Новенькая в тайге

      - Слышали? - обращался какой-то ученик, то ли к своим друзьям, то ли ко всей школе, - К Смирновой сестра приезжает!       Наверное, это первый раз, когда сплетни по школе распространяет не Катя. Наоборот, их распространяли в её сторону и против неё.       Недовольная блондинка быстро направлялась по коридору к нужному кабинету, ссутулившись, словно это поможет скрыться от косых взглядов. Она никогда не хотела, чтобы о её премерзкой двоюродной сестричке знали в родном городе. Катя ненавидела её и всю её семью, хотя собственных причин на это у неё не было. Она держалась за мнение, навязанное матерью, а мнение было плохим, ведь Смирнова старшая всегда завидовала своей младшей сестре по понятным на то причинам. Как объяснялась дочери Лилия Павловна, из обеих сестёр Смирновых в Москву смогла вырваться только Алёна.       Но что-то подсказывало Кате, что это не единственная обида матери. Но Катю это не волновало. Сейчас её основной задачей являлось распространение лживой информации о своей сестре, чтобы первым делом поднасолить ещё не прибывшей в деревню сестре и заполучить одобрение матери, а вторым- отвести главные сплетни от себя.

***

      Мария уже несколько часов ехала в автобусе из ближайшей цивилизационной точки в глушь к, теперь уже, единственным ближайшим родственникам. Всю дорогу ей оставалось только смотреть в окно, которое начало покрываться инеем ближе к ночи, и укутываться в шубу потеплее.       Внезапная смерть родителей потрясла девушку, но не напугала и не огорчила. Ей конечно не доставляло радости поездка в неизвестную глухую деревню, но и отношения с родителями у неё были не такими радужными, как казалось.       Они не бедно жили в довольно приличной трёшке рядом с центром Москвы, но именно поэтому её отец- Алексей Тихонов, постоянно пропадал на работе, появляясь дома лишь по ночам, и то в последнее время довольно редко. В те дни, когда глава семьи удостаивал её саму своим присутствием, он поздно приезжал на дорогой, для людей со средним достатком, иномарке и очень рано уезжал, когда даже кошка Мася не успевала проснуться. Когда Маша была маленькая, она ещё пыталась ждать папу вечером или хотя бы заставлять себя подниматься с кровати ранними утрами. Но к сожалению, все её попытки проходили мимо. С возрастом она поняла, что это бесполезно, и, что образ отца стёрся из её памяти. Точнее, стёрся бы, если бы не семейная фотография, глядя на которую девушка просыпалась каждое утро и засыпала каждую ночь. На ней ещё счастливая молодая семья разместилась на белом фоне. Спереди стояла улыбающаяся маленькая девочка с большими, особенной красоты, глазами, а за ней- её родители, молодой мужчина, который сумел постареть за несколько лет, как за пару десятков, и мама, красивая девушка с красивой улыбкой. Жаль, что она тоже изменилась. От любящей мамы не осталось и следа. На смену ей пришла вечно чем-то недовольная женщина. Вся её деятельность состояла в том, чтобы ходить по новомодным бутикам и выполнять работу по дому, то есть убираться и готовить. Но и с этим она плохо справлялась. Хотя своей красоты она не растеряла. Просто приобрела более резкие и грубые черты лица, ходила угрюмая и перестала улыбаться. Наверное, только этим они с дочерью были похожи. Обе имели поразительной красоты улыбки, и обе крайне редко её показывали.       Она не была рада смерти родителей, но и не особо скорбила по ним. Она не хотела уезжать из Москвы, ведь уже давно находилась в той обстановке, к которой она привыкла и в которой выросла. Что ж, теперь придётся жить в этой холодной непроглядной тайге, по крайней лет до восемнадцати. Сходство между столицей и этим посёлком девушка находила только в криминальности обоих поселений.       Чем ближе к сибирскому посёлку приближался автобус, тем меньше в нём оставалось людей. До конечной остановки пришлось ехать только Маше.

***

      Мария, уже в кромешной темноте, прибыла к остановке, на какой её ждали её тётя и недовольная двоюродная сестра. Последнюю явно притащили насильно, но Машу это не волновало. Ей было всё равно на то, каким образом она будет выживать жить с родственниками, которых видела буквально первый раз в жизни.       - Здравствуй, Машенька, - с каменным лицом поздоровалась Лилия Павловна, она как-будто пыталась выдавить из себя никому не нужное сожаление. Женщина расставила руки для объятий.       Маша нехотя подошла к тёте и еле сдержалась, чтобы скривить лицо, настолько этот знак внимания от родственницы был поддельным и неискренним. Затем отстранившись, девушка посмотрела на Катю, и обе девочки, не сговариваясь, кивнули друг другу в знак приветствия.       Маша не хотела жить с ними, но ей действительно было лучше так, чем с игнорирующими родителями или опекунами-алкашами. Она обязательно отблагодарит потом Лидию Павловну за то, что та по доброте душевной согласилась взять её под своё крыло. Но потом. Сейчас она не готова ни с кем разговаривать, ни кого слушать, и уж тем более общаться по душам. И слова благодарности, которые казались бы такими лёгкими в произношении, всегда давались Марии с трудом.       До дома они добирались на машине какого-то знакомого Лилии Павловны в абсолютной тишине. Поначалу, женщина пыталась задать племяннице вопросы о её состоянии, но вновь и вновь получая краткие, сухие и однозначные ответы, бросила это дело, поняв, что девочку сейчас лучше не тормошить.       Всё оставшееся время Мария разглядывала улицы, рядом с которыми ей теперь придётся жить. Старые затхлые домишки были совсем не похожи на московские многоэтажки, а густой лес даже близко не походил на многочисленные заводы и торговые центры.       На душе было как-то неожиданно тоскливо. Странно, раньше Маша думала, что ей будет всё равно, где находиться без родных. Но оказывается, скучать можно не только по человеку. Ещё и по дому. Её настоящему дому.       Мария никогда не забудет те серые дни в школе, сейчас они казались такими особенными. Там у девушки не было друзей, от силы несколько хороших знакомых. Но и это было лучше одной, зато весьма противной, сестры. Перед кузиной Катя ещё не показывала свой подлый характер, но девушка чувствовала, что со Смирновой они не поладят.       Тот же знакомый помог дотащить все вещи Маши до квартиры Смирновых. Их было мало, ведь тёплыми вещами девушка похвастаться не могла. А брать в и так холодную местность, да к тому же зимой, платья и юбки она не видела смысла.

***

      - Это будет твоей комнатой, - Лилия Павловна провела племянницу в гостиную 34-ой квартиры на втором этаже, - располагайся, я приготовлю чай.       Женщина удалилась, а Маша обратила своё внимание на обстановку комнату. В углу стоял узкий платяной шкаф, впритык к нему - книжный, на полках которого стояло множество классической литературы. По другую сторону гостиной находился заправленный чистым, белым, пастельным бельём диван, а напротив него белый телевизор. Также висело несколько картин с пейзажами на стенах, но такие мелочи Мария пропустила. Вместо этого она открыла стоявший на расписном ковре чемодан и достала оттуда пакет импортных конфет, каких в этой глухой тайге точно не видели. В прозрачном целоффановом пакетике мелькали такие сладости, как конфетки Bonibon, тянучки Mamba, печеньки Oreo и шоколадные яйца Kinder.       Взяв пакет в кулак, Маша направилась к кухне, в сторону которой недавно удалилась её тётя. Лилия Павловна, что-то переставляя на плите, лишь оглянулась на подошедшую племянницу, а вот Катя, сидевшая за столом, вытянула шею и пыталась рассмотреть объект в руке сестры.       - Это вам, - Мария положила пакет на край стола и тут же устала плюхнулась на ближнюю табуретку, - подумала, что у вас такого не продают.       В её голосе не было высокомерия, присущего многим городским по мнению жителей посёлков и деревень. Это был абсолютно безразличный, усталый и немного охрипший голос.       Катя сразу вытянула шею, но трогать сладости не решалась. Заметив её колебания, Маша раскрыла пакет и подвинула ближе к кузине, чтобы та могла исследовать его содержимое не только глазами. Тут подала голос хозяйка квартиры:       - Спасибо, Марусь, - ненавистное имя резануло слух. Никто после неё не смел называть так Тихонову. И не посмеет. - Я-Маша. - Поправила она настолько мягко, насколько могла, Лилию Павловну.       Женщина, ничего на это не ответив, взяла вскипевший чайник с помощью полотенца и начала разливать горячую воду по кружкам. После она поставила их на стол, а рядом сахарницу с ложечкой и небольшой кувшин с водой. Хотя прекрасно понимала, что в связи с холодным климатом, разбавкой никто пользоваться не будет.       Спустя минут десять душной тишины, прерываемой лишь тихими отхлёбываниями, Маша решила её нарушить: - Я схожу погуляю ненадолго? - она подняла глаза на тётю, ожидая согласия. - Не думаю, - женщина отложила кружку, - уже очень темно, к тому же ты не знаешь местность.       На это Мария лишь недовольно поджала губы в знак понимания.