессмертный, можешь заново пережить и исправить свою жизнь, и вы до такой степени сдружились с Темным Лордом, что теперь называете друг друга смешными прозвищами.       Гарри пригнул голову, ему, не без причины, дали втык за нытье. Мерлин, он от Драко заразился, или что? Ноет о том, о чем ныть-то и незачем.       — Прости. Иногда это все слишком. К тому же меня днями напролет окружают одиннадцатилетки. Это они наверное на меня так влияют.       — Да ладно, не извиняйся, — быстро сказал Барти и одарил его таким взглядом, который лучше всего будет описать как очень сосредоточенный. — Вообще-то… Спасибо.       — А? — моргнул Гарри. — За что?       — Потому что я сомневаюсь, что наш Лорд удосужится поблагодарить тебя за то, что не только возродил его, но вернул его в усовершенствованной версии, но это не значит, что он неблагодарен за это. Как и я, — сказал Барти, его глаза светились, может даже немного чересчур.       Гарри пожал плечами, ему резко стало неловко.       — Да нормально все. Незачем меня благодарить.       — Я серьезно, — настаивал Барти. — Наш Лорд чуть-чуть посвятил меня в детали вашей прошлой жизни, как далеко он зашел в своих планах на Волшебный мир. Он никогда не хотел приносить столько разрушений. Никто из нас не хотел, — Барти коротко улыбнулся. — Ну, по крайней мере, вменяемые из нас, последователей, не хотели.       — Да, Волан-де-Морт, которого я знал из первой жизни, значительно разнится с этим, — вспоминая что-то из того, что он совершил в прошлом, сказал Гарри. — Да даже взять Хогвартс. Если ему и было что-то по-настоящему дорого, то это замок, и он все равно пустил туда Кэрроу швыряться круциатусами во всех и вся.       Барти кивнул, соглашаясь.       — Наш Лорд всегда ценил обучение и образование. Сложно поверить, что он специально таким способом бы навредил Хогвартсу, — у Барти снова слегка забестели глаза. — Я просто рад, что ты возродил его с целой душой, и что он нацелен на улучшение нашего общения, а не на его разрушение.       — Я тоже, — тихо согласился он. — Мне пора спать. У меня завтра с самого утра занятия.       — Ах, студенчество, студенчество, и снова домашка с квиддичем — самые большие заботы в жизни, — театрально вздохнув, сказал Барти. — Спокойной ночи, Гарри.       — Спокойной, Барти, — закрыл зеркальце Гарри и зарылся под одеялом.       На следующий день с утра у них была защита с историей, что означало один лишний час на сон. Он в нем отчаянно нуждался. Ментально от того, что он бодрствует, когда за окном уже далеко за полночь, и рано встает на занятия, ему ни холодно, ни жарко, но физически ему всего лишь одиннадцать, и, как он заметил, его тело не привыкло к такому недосыпу.       Днём у них было две трансфигурации подряд, и он приятно удивился, когда Макгонагалл раздала им спички и сказала превратить их в иголки. Его воспоминания о занятиях на первом курсе были довольно размытые, поэтому он не ожидал, что они так скоро начнут колдовать на трансфигурации.       Гарри сделал глубокий вдох и стал размышлять, как обыграть эту ситуацию, параллельно притворяясь, будто перечитывает конспект. Да, он хотел, чтобы его видели талантливым и подающим большие надежды, но у него было несколько причин, почему он не хотел показаться абсолютным вундеркиндом. Прежде всего, с возрастом он не сможет поддерживать такого рода репутацию. Безусловно, он был умен, но даже в сравнение не шел с гениальностью и уровнем интеллекта кого-то типа Волан-де-Морта. Да даже Гермионы. Кроме того, он не хотел привлекать к себе слишком много внимания за счет умственных способностей, чтобы Дамблдор не начал подозревать, что внутри таящийся Том Реддл дергает за ниточки.       Так что он остановился на образе более умного и талантливого, чем сверстники, ученика, но никак не гения. Сидящие по обе стороны от него Тео и Блейз махали палочками над своими спичками, но все без толку. Гарри тоже пару раз помахал, но попросту не используя магию. И спустя минуту-две трансфигурировал спичку в иголку, но материал, дерево, на металл не изменил.       — Ха, — победно и со всей гордостью одиннадцатилетнего волшебника, только что впервые использовавшего магию, сказал он. — Иголка.       — Деревянная иголка, — с небольшой, но довольной улыбкой сказала Макгонагалл и подошла к его столу. — Попытайтесь сосредоточиться на всей игле, форме и материале, а не только на форме. Но все равно хорошая работа, мистер Поттер. Два очка Слизерину.       — Спасибо, профессор, — широко улыбаясь, сказал он. Блейз с Тео в изумлении пялились на его деревянную иглу, ученики с другого конца комнаты глядели на их парту, чтобы посмотреть,что у него получилось за пару попыток. Гермиона даже встала со своего места и теперь вытягивала шею, чтобы получше все разглядеть.       Гарри понемногу продолжал трансфигурировать, параллельно давая своим соседям советы, как сделать то, что он. К концу занятия у него на столе лежала серебряная игла и было ещё целых пять очков в кармане. У всех них, Блейза и Тео, Дафны и Трейси, которые тоже следовали его советам, к концу занятия получилось выполнить небольшое превращение, немного изменив или форму или цвет. Казалось, Макгонагалл была ими очень довольна и под взглядом хмурящейся Гермионы дала им всем ещё по очку.       Гарри невзначай задавал вопрос, как Гермиона собирается справляться с фактом того, что на этот раз будет не самой умной на потоке. Она всегда гордилась тем, что среди одногодок лучшая ученица с самыми высокими отметкам. С годами, когда она стала взрослее, то немного поубавила свой соревновательный дух, но прямо сейчас, видя то, что Гарри обходит ее по всем предметам, ей придется сложновато.       Малой части Гарри, части, что с теплотой вспоминала хорошие моменты их дружбы, было ее жаль. Но затем он вспоминал, что она даже не взглянула на него, когда помогала сколотить ему смертный приговор, и, вдруг, ему уже плевать с высокой колокольни, что он задевает ее чувства.       Она ранила его чувства гораздо сильнее.       После занятий он сказал, что ему нужно в туалет, и, когда закончил свои дела, закрылся в пустом кабинете без портретов и позвал Кикимера.       — Юный хозяин позвал Кикимера, и Кикимер пришел.       — Привет, Кикимер. Как ты? — с теплой улыбкой спросил Гарри. Он скучал по старому эльфу. — Ты получил мое письмо?       — Да, Кикимер прочитал письмо юного хозяина, и Кикимер принес юному хозяину угощения, — домовик дал ему стопку завёрнутого в кухонное полотенце валлийского печенья.       — Спасибо. Жду не дождусь их попробовать, — он сунул печенье в сумку и одарил эльфа вопросительным взглядом. — Можешь сходить на Косую аллею и заказать мне Нимбус-2000? А потом отправишь мне сюда, в Хогвартс.       — Кикимер закажет юному хозяину метлу, — домовик взял у него мешочек с деньгами и исчез. И, довольно вздохнув, Гарри вычеркнул один пункт из своего мысленного списка дел.       Был, однако, в его списке один пункт, который требовал тщательного обдумывания, но, тем не менее, он с нетерпением жаждал к нему приступить.       Нанять адвоката Сириусу.       Гарри понимал, что для этого нужно дотошное планирование, потому что вряд ли будет выглядеть совершенно нормальным то, что магглорожденный одиннадцатилетний мальчик хочет нанять адвоката предателю его родителей посреди первой учебной недели. Он сначала думал о том, чтобы анонимно нанять адвоката, но быстро решил, что такие вещи долго конфиденциальными не остаются. Лучше было выяснить, как Гарри Поттер может искренне захотеть предоставить юридическую помощь своему крестному, когда он наверное формально выяснит, что того не судили.       Из минусов: это займет немалое количество времени, пару недель так точно, если не месяцы. Но с другой стороны, к настоящему моменту Сириус проторчал в Азкабане уже десять лет. Плюс-минус пару месяцев погоды не сделает.       Из плюсов: ему предоставится идеальная возможность узнать, что его крестного не судили, посредством крепнущей дружбы с Сьюзен Боунс. Но он не хотел сразу просить ее о чем-либо, чтобы она не подумала, что он подружился с ней только ради связей. Что было своего рода правдой, но тем не менее ему она правда нравилась как личность, поэтому он не слишком чувствовал себя виноватым за практичный подход в выборе друзей. Со всеми теми, кем он на данный момент себя окружил, ему нравилось проводить время. По-другому и быть не могло.       Поэтому в ближайшем месяце Гарри собирается проявлять интерес к своей семье и личности человека, который их сдал Волан-де-морту, сказать Сьюзен попросить свою тетю о судебном протоколе, чтобы он сам выяснил, с чего Сириусу Блэку было предавать своих лучших друзей.       Гарри вышел из кабинета и нагнал своих друзей, довольный тем, что у него появился какой-никакой план касательно Сириуса.       После того, как он рано лег спать (ни Барти, ни Волан-де-Морту он не звонил), то пятничным утром чувствовал себя отдохнувшим. Это хорошо, потому что прибывшая посылка в форме метлы (что было явно видно) вызвала переполох не только за слизеринским столом.       Драко подавился своим второсортным чаем и закашлялся, а Паркинсон стала жаловаться на то, что люди злоупотребляют славой. Второ- и третьекурсники настойчиво спрашивали, почему у первокурсника метла. Ученики с других факультетов вставали из-за столов, чтобы увидеть, что там опять вытворили слизеринцы. А Гарри даже не стал ее разворачивать, просто забрал у огромного филина его груз и передал ее прямо Флинту.       — Капитан, буду очень признателен, если она останется у вас, — серьезно сказал Гарри, передавая посылку.       — Первая тренировка в понедельник в 6 утра. Не опаздывай, — забирая метлу и пряча ее под столом, сказал Флинт.       Гарри кивнул и зашагал обратно к своему месту, словно ничего необычного и не случилось. Блейз с Тео, что уже были в курсе, какую метлу он заказал, подыгрывали и словом не обмолвились по поводу посылки, обсуждая предстоящие зелья.       И естественно, пока они стояли и ждали у входа в кабинет, его нагнала главная душнила района, «страж порядка», местный дядя полицейский или Гермиона Душниловна, как ее величали в народе.       — Первокурсникам запрещено иметь метлу, — подбоченившись и встав перед ним, сказала она.       — До чего поразительная информация. Спасибо, что сказала, — приятно улыбнувшись, сообщил он ей.       Она нахмурилась и поджала губы.       — Ты же понимаешь, что тебе не разрешат ее оставить.       — Что оставить? — спросил Гарри, сконфуженно склонив голову. — У меня нет метлы.       — Ту метлу, которая тебе пришла этим утром! Все видели! — раздраженно фыркнула Гермиона.       — Похоже, все, кроме тебя, видели, что случилось, — монотонно протянул Блейз.       Тео тут же добавил: — Метла Гарри пришла, но она лежит не у него. На данный момент она принадлежит Маркусу Флинту.       — Это жульничество, — резко вобрав в себя воздух, оскорбленно сказала она.       — Вообще это была идея профессора Снейпа, — терпеливо объяснил Гарри. Он этим не гордился, но ему правда нравилось ее бесить. А вывести из себя ее было легче лёгкого. — А ещё он ясно выразился, что если у кого-то есть какие-то претензии по этому поводу, он может обсудить это напрямую с ним.       И естественно в этот момент распахнулась дверь кабинета, и пред ними предстал Снейп во всей своей язвительной красе.       Гермиона обернулась.       — Профессор, Гарри Поттеру пришла метла, что против правил первокурсников.       — Десять очков с Гриффиндора за ябедничество, мисс Грейнджер, — Снейп проигнорировал ее опустошенное выражение лица и указал на дверной проем. — Все, заходим.       Гарри пришлось пригнуть голову, чтобы не разразиться смехом. Отношение Снейпа к другим факультетам намного забавнее, когда ты слизеринец. Кроме того, может для Гермионы это послужит хорошим уроком впредь не совать нос в чужие дела. Она всегда, даже будучи первокурсницей, считала себя старостой школы, обязанной контролировать других учеников.       Гарри плюхнулся на стул рядом с Невиллом, когда Блейз с Тео сели за парту позади них.       — Не пойми меня неправильно, Нев, но ты выглядишь немного дерганным, — прошептал Гарри.       Невилл был бледен, и у него слегка подрагивали руки.       — Говорят, он очень строгий, — признался Невилл и звучно сглотнул.       — Да нет, — махнув рукой, сказал Гарри. — Если ты будешь делать домашку и усердно работать, он тебя не станет трогать. Будь уверен, у нас с тобой получится сварганить неплохое зелье.       — Я летом прочел учебник, — неуверенно сказал Невилл, пытаясь успокоить себя тем, что он подготовился к занятию.       — Видишь? Все будет нормально, — Гарри дружески подтолкнул его локтем.       В отличие от прошлой жизни, когда Снейп делал перекличку, он не остановился на его имени. Наверное, потому что Снейп уже виделся с Гарри и выразил по отношению к нему столько презрения, что соответствовало бы уровню его личной неприязни, которого он пытался достичь, к нему.       — Вы здесь для того, чтобы изучать тонкую и точную науку — искусство зельеварения, — начал Снейп свою, как он был уверен, хорошо подготовленную речь. Пока он слушал, как ровный голос Снейпа рассказывал им о медленно кипящих котлах и околдовывании разума, его окутала теплая волна ностальгии.       — Поттер! — сказал Снейп, и Гарри пытался не дать расплыться на лице ухмылке от воспоминаний о его первом уроке по зельям и о том, что он был вообще без понятия, что происходит. — Что я получу, если добавлю корень златоцветника в настойку полыни?       Гарри нахмурился и сделал вид, будто пытается вспомнить правильный ответ.       — Думаю, вы получите напиток живой смерти, сэр.       На секунду Снейп сощурился, глядя на него, словно подозревал, что это какая-то проделка.       — Верно. Два очка Слизерину, — развернувшись, Снейп отрезал: — Уизли, если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?       — Что? — спросил Рон, глядя на Гермиону, с которой он сидел, потому что все остальные уже разделились на пары, и они остались вдвоем. Ну, Булстроуд сидела одна, но Гарри был уверен, что Рон быстрее сожжёт все постеры с «Пушками», чем будет добровольно работать со слизеринкой.       — Книгу, я полагаю, перед приездом вы не открывали, да, мистер Уизли? — усмехнувшись, протянул Снейп. — Два очка с Гриффиндора.       Гарри уже понял, к чему все идет… и да, Снейп хотел слегка подкорректировать очки факультетов.       — Лонгботтом, в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?       Невилл сделался таким бледным, каким Гарри его ещё никогда не видел и громко сглотнул.       — Одно растение, — прошептал он, губы у него дрожали как никогда.       — Хм, — Снейп глядел на Невилла так, будто он был упрямым пятнышком грязи на его любимом котле. Гарри быстро закусил губу, чтобы не рассмеяться. — Что ж, почему бы всем вам это не записать?       Ученики полезли за пергаментом и перьями, а Гарри широко улыбнулся Невиллу и поднял большие пальцы вверх. За несколько парт от них громко жаловалась Гермиона.       — Если дали очки Поттеру, то и Невиллу должны дать, только так будет все честно.       — Два очка с Гриффиндора за то, что ставите под сомнение решение профессора, — сказал Снейп, и на его лице вдруг появилась довольная полуулыбка. Гарри был уверен, что в тайне у него была какая-то норма снятых очков с Гриффиндора, которую он старался каждый день выполнить. Гермиона ахнула и уставилась блестящими от слез глазами в парту.       Гарри не станет ей сочувствовать. Не станет. Она блять даже не взглянула на него, пока помогла добиться ему смертного приговора. Она всё-таки не знала, что ему представится второй шанс. Она понимала, что ее действия рано и навсегда оборвут его жизнь.       Сделав глубокий вдох, он стал вслушиваться в наставления Снейпа о варке зелья от фурункулов.       — Звучит не так уж и плохо, — сказал он Невиллу, который выглядел бледнее, чем прежде. Кажется, то, что он правильно ответил на вопрос Снейпа, не придало ему хоть сколько-то уверенности.       Прежде, чем они начали варить зелье в котле, Невилл нарезал рогатых слизней, а он взвесил сушеную крапиву. Он внимательно поглядывал за Невиллом, зная, что в предыдущей жизни он где-то совершил ошибку, от которой расплавился котел, но на этот раз по какой-то причине тот был более внимателен, и уже спустя где-то полчаса зелье было готово. Гарри откинулся на стуле назад и оглядел класс. За ними у Блейза с Тео тоже уже получилось приемлемое зелье.       Перебранки Рона и Гермионы переросли в полноценную ссору. Что бы Рон ни делал, у Гермионы всегда находила, к чему прикопаться.       — Да пожалуйста, делай тогда все сама, — и сказав это, Рон бросил в котел что-то, от чего в нем все сразу все начало шипеть и плеваться.       — Глупый мальчишка, — выругался Снейп, взмахнул палочкой, и содержимое котла исчезло. — Посмотри, что ты наделал. Пять очков с Гриффиндора, и сегодня вам никаких отметок.       Рон покраснел, а Гермиона залилась слезами и спрятала лицо в ладонях.       Гарри не знал, что его спровоцировало. То ли голос Снейпа, то ли угол, с каким была наклонена его шея, то ли мерцающее освещения кабинета в подземелье, но в один момент он видит его бледную кожу, а в другой — рваную рану, из которой хлещет, стекая по горлу, кровь. Уставившись на рану, который-то на самом деле и не было, он знал, что ее не было, что в этой жизни этого еще не случалось, он это знал, не не мог дышать.       Вдыхая воздух так, словно он задыхался, он склонил голову в отчаянных попытках успокоиться. Он понимал, что его разум просто играет с ним злую шутку, но это знание не мешало его телу паниковать при виде умирающего человека, который в настоящее время не умирал.       Но Гарри видел, как умирает Снейп, видел его горло, что растерзала огромная змея, видел деревянный пол визжащей хижины, что кровью Снейпа окрасился в красный, видел, как жизнь покидает его глаза, пока он, стоя, глядел на него.       — Гарри? Все нормально? Профессор, мне кажется, Гарри нехорошо.       Столько много крови, столько много унесенных в тот день жизней, Рон с Гермионой стояли тогда, в том туннеле, стояли прямо позади него и прикрывали его, всегда прикрывали, пока в один день не перестали. Пока в один день просто остались в стороне и позволили миру его убить.       — Поттер, — ему прямо в лицо ударил прохладный порыв ветра, который выдернул его из того, что на него нашло, и он удивленно уставился на Снейпа. Тот держал палочку и направлял поток воздуха ему в лицо.       — Прошу прощения, — сделав пару глубоких вдохов, пробормотал Гарри, горло отпустило. — Кажется, я не привык к таким парам.       — Вот, что случается, мистер Уизли, когда вы намеренно портите свое зелье. Вы неизбежно наносите вред другим. Еще пять очков с Гриффиндора, — Снейп еще раз взглянул на него и оставил его в покое.       Гарри взглянул на Невилла и улыбнулся ему так искренне, как только мог в тот момент.       — Спасибо. Мне уже лучше.       — Все нормально, не торопись, — Невилл потянулся за флаконом. — Я налью зелье во флакон, не беспокойся.       Минуту или две Гарри просто продолжал дышать, ему было стыдно, он чувствовал себя в замешательстве и до невозможности усталым. Что вообще это только что было? Почему сейчас? Вообще почему?       Вскоре после этого занятие закончилось, чему он был несказанно рад.       — Мне нужно пройтись, подышать свежим воздухом, — выйдя из кабинета, сказал Гарри Блейзу с Тео.       — Ты же пропустишь обед, — обеспокоенно нахмурившись, сказал Тео.       — Я знаю, где кухня, обо мне не беспокойся.       Блейз кинул.       — После обеда мы пойдем в библиотеку. Приходи потом.       — Да, конечно, — Гарри повернул направо, прямо, когда его друзья — налево, в Большой зал, чтобы пройти поесть. Но голоден он не был, ему нужно было проветрить голову. Понять, что произошло. Может найти способ удостовериться, что такого больше не случится.       Он был рад, что ему дали второй шанс. Он по-настоящему хорошо проводил время, придумывая способы на этот раз сделать все лучше. Так почему же из всех людей его вдруг испугал Снейп. Он никогда Гарри не нравился, и, хотя смерти он ему точно не желал, он был не первым, чью смерть он свидетельствовал. Ему было одиннадцать, когда на его глазах Квиррелл обернулся в пепел, мать вашу.       Он был рад пережить свою жизнь снова. Он был рад. Он знал, что был рад.       Сука, как же ему было одиноко.       Он остановился и на долю секунды прикрыл глаза. Вот этой мысли он отчаянно старался избегать с тех пор, как вернулся сюда. Он не хотел признаваться в этом, даже себе. Особенно себе.       С тех пор, как он узнал, что волшебник, с тех пор, как в первой жизни поехал в Хогвартс, у него были люди, на которых он мог положиться. Люди, которые заботились о нем, защищали, поддерживали его. Даже любили. Люди, которые были рядом. Что бы ни случилось, Гарри знал, что есть люди, которые приютят его у себя, предложат место, где ему можно будет остаться, выслушают про его проблемы, будут на его стороне.       Рон, Гермиона, Джинни, мистер и миссис Уизли, Хагрид, Дамблдор, Макгонагалл, Фред и Джордж, Сириус, Ремус, Тонкс, Муди и много-много других.       А потом началась война, и многие из них умерли, а остальные в стороне смотрели как его приговаривают к смерти. Он помнил, как, когда те двое мракоборцев тащили его к арке, ему отчаянно хотелось, чтобы кто-то, кто угодно, пришел за ним, попытался помочь.       Но никто за ним не пришел. Никто не спас. Он был один, как до того, как он узнал, что волшебник. По-настоящему один, не к кому было обратиться, никого не было рядом.       Кроме его врага.       Гарри фыркнул, шагая по лестнице. Разве удивительно, что он так настойчиво хотел вернуть Волан-де-морта? Что он цеплялся за всех маленьких Томов? Что отыскал Волан-де-морта при первой же возможности и по сути связал свою жизнь с ним, практически не подумав?       Гарри был одинок, и Волан-де-морт тоже. Если они будут держаться вместе, то будут в меньшей степени одиноки и смогут прикрывать друг друга. Он улыбнулся, подумав о том, как бы отреагировал прошлый он, узнай что когда-нибудь в будущем он предпочтет компанию Волан-де-морта компании любого другого человека.       Да, он заводил новых друзей, и ему нравилось проводить с ними время, но никто из них его не знал. Не знал, через что он прошел. И никогда не узнал бы, будь это его воля.       Зато знал Волан-де-Морт. Он знал Гарри лучше всех, и наоборот.       Да, ему нужно было признаться в этом, хотя бы себе, что на данный момент Волан-де-Морт — его лучший друг. Барти шел вторым, потому что, несмотря на то, что он знал пару моментов, он едва ли знал все, что случилось.       Изначально не планировав туда идти, Гарри оказался в коридоре на восьмом этаже. Он стал расхаживать перед пустой стеной и думать о комнате, которую больше не надеялся снова увидеть. Появилась дверь, и он прошел через нее, пытаясь не видеть возвышающихся языков пламени в виде драконов и василисков, надвигающихся на него. Он бродил по книгохранилищу, но ничего не трогал, только все обдумывал.       Он точно планировал сюда вернуться и перебрать все, предпочтительно с помощью Кикимера. Отсортировать на то, что он хочет оставить (книги и интересные артефакты), и то, что можно продать типа золота, палочек или антиквариата. Он планировал к концу своей учебы в Хогвартсе полностью обобрать всю комнату, и, возможно, таким образом к его счету прибавиться неплохая сумма золота. Весь этот хлам лежал здесь годами и пылился, пока все не сгорело до тла. Кто знал, какие редкие книги или вещи были утеряны?       Гарри удостоверится, что на этот раз ничего утеряно не будет. Но не сейчас. Прямо сейчас он пришел сюда только за одной и только одной вещью.       Он нашел ее возле вспученного буфета и мраморного бюста. Диадема Рейвенкло была столь же прекрасна, какой он ее запомнил. Даже ещё более прекрасна без всей той зловредной магии, которой она была запятнана. Он подумывал о том, чтобы забрать ее себе, заявить, что нашел ее или типа того, но это бы вызвало вопросы, на которые он не желал отвечать. Кроме того не он первоначально восстановил этот бесценный исторический артефакт.       Это сделал кое-кто другой. И она должна быть у него.       Гарри уселся на пол и аккуратно положил диадему рядом с собой. Хедвиг будет не прочь отнести ее законному владельцу. Он достал из сумки перо, чернила и лист пергамента и написал очень продуманное письмо.       «Мой дорогой Том,       Я увидел эту изысканную вещицу и подумал о тебе. Нет никого, кого бы я так сильно желал видеть в этой тиаре, как тебя. Говорят, она приносит мудрость, и если ты будешь ее носить, то возможно в тебе наконец прибавится ума, которого тебе так явно не достает.       Искренне,       Твоя навеки родственная душа».