тридцать два шипа

Вечером в Кофейнике делают холодный кофе с апельсиновым соком. В таком свете он приобретает новую жизнь — не остыл, а так задумано. Рыжий за импровизированной стойкой светит изумрудными стекляшками, будто его очки вырезаны из бутылок. С клыкастой улыбкой салютует забегающим Псам и присевшим на землю Птицам. Кролик трясет единственным в имении потрепанным шейкером — подарком от Крысы — и заливает кусочек льда горько-кислым напитком. Запасов холода, утащенных из Могильника, осталось мало, и приходится экономить. Спина затекает и болит от постоянного стояния и хождения, а в голове стоит звон от шума, производимого всеми заходящими и заезжающими.  В дверной проем влетел Шакал Табаки. Как ни странно, он один из немногих, кто не разносит Кофейник на щепки. Можно сказать, что это помещение как минимум раз в неделю начинается с чистого листа. За ним вошел редкий гость, Красный Дракон, искажающий пространство вокруг через призму своих алых веснушек. На нем новый свитер из тепло-горчичной пряжи — кто-то из вязальщиков очень постарался. Через секунд десять после Македонского ввалился шумный клубок из разгоряченного Лорда и ледяного Сфинкса, спорящих на все лады. Их стихии никогда не оставят Дом в покое, только надевай солнечные очки да жди, пока всё взлетит на воздух. А Сфинкс без протезов в Кофейнике — значит скоро по стенам заползет Хозяин и будет поить свою кошку с рук. Половина Четвертой в сборе, стало быть, день, наверное, пятница, заключил Кролик, протирая стакан. — Эй, дорогуша! Сбацаешь что-нибудь сегодняшнее? А лучше сейчашнее! — Табаки резво подъехал к свободному столу, прошелестев бусами. Кролик кивнул. "Сейчашнее" значило, что надо выдумывать на ходу, иначе Шакал поедет обратно в комнату, а вернется с толстой тетрадкой, название которой будет перечеркнуто и заменено на "ЖАЛОБНАЯ КНИГА". Запишет туда все свои претензии и пришпилит гвоздями на самое видное место — он давно грозится.  В ящиках под рабочим столом у Кролика стояла небольшая коробочка бутылок с настойками, два, несмотря на свою парность, одиноких пакета сока (но один почти закончился), бесконечный ряд банок и пакетов с молотым и (на самый крайний случай) растворимым кофе. Как робот, систематизируя полученную из ящика информацию красными глазами, он подцепил пальцами "Шиповницу" и плеснул ее в чашку. В оборот пошло все, что было под рукой, то есть почти ничего. Табаки любил пожевать траву с цветами — вот и мята, любезно предоставленная Папой Птиц, и цветы ложной крапивы, собранные за сеткой во дворе. До краев чашка была наполнена газировкой, добытой менее легальным путем. Кролик, в душе очень довольный своим творением, снаружи выглядел уже даже не сонным, а зашуганным. Поставив чашку перед Шакалом, у которого от зеленого цвета всегда загорались огоньки в глазах, он повернулся к Лорду: — Что тебе? — Я потом, — тихо ответил тот. У Лорда была привычка невыносимо долго выбирать себе одежду, настроение и еду, очень хорошо Кролику знакомая. Он угукнул, забирая со стола деньги за что-то-непонятное-зеленое-на-вкус-как-поле-у-завода и удаляясь за стойку в надежде устроить себе вполне законный перерыв и отдых. Перед тем, как закрыть глаза, парень окинул маленькое царство взглядом — Слепого не было. Значит, все-таки среда.