Связь с «монстром»

У Се сбился со счета. Казалось, он провёл в этом заведение большую часть жизни. Но на деле оказалось – лишь пять месяцев. Он смог провести с дочерью жалкий месяц. А после оказался в безвыходном положение. Он помнил их разговор с Юэбанем. Тот обещал позаботится о малышке и навещать Цилина как можно чаще. Пусть Пан Цзы, как и У Се, плохо знал Чжана, но они оба чувствовали, что ему можно доверять. - Босс, - в одиночную палату заглянул Ван Мэн. Он устроился в клинику работать по собственному желанию. Пользуясь тем, что никто не знает о его дружбе с Наивняшкой. – Я передал письмо Пан Цзы, как ты и просил. Пусть молодой человек и называл У Се «боссом», но обращался на «ты». У них была едва ли пара лет разница в возрасте. Да и их сблизило общее дело – восстановление магазина из руин. - Что ты думаешь обо всём этом? – Наивняшка обернулся. Он стоял у окна, рассматривая серое небо и стараясь не смотреть на кладбище, простирающееся сразу же за забором. - Это твой сознательный выбор. Да и ребенок ни в чём не виноват. Не понимаю, почему все так ополчились против тебя и малышки. Я был у Пан Цзы и видел твою дочурку. Она похожа чем-то на тебя. Но вот её глаза… думаю, они будут вызывать лишние вопросы или же станут её самой большой гордостью, - Ван Мэн старался избегать камер. В клинике многие считали У Се чокнутым психом, с поехавшей кукушкой. И охрана спокойно воспринимала, когда он начинал говорить. Камеры не писали звук и, зная их слепые зоны, можно было легко поддерживать устоявшийся в этих стенах образ. - Все считают, что если цилинь вмешивается в твою жизнь, то это несёт только одни несчастья и беды. Но… он сделал меня самым счастливым. Пусть наши отношения и начались таким странным образом, но он извинился. А ещё мой цилинь самый красивый и добрый. Он будет заботливым и хорошим отцом. - Но почему он не ищет тебя? Ты уверен, что нужен ему? - У него пять открытых переломов и серьезные раны. Я не знаю, очнулся он или нет. Когда меня здесь заперли, он был в коме. Ван Мэн, прежде всего, он – человек. Не цилинь, а человек. Его переломы… боюсь, он не сможет ходить, если они повредили мышцы. Кости насквозь проткнули ноги. А Се Юй Чень и У Эрбай ещё и давили на них, заставляя мучится сильнее. Это больно, - У Се отвернулся. Он никогда не любил плакать при других. Никто не должен знать цену его улыбки. Ведь улыбаясь, всегда можно обмануть других. Показать, что с тобой всё в порядке. Спрятать боль за улыбкой – это так естественно и правильно. Слабым не позволено быть сильными. Иногда ему казалось, что если бы не улыбка, то он бы попросту сломался ещё в свои четырнадцать, когда убегал в развалины У Шань Цзюй, чтоб выплакаться и пожаловаться мышам на жизнь. Все его школьные друзья – книги. Они не предавали и не ранили так, как это делали люди. - Мне больно это представить. Я уже не говорю о том, чтобы это всё выдержать, - молодой человек ужаснулся. Он всегда считал Се Юй Ченя порядочным человеком. Но, похоже, сильно ошибался в этом. - Ван Мэн, - У Се обернулся. – Увольняйся отсюда. Я напишу тебе рекомендательное письмо. Обратись к Пан Цзы. Он поможет тебе найти нормальную работу. Не нужно рисковать всем ради такого как я. И не спорь. Тебе незачем растрачивать свою жизнь на присмотр за одним поехавшим кукушкой человеком. - Сваливать тебе нужно отсюда, - подвёл итог Ван Мэн. Попрощавшись, молодой человек ушел, оставив У Се одного. Долго находиться в его палате он не мог. Не положено. Вдруг заподозрят что-то неладное. Он же тогда не только работу потеряет, но и поставит под угрозу своего босса. Одиночество постепенно начинало сводить Наивняшку с ума. Он мог общаться какие-то жалкие десять минут в день с Ван Мэном, которому с трудом удавалось выкроить время на визит. - Надеюсь, ты не станешь искать меня до того, как полностью поправишься? – прикрыв глаза и мысленно представив Цилина, прошептал У Се. Ему очень не хотелось, чтобы Чжан рисковал своим здоровьем. Пусть полностью поправится. Да и, если решит, что такая проблема ему не нужна, то пусть не ищет. Наивняшка не обидится. Он ведь успел полюбить этого замечательного человека… Секунды сливались в минуты, а минуты в часы. У Се упрямо продолжал прятать таблетки в наволочке. Он не собирался пить какие-то непонятные препараты, которые могли навредить его здоровью. Но, вот, игнорировать психиатра оказалось сложнее. Тот по четыре часа в день беседовал с ним, убеждая в неправильности решения. Оставалось лишь надеяться на то, что этот мужчина ошибется и проколется. - Твой сын мертв, - У Се стоило огромных трудов не рассмеяться. А вот и тот прокол, который он так долго ждал. Конечно-конечно. Его сын мертв. Только вот незадача. У него не сын, а дочка, которая под надежной защитой Ван Юэбаня. А уж Пан Цзы взорвёт любого, кто потянет свои коварные руки к этому маленькому сокровищу. - Очень интересно, - закинув ногу на ногу и подавшись в перёд, произнёс Наивняшка. – И сколько же моему сыну лет? Я самый проблемный пациент вашей клинике. Вы всяко должны знать обо мне всё. - Твой сын отказался от тебя и умер в возрасте шестнадцати лет, - мужчина продолжал стоять на своём. А вот тут маску равнодушия оказалось сдержать весьма сложно. У Се расхохотался. Да так, что едва не свалился со стула на пол. Шестнадцать лет. Упасть не встать. Ему самому только недавно исполнилось двадцать семь. - Вы точно компетентный врач? – перестав смеяться, спросил парень у ничего не понимающего мужчины. – Мне двадцать семь. Как у меня может быть шестнадцатилетний сын? Хотите сказать, я родил его в свои одиннадцать лет. Да я большего бреда не слышал за все пять месяцев пребывания здесь! Мужчина с недоумением уставился на планшет в своих руках. Там в карточке черным по белому значилось: «У Се. 36 лет». Ошибка или над ним так решили подшутить? - Вам тридцать шесть лет, - возразил психиатр. - Мне двадцать семь, - отрезал У Се. – Я в светлой голове и здравой памяти. Не пытайтесь приплести мне того, чего не было… Он хотел было продолжить и разразится гневной тирадой, но грохот обрушившейся стены прервал его не начавшуюся речь. Сильная рука сжалась на горле врача в мгновении ока лишая его жизни. Как куклу – Цилин откинул мертвое тело от себя. - Сяогэ, - Наивняшка улыбнулся, смотря на грозного Чжана с золотистыми глазами. Он боялся подойти и прикоснуться. Вдруг мираж. - У Се, - позвал парень, унимая свой разбушевавшийся гнев и возвращая привычный облик человека. - Сяогэ! Нет. Это был не сон. Это была реальность. Резко поднявшись, У Се в шаг сократил расстояние и с силой обнял Цилина, утыкаясь лбом в его плечо. Ему требовалось время, чтобы унять дрожь во всём теле и не заплакать как ребёнку. - Как давно ты очнулся? С тобой всё хорошо? Нигде не болит? Как твои ноги? Всё зажило без последствий? – шквал вопросов обрушился на Чжана. Парень не смело обнял своего человека и, потрепав по каштановым волосам, чуть отстранился. - Хочу посмотреть на тебя, - пояснил он своё действие. Длинные пальцы осторожно убрали отросшую челку и прошлись по загрубевшему шраму, тянувшемуся от переносицы через левый глаз. – Кто это сделал? - Пустяк, - отмахнулся Наивняшка. Он и быть забыл, что его ослепили на один глаз пять месяцев назад. Рана зажила и остался лишь шрам. Он приспособился видеть только правым глазом. Это больше не доставляло дискомфорта. - Кто это сделал?! – Цилин буквально прорычал свой вопрос, задавая его второй раз. - Сяогэ, - У Се заглянул в потемневшие глаза Чжана. – Ты ничего не будешь делать. Ведь это не имеет значения. Меня пытались заставить отказаться от тебя. Можно сказать, что это плата за моё решение. Я могу видеть правым глазом. И хорошо слышу. Так что другое ничего не имеет значения. Всё, что важно для меня – это твоё здоровье. Ты так и не ответил на мои вопросы. - Глупенький, - Цилин подхватил Наивняшку, поднимая на руки. – Я пришел забрать тебя отсюда. У Се согласно кивнул. Он не сводил взгляда с тонких губ, плотно сжатых в линию. Чжан был недоволен. Это ощущалось даже на расстояние. Но лишь одно не давало Наивняшке покоя. Эти манящие губы. Он помнил, как они блуждали по его телу, оставляя отметины. Но тогда, в тот день, они так и не поцеловались. Будто бы цилинь чего-то да боялся. Хитро улыбнувшись, У Се обвил шею парня руками и прижался к его губам в неумелом поцелуе. Он не умел целоваться и действовал инстинктивно. Так, как ему казалось, было правильно и необходимо. Цилин опешил от такой наглости. Пусть тогда на складе он и владел насильно этим телом, но вот губы тронуть не посмел. Чжан считал, что первый поцелуй должен быть осознанным и добровольным. А не принудительным. - Когда всё закончится и от нас отстанут, - отстраняясь, начал У Се, - научи меня целоваться. Я совсем не умею. И я полностью твой. Весь. Только твой и больше не чей. Или… ты собираешься ревновать меня к Янь Ли? – Наивняшка прищурился, прижимаясь к чужой груди. – Почему ты выбрал это имя? - Ятоу и Эр-е Хун хотели так назвать дочь, если бы она у них родилась. Я был дружен с ними и до сих пор уважаю. Можешь считать это данью памяти о них, - Цилин обернулся, ища вещи своего сокровища. – Здесь есть что-то твоё? - Расскажешь мне о них побольше? – У Се положил ладонь на мерно вздымающуюся грудь Чжана. – Нет. Здесь ничего нет моего. Но, если даже и есть, то не велика беда. Но, ты так и не сказал ничего о своём состояние. - Потом. Сейчас Цилин хотел лишь одного – унести своего человека как можно дальше. Его сокровище не должно находиться в этом месте. Но вот заявиться в дом Пан Цзы с кровью на руках было бы не сильно красиво. Да и в клинику нельзя. Ри Шань разозлиться. На память пришел его дом. Пусть поместье его предков и не сильно было по душе, но как временное место пребывания, вполне подходило. Решено. Они отправятся в то место, которое он никогда не мог назвать своим домом. - Сяогэ, - будто прочитав его мысли, начал У Се. – Я согласен пойти с тобой куда угодно. Только не пачкай руки кровью. Они прекрасны. Их нельзя пачкать. Эти люди всего лишь выполняли свои обязанности. А с корнем всех бед я разберусь сам. Цилин кивнул, направляясь прочь из палаты. Как бы он не хотел, но исполнить просьбу не смог. Ему пришлось убить человек пятнадцать, прежде чем они добрались до выхода. Нет. Он никому не позволит забрать своё сокровище и навредить ещё сильнее. Слишком многое они пережили. Оба одинокие с покалеченной судьбой. Но если один смог подняться благодаря своей силе и жестокости, то второй едва не сломался. Чжану казалось, что если бы не Ван Юэбань, то У Се бы давно сломался. Остаться одному в мире, где никто не понимает тебя – сложно. Но ещё сложнее не сломаться и сохранить позитивный настрой. Наивняшка не успел понять в какой именно момент Цилин обернулся в химеру, и он оказался на его спине. Но это было приятно. Обнимать и чувствовать, как под шерстью перекатываются мускулы.

***

- Тебя не укачало? – Цилин, обернувшись человеком, осторожно опустил У Се на землю. Они пересекли большую часть города за каких-то десять минут. Чжан, в обличии цилиня, двигался словно вихрь. Вряд ли кто-то бы смог отследить его передвижения. - Я в порядке, - Наивняшка огляделся. Он никогда не был в этой части города, да и район казался ему каким-то до неприличия богатым. – Где мы? - Это мой… дом? – парень сомневался, а мог ли он вообще называть это место домом. Он часто путешествовал и никогда по долгу не задерживался на одном месте. – Раньше тут было красивее. Я подумал, что пугать Пан Цзы ночным визитом будет не хорошо. Да и Янь Ли всего шесть месяцев. Не зачем лишний раз её пугать. Заночуем здесь. - Утром же займусь тут наведением порядка. Если ты, конечно, не против, - У Се ещё раз осмотрелся. В голове возник план того, что и куда тут можно поставить и сделать. Цилин кивнул. Он не был против. В этом доме он бывал редко и, если стены наполнятся детским смехом, то тут станет уютнее? Хотелось верить. Ему так хотелось создать уютный и безопасный мир для дочери и этого человека. Чтобы никто, ну вот прям совсем никто, не смел тревожить их. Довольно и того, что рождение Янь Ли далось У Се с огромным трудом. Ведь как настойчиво его пытались заставить избавиться от ребёнка! - Ты можешь делать тут всё, что захочешь. Я не стану ограничивать в финансах и возможностях, - Чжан взъерошил каштановые волосы. – Но сперва ты расскажешь мне, кто повредил твой глаз. - Рано или поздно ты узнаешь сам. И ты ничегошеньки не будешь делать этому человеку. Я привык давать людям шанс на исправление. Вот если он не исправится, то тогда разговор другой, - У Се хотел разобраться с одной хитрой личностью сам. Он прекрасно понимал – второй господин семьи У не успокоится так просто. Но идти на конфликт с людьми, которым приходишься родственником, не сильно хотелось. Тем более, казалось неправильным говорить об этом Цилину. С Эрбаем он должен разобраться сам. Дать шанс одуматься и всё исправить. После того скандала, когда его выгнали из дома, У Се не видел больше своего отца. Тот, как в воду канул. Бабуля У быстро расставила приоритеты и, после истерики, которая случилась у Наивняшки в день операции Чжана, самоустранилась, решив не вмешиваться в дела собственного внука. Мать У Се не видел весь год. Она ясно дала понять, что он ей не сын и больше не желает иметь ничего общего с таким человеком. У Сеньшена парень не видел и того года четыре уже. Они перезванивались. Но не более. Его третий дядя путешествовал. И о скандале, насколько У Се был осведомлен, тот ничего не знал. - Сяогэ, а ты можешь попросить кого-то из своей семьи узнать, не возвращался ли в Китай У Саньшен? – покорно следуя за Чжаном, поинтересовался парень. - Твой третий дядя? – уточнил Цилин. – Скажу Жи Шаню проверить. Думаешь, он захочет с тобой увидится? - Не знаю. Мы созванивались месяцев семь назад. Он ничего не сказал про сложившуюся ситуацию. Хочу лично с ним увидится. Поддавшись порыву, Наивняшка прижал Цилина к закрывшейся входной двери. Он прекрасно осознавал превосходство силы и то, что Чжан легко может отправить его в нокаут за такое. Но соблазн был велик. Слишком уж манящими были чужие губы. Так и хотелось попробовать их на вкус. Распробовать как следует и испить. Похоже, размышления отразились на лице У Се. Ибо Цилин, что-то поняв, первым потянулся за поцелуем, скользнув одной рукой на талию своего человека, а пальцами второй запутался в его каштановых волосах, притягивая ближе. Для Цилина было всё это в новинку. Никому и в голову раньше не приходило добровольно отдаваться ему. Никому, кроме У Се. Этот паренек стал первым человеком в жизни Чжана, кто смог принять его несмотря ни на что. Принять и остаться рядом. Они целовались и Цилин позволял прижимать себя к двери. Несмотря на немного агрессивный настрой, с которым ему отвечали, они не заходили дальше. Стоило только скользнуть пальцами под больничную рубаху, как У Се тут же вздрогнул и напрягся. - Ты боишься? – чуть отстранившись, поинтересовался Чжан. - В тот раз ты был груб, - Наивняшка поежился от воспоминаний. – Боюсь, я ещё не до конца готов к чему-то большему. - Мы не будем спешить. Я не стану больше брать тебя силой и насиловать, - заверил его Цилин. – Если ты будешь готов к продолжению, то сам скажешь мне. У Се кивнул. Ему нравилось то, что цилинь понимает его. Понимает и больше не пытается заставить или подчинить. Наверное, на согласии они смогут построить хорошие отношения. На согласии и доверии. Ведь без доверия ничего не выйдет. Да и по принуждению тоже много не получится. А ещё без любви никуда. Они будут выстраивать свои отношения постепенно. И никто им не помешает!