Facets

Этот день насвегда останется в его памяти. День, когда он проснулся. Причём, абсолютно ничего о себе не помня. Обычно человек, просыпаясь, помнит предыдущий день или хотя бы ночь. Но он забыл всё. Протяжно зевнув и открыв глаза, мужчина видит сверху белый потолок с люстрой посередине, вокруг — зелёные стены и множество медицинских приборов, закрывающих собой большое окно, раковину, тумбочку и табуретку. Затем неожиданно возвращаются ощущения, которые, кажется, стали раза в три острее. Мужчина жмурится от света, режущего глаза, и аккуратно, чтобы не повредить датчики на груди, пытается сесть на край кровати. Мышцы неприятно сводит из — за того, что они затекли за время, проведённое в одном положении. Он сидит и смотрит в одну точку немигающим взглядом, пока в сознании носятся туда — сюда начавшие проявляться обрывки неясных воспоминаний: белые халаты, операционная, писк приборов… Невзначай брошенный вниз взгляд даёт понять, что сейчас на теле, вообще — то, только полупрозрачная синяя больничная сорочка. Это на секунду вызывает смущение, но осознание, что в палате больше никого нет, быстро его нейтрализует. Надо бы найти нормальную одежду, а то негоже ходить, по сути, в чём мать родила. Мать… Её образ тоже стёрся из памяти. Хотя, какие там образы, если даже собственное имя вспомнить не удаётся. Оно вроде и вертится на языке, но не хочет вылезать наружу. Отвратное чувство. Тут, словно, по мановению волшебной палочки, в палату заходит Дмитрий Сергеевич. Вот его пациент, как ни странно, помнит. Этот человек заменил ему отца. С пришедшим Сеченовым начинают возвращаться и воспоминания — боль, крики, хирургические инструменты… — А вот и ты, сынок! — мягко улыбается академик, и обитатель палаты радуется его появлению, словно маленький ребёнок, дождавшийся родителей с работы. — Здравствуйте — звук собственного голоса кажется знакомым, но таким чужим. — Как ты себя чувствуешь, Серёж? — участливо склоняется к пациенту учёный, заглядывая в голубые глаза с надеждой уловить хоть одну искорку из тех, что плясали там раньше. Его зовут Сергей. Так, ну имя есть, ещё б фамилию с отчеством вспомнить, и будет замечательно. Остаток дня он проводит, всё так же сидя на кровати и пытаясь вспомнить, кем является. Вокруг снуют медсёстры, лаборанты, снимают показания, измеряют давление, но Сергею на всё до лампочки, он витает в своих мыслях. *** Утро. Луч солнца падает на лицо спящего на кровати мужчины, освещая подрагивающие ресницы. Рука с катетером и аппаратом для изменения уровня кислорода, похожим на обычную прищепку, лежит вдоль тела, вторая — скрыта под большим пуховым одеялом. Сергей жмурится от солнца, и нехотя открывает глаза. Привычная картина предстаёт взору — палата, где он находится, уже изучена до мелочей — каждая трещинка на стене, каждая деталь этого помещения отпечаталась в памяти. Мужчина встаёт с кровати и направляется к окну, за которым дует лёгкий ветерок и весело щебечут птички. Серёжа открывает окно и в душную палату врывается тёплый воздух, принося с собой приятно чувство облегчения и некой радости. — Товарищ майор! — раздаётся сзади. Это не является для Сергея новостью, так как свой военный путь он почему — то запомнил. — Завтракать! — рыжая кудрявая девушка, сотрудница «Павлова», подвинула к столу, стоявшему у стены, тележку с едой и поставила на него тарелку каши и стакан с компотом из сухофруктов. — Приятного аппетита! — тараторит медстестра и исчезает в коридоре. — Спасибо! — с лёгкой расслабленной улыбкой на лице отвечает майор и принимается за трапезу. Без особого энтузиазма глотая гречневую кашу, он наслаждается ветерком из окна, приносящим запах сирени. Её сладкий аромат что — то напоминает… Что — то хорошее, родное, любимое. Но с чем связан этот аромат — увы и ах, вспомнить не удаётся. Что ж с памятью — то в последнее время? Растерял майор хватку, однако. Раньше всё помнил, а сейчас… Сергей жмурится от противных мыслей и встряхивает головой, будто сгоняя наваждение. Думая о своих проблемах с памятью, он не замечает, как тарелка и стакан с компотом становятся пустыми. Сеченов, как всегда, появляется неожиданно, но весьма тихо, и майор только с третьего раза слышит его обеспокоенный голос: — Сынок! — М? — Что с тобой? Плохо слышишь? — академик положил руку на плечо Сергея. — Нет, всё нормально, я… Задумался просто. — мужчина пожимает плечами, и Сеченов отдергивает руку, будто ошпарился. — Хорошо. П — 3, переоденься, и выходи в коридор, я жду тебя там. — чеканит Дмитрий Сергеевич и удаляется. В оставленном учёным пакете оказывается чёрная водолазка, серый форменный комбинезон с эмблемой «Челомея», черный ремень к нему и пара новеньких кожаных берц. Не парадный костюм, конечно, но тоже неплохо. После долгих дней в больничной сорочке это — манна небесная. Быстро облачившись в новый «наряд», майор подошёл к зеркалу, дабы осмотреть себя. А что, выглядит весьма неплохо. Да и лицо его уже не выглядит, как маска египетского фараона. Когда Сергей уже отходил от зеркала, он заметил на нагрудном кармане комбинезона какую — то надпись. «Майор Нечаев С.А.» Кажется, фамилия его. Впрочем, какие могут быть сомнения. Не с трупа же какого — нибудь работника Сеченов это всё снял. Нечаев незаметно для себя улыбается своей нелепой шутке про труп, которая возникла среди мыслей, и, по — армейски, чеканя шаг, выходит в коридор. Там ему на руку цепляют бумажный браслет с логотипом Предприятия 3826 и надписью «Нечаев Сергей Алексеевич, 30 лет» А под ней, маленькими буквами, написано «пациент, п/о» Что это значит, майор не понимал, да и не хотелось. Сейчас было больше интересно, куда Сеченов вознамерился его вести, если даже принёс одежду на смену осточертевшему больничному облачению? Академик же, ни словечка не говоря, идёт к выходу из больницы. Неужели? Неужели после стольких дней, Сергей наконец — то выйдет на улицу? От этих мыслей в груди возникает приятное чувство, от которого хочется взлететь до небес. У самого порога Сергей немного останавливается, будто боится выйти на улицу, и вопросительно смотрит на шефа. Тот лишь одобрительно кивает, отвечая на немой вопрос своего подопечного: — Да, П — 3, мы идём гулять. Сергей, как ребёнок, жмётся к Сеченову и старается не отходить от него. Дмитрий Сергеевич неспеша идёт по дорожке близлежащего парка, смотря на малышей, бегающих вокруг ларька с мороженым, на лоточников, предлагающих купить всевозможные продукты, на шарики, пестрящие тут и там, на роботов, помогающих людям и разносящих напитки и продающих мороженое. Нечаев, идущий сзади и рассматривающий окружающее пространство, точно видит его в первый раз, невзначай притормозил у одной из тележек с мороженым, и Рафик, стоявший рядом с ней, протянул ему эскимо на палочке. Майор сперва вопросительно смотрит на робота, а затем осторожно берёт у него лакомство. Сначала откусывает чуть — чуть шоколадной глазури, как будто убеждаясь, что это вообще можно есть, а следом берёт ещё одно и уплетает два сразу. Сеченов, потеряв Серёжу, беспокойно озирается, но, заметив его у ларька с мороженым, продолжает вышагивать дальше, попутно здороваясь и отвечая на вопросы заговаривающих с ним прохожих. Нечаев, убегая то в одну сторону, то в другую, заметив очередную вещь, привлёкшую его внимание, возвращался к учёному и быстро говорил ему что — то вроде «Смотрите, там Вовчики кадриль танцуют!» или «Мороженое будете?», на что академик либо отвечал, либо просто улыбался. Ему приятно было видеть радостного Нечаева, какого он не видел уже очень давно. Со времён событий в Болгарии ему удалось видеть П — 3 в двух состояниях — куча останков и нечто среднее между человеком и куклой. — Дмитрий Сергеевич! — раздалось сзади. Сеченов обернулся и увидел улыбающегося Сергея, сидящего на скамейке и поглаживающего по спине пёстрого серого котёнка с голубыми глазами. — Смотрите, какой! Котик тёрся о ногу майора и умиротворённо урчал. Затем он запрыгнул на колени к Нечаеву и свернулся калачиком. П — 3 в свою очередь запрокинул голову назад, рассматривая облака на небе и продолжил гладить пушистого малыша. После минут пятнадцати сна животное потянулось, встало на лапки и… помочилось на Сергея. Он же, почуяв то, что одежда стала мокрой, сперва округлил глаза, затем вскочил со скамейки, резко скидывая с себя котёнка, и закричал: — Ебучие пироги, что ж ты делаешь то, сука! Котик, выкинутый майором куда — то в сторону, ударился об асфальт и обмяк, не подавая признаков жизни. Молодая девушка, заметив это, крикнула: — Ну посмотрите, какой изверг! Заматерился, ещё и несчастное животное угробил! Живодёр! — визжала она, тыкая пальцем в Нечаева. Тот, с удивлённым и абсолютно ничего не понимающим лицом стоял около скамейки, бросая взгляды на Сеченова. Академик лишь тяжело вздохнул и покачал головой, и, заметив осуждающие взгляды прохожих, тихо произнёс: — Пойдём, сынок. Нам пора. На глаза Сергея навернулись слёзы. Только что он осознал, что натворил. Убил невинного котёнка ни за что. И что это с ним в последнее время? Кидается на всех, ругается, будто обозлившись на весь мир. У Сеченова в голове крутились такие же мысли. Неужели Серёжа, его Серёжа, так изменился?