Facets

"Не спрашивай,как дела, Мне нечего тебе врать..." Он был похож на тряпичную куклу. Нет, конечно, куклой не являлся, но если не приглядываться, то вполне мог за неё сойти. Он не ел, не спал, почти не разговаривал, а если и да, то сиплым, полумёртвым, ничего не выражающим голосом, да так, что можно было подумать о каком — нибудь аппарате, установленном вместо голосовых связок. Когда говорили встать или пойти куда — либо, мужчина делал сказанное, но нисколько не было в его действиях осознанности или даже малейшей реакции на происходящее. Сотрудники комплекса «Павлов» шутливо прозвали майора Нечаева «ходячим мертвецом», и в чём — то они были правы. — Запись номер четырнадцать. — привычно спокойным голосом начал Сеченов. Пациент — Сергей Нечаев. Третий день реабилитации после установки нейрополимерного расширителя «Искра». Расширитель работает исправно, но при упоминании позывного «Блесна»…- договорить учёный не успел, потому что до этого чинно сидевший на кушетке П — 3, тело которого было усыпано множеством датчиков и устройств, поднял голову и, посмотрев на него, крикнул: — Ка — а — тя — а! Впрочем, слово «крикнул» здесь не подходит, поскольку на это у Нечаева попросту не было сил. Не державший во рту и маковой росинки несколько дней, он уже ослаб настолько, насколько мог. Внезапно то, что должно было быть криком, но являлось лишь сиплым тихим стоном, прервалось, по телу Сергея побежала мелкая дрожь. Зубы со стуком стиснулись вместе с кулаками, отросшие ногти вонзились в ладони. Лицо Нечаева напряглось, он свёл брови к переносице и из глаз потекли прозрачные, горькие и солёные ручейки слёз. Из груди вместо громкого " А — а — а!» вырывалось нечто между рычанием и всхлипами. Датчики, до этого мирно измеряющие показатели, протяжно и громко запищали, поскольку майор сорвал их с себя. Перед глазами его последние несколько дней всё расплывалось и превращалось в неясную кашу из звуков, движений и других действий. Разум как будто бы находился в спящем режиме, то есть, тело осознавало просьбы и слова окружающих, но сознание находилось в отдалённой от мира пустоте. Он уже привык к людям, пугающимся его отрешённого поведения, особенно, когда ночью нужно было выйти к баку за водой в коридор, и Нечаев, как — то очень странно, будто им кто — то управляет, как марионеткой, двигался к заветному сосуду с водой. Многие принимали его за призрака, чего сам майор не осознавал и, идя по коридору в белой больничной сорочке, одним своим видом вызывал испуг: кожа, вся бледная и кое — где синюшная, голубые глаза, которые стали стеклянными и отрешёнными после вживления мозгового расширителя, движения, как будто их исполняет мертвец. Снова треклятый кабинет, снова Сеченов, стоящий рядом и записывающий что — то на щебетарь. Сергей никак не реагирует, всё вокруг покрыто туманом и выглядит, как пятна, пока Дмитрий Сергеевич не произносит заветное слово -… " Блесна»… В голове сразу начинают загораться воспоминания, словно звёзды — одно, второе, третье… А потом они все разом гаснут от осознания, что её больше нет. Сергей срывается на крик, напрягает голос, что есть мочи, но слышится лишь сдавленный слабый стон. Противное, разъедающее, разжигающее чувство боли начинает покрывать каждую клеточку организма. Оно проникает вовсюда, и,кажется, даже за пределы тела П -3, обволакивает пространство, чёрной липкой массой опутывает людей в нём… Он не выдерживает и срывается на плач. Сеченов не пытается его успокоить, лишь недовольно качает головой. Академик знает, что это всего лишь сбой. То, что можно исправить. Руки Нечаева сами срывают паутину датчиков с груди, он резко поднимается с кушетки и стремглав бежит к двери. Вырваться, убежать, уйти! Главное не здесь, без неё! Он уверен, что Катю можно как — то вернуть, с помощью некой силы поддерживая в себе надежду на воссоединение с ней, даже сейчас, в полумётвом состоянии некоего бреда! Но дверь закрыта. Как клетка птицы, очень редкой и дорогой птицы, которая хочет вырваться на волю, но её не выпустят, а будут тыкать пальцем, пичкать невкусной горькой водой из поилки и наблюдать за всеми действиями. Нечаев бежит, но ударяется всем телом о закрытую дверь, и с грохотом, через который можно различить лязг металла, падает. Но протезы, составляющие его новое тело, очень прочные, и Сергей даже не чувствует боли. Нет, не так. Его тело не чувствует, так как он сам, если что то и ощущает, то не осознаёт этого. С минуту он сидит, раскинув ноги, на полу и немигающим взглядом смотрит на Сеченова и его ассистентов. — П — 3, вернись на место. — чеканит академик — Нет! НЕ СЛУШАЙ! Беги, скорей, спасайся, на свободу! — кричит всё нутро, разрываясь от потуги не выполнять приказ, но предательское тело послушно, как будто его механизм завели маленьким золотым ключом, поднимается и перемещается на прежнее место. Майор снова плачет. Сеченов думает, что это из — за Кати, но нет. Слёзы льются по одной причине — Сергей Нечаев — тряпичная кукла, марионетка. И останется ею всегда.