Watch Me

Практически никто не обращает внимания на пьяную парочку, которая пытается протиснуться сквозь веселящихся людей. Кто-то танцевал, кто-то проводил приемы психолога под градусом, кто-то сзывал всех окунуться в холодный океан, а кто-то, как экипаж, пытались следить за порядком, что было довольно сложно. Но Рин и Тэхен не оглядывались, если их кто-то звал или упоминал. Они шли, как будто зачарованные. Оба тяжело дышали от предвкушения, чудом обрели более-менее трезвую осознанность, но волнительная дрожь всё равно касалась кончиков пальцев. Рин крепко сжимала одной рукой кисть Тэхена, второй – ключ, который она нашла на барной стойке. Плевать, кто оставил или потерял – она не собирается просто так избавляться от чудесной возможности, наконец-то, переспать со своим лучшим другом. Плевать на всё, плевать вообще на любые последствия. Рин так сильно хочет, что становится страшно. Подходит к каюте под номером 110, еле вставляет ключ, поворачивает два раза и заходит внутрь, закрывая дверь за Тэхеном. Здесь так мало места, не намного больше, чем в каморке, но здесь также две кровати, двухъярусные. Значит, все каюты закреплены за двумя людьми? Значит… Тэхен целует, не разрешая закончить мысль. Он целует жадно, прижимает к стене, обхватывая талию. Он хочет быть как можно ближе, как можно плотнее. Опять этот запах одеколона, опять этот вкус алкоголя, опять… он. Опять. Губы такие горячие, мягкие, и он опять ужасно настойчивый. Они ведь уже целовались, но ему было мало. Рин не успевала за его темпом, за его горящим желанием как можно быстрее слиться воедино. Так трудно соображать. Всё, о чем она может думать – Тэхен. Он обрывает поцелуй, ухмыляется и закусывает губу, а затем поднимает руку. Когда он успел взять наполовину полную бутылку джина?! — Мы должны вдоволь повеселиться, не так ли? — Мы и так пьяные, — говорит Рин и ладонями гладит его открытую грудь, шею, замечая, как он покрывается мурашками и закрывает глаза на несколько секунд, чтобы совсем не потерять контроль. — Зачем тебе это? — Я сделаю всё, что я хотел с тобой, начиная с этого момента, — он шепчет и открывает бутылку. Бо-же. Рин, наверное, пожалеет, что дала слабину, что сорвалась и послала всё к чертям. Тэхен ведь не остановится, ни за что. Он смотрит прямо в глаза, когда набирает в рот, и без предупреждения, резко прижимается, заставляя раскрыть губы и сделать целых три глотка чистого джина, от чего голова идет кругом. Всё внутри горит, глотка опаляется крепким алкоголем, и Рин чувствует, как пьянеет еще больше. Ноги подкашиваются, всё плывет перед глазами, и единственный маяк, который позволяет держаться на плаву – до невозможности горячий и сексуальный Тэхен, который целует так глубоко, так мокро, что накрывает дикое желание сесть ему на лицо. Он отрывается и в этот раз прижимает горлышко бутылки к губам Рин, вливая намного меньше, чем он взял себе, чтобы она не захлебнулась. Боже, он еще и умудряется заботиться?! Но это пока что… верно? Тэхен нетерпеливо выпивает из её рта, проглатывает, мычит и не может сдержать улыбки. Он облизывается, когда смотрит на тяжело дышащую Рин, которая стоит лишь благодаря тому, что крепко сжимает его плечи. — Мы с тобой никогда не напивались, да? — шепчет, наклоняет голову и ставит бутылку на небольшую тумбочку. — Мы… были пьяными, но не настолько, и… эм…, — так сложно говорить, так сложно составлять слова в предложения. — Мы не испытывали сексуальное желание друг к… Тэхен хихикает. Хрипло, приятно, соблазнительно. — “Сексуальное желание”. Кто сказал, что я не испытывал, м? — Ты врешь. — Рири, я никогда тебе не врал, — шепчет, облокачивается свободной рукой о стену над головой, улыбается и трется кончиком носа о её. — Ты столького не знаешь… Как бы ей хотелось узнать, как бы ей хотелось услышать всё, что Тэхен скрывает, но он вновь целует, вновь затыкает, и Рин задыхается, чувствуя на его языке джин. Они так яростно прижимались друг к другу, что стукались зубами, что не успевали сглатывать слюни, что в каюте становилось очень душно и жарко. У Тэхена горячее тело, в его венах словно течет лава, и очень сложно не опалиться, но Рин хочется трогать, хочется пройтись ладонями по каждой клеточке тела, ощутить то, что ощущали другие актрисы, то, что она сама ощущала во снах. Тэхен распускает её хвостики, кидает резинки на пол, сам путается пальцами, крепко-крепко сжимая. Он довольно мычит, вновь улыбается, как будто он очень давно мечтал прикоснуться к её белым волосам. Заставляет отойти от стены, сам спиной врезается в шкаф. Давит на затылок, чтобы глубже целовать, и Рин ничуть не отстает, но, всё же, трудно поспевать за Тэхеном. Он ужасно настойчивый и будто бы в спешке. Они отрываются друг от друга, чтобы наполнить легкие воздухом. Маленький, круглый иллюминатор был приоткрыт, и в каюту заходил воздух с океана, также пропуская крики и смех снаружи яхты, но Тэхену и Рин было мало. Они глубоко дышали, смотрели друг другу в глаза, как будто общались на ментальном уровне. — Я люблю тебя, — вдруг говорит Тэхен, и… если бы Рин не была бы пьяной и не под неудержимыми чувствами, она бы покраснела. — Тэ… — Я люблю тебя, — повторяет шепотом и мягко улыбается. — А ты? Ты любишь меня? Он смотрел так, словно… не отпустил бы, пока не узнал ответ. Но он ведь и так знает, он просто… хочет услышать еще раз, хочет слышать постоянно, и Рин ощущает, как сердце бьется в щебечущем ритме, неожиданно счастливое и тронутое. — Конечно. Конечно, я люблю тебя, — выдыхает и мычит, когда Тэхен, широко улыбаясь, целует. Ураган. Просто ураган. Тэхен тихо хихикает и делает глубокий вдох. Рассматривает Рин с головы до пят, скидывает с неё плащ, а затем присаживается на одно колено и очень медленно начинает снимать с неё обувь. На самом деле… очень возбуждает, когда Тэхен практически у самых ног, когда он так нежно касается её колена, стоп, когда он убирает пару обуви в сторону и целует голень, выше, над коленом и смотрит прямо в глаза. Пальцами гладит, но не заходит дальше краев юбки и ухмыляется. Черт. Он так хорошо дразнит, он словно знает Рин вдоль и поперек, словно они уже не раз занимались сексом и изучали тела друг друга. Сердце стучит, словно гром гремит в ушах. — Ты красивая, Рин. Она вздрагивает, хмурится, облизывает губы и выдыхает через рот. Ладони сжимает в кулаки, не понимая, зачем он это сказал, почему он это сказал. Даже ответить ничего не может… неожиданно, такой банальный комплимент от Тэхена заставляет засмущаться. Он улыбается. Встает на ноги, внимательно смотрит в глаза, как будто пытается что-то отыскать, что-то словить. Затем, он приближается прямо к губам, но вместо поцелуя он произносит: — На колени. Рин вздрагивает. В голове сразу же мелькает ответ Тэхена в карточной игре, и по телу пробегает дразнящий холодок. Кивает, опускается вниз, садится на колени. Перед глазами черные джинсы, кожаный ремень и выпирающий бугорок. Он так возбужден, видно даже через ткань, и это заводит, ведь… Рин так сильно нравится Тэхену, что ему ужасно сложно скрыть желание. Расстегивает змейку, облизывается. Так много раз видела его член, и вживую, и на экране, и через объектив камеры, но сейчас всё по-другому. Больше интима, больше чувств, больше значимого и важного. Тянет за края боксерок и с трудом сдерживается, чтобы не взять в рот сразу же. Во рту слюни, много слюней, и так много желания заглотить. Господи, Рин просто не может держать себя в руках. — Я не буду нежным, Рири, — шепчет и пальцами обхватывает подбородок, чтобы она посмотрела на него. — Я знаю. — О, ты знаешь? — он ухмыляется и закусывает нижнюю губу. Он такой пьяный. — Да. Я знаю, как сильно ты хочешь толкаться мне в глотку, — ухмыляется и губами лишь слегка, практически воздушно касается его сочащейся смазкой головки. Тэхен сглатывает, выдыхает и закрывает глаза. Член дергается, и Рин стоит многого, чтобы не заполнить им свой рот. — Подай… бутылку, — хрипит и смотрит на тумбочку. Через несколько секунд в его руках джин. Там осталось не так уж и много, но этого хватает, чтобы Тэхен тонкой струйкой облил алкоголем собственный член. Он даже не вздрагивает из-за холода, наоборот, то, что он творит, заставляет его возбудиться еще больше. — Я хочу, чтобы ты навсегда запомнила вкус моего члена, — ухмыляется, закрывает джин и кидает на нижнюю кровать. — Ты хочешь… чтобы мой первый отсос тебе был пропитан джином? — дергает бровью, фыркает, но вздрагивает, когда Тэхен наклоняется чуть вперед. — Я хочу, чтобы наш первый раз был пропитан джином, любовью и твоими снами, — шепчет, кладет руку на затылок и так резко толкается в рот, что Рин кашляет, но начинает сходить с ума, когда слышит низкий, протяжный стон Тэхена. — Блять… Как? Как другие актрисы могли брать так глубоко?! Как?! Рин знает, что у каждой есть своя техника, но она – не порноактриса, она не так уж и много раз отсасывала за всю свою жизнь, а Тэхен… он большой, он широкий, и он достает до самой глотки, заставляя глаза слезиться, а рвотный рефлекс проснуться. Вкус джина дразнит язык, смешиваясь со смазкой. Тэхен хватается за блондинистые волосы и двигает головой Рин. Туда-сюда. Туда-сюда. Она обхватывает губами, то закрывает глаза, то открывает, но каждый раз, когда она сталкивается взглядами с Тэхеном, то внизу живота так тянет, так пылает, так… Боже. Рин чувствует, как она намокает, как между ног становится некомфортно. Челюсть начинает болеть. Не успевает сглатывать слюни, всё то, что вытекает, ощущая, как подбородок намокает, как блестят губы. Руками, она упирается о ноги Тэхена, но это не сильно-то и помогает. Голова кружится, но ей… нравится. Ей так нравится. — Да, Рири, да, вот так… Вот. Так, — он ухмыляется, закусывает нижнюю губу, тяжело дышит и начинает сам толкаться. — Видела бы ты себя… если бы я снял тебя сейчас на камеру, то я бы пересматривал каждый раз, когда дрочил бы себе, — тихо смеется, когда Рин мычит. — Да… Умничка. Можешь глубже? М? Можешь ведь? И он опять максимально глубоко. Так глубоко, что Рин жмурится, что она пытается оттолкнуться руками, но он держит, и держит, даже когда она задыхается, но затем отпускает, но не выходит полностью. Он продолжает толкаться в удобном для него ритме. — О, Боже… Рин… Вздрагивает. То, как он простонал её имя – будто бы окутывает звездами. Невозможно. Невозможно красиво, невозможно горячо. Тэхен стонет её имя. Она делает ему так хорошо, что он не может сдержаться. Еще. Она хочет еще. Тэхен вздрагивает, когда Рин начинает двигаться по-другому, когда она начинает втягивать щеки, создавая вакуум, когда она двигает языком. Он даже отпускает волосы, жадно смотрит, как она отсасывает, как она делает ему хорошо. Она очень старается. Внимательно слушает его сбивчивое дыхание, грязное хлюпанье, то, какие звуки издает её глотка, когда он входит по самую основу. Вкус джина не опьяняет так сильно, как те мелодии, что слетают с губ Тэхена. Как же он красив. Но он резко тянет, освобождает рот, облизывает губы и сглатывает, наблюдая, как Рин откашливается и пытается насытиться кислородом. А затем, у неё пропадает дар речи, когда она видит, как Тэхен проходится ладонью по своему мокрому и блестящему члену, облизывает эту же ладонь и плюет в рот Рин прежде, чем порывисто наклониться и поцеловать. Господи. Он… он… он. Как же жаль, что здесь нет камеры. Он целует грязно, его вообще ничего не смущает. Тэхен кайфует и возбуждается еще больше. Он нежно тянет за руки, заставляя встать, не отрывается от губ, не прекращает поцелуя. Обнимает, притягивает к себе и… — О, Боже, блять…, — стонет Рин и утыкается лбом в его плечо, когда чувствует, как он трется о неё прямо между ног. — Ты такая мокрая, — хрипит на ухо и смеется. Опускает руки на бедра, будто сжимает между собой, и продолжает тереться. Его член твердый, влажный, но Рин чертовски сильно возбуждена, и любое прикосновение там выводит из себя, заставляет дрожать и задыхаться. Тэхен стонет ей на ухо, очень тихо. Целует шею, ни на секунду не останавливаясь. Как же, блять, хочется, чтобы он вставил, но он не вставляет, он играется. Рин закусывает губу, дергает тазом навстречу, чтобы было больше трения. Легко скользит, закатывает глаза и пытается не быть слишком громкой. Тэхен ухмыляется, целует шею и начинает оставлять засосы. Раз. Два. Три. На коже приятное покалывание, Рин шипит, откидывает голову, даже не думая останавливать его. Он целует, облизывает, кусает и смеется. — Расскажешь, что тебе еще снилось? М? — Сейчас? — хмурится, тяжело дышит и возмущенно смотрит на Тэхена, который хихикает, но всё равно продолжает толкаться. — Мг, — он ухмыляется и целует в губы, будто издевается. Бессовестный. Он просто… нечестно играет! Тэхен резко подхватывает Рин, из-за чего она вскрикивает и в последний момент обнимает его за голову, прижимаясь, чтобы не упасть. Он усаживает её на верхнюю кровать, так, что теперь его лицо на одном уровне с… — Т-Тэхен, стой. — Почему я должен вообще тебя слушать? — он ухмыляется и двигает ближе к себе, заставляя сесть на самый край и раздвинуть ноги как можно шире. — Ты не хочешь? — Но сны… — Рассказывай. Я внимательно слушаю. И он прижимается ртом, касается языком, вызывая у Рин протяжный, слишком пошлый и такой сладкий стон, что она закрывает рот рукой и интуитивно пытается сдвинуть коленки, но голова Тэхена мешает. Он ласкает её, посасывает и облизывает, теребит кончиком языка и очень тяжело дышит. Неотрывно смотрит в глаза, ожидая, когда же Рин заговорит, и словно отказывается что-либо менять в их позиции, пока она хоть что-то не скажет. Делает глубокий вдох, пытается сосредоточиться. Перед глазами немного плывет, мысли путаются, а говорить вслух то, что ей снилось… — Т-ты… я пришла к тебе домой и… и ты был в своей о-обычной, домашней… о, Боже, — Рин шипит, когда довольно мычит и проникает языком внутрь. — Домашней одежде. Ты… как обычно, показывал… н-новую игру и… м-м-м… и всё было нормально, но… т-ты внезапно обнял меня сзади, бля-я-ять…, — Рин дрожит, когда Тэхен вставляет средний палец. — Продолжай, — шепчет, целует всё там же. — И… ты начал… целовать мою шею, а… а я… к-как бы я не сопротивлялась, ты… ты всё равно продолжал, — Рин сглатывает, пальцами сжимая одеяло под собой. — Ты трахал меня в своей кровати, прижимал меня к своей новой подушке… т-ты… ты кончил мне в рот, и я прос… Рин вскрикивает, потому что Тэхен тянет на себя, перемещает её ниже, на нижнюю кровать, не обращая внимания на скатившуюся на пол бутылку джина. Укладывает, сам нависает, и… и о таком виде она могла только мечтать… во снах. Но у неё нет времени насладиться, нет времени в деталях запомнить – Тэхен засовывает два пальца и начинает двигать так быстро, что Рин втягивает в себя воздух и откидывает голову на подушку, закрывая глаза. — О, Боже… Тэ… — Тише. Тише. Ти-ше, — он смеется, не останавливается, смотрит. — Тэхен, — Рин стонет, обхватывает руками его джинсовку, но он не наклоняется, а она так хочет поцеловать его. — Ты такая мокрая и узкая. Я просто, блять, не могу дождаться, когда трахну тебя, — он шепчет, скалится, смотрит вниз, на то, как его пальцы исчезают в Рин, как она течет, как ноги дрожат. — Тэхен, блять… О, Боже, я… — Смотри на меня, — он упирается лбом в лоб, пожирает глазами. — Да, да… смотри на меня, Рири, — улыбается в губы и не прерывает зрительного контакта даже тогда, когда Рин кончает так, что спина выгибается, что ноги в судорогах, что стоны вырываются сами. Опять. Опять из-за него. Опять… так много, так мокро. Постель мокрая. Слишком быстро возбуждается и кончает из-за алкоголя… и из-за Тэхена, который целует, который безумно рад, что доводит любимого человека до состояния истерии одними лишь пальцами и языком. Как же он бесподобен. И ненасытен. Он так быстро меняет их позиции, что у Рин немного закружилась голова. Она на нем, перед её лицом его член, а между ног она вновь чувствует его горячее дыхание и голодный язык, который слизывает всё, что Тэхен натворил. Невероятно чувствительная. Рин понять не может, как такое возможно, чтобы настолько сильно тело реагировало на него. Обхватывает губами его член, который вновь сочится смазкой, который от нетерпения дергается, и Тэхен стонет, отдавая вибрацией. У порноактеров очень хорошая выдержка, но сейчас ему не так уж и просто контролировать себя. Член покрыт венами, всё еще чертовски твердый и горячий, и в такой позе ему намного легче достать глотки, но вот Рин тяжелее двигать головой. Как же жарко. Как же… громко. Снаружи так громко. Она слышит, как люди веселятся, как кто-то прыгнул в бассейн, как пьяный Командир говорит в микрофон, что пришло время конкурса костюмов, как за дверью бегают туда-сюда, где-то хлопая, где-то посмеиваясь, где-то что-то очень громко обсуждая. Рин было так всё равно, если их ищут… не до этого. Больше всего хотелось сесть на Тэхена, хотелось попрыгать на нем и… — Рири, стой. Он хватает за волосы, останавливая. Слышно, что ему тяжело, что у него дрогнул голос. Тэхен перекидывает её на спину, но слишком резко – затылком она ударяется о стенку яхты, сразу же прикладывая ладошку к затылку. Было неприятно, но тупая боль не отрезвила ни капли, ведь Тэхен сразу же наклонился, чтобы нежно поцеловать в губы, чтобы тихо прошептать извинения и уложить Рин поудобнее, посредине кровати. Он даже подложил ей подушку под голову. — Я не могу больше, я просто, блять…, — рычит Тэхен, приподнимая юбку Рин и ближе притягивая к себе. — Я так хочу тебя. Боже, я так хочу тебя, Рири, — хрипит, целует в губы, в линию челюсти, говорит, как зачарованный, как одурманенный. У неё нет сил говорить. Нет. Она такая пьяная, она так сильно кончила, что в глазах одно лишь желание, неудержимое и вязкое. Тэхен трется, но недолго. Он раздвигает ноги Рин как можно шире, сгибает их в коленях. Между кроватями не было много пространства, так что ему приходится пригнуть голову, но ему явно плевать на дискомфорт. Он помогает себе рукой, проходится головкой вдоль и резко вставляет, на секунду застывая, пока Рин пыталась со всех сил не застонать на всю яхту и пальцами сжимала под собой пододеяльник до побелевших костяшек. У неё слишком давно никого не было, и она… не верит в то, что видит перед собой. Господи, это не сон? Это правда не сон? Тэхен только что вошел в неё, он только что проскользнул внутрь и покрылся мурашками. — Тэ… Тэ…, — она скулит, тяжело дышит, но он наклоняется, чтобы поцеловать, чтобы заткнуть и начать двигаться в таком бешеном ритме, что пружины в матрасе моментально начинают скрипеть. Рин забыла, она забыла с кем имеет дело, забыла, кто её имеет. Один из самых популярных и желанных порноактеров, к которому мечтают попасть многие актрисы, сейчас уничтожает её в каюте, в маленькой каюте, безжалостно и чувственно, ведь он мечтал, ведь он ждал. У Тэхена быстрый ритм, такой, благодаря которому Рин не успевает вдохнуть. Каждый толчок отдает электричеством на затылке, от каждого толчка сердце обрывается, и с каждым толчком их тела будто сливаются воедино. Скользко, мокро, громко. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Низкие стоны Тэхена, сбитое дыхание Рин. Ноги болят, ноги не выдерживают, но плевать. То, что дарит ей Тэхен – слишком приятно, слишком хорошо, слишком божественно. Он прекрасно знает, что делает, как делает, под каким углом и с какой силой, как глубоко и насколько плавно. Тэхен упирается руками о кровать, наклоняется ближе, целует щеки, шею. — Я заставлю тебя влюбиться в меня еще раз, — шепчет слишком романтично, слишком чувственно. — В следующий раз, мы придем ко мне домой… ты придешь ко мне домой, и я заставлю соседей узнать, чем мы занимаемся с моей лучшей подружкой, когда она приходит ко мне на ночевку, — он смеется, и от этого обрывистого, хрипящего смеха внизу стягивает. — Мы сделаем всё, что я делал с тобой в твоих снах… всё. Ты покажешь мне всё. Как он, блять, вообще умудряется так хорошо говорить в таком темпе, в такой позе, в такой ситуации?! Господи, она его ненавидит! Ненавидит, просто… терпеть не может. — Ты… можешь… заткнуться? — А что? М? — он ухмыляется, привстает, чтобы посмотреть в глаза. — Я тебе мешаю? — резко входит полностью и застывает, наблюдая, как Рин стонет, как она выгибается и задыхается. — Тэ… — Как же мне нравится, когда ты произносишь моё имя. И он вновь возвращается к своему ритму, вновь долбится с особой яростью и скоростью. В какой-то момент, он скидывает с себя джинсовку, потому что ему жарко, потому что на лбу проступают маленькие, блестящие капельки пота. Несмотря на то, что Рин не впервые видит его обнаженным, она всё равно с большим удовольствием рассматривает, впитывает. Тэхен замечает. Он замечает и падает назад, на спину, усаживая Рин сверху. Господи. Смотреть с экрана – не то. Не то. Тэхен прямо перед ней, он тяжело дышит, его член внутри, и он смотрит прямо в глаза, ухмыляется, гладит по ногам и выглядит чертовски пьяным, чертовски… влюбленным. — Я так хочу раздеть тебя, но… но я хочу видеть тебя в своей постели, в том нижнем, что ты мне скинула, — он шепчет, сгибает ноги в коленях и двигается, но очень-очень медленно. — Хочу смотреть на тебя, целовать, трогать… Тэхен вздрагивает, нервно вздыхает, когда Рин кладет ладони ему на рот, тем самым затыкая. — Хватит. Пожалуйста, хватит. Он дергает бровями и вновь толкается, из-за чего внутри всё горит. Тэхен с легкостью убирает руки Рин, ведь она такая слабая и беспомощная. Делает так, чтобы она упиралась о кровать, прямо возле его головы. — Я хочу тебя в каждой комнате, — он шепчет прямо в губы, ухмыляется, двигается. — В гостиной, на кухне, в ванной… везде. Я отымею тебя везде. — Тэ… это несправедливо, — хныкает, потому что он по-настоящему мучает, потому что он двигается необычно, говорит пошло и… и… Смотрит. — Да. Именно так ты будешь стонать моё имя, — он смеется и резко ускоряет темп, из-за чего Рин сгибает руки в локтях, практически падая на Тэхена, — когда я буду долбиться в тебя прямо напротив зеркала. Хватило просто представить, на секунду представить, и Рин хватает, чтобы сжать его изнутри, чтобы застыть, чтобы ощутить дрожь на кончиках пальцев ног. В голове столько идей, столько сценариев, столько кадров, что она задыхается, что она покрывается гусиной кожей, стонет, всхлипывает, поражаясь, что вообще способна испытывать что-то настолько сильно, настолько ярко, настолько горячо. Легкие разрываются на части. Горло болит. Перед глазами вспышки. Руки дрожат, ноги не держат. — Ты такая красивая, — вновь повторяет Тэхен и целует, ускоряя темп. Одной рукой он придерживает за поясницу, второй – сжимает горло. Рин закатывает глаза, когда чувствует легкое удушение, когда он так грубо толкается и контрастом нежно целует в губы, так нежно и так воздушно, еле-еле касаясь, пока уничтожает её там, пока без конца и края долбится, как не в себя. — Смотри мне в глаза, — рычит, и Рин опускает взгляд. — Смотри, как мне нравится, смотри, как я люблю тебя, как я хочу кончить в тебя, как я… о, Боже, Рири… — Тэхен, не останавливайся, прошу, — еле слышно говорит и сглатывает. — Рири… Рири… Рин, — он отпускает горло, обхватывает руками талию, и бесконтрольно толкается, выбивая из неё всё живое. Рин смотрит. Рин хочет увидеть, хочет вспомнить, как впервые Тэхен возродил в ней жизнь, как он впервые посмотрел на неё, как они познакомились, как увидели друг друга, как… он кончал, как он кончит в неё, сейчас, прямо сейчас. Тэхен не моргает. Он вздрагивает, застывает, сжимает зубы, стонет, рычит. Брови дергаются, он открывает рот, у него губы красные, опухшие из-за поцелуев. Рин чувствует, как он заполняет её, как он толкается плавно и не останавливается до тех пор, пока он не отдаст ей всё, пока он не будет полностью удовлетворен. На его шее мурашки, у него сердце вырывается из груди с той же интенсивностью, что и у Рин. Она видит. Она видит, как же он влюблен, как же долго он скрывал, и как же… он счастлив. Она будто видит собственное отражение. Они ничего не говорят друг другу. Не могут надышаться. Ни она, ни он не верят, что всё правда, что они не на съемках, что они не во сне, а что они здесь и сейчас. Рин устала. Она так устала… у неё истощение. Настоящее истощение. Как эмоциональное, так и физическое, и всё, что она хочет сейчас – уснуть вместе с Тэхеном, но… В каюту стучат и дергают за ручку.