Панацея

План по свержению Кайдо набирал обороты. Капитан пиратов Сердца знал, где конкретно в столице Цветов затаился повар Мугивары-я и даже знал, что у него там была небольшая комнатушка возле его лавки собы и что там была какая-то стычка с местными. Трафальгар не знал почему, но его тянуло в город. Он понимал, что ему лучше особо нигде не светиться и просто оставить большую часть работы на других, контролируя процесс из тени, но его тянуло в город. Ему хотелось остудить голову, успокоить непонятное чувство и поток мыслей, который не мог принять осязаемую для понимания форму. Что-то не давало покоя и ответ был прямо перед глазами, но брюнет не желал его принимать. Но как бы сильно не жмуриться, не вертеть головой, не закрываться в себе от правды не убежать. Его волновало будущее. Его волновали эти странные отношения, в которые он впутался совершенно случайно по какому-то иррациональному желанию. Оправдания, что это из-за того, что повар похож на Кору-сана уже давно не работали. Да и к Коре-сану Ло испытывал родственные чувства, а не... У хирурга было много времени для рефлексии и оценки ситуации со стороны в отрыве от причины размышлений. Трафальгар боялся, что это волна накроет его с головой, но она уже унесла его далеко за фарватер. — Ло, что ты тут забыл? — блондин опасливо косится по сторонам и затаскивает мужчину с корзиной на голове в комнату, быстро закрывая входную дверь, — в своем уме? Хочешь, чтобы тебя поймали? Трафальгар хмыкает, снимает нелепую маскировку и осматривает помещение. Небольшая комнатушка, вещей не так много: футон с подушкой и одеялом, небольшой столик с лампой, пару коробок с продуктами в углу и какие-то вещи по мелочи. Ло оставляет корзину возле двери, сверху на нее кладет свою шапку, рядом катану, смотрит на непонимающего и немного хмурящегося Санджи. Брюнет просто подходит ближе, кладет свою голову на плечо мужчине, сжимает его плечи в своих руках. — Я устал, — тихо бормочет и щекочет темными волосами открытую шею повара. Санджи вздыхает, аккуратно поглаживает по голове Трафальгара. — Ну, ладно... Можешь немного тут посидеть. Когда стемнеет, уйдешь, — пальцы повара бережно перебирают растрепанные пряди, как будто играясь, — мне надо с делами закончить. Капитан чужой команды разлегся на футоне, подпирая голову рукой. Он просто молча наблюдал за блондином, который что-то выводил в записной книжке. Подмечал, как Санджи аккуратно обмакивал кисть в чернила, иногда чесал ее деревянным концом затылок, тихо вздыхал и тянулся за пачкой сигарет. Кок разминал запястья, слегка хрустя ими, засматривался на полупрозрачный дым, будто пытался в нем что-то рассмотреть, пару раз прогибался в спине, выгибаясь довольно грациозно, почти соблазняюще, но в движениях читалось что-то обыденное и естественное. Наверное, блондин не понимал, как он выглядит со стороны, когда кимоно немного спадает с его плеча, а потом в какой-то спешке возвращается обратно или когда он задумчиво покусывает ручку кисти, а потом откладывает ее, чтобы прикурить сигарету. Наблюдать за коком интересно, но спустя примерно час становится обидно, что какой-то писанине уделяется больше внимания, чем гостю. Трафальгар подносит свой указательный палец ближе к лицу, всматривается в светлую кожу на нем, несильно дует на ее. Блондин заметно дергается, но не оставляет свои дела, делая вид что все в порядке. Ладно, брюнет попробует намекнуть по-другому. — Блять, Ло! И Ло смотрит в ответ искренне невинными серыми глазами человека, который точно сейчас не облизывал свой палец. Взгляд даже немного глуповатый из-за того, что брюнет не понимает причину такой резкой реакции. — Ладно, — кок вздыхает, откладывает кисть и перемещается ближе к футону, — и чего ты хочешь? — говорит как-то с укором, как будто ребенка отчитывает. Трафальгар только похлопывает по месту рядом с собой. Санджи издает еще один вздох и укладывается рядом. Блондину даже ничего особо делать не надо, чтобы занять удобную позицию. Руки чужого капитана ловко заползают под спину, его голова прижимается к груди. Надо только подушку под головой поправить и нормально, но это быстрое дело. — Да что с тобой? — брюнет ничего не отвечает, переваливается, опираясь на руки и нависая сверху, — т-ты чего? Как мужчина, который увиливает за каждой девушкой, выполняет малейшую просьбу любой леди, чувствует за километры, что слабой половине угрожает опасность, и бежит на помощь, может так краснеть, когда его прижимает к футону другой мужчина? Голубые глаза растерянно бегают из стороны в сторону, как будто пытаются найти за что зацепиться, чтобы их хозяин смог найти опору. Руки неуверенно сложены на груди. Кадык дергается, когда блондин нервно сглатывает. Трафальгару не верится в происходящее, не верится в то, что он ощущает. Он кладет руку повара себе на плечо, наклоняется ниже, ближе к лицу. Запах сигарет кружит голову. Кроткий поцелуй, чтобы удостовериться в реальности. Более напористый, чтобы попытаться ей насытиться. Руки опускаются на локти, заползая под светлую ткань, стараясь стянуть ее. Поцелуи перемещаются по линии подбородка, перебираясь к шее. Ло сдерживает себя от засосов и укусов. Ставить метки — это по-детски, даже, когда хочется. Тем более, этот человек ему не принадлежит. Едкое ощущение расползается по груди, прожигая кожу и ребра как будто кислотой. Не принадлежит. — У тебя есть смазка? — звучит неожиданно хрипло прямо в изгиб светлой шеи. — Масло было где-то здесь, — ответ тихий и немного скомканный, — кокосовое, — блондин пытается аккуратно приподняться на локти, но его останавливают. — Просто покажи где. Нет нужны отрываться и разрывать прикосновения, потому что бутылек оказывается в руке вместо одной из монет, которые по привычке носил с собой Хирург смерти. То, что служило в стране Вано нижнем бельем, исчезает с тела чужого кока и превращается с маленький камушек. Санджи стыдливо отводит взгляд, как будто хочет что-то сказать, но закусывает губу, только пуще краснея. Он возбужден. Он догадывается, что собрался сделать брюнет. Капитан не может понять, о чем он думает, но сопротивлением даже не пахнет. Поэтому пальцы смазываются маслом, которое, капая на чужой член, стекает по промежности вниз, от чего блондин вздрагивает. — Расслабься, — фраза, которая никогда не работает, как надо, но не сказать это было бы грубо. Он дрожит, цепко хватается за черное кимоно, которое так и не снял Хирург смерти. Трафальгар целует его, совсем осторожно, когда вводит первый палец. Продолжает напористей, немного прикусывая губы и давая время привыкнуть к странным и, видимо, новым ощущениям. Для человека, который с детства занимался медициной, не составляет труда найти простату, заставить партнера издать сдержанный стон в поцелуй — тоже. Вторая рука свободно блуждает от шеи до груди, очерчивая контур сухих мышц. Движения медленные. Трафальгар добавляет еще масла и вводит следующий палец. Он все еще старается не оставлять меток, хотя пару раз прикусывал ключицы сильнее положенного. Сдерживаться в целом очень сложно. Брюнет как будто не замечал до этого момента, что подавлял в себе почти все свои чувства и желания. Происходит то, что рано или поздно всегда случается в таких ситуациях. Вёдра побольше уже закончились, и вода стремительным потоком выходит за борт ненадежной конструкции. Догадаться закрыть кран никто не додумался. Но сейчас Трафальгар пытается заткнуть эту пробоину, добавляя третий палец, отстраняется от уже покрасневшей от поцелуев кожи, касается свободной рукой члена блондина, от чего тот издает невнятный звук на выдохе. Он сильно течет и на коже, где была головка, осталось смазанное липкое пятно. Как это развратно выглядит. Перед ним Черная нога Санджи. Раздвигает ноги почти на всю свою растяжку, старается придерживать свое кимоно, чтобы оно не слезло окончательно, грудь тяжело вздымается, прикрывает рукой лицо, сдерживая тихие стоны, но бедрами покачивается навстречу пальцам. Трафальгар ощущает его дыхание на маленьком клочке своей кожи. Это заводит. Рваные вздохи, когда брюнет немного сильнее сжимает член. Чужое удовольствие будоражит и разжигает огонь где-то в правом желудочке сердца настолько, что мужчина почти забыл, что у него самого уже какое-то время туго ноет в паху. Трафальгар достаточно ждал. Он ждал перед Дресс Роуз, ждал, пока доберется до Зоя, ждал, пока этот человек доберется до Вано. Хирург Смерти, в целом, слишком много чего ждал в своей жизни: ждал своей смерти, ждал чудесного выздоровления, ждал мирной жизни, ждал мести. Слишком много ожидания. Поэтому сейчас он не намерен ждать. Снимает черное кимоно, стягивает белье, смазывает свой член, подвигается ближе. Головка входит туго. Горячо. Тесно. Сжимает сильно, заставляя прикрыть глаза и приглушенно простонать. И снова приходится ждать. Но дать немного времени и себе, и блондину необходимо хотя бы для того, чтобы у остальных не было вопросов, по поводу внезапного недомогания повара. Медленно входит дальше, придерживая бедра партнера. Ни один эйфоретик или стимулятор не сравнится с тем удовольствием, что сейчас стремительно расползается по телу. Трафальгар почти валится на повара, жадно впиваясь в его губы, сжимая его светлые мягкие волосы одной рукой, пока вторая остается на бедре. Целует беспорядочно, почти ожесточенно, пытаясь выплеснуть все чувства, которые сейчас его переполняют, но медленно входит до основания. Эти ощущения доводят до края исступления, заставляют в голове остаться только одну, никак не уходящую, мысль — хочется больше. Брюнет тяжело дышит в припухшие губы, пытается что-то пробормотать, но слова не приходят на ум, зато глупо открывшийся рот, закрывается, поддаваясь безумно нежному поцелую. Только сейчас доходят ощущения мягких рук на шее и в волосах на затылке. Они не сжимают, не тянут, просто аккуратно поглаживают и это сводит с ума. Трафальгар как будто всю свою жизнь ждал этих касаний. Ждал пока появится нужный человек, к чьим рукам он будет ластиться, как дикое животное, впервые ощутившее чужое тепло, чьих прикосновений он будет ждать и сердце будет медленно успокаиваться от осознания, что это не сон. Он вглядывается в прикрытые голубые глаза, радужка такого яркого оттенка, как будто такого и не существует в природе. Губы тихо изгибаются в легкой еле заметной улыбке. — Я в порядке. Трафальгару слабо верится, но чужой голос пьянит и подталкивает начать все так же медленно двигаться внутри. Даже если Санджи соврал, сейчас Ло сможет поверить любому его слову, но лучше перестраховаться. Опираясь на локоть, другой рукой у брюнета получилось добраться до члена партнера. Постепенно наращивая темп, он припадает к раскрасневшейся шеи, смешивая поцелуи и тяжелые выдохи до мурашек на светлой коже. Слышит обрывистое дыхание, спутанное с тихими сдавленными стонами, чувствует руки Санджи у себя на плече и затылке, как пальцы то слабее, то немного сильнее сжимают непослушные темных пряди волос. Новая волна подбирается к берегу, закручиваясь пенистыми барашками. Толчки становятся резче, вызывая хриплый стон на грани с рыком у блондина. Поцелуи перебираются к уху, остервенело впиваются в мочку. Ладонь крепче сжимает член, стараясь синхронизировать движения, но выходит криво и беспорядочно. Трафальгар слышит свое имя между попыток поймать глоток воздуха и выпустить новый спертый стон. Поддаваясь каким-то животным позывам, брюнет цепляется зубами за линию подбородка, перебираясь к губам, чтобы впиться в них с новой силой. Если отпустить штурвал и не следить за курсом, корабль непременно напорется на что-то, поэтому на каждом судне есть навигатор. Резкое ощущение натянутых на затылке волос, заставляет Трафальгара вернуться за штурвал своего сознания, чтобы оно не пошло ко дну. Он слышит протяжный сиплый стон, чувствует горячую жидкость у себя на руке, видит мутный взгляд. Ло и до этого был готов кончить в любую минуту, но сдерживал себя мыслями о том, что хотелось большего и дольше. Сейчас он делает последний толчок и изливается на живот партнеру, выходя из него. Обессиленно, машинально целует покусанные совсем припухлые и красные губы, вглядывается в состояние блондина, который все еще тяжело дышит и заторможенно моргает, пытаясь на чем-то сфокусировать взгляд. Трафальгар хотел не оставлять следов, но замечает, что весь внешний вид Санджи кричит о том, что у него была жаркая ночь с неумеющим себя контролировать партнером. На улице уже стемнело и комнату медленно обволакивала темнота. Голубым глазам удается поймать тусклые блики уличного освещения в серых блюдцах напротив. Блондин хочет что-то сказать и сердце замирает, прожигая грудную клетку насквозь. — Бани уже закрыты. В той коробке, — рука сползает с плеча, указывая куда-то в угол, — чистые тряпки. Эйфория постепенно смешивается с детскими ноющими мыслями. Трафальгар не хочет уходить, не хочет отпускать чужого кока. Он убирает чертовы тряпки, испачканные семенем, в сторону, вглядывается в очертания блондина, который, приподнявшись на локоть, закурил. Темная голова аккуратно опускается на крепкий торс, руки заползают под спину, прижимается к теплому, немного взмокшему после секса телу. Хирург Смерти готов пойти на любые преступление лишь бы сейчас не уходить из этой проклятой, темной, замызганной комнаты. Он уже не пытается найти объяснения своей одержимости прикосновениями аккуратных пальцев, таких нежных, которые ласково перебирают его жесткие пряди, куда важнее сам процесс. Тепло чужого тела согревает что-то внутри, но не обжигает. Оно такое бережное, мягкое, его хочется больше. Хочется залезть в него, зарыться с головой и не вылезать до того пока тошно не станет. А тошно не станет, Трафальгар знает это. — Ладно, можешь утром уйти. Поцелуи поднимаются по груди к шее под тихий бубнеж повара, но останавливаются, когда брюнет натыкается на оставленные им же следы. Может к утру пройдут и вроде, если плотнее завязать кимоно, и не будет видно. Когда засыпаешь, обнимая человека, который безвозмездно, без причины и скрытых намерений добр к тебе, голова пустеет и перед тем, как окончательно провалиться в сон, в темноте вспыхивают тусклые цветные пятна. Просыпаться от легких покачиваний плеча и еле слышимого шепота тоже приятно. Различать мягкую полуулыбку, тянутся слизать ее, зацеловывать мелкие ранки на губах. Вдавливать под собой тело в футон, в попытке отличить грезы от яви. Сжимать в руке чужой член, прижимая к своему, с долей садизма впиваться в губы, наращивая темп. Упиваться сдавленным мычанием и попытками ухватить необходимый глоток воздуха. Прижимать руку к постели, переплетая пальцы в хлипкий замок. Ощущать как мягкие подушечки пальцев впиваются в кожу на лопатке, перед тем как член в ладони начнет подрагивать, вынуждая кончить от осознания, что это не больная фантазия. Склонить голову в изгиб шеи, вдыхая запах моря, сигарет и пота. Трафальгар тянется за лоскутом ткани, вытирает свою руку и торс блондина, перепачканный в их смешавшимся семени. Натягивает черное кимоно, наблюдая как чужой кок поджигает сигарету и поправляет слезшую светлую ткань в яркую желтую полосочку. Вглядывается в почти фиолетовую мочку уха, мелкие синяки на шее, которые становятся ярче ближе к ключицам. — Извини за это, — смуглые пальцы аккуратно прикасаются к следам, взглядом бегло оценивает время, которое потребуется на восстановление. — Я взрослый мальчик и не думаю, что кому-то есть дело до этого, — Санджи всматривается в непрозрачное окно, выдыхая сигаретный дым, — надо только себя в порядок как-то привести. — Можем зайти ко мне на корабль. Иккаку может сделать тебе нормальное кимоно. Блондин кивает, делая новую затяжку. Выглядит совершенно безмятежно для пирата в мировом розыске на вражеской территории одного из йонко. Безумно спокойно для того, чей капитан попал в плен. Слишком мягко для человека, участвующем в гражданской войне и помогающем в подготовке революции. Трафальгар сидит рядом, аккуратно поглядывая и подмечая детали, перебирая в голове мысли и слова для их озвучивания. — Эй, Черная нога-я, ты же понимаешь, что это все закончится, когда мы победим Кайдо? — Угу, — даже не отвлекается от рассматривания клубков дыма. — Когда покинем Вано, мы станем врагами. — Да, — его голос звучит ровно. Санджи и так все это понимает и без озвучивания фактов со стороны Ло. Брюнет аккуратно берется за подбородок мужчины, поворачивает его голову к себе, чтобы заглянуть в голубые глаза. — Я пират, и я беру все, что хочу, силой, — серые глаза пристально вглядываются, лицо Трафальгара совершенно серьезное, — Пираты Сердца и пираты Соломенной шляпы станут врагами. И я, как пират, отберу у Мугивары-я его кока. Санджи тут же заливается тихим смехом, утыкаясь головой в плечо Ло: — Ага, конечно, — даже не пытается замаскировать сарказм, продолжая посмеиваться, — буду ждать.