Генерал на веревке

Увидев за плечом Амения нового, очередного, клиента, Шуте испуганно пополз — словно гусеница — подальше. Тогда Амений наконец обернулся посмотреть на вошедшего. Ах. Гнолл. Во всю натуральную величину. Человек-гиена или гиена-человек, сказать сложно. Абсолютно голый, словно всегда так ходит и это в порядке вещей. Огромный: высокий, особенно широкий в плечах. С большим характерным горбом, виднеющимся даже над головой. Весь покрытый шерстью, рыжий. С пастью острых зубов, безумными красными глазами, хвостом, когтями, крепкими бедрами и… внушающим пенисом. Очень внушающим: неэрегированный, болтался, доставая до колен. Впрочем, ввиду иного строения ног — задних лап, колени у гноллов, конечно, находились повыше, чем у человека, да и ноги были покороче. Так что у нового клиента всё было прекрасно — и Шуте должно было до слюней нравиться. Проблема в том, что он… недолюбливал нелюдей. Высокомерный аристократ, что с него взять. Поэтому Амений, конечно, любезно предупредил Дакари, чтобы никаких нелюдей. Кажется. Хм… Определенно. Только мертвый хитрец спросил: а что, если… что, если гнолл? Гноллы… неплохие ребята. Не то что прочие нелюди. Как не поверить орку, к тому же мертвому? Амений просто не смог устоять. Да и Шуте вроде собак любит… Возможно, Амению всегда хотелось посмотреть, как Шуте будет ебать собака. Хотел полноправно и со всем заложенным смыслом назвать генерала собачьей шлюхой. Так, чтобы тот сразу вспоминал, как он давал псу, и от этого воспоминания ему становилось очень-очень стыдно. С настоящей собакой вряд ли. А вот с гноллом… С гноллом — да. Куда деваться. От гнолла очень сложно убежать. К тому же без рук и в замкнутом пространстве. Шуте, тяжело задышав, панически отползал — как мог, будучи связанным, из-под Амения, через арку его рук. — Нет, нет, ты этого не сделаешь… — бормотал Шуте. Амений понятия не имел, что это значило и к кому обращался генерал: к себе, к клиенту или к хозяину. Отстранившись, Амений встал и, глядя на гнолла и медленно пятясь, вернулся на свое место. Из пасти гнолла текла слюна. Тот слизал ее всю одним движением огромного языка: за один оборот полностью облизал даже нос. Ну как настоящая собака. Амений сел, не глядя точно куда, но именно туда, куда хотел, — в свое кресло, и взялся за всё еще стоячий член в предвкушении отличного развратного зрелища. Великий генерал под псом. Ммм… За такой спектакль никаких денег, никаких затрат не жалко. Шуте тем временем почти отполз. Во всяком случае, отполз так далеко, как только мог, — его спина уже нависала над краем кровати. Гнолл же подбежал к кровати, схватил когтистыми руками-лапами обе щиколотки генерала: для гнолла они были тонкими — и он легко их обхватил. И, дернув на себя с хриплым смехом-лаем, одним рывком уничтожил все гусеничные — даже не змеиные, а гусеничные, — усилия способного и умелого военачальника. — Нет! — вскричал Шуте, не собираясь сдаваться. Его тело краснело. Особенно шея. Он вырвал одну ногу и ударил вслепую — попал в торс гнолла, — и быстро высвободил вторую ногу, переворачиваясь на живот. Известно, что жертва, на которую нападает хищник, под адреналином совершает невозможное: двигается с небывалой скоростью, выполняет невероятные трюки. Амений еще не сделал ладонью и одного движения туда-сюда, а Шуте уже, переступая на коленях, сполз — хм, скорее, брякнулся с кровати, — и оказался у ног хозяина. — Нет, нет, нет, я не могу… — нервно и испуганно приговаривал Шуте. — Я не буду. Я не могу. Нет, нет… Гнолл тоже времени не терял, видя сочную, сытную добычу. Еще и аккуратно связанную. — Что, человеческая сучка испугалась? — радостно пролаял клиент, явно довольный произведенным на шлюху впечатлением. Ярко свидетельствовал о довольстве и быстро растущий и уплотняющийся пенис. Некоторым по природе нужно побегать за… самкой для спаривания. Знал ли об этом генерал? Знал ли он, как естественно выполняет роль обычной собачьей сучки? — Пошла искать защиты у хозяина — как жалкая домашняя сучка? Шуте стоял на побитых коленях у ног, даже точнее — между ног Амения, и смотрел широко распахнутыми, полными ужаса глазами. — Нет, нет, хозяин, я не могу. — Шуте не оборачивался, но по напряжению спины, да и всего тела, было заметно, что он ожидал нападения с неприкрытого тыла в любой момент. — Почему? — надменно спросил Амений, лениво поглаживая свой член. Вопрос — и ненападение сзади — немного отрезвили генерала. Он вынужден был отвлечься от страха и попытаться анализировать, почему ему страшно. Гнолл тем временем подкрадывался к своей сучке. Стелс. Отличный способ охоты. Подкрадываясь, гнолл, наклоняя голову, то влево, то вправо, смотрел только на зад генерала, круп загнанной жертвы. Гноллу нравилось то, что он видит: его пенис рос еще быстрее, чем Шуте ранее сваливался с кровати. Амений предвкушал, как этот гигантский стояк скроется в дыре генерала. Как тому будет больно. И сладко. Жаль, Шуте не предвкушал, отчаянно ища поддержки в глазах хозяина. — Это не человек! Это просто гигантская демоническая псина! — возмутился он с широко открытыми, чистыми, как у ребенка, глазами. Такими влажными и мерцающими на свету, как утренняя роса с первыми лучами солнца. Амений наклонился вперед, тенью поглощая мерцание. — Тц-тц, — поцокал он, свободной от дрочения рукой обхватывая подбородок Шуте. — Как нехорошо. Гноллы, в сущности, такие же, как и мы. Как и ты. Просто выглядят немного иначе. — Не так миленько, как генерал в данную минуту, да и вообще. — Нехорошо возвеличивать себя перед другими только из-за внешности и физических особенностей. — Амений потер подбородок большим пальцем одной руки, а большим пальцем другой потер увлажнившуюся головку, размазывая предсемя. Шуте попытался открыть рот, чтобы горячо возразить и доказать свою точку зрения, объяснить, но пес наконец зашел с тыла — бросился в молниеносную атаку — и что бы ни хотел сказать генерал, это превратилось в протяжное «а» с соблазнительно открытым влажным ртом. Гнолл, присев, дернул генеральские бедра на себя, когтями впиваясь в нежную плоть. Шуте изо всех сил прижался к ногам хозяина, явно тоскуя о связанных руках, и, как только беззащитный зад коснулся паха гнолла, превратил протяжное «а» в вопль: — Нет! Нет, нет, нет… — паниковал Шуте со всё еще широкими глазами, снова сверкающими, потому что Амений откинулся и убрал руку с подбородка, полностью сосредоточившись только на своем члене. Справедливости ради, генерал мог в любой момент прекратить, если действительно хотел. Что ему веревки, он и цепь может порвать плечами! Что такое один голый безоружный гнолл, когда генерал может в одиночку одолеть несколько бронированных демонов! Так что если бы у Амения и была совесть, она бы ему не мешала продолжать дрочить и получать удовольствие от криков и паники генерала, на чей зад напала собака. Амений наклонил голову — посмотреть, как между ног генерала, задевая мошонку, просовывается большой пенис гнолла. Между бедер, о связанные гениталии гнолл тер свой длинный пенис. Это даже не было проникновением, а просто сумасшедшим собачьим поведением, когда нужно хоть обо что-то потереться, но генерал вопил и брыкался, толкаясь крупом, отбиваясь от атаки. Гнолл, оставив одну лапу на бедре сучки, другой удобно схватился за веревки и поднял генерала вертикально, унимая сопротивление, а заодно во всей красе демонстрируя хозяину. — Спокойно, сучка, — хрипел гнолл в ухо, брызгая сочащейся слюной, отчего Шуте неприязненно кривился. — Слушайся хозяина, домашний питомец. Не думай, что ты лучше. Я лучше! — воскликнул он и продолжил толкать член между бедер генерала, но из-за того, что Шуте стоял на коленях и в поисках максимальной устойчивости раздвигал бедра, то трения было недостаточно, и гнолл наконец потребовал: — Соедини ноги, домашняя сучка. Шуте дрожал, краснел и щурился, хмурился. На его вульгарно измазанном лице отражались стыд и страх. Генерал посмотрел на хозяина умоляющим взглядом. Но Амений властно кивнул. Дрожа, хныкая и жмурясь, песик-сучка медленно переступил на коленях и соединил бедра. Гнолл усмехнулся у слюнявого уха. И продолжил тереться о нежную кожу между ног опущенного генерала. Разница в размерах была внушительной. В состоянии эрекции пенис этого гнолла был большим даже для гноллов. — Смотри, — тяжело дышал гнолл. Рукой, держащей бедро, он схватился за волосы Шуте и с усилием нагнул голову, вынуждая посмотреть вниз, на гигантский пенис, толкающийся между ног. — Видишь, у кого из нас лучшие физические особенности и бо́льшие физические достоинства? Видишь, кто из нас лучше? Так что твой хозяин прав: возвеличивать себя нехорошо. Но только если ты такая жалкая сучка, какая ты есть. Сучка должна знать свое место. Он убыстрялся, натирая генеральские яйца и подпрыгивающий от толчков генеральский член, всё еще безжалостно стоячий на красных ниточках. Амений дрочил, глядя на Шуте, мучающегося от смеси стыда, страха и похоти. Гнолл, всё еще держащий волосы генерала, надавил на голову, а другой рукой — на спину, вынуждая гордого генерала… нагибаться. — Нет, пожалуйста… — пролепетал тот крайне тихо, пристыженно, униженно. Казалось, он расплачется, но Амению не было видно, появились ли слезы или генерал сдержался. Но лицо кривилось так, как оно обычно изменяется во время плача. Жалкий, жалкий, опущенный генерал. Гнолл за его спиной давил, настаивал. И с полным осознанием, кто здесь лучше кого, генерал медленно, но позволял себя нагнуть. — Пожалуйста… — хныкал он. Ах, ну как можно было не пожалеть такого сладкого мальчика, так раболепно умоляющего и так умильно страдающего? Когда голова генерала была опущена гноллом достаточно низко, Амений принял эстафету, взял бразды правления в свои руки, то есть сам схватился за волосы, позволяя гноллу сосредоточиться на других местах — более важных для успешной случки. Как только гнолл начнет совокупление, эта кобыла может брыкаться, поэтому ее круп лучше держать двумя руками. Амений и гнолл обменялись взглядами — молчаливым диалогом, и поняли друг друга, коварно усмехнувшись. Амений всегда знал, что где-то внутри него живет дикий волк. Шакал, говорили люди, когда он был юный, глупый и нищий — до того, как не поумнел и не понял, что ему нужно натянуть овечью шкуру, чтобы стать богатым и влиятельным. Гнолл вынул пенис из теплого натертого местечка между бедер генерала и начал пристраиваться к дырочке… теперь это дырочка, потому что размеры всовываемого намного больше нее. Амений же практически ласково и нежно — правда, за волосы, — притянул генерала к надроченному члену поближе. Генерал приоткрыл зажмуренные глаза, налитые влагой, моргнул пару раз и… успокоился. — Да, вот так, — поощрял Амений, внимательно глядя на такую огромную штуку, направляющуюся между воспаленных ягодиц, и погладил спутанные потные волосы Шуте. — Видишь, как приятно ты делаешь своему хозяину. Видишь, как мне нравится, какой ты послушный и хороший, как ты позволяешь… Гнолл толкнул головку, Шуте дернулся, вскричав. — Шшш. — Амений ласково погладил своего домашнего, прирученного песика по голове. — Как ты позволяешь каждому незнакомцу, даже гноллу… — Шуте опять дернулся и вскрикнул от натиска. — Да, ты ведь позволяешь? — Проглотив, Шуте заглушил очередной вскрик, придавив губы к бедру хозяина, тяжело и часто задышал, по-прежнему пялясь на член Амения, как на спасительный маяк. — Позволяешь трахать себя в свой распутный зад. Ты же хочешь этого, да? Твой распутный зад хочет этот большой член, да? — Шуте простонал, заглушая себя бедром хозяина, закатывая глаза. И гнолл хорошо продвинулся внутрь: вошло полголовки, он был на самой широкой части. — Да, покажи мне, покажи нам, как ты хочешь… — подначивал Амений, гладя себя. — Расслабься, расслабь дыру, дай ее поиметь… — Ммм, — невнятно мычал Шуте, потерянный в ощущениях и загипнотизированный стоячим членом хозяина. Гнолл ткнул головку — та наконец юркнула, плюхнувшись внутрь, словно вошла в родной паз. — Ах! — вскричал генерал, дернувшись вперед. Видимо, костлявая рука клиента-садиста не сумела разработать дыру как следует. Или Амений перестарался в лечении. На лице Шуте отражались страдания. Его слюнявый рот оказался так близко к члену хозяина, что губы коснулись колец на пальцах дрочащей руки. — Шшш, — поглаживая волосы, напомнил Амений, с легкой улыбкой заботливой наседки. — Больно, — тихо пожаловался мальчик-генерал. — Хорошо, — отозвался хозяин. — Хорошо, — подтвердил Шуте, успокаиваясь и заставляя себя дышать. Солдат так залюбил генерала, что тому еще долго избавляться от любви как от едкой грязи. — Ах! — снова воскликнул Шуте и снова задержал дыхание: гнолл двигался дальше. Он запрокидывал морду, и из пасти стекали несдерживаемые слюни. — Какая тесная необъезженная сучка, — то ли похвалил он, то ли упрекнул. — Была бы ты в нашей стае, ты бы роняла… — Ой, пожалуйста! — настойчиво перебил Амений, не желая непрошенных, излишних мысленных образов. Гнолл рассмеялся лаем, тряской причиняя боль дыре генерала: тот хныкнул. — Мы бы объездили тебя как следует, — продолжил гнолл. — Даже пока ты бы спал, мы бы трахали тебя по очереди. Ты бы спал и даже не замечал — вот так твоя дыра была бы хороша. Гнолл с трудом, но безжалостно, без остановок внедрялся в теплые потроха хныкающего, давящегося своими же всхлипами, страдающего генерала. — Пожалуйста… — шептал он. — Я… я не могу… не могу больше… Длинный толстый член гнолла после сужающейся части у головки постепенно становился всё шире — даже шире головки. И вот на эту широту в данный момент и натягивался анус генерала. Успокаивающе гладя волосы Шуте, Амений начал ненавязчиво притягивать голову к своему истекающему и блестящему члену. — Давай, иди сюда, ты хочешь взять в рот член своего хозяина? — Шуте кивнул. — Хочешь сосать? — Шуте закивал, пялясь на член. И не нужно было надавливать на голову: генерал сам добровольно прильнул к члену, касаясь его губами, целуя, словно сакральное изваяние, — нежно, самозабвенно, с придыханием и трепетом. Ну какой сладкий мальчик. Забывал о дубине в заднице, стоило предложить член. Кто бы мог подумать, что генерал такой… хуесос, ха. — Да, да, вот так… — поощрял Амений, гладя волосы генерала и от удовольствия немного запрокидывая голову, хотя и не выпуская из виду, как собачий пенис внедряется в задний, тыловой проход генерала. Сам Шуте всё еще кривился от боли, вздрагивал в особо неприятные моменты проникновения и ахал, но вовремя и быстро затыкал себя — целуя, облизывая член. Он еще не брал в рот, не сосал, но трепетно кружил по стволу губами, языком, избегая, правда, головки. Иногда он касался зубами, но очень деликатно, хотя и Амений немного напрягался от такого стремления, особенно вкупе с настырностью гнолла, неумолимо натягивающего на себя дыру генерала. — Какая тесная сучка! — рычал гнолл под поскуливание само́й тесной сучки, благодарно лижущей хозяйский член. Когти впивались в бедра, до крови повреждая кожу. Когда гнолл ввел пенис на две трети, насадив дырку на самую жирную часть, Шуте, чтобы не визжать, лишь дернулся всем телом от боли и тут же взял в рот головку, заглушив себя ею. Амений, прикрыв глаза, промычал. Шуте воодушевился реакцией хозяина и насасывал усерднее, забываясь, отрешаясь в процессе сосания. — Как сучка любит лизаться, — заметил гнолл, сдавленно, всё еще прилагая немалые усилия, чтобы втиснуться в генерала. Амений, уже получивший определенный навык в наполнении зада генерала, предложил бы другой способ, но не был уверен, что нетерпеливому гноллу этот способ придется по вкусу. К тому же это не его дело. Он отдыхает. А Шуте работает. Принимает то, что дают, и так, как дают. Пусть ему будет больно. Пусть гноллу будет трудно. Главное, что Амению хорошо и он наконец может расслабиться. От удручающей и нервной дворцовой жизни. — Ты всё-таки мало чем отличаешься, сучка, от таких же сучек в нашей стае. Гнолл резко толкнулся, теряя терпение, подгоняемый похотью, и Шуте замычал, насаживая голову на член. Взял ствол в рот до предела своего рта. Он не стал насаживать горло, но простонавший Амений не настаивал. Ему было достаточно. Он и без того уже сомневался, что протянет долго, глядя на эту картину перед собой и чувствуя жаркий рот генерала на члене. Амений хаотично лохматил волосы Шуте и хотел касаться и красивого лица, но воздерживался — не хотел пачкаться косметикой. С пошлыми вульгарными причмокиваниями генерал выжимал из члена хозяина всё, что только мог. Высасывал предсемя, заменяя своей неудержимой, обильной слюной. Как сучка. В самом деле — как собачья сучка. Шуте всё входил в раж. Когда гнолл застрял, то двигал бедрами, пытаясь выровнять себе путь, подстроить потроха генерала под свой пенис, найти правильное положение, правильный угол, Шуте активно насасывал — и активней, всё активней… Он уже не обращал внимания на то, что слюны слишком много и она бесконтрольно везде. Не обращал внимания на пошлые звуки. Он мычал, закатывал глаза и катал свой мычащий рот, свои соблазнительные раскрасневшиеся губы туда-сюда, туда-сюда, вверх-вниз. Слюни текли даже из ноздрей, но Шуте не обращал внимания. Пенис гнолла наконец размял, выпрямил кишки и юркнул целиком внутрь, полностью обосновываясь в живых ножнах. Шуте взял и в рот так глубоко, как мог, и замер, тяжело дыша, приноравливаясь. Но гнолл долго не ждал — и начал вытаскивать. Губы Шуте ослабли, он будто бы хотел протянуть «а», но из-за затычки вышло мычание. Генерал, правда, выглядел так, словно забыл, что во рту член: мысленно был целиком сзади, в анальном проходе, болезненно растянутом и будто вытягиваемым вместе с жирным длинным пенисом, облепленном так плотно, что тот уже не мог отлепиться без усилий. Когда гнолл вытягивал пенис — неделикатно, безжалостно, — можно было увидеть и краешек ярко-алой плоти, обычно спрятанной внутри прохода, но сейчас вытягиваемой наружу. Шуте жалобно ныл, замерев ртом на стояке. — Нет… — еле разборчиво хныкал Шуте, толкаясь языком по члену хозяина. Гнолл, не вытащив даже наполовину, снова воткнул до конца. — Ах! — вскричал Шуте, тоже снова наваливаясь ртом на стояк — так, что головка чуть не юркнула в глотку. Шуте поперхнулся, но отвлеченно, будто это последнее, что заботило его тело в данный момент. Гнолл начал трахать генерала. Не очень агрессивно, потому что внутренности сучки еще не настолько хорошо размякли и не привыкли к размеру, отчаянно цепляясь за объемное инородное тело. Но достаточно, чтобы Шуте, открытым ртом насаженный на член хозяина, мог, не предпринимая никаких усилий, трахаться ртом о член лишь благодаря толчкам гнолла. Так и выходило, что гнолл трахал тело, одновременно обслуживая этим телом и член Амения. Шуте, словно отличный музыкальный инструмент, лишь звучал. Мычал и шлепался плотью — в такт. Когда стало понятно, что сучка со своей дырой готова к настоящей поездке, Амений переглянулся с гноллом. — Пусть шлюха работает, — жестко сказал Амений, мысленно ведя отчаянную борьбу с экстазом. И обратился к генералу, беспамятно висящему губами на члене и снова пытающемуся сосать: — Хватит, хватит. Амений начал отстранять генерала, но тот отрицательно замотал головой: — Нет, нет… — сдавленно бормотал он, принявшись демонстрировать усердие, будто извинялся за то время, пока не мог обслуживать член хозяина должным образом. — Хватит, хватит, — настаивал Амений, оттаскивая голову Шуте за волосы. Гнолл, в свою очередь, вцепился в место над тазовыми костями генерала и, приподнимаясь, потянул его тело на себя. Было забавно видеть, как огромный гнолл поднимает крепкого, пусть и стройного генерала, словно щенка, при этом так и не вытащив пенис из жарких ножен. Шуте, осознав, что его отрывают от вожделенной соски, занервничал, расставшись с членом: — Нет, пожалуйста, пожалуйста, еще… Я хочу еще… Хочу, чтобы ты… хочу проглотить… Пожалуйста, хозяин. Видимо, думал, что разочаровал хозяина своим плохим сосанием. Песик не любил разочаровывать хозяина. Но он не разочаровал. Как он мог. Так отчаянно и послушно подставлял зад собаке. Просто Амений хотел продержаться подольше. Как можно дольше. — Я дам тебе проглотить, — пообещал он. — Если ты будешь вести себя хорошо. Гнолл долго не шел с таким большим грузом на пенисе — сел на край кровати, живописно усадив на себя связанную сучку, разведя ей ноги так, чтобы хозяину было хорошо видно. В том числе и место, где великий высокородный избалованный генерал соединялся с псом. И это было большое место. Большое, плотное, крепкое соединение. И под силой тяжести своего тела Шуте насаживался до предела, еще глубже, чем раньше. Лицо генерала кривилось от стыда и боли. Амений мог бы кончить от одного вида. Но стиснул зубы. Гнолл ждал, держа руки поверх разведенных бедер шлюхи, но не удерживал, просто положил на внешнюю сторону. Наверное, Шуте думал, что ожидание связано со снисходительностью, с позволением попривыкнуть к растяжке и позе. Но это не так. Амений поднял бровь, глядя на генерала, и тот, наконец поймав взгляд, понял, что делает что-то неправильно — огорчает, разочаровывает хозяина — и заволновался. Еще через пару секунд переживаний, сомнений, колебаний и недоумения на лице генерала, Амений сжалился: — Работай, шлюха, мы ждем. Ну же. Шуте моргнул пару раз. В глазах так и читалась: эй, в моей заднице член собаки — что еще ты хочешь от меня? И с этим его добавочным, практически насмешливо — «хозяин». Гнолл намекнул по-своему: толкнул бедрами, отчего Шуте подпрыгнул на члене и вскричал, будто пронзенный колом. После того, как волны неожиданности и боли понемногу схлынули, оставляя только пену, до Шуте, кажется, дошло: он испуганно вытаращился на Амения. — Так же, как ты прыгал на предыдущем клиенте, — напомнил, подсказал Амений. — Давай. — Нет… — ошалело пробормотал генерал. — Давай же, покажи хозяину, что ты послушная сучка, — вклинился гнолл. — Попрыгай и на мне, сучка. Я заплатил за твои услуги. — Нет, я не смогу, у меня не получится, хозяин… — занервничал генерал, отвечая Амению и игнорируя клиента. — Давай, давай, — настаивал Амений, отмахиваясь. Он снова взял свой член в руку и гладил. Не так волнительно, как рот генерала, но это к лучшему. — Просто послушно делай что говорят. Я хочу видеть, как ты стараешься скакать на члене, даже если у тебя не будет получаться. В конце концов всё приходит с практикой. — Верно, — согласился гнолл. — И тебе нужно больше практики. — Он еще раз толкнул: Шуте вскрикнул в полете и ахнул при приземлении. Генерал тяжело дышал, сидя на члене: слегка надутый от жирной и большой начинки живот часто сокращался. Наверняка уже одно это приносило удовольствие гноллу, стимулировало. С самым страдальческим выражением лица, какое только у него было, Шуте попытался подняться на этом гигантском стволе. Кое-как оперся ногами на ноги гнолла и попытался подняться. В самом деле, выходило неважно. Даже если он и поднялся на пенисе, то совсем чуть-чуть. Хотя если его тело приподнялось, то прямая кишка предпочла задержаться, опять демонстрируя алые сокровенные потаенные ткани. Сам Шуте кривился от боли и дрожал от натуги. Ах, генерал, аристократ. Всему-то его надо учить: и хорошему поведению, и тому, как скакать на члене. — Тебе не нужно пытаться вытащить его из жопы целиком, — сообщил Амений. — Просто прыгай, как если бы в тебе не было члена. Просто двигайся. Необязательно высовывать из себя. Достаточно вибрации. Давай, песик, не разочаровывай нас. И Шуте внял совету. Покраснев, сгорая от стыда и позора, сощурившись и снова чуть не плача, он превозмог себя и принялся елозить на коленях у гнолла, так активно, как только мог с завязанными руками и болтающимися в воздухе без твердой и прочной опоры ногами. Шуте стонал, кряхтел, изнывал, невероятно стыдился и… катался на члене. Гноллу нравилось. Он, рыча, поощрял сучку и неизбежно непроизвольно двигался немного навстречу, толкаясь бедрами. Когда пенис гнолла хорошо натер канал и Шуте попривык к размеру, приноровился и расслабился, дело пошло менее болезненно, более похотливо и развратно. Генерал увлекся процессом и вовсю получал удовольствие. Сладко стонал, выстанывал «еще», «да», «еще» и даже «больше, больше, я хочу больше, мне нужно больше». С подбородка текли слюни — так же, как и у гнолла. Но если опрятный гнолл иногда мог слизывать, то неряха Шуте просто тёк. И его собственный член краснел, трясся и подпрыгивал. В момент творческого порыва и вдохновения Шуте додумался и согнул ноги, встав на колени на кровать, оставаясь при этом прочно и плотно сидеть на клиенте. Так, отталкиваясь от опоры в виде кровати, Шуте скакал гораздо эффективнее. Главное — начать, а далее тело всё сделает само. Это было крайне вульгарное зрелище. Особенно если учитывать, что шлюхой был тот самый генерал. Гордый, пафосный, кичливый, дерзкий. Просто шлюха. Еще и самозабвенный хуесос, как оказалось. Ах, Амений дрочил себя почти в такт прыжкам генерала. Несмотря на усердие Шуте, гнолл перевозбудился, судя по рычанию, и ему стало мало. Он схватил бедра генерала, вынуждая убрать ноги с кровати и повиснуть в воздухе без опоры, и, удерживая, начал трахать, толкаясь снизу. Шуте кричал. Возможно, от боли. Хотя он уже попривык. Но, скорее, от экстаза. Сладкого болезненного экстаза. Теперь Шуте выглядел просто безвольным телом, марионеткой, куклой, которая сама уже не в состоянии ничего делать, даже думать, и которой просто пользуются для самоудовлетворения. Гнолл так толкался, так быстро и грубо, резко, ударяя, — казалось, шлепки были слышны на весь публичный дом, а крики Шуте, казалось, заглушали весь шум и гам, издающийся из других комнат. Нежные внутренние стороны бедер генерала покраснели, от терзания когтями поранились, кое-где появлялась кровь. Достигнув пика, гнолл уронил шлюху на свой пенис, взялся за изгибы в местах соединения низа живота и бедер и сильно вдавил, тут же впечатываясь когтями в плоть — так глубоко, что если бы Шуте и хотел сбежать, то сбежал бы, лишь оставив пару кусков плоти. Но он не рвался на свободу. Наоборот, замер, словно испуганный зверек, попавший в капкан. Гнолл схватился зубами за холку Шуте. И, рыча, держал обессиленную добычу. И судя по вжавшимся яйцам и характерным подрагиваниям у основания члена, гнолл спускал внутрь. Так конкретно и много. Это длилось так долго, что казалось, гнолл спускал внутрь генерала целую вечность. Уже даже Шуте запричитал, кривясь и хныча: — Так много, много, слишком много… У Амения темнело в глазах от накала сдерживаемого экстаза. Действительно слишком много. Чересчур. Через край. Но Амений отчаянно хотел поставить генерала на колени, встать над ним, над этим заплаканным, красным, грязным лицом и… и добавить макияжу светлого оттенка. О боги. — Так жарко… — бормотал потерянный в ощущениях генерал. Он даже попытался покачаться еще, невзирая на раны, оставляемые впившимися в плоть когтями. Невзирая на это и на свои слова о «слишком много», Шуте пытался побольше подоить анусом член. Ему нужно больше. Всегда нужно больше. Это он еще не получил в задницу узел гнолла, иначе застрял бы тут надолго. К счастью, гнолл довольно быстро — для своего вида — размяк, ужавшись в размерах. Он, тяжело, но облегченно дыша, откинул шлюху на пол, когда закончил и обмяк. Шуте со стуком упал на колени, завалившись торсом вперед, но вскоре немного выпрямился. Он стоял на полу на коленях и тяжело дышал, глядя на оживленно дрочащего хозяина. — Хорошая шлюха, — выдохнул клиент. — Моя стая всегда примет тебя, домашняя сучка. Ты будешь служить у нас гораздо эффективней и интенсивней. И в хвост и в гриву. Без выходных. — Проваливай, — не глядя на гнолла, угрюмо отшил Амений, которому уже надоело, что все хотят генерала себе. Он принадлежит только своему хозяину. Рассмеявшись лаем, гнолл удалился с висячим блестящим, влажным хуем. У Шуте буквально текло по бедрам. Сперма кобеля просто беспорядочными потоками стекала по крепким бедрам генерала, словно кто-то плеснул кефиром ему в дыру. Амений поднялся с кресла и приблизился к генералу — встал, возвышаясь над ним. Шуте запрокинул голову, чтобы видеть, но не зная, куда смотреть: на член, готовый исторгать тяжесть из поджавшихся яичек, или на лицо хозяина. Смотрел то туда, то сюда. — Открой рот, — приказал Амений, глядя сверху вниз на грязного, стоящего на коленях в луже спермы Шуте. Тот открыл рот — немедленно. И Амений, уже не в силах ждать и лишней секунды, содрогнулся со стоном, даже вскриком, возгласом, позволяя сперме выпрыснуться наружу, исторгнуться на лицо этого красавчика. Попало на губы, немного на язык, и Шуте, подвигав языком, сомкнул губы и сглотнул. А сперма в то время летела в глаз, оттуда скатилась на щеку… Амений выдрачивал сперму на это вульгарно измазанное лицо, заплевывая его. И тоже исторг много спермы. Шуте выглядел… неотразимо. Боги, как к лицу ему была сперма своего хозяина! Шуте облизывал губы и, судя по подрагивающим рукам, жалел, что не мог пальцами набрать еще спермы и слизать… Ах, Амений, представив эту картину, тяжело вздохнул. Ему казалось, что все силы, удерживающие тело, схлынули, превращая его в бескостного червяка. В глазах темнело, и он стоял неустойчиво, словно пьяный. Шуте, хоть и не кончил вроде, был в похожем, может, еще более обессиленном состоянии. Стоял на коленях на полу весь в сперме. Несмотря на свое состояние, Амению будто хотелось что-то сделать. Он даже не знал что, но протянул руку к Шуте, смотрящего с пола пьяными, невменяемыми глазами. Тут шумно распахнулась дверь, которую собака — собака не была свиньей — оказывается, закрыла за собой. И Амений опустил руку, посмотрев на входящего. Это был пьяный неприятный оборванец. Его глаза были еще более невменяемые, чем у затраханного генерала. Шатающейся походкой, глядя с ненавистью на шлюху, он приблизился. Шуте наконец повернул голову, чтобы увидеть клиента. Вошедшего никто ни о чем не спрашивал и даже не смотрел вопросительно, с ожиданием каких-то пояснений, но он пояснил, доставая вялый член из грязных замаранных и рваных штанов: — Я зашел просто отлить. Я мужиков даже пьяным трахать не буду, — гордо заявил он. — Это позор! Ты позорная шваль, заслуживаешь только того, чтобы ссать на тебя. Давай, подставляйся мне, шлюха. Амений немного завис. И хотя вошедший неклиент звучал забавно, Амений был готов отправить его за дверь — даже одним магическим ударом. Но Шуте, находясь в странном шальном состоянии, заставил Амения зависнуть еще больше. Он сделал то, чего Амений не ожидал. Подняв подбородок, Шуте весьма грациозно, несмотря на связанные руки, выпрямился на коленях и направился к мужику, остановившись перед ним, у его члена, и гордо запрокинул измазанную в сперме голову. — Открой рот, педик, — потребовал оборванец. Педик открыл. И из мерзкого члена полилась моча, с таким запахом, что стало понятно, что мужик пил явно не дорогие вина из личной коллекции фараона. Моча полилась по лицу даже не дрогнувшего генерала. Смывала сперму хозяина, попадала в рот, хотя Шуте не сглатывал, а просто держал рот открытым. С лица моча стекала по телу, на веревки, по бедрам, смывала сперму гнолла, по красному воспаленному члену, по надутой мошонке… Амений смотрел в шоке. Он не ожидал. Ни этого неотесанного вторженца. Ни… боги, мочеиспускания! Ни поведения Шуте. Последнее шокировало, конечно, больше всего. Амений даже забыл брезгливо отпрянуть, хотя моча лилась так близко к нему, к его одеждам. Он не знал, попали ли случайные брызги на него, он завороженно пялился на генерала. И в какой-то момент тот задрожал. Задрожал и застонал. Закрыл глаза. Не от страха, боли, холода или стыда. Если Амений не ошибался, генерал задрожал от оргазма. Шуте не исторг сперму, но с большой вероятностью это был оргазм. И это был завершающий шокирующий, пронзительный удар во всей этой странной ситуации. Шуте задышал хрипло, шумно, с постанываниями, когда мужик закончил справлять нужду и постучал членом по лбу генерала, сбивая последние капли. — Отсоси, — сказал мудак, положив вялый член на губы. Генерал обхватил член — несколько брезгливо, — но пососал немного. Достаточно, чтобы… вытереть. Как после посещения туалета. — Грязный педик, — бросил пьянчуга. Заправился и ушел, оставляя дверь открытой. Но и Амению, и Шуте уже было плевать на дверь. Амений был слишком шокирован. И не знал, что сказать. Это было какое-то сообщение? Это что-то значило? Или у Шуте была минутка вдохновения? Пока Амений рассуждал, генерал завалился, упав в лужу мочи и спермы на полу. — Хозяин, я…. Я… больше не могу… Хозяин… — бормотал он устало. У Амения тоже всё еще темнело в глазах. Он чуть не падал рядом с Шуте. Решив, что сегодня он больше не дрочит и не кончает, Амений взял халат, вытерся им, как следует заправился и поправил одежду. Действовал вслепую, по мышечной памяти. Затем сел в кресло, выдохнув, прикрыл глаза, расслабляясь, ни о чем не думая… Хотя ему нужно было подумать, хотелось подумать о поведении Шуте, но Амений будто был пьян. Или во сне. И просто нужно было отдохнуть… Но не прошло и минуты блаженства, как в коридоре раздались приближающиеся шаги. И это были шаги не одного человека.