Генерал на веревке

Когда Амений вернулся от — действительно довольного — Дакари, Шуте всё так же сидел, кутаясь в грязный дорогой халат и отрешенно пялясь в лужу под ногами. Амений немного задержался на входе, глядя на генерала. Любуясь им, таким потерянным, опущенным, униженным, использованным. Грязным, утратившим напускной лоск и пафос. На секунду захотелось зверем наброситься на генерала, повалить на кровать и… Сделав быстрое дыхательное упражнение, чтобы сосредоточиться и взять себя в руки, Амений обуздал страстные порывы и подошел к Шуте, протягивая монеты. Шестьдесят процентов от того, сколько заплатили клиенты. Если верить скользкому Дакари. Амений заплатил больше, чем заплатили все эти клиенты вместе взятые. За удовольствие особого рода — и за конфиденциальность. Но Амений взял, не торгуясь и не споря, от лживого скряги скромную плату, с таким усердием и рвением заработанную песиком. Шуте поднял глаза, глядя на хозяина с облегчением... Беспокоился, что хозяин оставит здесь? Навсегда? Потом перевел взгляд на протянутые монеты и вздохнул. — Мне не нужны деньги, — отказался Шуте. Конечно. Богатый, не знающий нищеты аристократ. — Возьми, — настоял Амений. — Так приказывает тебе хозяин. Шуте протянул руку и позволил высыпать монеты в ладонь. — Неважно, нужны тебе деньги или нет, — пояснил Амений. — Как только ты взял оплату за секс — ты официально продажная шлюха, проститутка. Поэтому я хочу, чтобы ты взял. И чувствовал себя соответственно. Шуте держал деньги. — Хорошо, — согласился он устало, уже не возбуждаясь, потому что полностью исчерпал дневной лимит страсти и похоти, а не потому что его это в принципе не возбуждает. — Но мне даже положить некуда… — растерянно проговорил генерал. Коварная ухмылка медленно изогнула губы Амения. — Повернись ко мне и нагнись. — Что? Нет, нет, нет… Не надо… — отнекивался Шуте. — Я беру свои слова обратно. И деньги беру. Я понесу так. — Повернись и нагнись, — игнорируя суету Шуте, повторил Амений строже. Ничего не оставалось. Генерал вздохнул и сделал, как велели. Встал, повернулся, нагнулся и откинул нижний край халата в сторону, обнажая зад. — Суй, — лаконично отдал приказ Амений. Шуте, сжимая деньги в кулаке, завел руку и неловкими пальцами осторожно по одной вставлял монеты во влажную дыру. Рука дрожала. — Уронишь — ударю, — предупредил Амений, пристально наблюдая за процессом. — По удару за каждую упавшую. Но Шуте старался. Не то чтобы он не хотел, чтобы хозяин его ударил, но гораздо больше он не хотел разочаровать хозяина. Поэтому он старательно наполнял себя тяжелыми круглыми монетами. Грязными деньгами, полученными от клиентов борделя. Не уронил ни одной. Амений поднял с пола — осторожно, брезгливо — деревянный плаг и передал Шуте. — Заткни себя. А то вывалится. Дрожащей рукой Шуте взял огромный плаг за основание и приставил к дыре. С мученическим глухим мычанием Шуте надавил двумя руками и впихнул затычку в себя. Выдохнул. И застыл в ожидании дальнейших указаний. Но Амений молчал, выдерживая время, наслаждаясь. — Что надо сказать? — наконец нарушил он тишину. — Спасибо, хозяин. — Да. Можешь выпрямиться и повернуться. Шуте выпрямился, приспосабливаясь к начинке из тяжелых предметов, и повернулся. — Сохрани их на память, не внутри, потом, конечно, когда опорожнишься, — сказал Амений. — Это приказ. — Я выполню, — пообещал генерал. — Поехали домой. Шуте, помедлив, кивнул. Хромой, будто израненный после тяжелого кровопролитного боя, Шуте, опираясь на Амения, заковылял к карете. На лестнице генерал замедлился. Ему было тяжело шагать, спускаясь вниз. По разным причинам. К тому же освещение было слишком тусклым. Генерал оступился, заваливаясь на Амения. Тот был, в общем-то, готов к подобному исходу, поэтому быстро схватил Шуте и попытался стабилизировать. То есть резко оттолкнул к стене. Крепкая спина военачальника встретилась со стеной с глухим звуком, сообщающим, что удар был довольно сильным. Амений приблизился к генералу вплотную, но не трогал руками. Смотрел прямо в мерцающие глаза. Опять вернулось острое желание растерзать генерала, теперь здесь, у стены. Даже лучше. В коридоре публичного дома агрессивно трахнуть затраханную шлюху, возвращающуюся после изнурительной трудовой ночи. Шуте отвернулся, не выдержав взгляда хозяина, и поплотнее сжал халат на груди. Амений опустил глаза, удивленно пялясь на руки, вцепившиеся в ткань. Так странно. Хм. Красноречивое, но весьма нелепое «нет». Подхватив генерала за локоть, Амений отступил и повел недотрогу за собой. Усадив Шуте в карету, Амений забрался следом. Мертвые кони тронулись. Шуте обессилено завалился на скамейку на бок. — Мне сейчас кажется, что всё было каким-то сном, будто всё это было нереально… — закрывая глаза, бормотал Шуте. — Только боль… — Ну, с иллюзионистами никогда не знаешь, — едко произнес Амений, не дождавшись продолжения. — Но ты человек рациональный, приземленный. Так что я уважил тебя: уверяю, это было реально. Не забудь вытащить из себя оплату, когда вернешься. Шуте, сопя с открытым ртом, прикрыл глаза. — И не забудь достать пробку из бассейна, — вдруг вспомнил Амений. — Если это сделают раньше тебя слуги, они удивятся, а ты засмущаешься. — Ты не вернешься со мной в мои покои? — спросил Шуте. — Нет. Зачем? Шуте помедлил. — Достать пробку. — Какую? — машинально уточнил Амений, хотя на самом деле разницы не было. — Обе, — ответил Шуте, но быстро спохватился: — Любую. — Ты сам справишься, — холодно отмахнулся Амений, подавив порыв закатить глаза. Аристократы. Шуте замолчал, полностью смыкая веки. Зловонный и грязный, он задремал с приоткрытым ртом, с по-детски беззащитным лицом. Амений смотрел на него и беспокоился. То, что сегодня произошло с генералом, могло сломать любого. Но вот Шуте сладко сопел, безмятежно засыпая после унижения и издевательств, в присутствии самого опасного для него человека. А вот Амений не был уверен, что уснет сегодня. Вновь и вновь он будет вспоминать — и дрочить, дрочить, боги, дрочить… Пока член не заболит, не натрется до крови. А может, и больше. Хотя, в отличие от генерала, Амений предпочитал избегать болезненных ощущений. И это проблема. Чем сдерживать человека, получающего удовлетворение от боли?.. От боли, страха, стыда?.. Сломлен ли сегодня генерал? Можно ли его вообще сломать? И кто из них двоих опаснее? У поводка два конца. Шуте всё еще четко контролировал, кто держит его поводок. Контролировал, кому он дает поводок. Позволял Амению держать поводок. Позволял — даже умолял. Хоть и умолял, но сам решал, кого умолять. И почему он позволял именно ему, Амению? Есть ли в этом какой-то скрытый смысл? Заговор? Амений беспокоился: не слишком ли он был самонадеян, самоуверен? Кто из них двоих — чиновников — сейчас сильнее, влиятельней, могущественней? Если смотреть поверхностно со стороны, то очевидно: один сидит уверенно и непоколебимо с прямой спиной, другой валяется вонючий, обоссанный и обесчещенный. Но не иллюзия ли это?.. Что явь, а что ложь?.. …Спящий Шуте сдул безрадостные мысли Амения сладким судорожным вздохом. Да уж… кто бы мог подумать: спит как ребенок. А Амений нянчится… с этой фифой. Что ж, по крайней мере у него никогда не было проблем с выбором подарка для генерала.