***
С обеих сторон лесной дороги стояли частные дома, которые находились недалеко от «Магнита». В одном из двориков лаяли собаки, слыша, как два парня торопливо шагают по тротуару. Гронский и Бабочкин хотели добраться поскорее до озера Страдаловки, ведь они и так уже опаздывали. Ещё и, как назло, погода ухудшалась. Ветер начал дуть сильнее, на небе образовывались грозовые тучи. Егор и Никита очень сильно надеялись, что плохая погода не заставит Фроловых передумать насчёт бани, и у них получится попариться. Егор спрятал подбородок в воротник, пытаясь скрыться от холодного ветра, но холод пробирался под ветровку. Руки также были спрятаны в карманы. Иногда ему приходилось вытаскивать одну руку, чтобы посмотреть время и уведомления в телефоне. Никита предпочёл всю дорогу молчать. Изредка он кашлял, прочищая горло или чиркал зажигалкой, поджигая, уже третью по счёту, сигарету. Запах дыма бил в нос, и Егор очень сильно хотел покурить. Точнее, Егор хотел с того момента, как только увидел сегодня сигарету. А это было, когда ребята ещё занимались. Какой-то мужчина проходил за пределами стадиона и курил. Гронский был уверен, что закурит, как только они скроются в лесу. Но сейчас они уже дошли до озера, а пачка мирно покоилась во внутреннем кармане ветровки. Наверное, он просто не хотел вытаскивать руки на холод. За озером располагалось село, где и находился участок Коли. Егор заметил, как Никита облегчённо вздохнул, осознавая, что идти им осталось всего ничего. Они обошли озеро, и тогда Бабочкин выкинул докуренную сигарету и остановился на пару секунд, чтобы растоптать её. Когда озеро скрылось за деревьями, показался забор дома. Это значило, что осталось идти от силы минут пять. Ветер дул всё сильнее, звучал вой и свист, листья срывало с деревьев, они кружились вихрем, приземляясь на землю. Егор дрожал от холода и шел, отпустив голову вниз, так что теперь воротник налезал до самого носа; смотря себе под ноги, он пинал камни кроссовками. — Пипец холодно, скажи? — первым прервал тишину Никита, обращаясь к Егору. — Надо Коляна попросить, чтобы в следующий раз Паша за нами заехал, если такая погода будет. Бля-я! — ветер подул сильнее, отчего Никита начал стучать зубами. — Надо, надо. Он по-любому к Коле сразу приехал, а не как мы. На своих двоих, — Гронский согласился с Бабочкиным. Но ничего уже не поделать, они почти у цели, и никто не знал, что станет настолько ветрено и холодно. А что их ждёт вечером? Ужас какой-то! — Да совсем уже офигел! — Никита рассмеялся, ускоряя шаг, и заметил, что за ним повторил и Егор. — Кстати, я у тебя спросить хотел. Ты куда поступать-то будешь? А то мы утром говорили с Костей, а ты вообще ниче не сказал, — напомнил Бабочкин об утреннем разговоре. Но Гронский не знал, что ответить. Егор неосознанно начал открывать рот и закрывать его, не находя подходящих слов. Конечно же, в его планы входила учёба после школы. Например, поступить в университет, желательно на бюджетное место. Но о профессии он задумывался в последний раз в седьмом классе. Поэтому и пошёл в одиннадцатый: подумать над своим будущем, определиться и учиться дальше. Стать кем-то. — Помню, ты хотел на медицинский поступить? — спросил Никита интересующий его вопрос, продолжая смотреть на друга. — Военный врач, что ли? — Егор начал припоминать свои слова с того же седьмого класса — он считал это делом своей жизни, но с каждым годом от желания не оставалось и следа. — Тем более у тебя с химией и биологией всё хорошо. Не идеальная пятерка, конечно же, но попроси там, не знаю, кого-то из одноклассников подтянуть тебя. Аидку, например. Она же тоже в мед будет поступать. Или Ваську! Точно, Ваську попроси! — Никита улыбался всё шире и шире, пытаясь подбодрить Егора. — Какой военный врач, Никит, — вздохнул Егор, махнув на него рукой. После того, как он задумывался об этом в последний раз, голова гудела и просила отдыха. Позже это стало его нелюбимой темой. — У Василисы своих дел хватает. А Аида. Нафига ей мне помогать? Мы редко с ней общаемся. Только по учёбе… — Гронский прикрыл глаза, понимая, что сейчас скажет Бабочкин. — Ебать, а тебя подтянуть надо по стрельбе из лука? — Никита недовольно вздохнул, закрывая лицо ладонью. — Твоя микро версия будет нахер разочарована тобой, если ты сейчас откажешься от своей мечты, когда у тебя есть потенциал. Вот если бы я шарил по химии и биологии, я бы… — Бабочкина грубо перебили смехом; Егор начал хлопать его по плечу. — Твою мать! Рассмешил! Никит, а Никит! — начал издеваться над ним Егор, продолжая хохотать. — Ты же на стоматолога хочешь? Прикинь, какие предметы придется сдавать! А! — Гронский разразился смехом ещё больше, когда увидел на лице Бабочкина осознание, и как тот материт всё на свете. — Ну ничего, Никит! Ты рожден, чтобы ебашить! Поступишь! — под конец Егор повторил ту самую фразу Никитв во время разговора с Костей. — Даже если не на бюджет! Никита раздражённо толкнул его, но, заметив, что друг продолжает смеяться, начал надвигаться на него. Егор это понял, поэтому совсем чуть-чуть успокоился и попытался убежать. В руках у Бабочкина откуда-то оказалась ветка. Было непонятно, когда он успел её сорвать, но под ударом этого хлыста оказаться не хотелось. По всей улице слышались вопли и крики убегающего Гронского вперемешку с матами Бабочкина. Как бы не было прискорбно, но Никите всё же удалось нанести пару ударов по ногам Егора. От резкой боли тот сразу вскрикнул, закрывая рот рукой и пытаясь не задохнуться от смеха. А довольный своей работой Бабочкин расхохотался что есть мочи. Немного успокоившись и придя в себя, они продолжили путь, посмеиваясь и переглядываясь. Егор подозрительно смотрел на ветку в руках Никиты, пока тот не выкинул её в траву.***
Вокруг кирпичного двухэтажного дома с черной крышей стоял длинный темно-коричневый забор, окружавший весь участок. Никита позвонил в звонок, который висел рядом с воротами, а на них самих была надпись: «Осторожно, злая собака». После пары гудков с другой стороны послышался чужой голос, и когда Бабочкин сказал: «Я», дверь открылась. Ребята быстро добежали до крыльца и постучались в деревянную дверь дома. Егор постоянно оглядывался, пока Никита судорожно колотил. Ведь во дворе у Коли разгуливал огромный пёс. Хотя принадлежал тот Паше, который, в свою очередь, называл питомца ласково Боней. Да, когда пёс был ещё щенком, кличка ему очень подходила. Паша постоянно на вопросы: «Почему именно Боня?» отвечал: «Ну смотришь на него, видно, что это Боня!». Пёс обычно к другим людям, даже к остальным Фроловым, относился с недоверием, мог даже укусить или накинуться. Поэтому ребята всегда дожидались, когда придёт Паша. Ведь только рядом с ним Боня становился дружелюбным и переставал рычать. Гронский прыгал на месте от страха, ведь в любой момент мог подбежать Боня. Пока Бабочкин стучался в дверь, Егор судорожно оглядывался по сторонам и случайно заметил стоявшие на подоконнике цветы в горшках. Почва была мокрой, но само растения находились в ужасном состоянии, будто о них вспомнили в последний момент. Изнутри послышались неторопливые шаги. Половицы поскрипывали. Открыл им дверь Коля, опираясь правой рукой на свой костыль. Он пропустил испуганных парней внутрь и закрыл за ними дверь. Фролов поздоровался с Никитой и Егором, по очереди пожимая им руки. Из-за того, что Коля забывал брить свою светлую бороду, он становился похожим на дедушку. Прихрамывая, Фролов повел Бабочкина и Гронского в сторону гостиной. Над её входом находилась лестница на второй этаж. На одной из ступенек лежала Даля, кошка Коли, которая махнула лапкой, пытаясь нанести удар по их головам. Никита погладил её и прошёл дальше. — Рассказывайте давайте, что у вас нового? — Коля сел на одно из трёх кресел, расположенных вокруг круглого стола в центре комнаты. — А то я смотрю, вы вообще не заходите, не пишите, — на краю деревянного стола лежала пачка сигарет, через секунду оказавшаяся в руках у Фролова. — Не, Никита-то мне пишет. А вот ты, Егор! Раз в год можешь порадовать меня своим стикером или смайликом «большой палец вверх», — наигранно обиженно произнес он, зажимая в губах сигарету. Гронскому, конечно же, не хотелось прямо говорить, что про существование двух Фроловых он забыл. Помнил Егор только Вениамина. Они виделись в школе или когда гуляли компанией. — Да, ты же сам знаешь — времени вообще нет. Дом, школа, тренировки и по кругу, — как-то сухо отмахнулся Егор, встречаясь взглядом с Бабочкиным. — Никиту тоже надо подтянуть по некоторым предметам. А то этот герой хочет поступить на стоматолога, — смеясь, произнёс Егор и переглянулся с улыбающимся Никитой. — Если что, Никита, — позвал его Коля, не поворачиваясь в его сторону для драматичности, — о доброте не забывают, понимаешь? Я же всё-таки старый, скоро с зубами будут проблемы, у-у! — начал намекать Фролов после того, как узнал, на кого планирует поступать Бабочкин. Ребята рассмеялись, вновь переглядываясь. Коля немного притих, заметив Пашу за спиной ничего не подозревающего Егора. В следующую секунду на плечи Гронского опустились тяжёлые руки. Фролов сразу больно сжал пальцы, и от неожиданности Егор вскрикнул. Паша громко просвистел в свисток ему в лицо, что аж барабанные перепонки чуть не лопнули. Коля начал громко смеяться, смотря то на перепуганного Егора, то на своего старшего брата, заговорил с последним, используя язык жестов. — Да, Пашка, он не только испугался, а ещё и обосрался, наверное, — хохоча, произнёс Коля, дублируя свои слова на языке жестов, — теперь тебе придется дать ему другие штаны, а то, смотри, вроде в серых приходил, — продолжал смеяться старший Фролов, заражая своим смехом и Пашу. Паша стал немым в тринадцать лет из-за травмы голосовых связок. Изначально его голос хрипел и звучал тихо, затем он вовсе его потерял. Фроловы всегда умалчивали то, что случилось на самом деле, и как Паша получил травму. Маленький Паша постоянно ходил поникшим, плакал из-за того, что не мог что-то сказать с определенной интонацией, а она у него всегда была забавной. Но всё же и к такому привыкают. В начале Паша записывал всё, что хотел сказать, в блокнот, пока его отец не заставил всех в семье выучить язык жестов, которым сам владел. Но листки с ручкой Паша всё равно везде носил с собой, ведь с посторонними людьми тоже необходимо разговаривать. По рекомендациям Вениамина, перед первым знакомством с его братьями, Никита тоже выучил язык жестов, что далось ему с трудом, но всё же он не владел им настолько хорошо. Что уж говорить о Егоре — кроме базовых слов по типу: «Привет», «Как дела?», он не знал ничего. Поэтому когда Паша хотел ему что-то сказать, то всегда использовал либо телефон, либо листок. Хорошо, что Фролов мог слышать, а то Гронский не смог бы с ним разговаривать. Но, даже если слух у Паши оставался хорошим, иногда Коля говорил ему что-то, используя жесты или дублируя свои слова. Может, рассказывал что-то слишком личное, или это просто вошло в привычку, но факт остаётся фактом. На удивление, сейчас Паша пришел в очень даже хорошем настроении. Его таким улыбающимся можно было увидеть не часто, ведь обычно Фролов либо серьезный, либо раздражённый. Следом за Пашей вошли в комнату ещё три парня, которые были знакомыми Коли. Им было по девятнадцать и двадцать лет. С ними Никита и Егор тоже были знакомы, но общались редко и только тогда, когда встречались в доме Фроловых. Они сели за стол, и один из парней положил на середину пакет, из которого доносилось позвякивание множества стеклянных бутылок. Коля оглядел парней. — Баха не с вами? Его брат уже пришёл, они с Веником шашлыки жарят, — но в ответ ему лишь сказали, что Баха уехал то ли в Наро-Фоминск, то ли в Москву, но, куда конкретно, никто, кроме его брата, не знал. — Ладно, сам спрошу. Пойдёмте, — обратился Коля к Никите и Егору, добавив, что сейчас познакомит их с «Ржавым». Паша и остальные ребята остались в гостиной, разливая спиртные напитки по рюмкам и включая музыку. Пока они начинали веселиться, за дверью послышался шум. Бабочкин и Гронский пару секунд спустя забежали домой с криками, которые иногда сменялись безудержным смехом. Как оказалось, на них налетел Боня, который сразу начал рычать и лаять, увидев их. Паша вышел и свистнул в свисток. Он взял пса за ошейник и отвёл его к будке. Там он пристегнул ошейник к цепи, проверяя крепко ли она держится. Пёс покрутился, поскулил, но, смирившись со своей участью, сел на землю и высунул язык, тяжело дыша. Паша вернулся к остальным ребятам, сказав Коле, что они теперь могут спокойно идти. Только тогда Егор и Никита смогли спуститься с крыльца на тропинку, ведущую в сторону беседки. Во дворе вкусно пахло шашлыками; и, так как Гронский ещё ничего не ел, его рот начал наполняться слюной. Возле мангала стояла миска с замаринованным мясом. Часть уже жарилась, поэтому чем ближе они подходили, тем сильнее манящим становился запах. Вениамин стоял спиной к подходящим, что-то говоря собеседнику, а затем они тихо рассмеялись. Размахивая веером, Фролов услышал за спиной шаги и обернулся. Улыбка с его лица медленно исчезла, как только он заметил, что рядом с братом идет Бабочкин и Гронский. Поначалу такая реакция показалось Егору странной, но через пару секунд он заметил, что рядом с Вениамином стоял он. Зелим. — Ржавый! — крикнул Коля, привлекая внимание Ахметова, и тот сразу посмотрел на Фролова, но напрягся, заметив рядом с ним своих «любимых» одноклассников. — Подойди сюда! — Коля махнул рукой, поэтому Ахметов начал подходить, кидая короткие взгляды на Вениамина. Он в нерешительности остановился на небольшом расстоянии от них. — Да что ты стесняешься? Поди ближе! — в следующую секунду Коля обнял одной рукой Зелима за плечи, приближая ближе к Никите и Егору. — Пиздец, — проговорил Бабочкин, смотря прямо на Ахметова. Его настроение сразу изменилось, и это было заметно всем присутствующим. Коля недовольно смотрел на Никиту, требуя объяснений. — Мы уже как бы знакомы. В одном классе учимся, — продолжая сверлить взглядом Ахметова, обратился Бабочкин к Фролову. — У тебя какой-то молодой фан клуб, Коль, — недовольно произнёс Вениамин, скрестив руки на груди. — Короче, Залик, пойдём, — младший Фролов выдернул Ахметова из рук Коли, потащив его в сторону, но Коля удержал Зелима за локоть. — Я сейчас вообще не понял, — строгим тоном проговорил Коля, как вдруг Вениамин резко отвернулся и с силой потянул Зелима, будто тряпичную куклу. Ахметов попытался остаться на месте, но Вениамин тянул так сильно, что дольше Зелим сопротивляться не мог, поэтому поплёлся следом. Старший Фролов, который всё ещё крепко держал Ахметова за локоть, от неожиданности пошатнулся и чуть не упал, но смог удержаться на ногах, оперевшись на костыль. — Твою мать! Что ты творишь? — прошипел Коля, раздражённо смотря на Вениамина. — Извини, — сразу виновато произнёс Вениамин, но не прошло и секунды, как былой настрой вернулся, — но будет лучше, если мы сейчас с Заликом уйдем, — объяснил Вениамин брату. Оглянувшись на всех присутствующих, он тихо добавил: — От греха подальше. — Четкий ответ! Твоё решение прям имеет смысл, — в голосе Коли чувствовался явный сарказм. — То есть меня в известность ты не поставишь, да? — Никита и Егор переглянулись, зная, что старший Фролов любил всем сердцем контролировать каждое действие своих братьев и знать обо всем, что знают они. — Боже мой, Коля, отстань от меня! — а вот Вениамин всей душой ненавидел эту черту характера своего старшего брата. Если Паша просто ходил раздраженным и грубым, Вениамин особо не обращал внимания на него. Но в случае с Колей Вениамину хотелось рвать на голове волосы. — Какая тебе вообще разница? Ты же мои разборки считаешь малолетними играми. Так не лезь! — и ведь смело было со стороны Вениамина так общаться с Колей в присутствии посторонних. Гронский, который вместе с Бабочкиным просто сливался с фоном и становился массовкой, стоял неподвижно, наблюдая за перепалкой братьев. Егор заметил, как Вениамин крепко начал сжимать запястье Зелима, наверное, позабыв о том, что вообще его схватил. По лицу Ахметова можно было понять, что тот не чувствовал себя нормально и не не замечал сильной хватки. Его брови жалобно поднялись вверх, глаза бегали с Коли на Вениамина. Где-то внутри дома играла музыка, и было слышно, что Паша с остальными ребятами хорошо проводят время. В отличие от них. Через секунду Ахметов посмотрел на Гронского, но как только Егор ответил на его взгляд, Зелим отвернулся. — Не ссорьтесь… — голос Зелима смешался с криками Вениамина и со строгим «пизды сейчас дам» от Коли. Ахметову сразу стало стыдно за то, что его голос прозвучал так тихо. Он выдернул свою руку из хватки Фролова и направился в сторону дома. Но обойти сам дом Зелим не смог, ведь будка Бони находилась близко к той тропинке, которая вела к воротам. Коля закатил глаза, недовольно бурча, что это какой-то детский сад. Он заметил, что Вениамин посмотрел на него в последний раз и пошел за Ахметовым. Егор и Никита тоже чувствовали себя не на сто процентов. Они вообще не поняли суть этого конфликта, поэтому просто решили воздержаться от всяких комментариев. Егор лишь мысленно благодарил Вениамина за то, что тот не рассказал, в каких взаимоотношениях находится Гронский и Бабочкин с Ахметовым. Так как Егору всегда казалось, что Коля и Паша, несмотря на не такую уж и сильную разницу в возрасте, видят в них детей. В этом случае старшие Фроловы говорили бы, что ребята не поделили игрушку в песочнице. А это, знаете, не очень-то и приятно слышать. Тем более в узком кругу у Фроловых хорошая репутация, и с их мнением многие считались, а дружба с ними так вообще была на вес золота. За Зелимом и Вениамином первым, прихрамывая, последовал Коля, тихо бранясь и проклиная поведение своего младшего брата. Никите с Егором ничего не оставалось делать, как пойти следом. Скорее всего, им было интересно, что будет дальше. В гостиной никого из Фроловых не было, лишь их знакомые, не заметившие суету, которая сейчас происходила. Но один из них всё равно встал и вышел во двор, откуда пришли Бабочкин и Гронский. Ведь кто-то должен был следить за шашлыками. Никита и Егор пошли дальше и мельком выглянули из-за двери. На крыльце стоял Коля, наблюдая за тем, как Паша разговаривал с Зелимом возле забора. Благодаря переводящему его слова с языка жестов Вениамину, Зелим всё понимал. Но в какой-то момент Вениамин одарил брата возмущенным взглядом и пару раз медленно кивнул, саркастично проговаривая: «Ага-ага». Тогда уже Коля двинулся в их сторону. Подходя ближе, сам заговорил с Зелимом. Егору, конечно же, стало очень интересно, но из-за довольно-таки большого расстояния их разговор едва был слышен. Да и музыка, играющая на первом этаже дома, мешала, не давая нормально услышать. Это всё напоминало какую-то драму, где постоянно выясняют отношения и строят интриги. Такие сериалы постоянно смотрела бабушка, и иногда, находясь с ней в одной комнате, где и был телевизор, Егор тоже смотрел. Честно говоря, было неинтересно, — говорил он, но на самом деле даже забывал, что делал, и сам, не ведая того, садился рядом с бабушкой, расспрашивая, кем друг другу приходятся персонажи и о чем они спорят. Никита потянул Егора назад, замечая, что Паша и Зелим идут в их сторону. А вот Вениамин и Коля остались стоять возле забора. Гронский увидел, как старший Фролов, как только они остались наедине, схватил младшего за волосы и прошипел что-то ему в ухо. Вениамин, скривившись, быстро закивал, соглашаясь со своим братом, и его отпустили. — Пойдём к остальным, а то мы как сплетницы тут стоим и жести ждём, — предложил Егор Никите, и они двинулись в сторону гостиной. Как только Егор и Никита уселись на длинный диван, сзади послышался хлопок двери. Первым вошёл Паша. Но и минуты не прошло, как он покинул гостиную, выходя на задний двор к другу и шашлыкам. Егор почувствовал своим затылком чужой взгляд и по инерции оглянулся, сразу встречаясь с глазами Зелима. Как только Ахметов был рассекречен, он отвернулся, и Гронский заметил, что он выглядит очень и очень странно. Весь такой нервный и дёрганный. Хотя чему тут удивляться: два человека, которых новенький ненавидит всем (наверное) сердцем, сейчас находятся с ним в одном помещении, рядом. Возле дверного проема показался Вениамин, а за ним и Коля. Случившееся никак не повлияло на настроение старшего Фролова — либо он хорошо это скрывал. Тем не менее, сейчас он выглядел получше, чем Вениамин, который больше походил на грозовую тучу, готовую метать молнии. Рядом с Егором, тяжело вздохнув, сел Коля и попросил налить ему алкоголя. — Что случилось-то? — и всё же не осталось незамеченным то, что все сейчас сидели угрюмыми и притихшими. — Вас так долго не было, — проговорил один из друзей Коли. — Детский сад мне тут устраивают, — с очередным вздохом ответил Коля, принимая рюмку, и оглянулся в сторону Вениамина, — капризные нынче дети пошли, — попытался подколоть Коля своего младшего брата, который отвёл взгляд, вновь скрещивая руки на груди. — Садитесь уже! Что, как бедные родственники, стоите возле проема? — с ноткой веселья в голосе пригласил Зелима и Вениамина старший Фролов. — Перестань стыдить меня, — более спокойно произнес Вениамин, садясь на такой же длинный диван, который стоял напротив того, где сидел Коля, Никита и Егор, — теперь вечер будет напряжённым, — уже тише добавил Вениамин. Он откинулся, сложив под голову руки и посмотрев в потолок. — Не драматизируй, пожалуйста, а! — Коля скривился от вкуса водки и закусил солёным огурцом. — Сделаем так, — хлопнул он по столу, привлекая внимание ребят, — вы с порога моего дома выйдите, можете хоть загрызть друг друга, мне всё равно. Алга! — он махнул рукой для эффекта. — Но тут жопу жмите и свои детские игры оставьте на потом. Я вас зачем пригласил? Чтобы вы отдохнули или со своими разборками меня нервировали? — обратился Коля, конечно же, к Вениамину и Зелиму. К Егору и Никите у него претензий, как оказалось, не было. Но ни Ахметов, ни младший Фролов не хотели, чтобы именно Коля вмешивался в эти самые «детские разборки», поэтому послушно кивнули. Дальше они уже сидели как ни в чём не бывало, но Зелим не принимал участие в общих разговорах. Он просто тихо сидел на краю дивана, положив свою руку на подлокотник, и пил гранатовый сок. Егор отчего-то чувствовал волнующий трепет после того, как Зелим всё же остался и сейчас сидел чуть ли не напротив него. Гронский вспомнил о, так называемых, обидах и для себя решил, что разговор состоится, несмотря ни на что. Этим вечером.***
Время уже подходило к шести вечера, и, может, где-то в начале Егор и был уверен, что будет настаивать на своем, принуждать Зелима к разговору. Не перестанет добиваться своего даже, если потребуется, кровью и потом, лишь бы поговорить с ним. Но на данный момент Гронский все также сидел только уже на месте Коли, ведь Фролов пересел на кресло рядом. Егор наблюдал за покрасневшим от веселья лицом Ахметова. Гронскому оставалось лишь сидеть и бессовестно глазеть на него. На удивление Вениамина и Егора, иногда Никита тоже шутил и, представляете, улыбался Зелиму! Алкоголь так подействовал или они нашли общий язык — казалось неразгаданной загадкой для Гронского. Но всё же он искренне надеялся на второй вариант, и что так останется впредь. Наверное, это и требовалось? Посидеть за одним столом у Фроловых, подышать над водкой и поесть шашлыков, которые получились сочными и очень вкусными. Сам Егор выпил водки очень мало, но всё равно голова трещала от битов музыки, которую переключал Паша. Но говорить об этом желания не было. Вечер и так проходил хорошо, и портить его жалобами как-то не хотелось. Посидит немного и привыкнет к этой боли. Из присутствующих единственный, кто не сидел на месте и постоянно бегал туда-сюда, свистя своим — уже бесячим — свистком, конечно, был Паша. Перемещался Фролов от стола до колонки, от колонки до кого-то сидящего, пытаясь потянуть несчастного, чтобы тот тоже встал и активничал. Хотя других устраивало то, что они сидят, и ни у кого желания вставать не было. Коля взял пачку сигарет со стола и протянул первым делом тому, кто оказался ближе — Зелиму. Но тот вежливо отказал, говоря, что не курит. Тогда пачка моментально оказалась в руках у Паши, который сразу начал доставать первую сигарету. Брат чуть раздражённо крикнул ему: «Чего вырываешь?». И он ответил на языке жестов, что так надо. Одну сигарету Паша зажал губами, чиркая зажигалкой, а вторую подложил за ухо. Пританцовывая, Паша предлагал сигареты остальным. И, будучи уже не голодным, Егор потянулся за пачкой. Фролов подносил и в последний момент уводил руку в сторону, пытаясь подразнить его. Требовалось лишь один раз получить шлепок по голым бокам от Коли, и он сразу же перестал так делать. Паша до этого снял футболку, повесив себе на шею, как полотенце после душа, говоря, что ему жарко в ней. Как же может быть по-другому, если он бегает по всему дому? Наверное, будь его воля, Паша бы залез на потолок. Вениамин, который в начале говорил, что вечер у них будет напряжённым, сейчас претендовал на второго, кто веселился от души. Хоть он и сидел, а не бегал по всей комнате, настрой у него появился. Вениамин, подливая всем алкоголя, снимая мясо с шампуров и нарезая помидоры с огурцами, показывал, так сказать, своё гостеприимство в полной красе. Егор полностью смог расслабиться, особенно после того, как закурил. Заметив, что остальным тоже хорошо, он начал чувствовать себя отлично, ведь вечер проходил как надо. Всё напряжение ушло. Егор стряхнул пепел с сигареты, и вновь закуривая, принялся наблюдать за Зелимом, разглядывая его. Улыбка, конечно же, шла ему больше, чем нахмуренные брови, задумчивый взгляд или дёрганное состояние, которое Гронский видел впервые, когда Ахметов стоял возле двери. Но, если подумать, именно в задумчивом виде Зелим становился очень интересным. Хотелось залезть в его голову, прочитать все мысли и всё, о чём он думает. Кажется, Ахметов сам давно осознал, что его лицо покраснело и цветом походило на помидор. Пытаясь, наверное, скрыть ото всех этот факт, Зелим часто касался своей щеки, потирая. И, может, другие не заметили этого, но Егор наблюдал за ним каждый раз, как они встречались взглядами. Гронский ждал подходящего момента, думая, что Зелим захочет выйти на свежий воздух, подышать и охладить лицо, прийти в себя. Но Ахметов ни разу не встал. Егор начал хлопать ресницами, когда Зелим вновь ответил на его взгляд и задержался. Нелепо ёрзая на месте, чуть не обронив сигарету на диван, он поспешил потушить её об пепельницу. Гронский дёрнулся от неожиданности, когда Ахметов громко ахнул, привставая с места впервые за всё время. Зелим протянул руку, отчего Егор начал оглядываться, понимая, что взгляды остальных направлены на него с новеньким. Обойдя большой круглый стол, Ахметов словно хотел обняться с Гронским, и, видимо, хорошее времяпрепровождение заставило его забыть обо всем плохом, что произошло между ними. Эти объятия могли бы стать знаком примирения для Егора. Поэтому, еле отцепив свои уже вспотевшие ладони от дивана, Егор несмело протянул их в ответ к Зелиму, касаясь его тёмно-синей водолазки в зоне боков Ахметова. Гронский посмотрел на Зелима снизу вверх, ведь до сих пор сидел. Прошла секунда. Всего лишь секунда, но Егор уже хотел провалиться сквозь землю, слиться с диваном, стать невидимкой. Застыв в таком положении, он касался Зелима в таких неловких частях тела... Но тут Гронский заметил в руках новенького Далю. Все, просто все смотрели на них, даже кошка обернулась в сторону Егора в недоумении, он даже мог прочитать в её взгляде вопрос: «Ты дебил?». В голове, как старая кассета, прокручивались одни и те же слова о том, что Гронский — настоящее позорище. Как он мог не заметить рядом с собой Далю!? Чтоб её! Егор, сгорая со стыда, отдёрнул руки, словно обжёгся, пряча их за спиной. Мысленно он ругал себя всеми матами, что существовали в мире. Этого ему было мало. Убить не жалко ведь! Зелим сделал несколько шагов назад. Он тоже выглядел ошарашенным таким действием со стороны одноклассника. Но Ахметов, правда, пытался сделать вид, что всё нормально и ничего криминального и позорного не случилось. Не переставая оглядываться на Гронского, Зелим попытался улыбнуться, но получилось как-то криво. — Ты такая… Такая милая! — промямлил Зелим, прочищая горло, покачивая кошку, как мама, пытающаяся уложить капризного ребенка спать. Было видно, как тот смутился. — У вас и собака, и кошка. И куры на заднем дворе бегают. Вениамин сказал, что и кролики есть, да? Столько животных! — чуть громче обратился Ахметов к старшему Фролову, пытаясь перевести тему. Неловкий момент постепенно забывался, и, кажется, всем уже было плевать на случившееся. По крайней мере, на это надеялся Егор. Но, заметив единственного человека, который вопросительно смотрел на него, Гронский мысленно сжался, пытаясь и вправду стать одним целым с диваном. Натыкаться на вопросительные и слегка грозные взгляды Никиты после такого оказалось не просто. Левая бровь Бабочкина была приподнята; дёрнув подбородком, он будто спрашивал, что только что произошло. Не желая разговаривать об этом, Егор махнул рукой, говоря этим, чтобы Никита от него отстал. Паша что-то сказал Коле, стоя за спиной у Бабочкина, а затем, получив кивок от старшего брата, вышел на улицу. — Ржавый, а чего у тебя с носом-то? — внезапно спросил Коля, рассматривая Зелима. — Паше так было интересно, хотел спросить, когда ты только пришёл. Недавно сломал? Баха, небось, отрабатывал удары и переборщил, да? — Сам того не ведая, Фролов подал идею Ахметову, и тот закивал, подтверждая эту ложь. Опять повторилось то, что произошло в классе. Почему-то даже после насмешек, обзывания и неприятных толчков в школе, он всё равно продолжал покрывать Никиту. Егор оглянулся на друга и, как ожидал, увидел в его глазах непонимание. Если Ахметов думает, что Бабочкин боится кого-то из Фроловых и поэтому скрывает правду, то зря. Ведь никакого страха у Никиты нет по отношению к Коле или Паше. Никогда никто не видел, как Бабочкин трясся, боясь лишиться общения с Фроловыми. Как же Никита любит иногда ссориться именно с Пашей, бесить его и раздражать, в отличие от Егора, который сторонился агрессивного Фролова. Смотря на Бабочкина сейчас, Гронский не мог увидеть какую-то благодарность Ахметову. И если бы Егор об этом спросил, Никита как ни в чём не бывало ответил бы, что никто новенького не просит выдумывать какие-то небылицы, лишь бы скрыть содеянное Никитой. Дверь со стороны двора скрипнула, и из проёма показалась голова Паши, а затем и его рука, и он махнул, приглашая на улицу. Это значило, что баня готова и можно выходить. Пока остальные ребята радостно восклицали, Зелим помогал Коле встать, так как был ближе остальных. Даля, как только высвободилась из чужих рук, запрыгнула на кресло, где секунду до этого сидел её хозяин. Она легла поудобнее, наблюдая за тем, как парни уходят на улицу. Кто-то захватил перед выходом колонку и теперь музыка разносилась по спокойному селу. Егор только хотел выйти за остальными, но промедлил, услышав позади тихий разговор. Коля шипел, прижимая Зелима к себе. Ахметов что-то долго и виновато объяснял, но всё равно они остановились на решении Фролова, так как Зелим тяжело вздохнул и снял свои очки. Поставив их на полку, он начал хлопать ресницами и щурить глаза, по всей видимости, пытаясь хоть что-то разглядеть. Коля взял его под локоть и повел в сторону выхода, куда только что пошёл и Егор, оглядываясь на них.***
Долгожданная встреча с баней стоила того, чтобы прожить этот день. Все мышцы расслабились так, словно сейчас Гронский расплавится, как сливочное масло. Он расположился на предпоследней скамейке, откинув голову назад и прикрыв глаза. По всему телу стекали капли пота. Рядом с ним сидел Никита в банной шапочке. Они, молниеносно переодевшись и получив добро от Паши, уселись на самые удобные для них места. Через пару минут зашли Вениамин, Паша и друзья Фроловых. Когда они открывали дверцу, можно было услышать песни, которые кто-то переключал. Дверь на какое-то время в последний раз открылась, и появился Коля, а за ним Зелим. — Все в сборе, — услышал Егор от кого-то, но так и не понял, кем была произнесена фраза. Гронскому ещё утром стало интересно, как выглядел Ахметов без одежды; сейчас он мог увидеть новенького. Как Егор и предполагал, тот был в хорошей форме, но понятно, что до Никиты ему далеко. Зелим, скорее всего, один из тех парней, кому тяжело набрать мышечную массу. Его ключицы особенно выделялись, всё тело было покрыто светлыми веснушками (ужас какой-то) и уже проходящими и еле видными синяками, которые удосужился оставить Никита со своими знакомыми. Зелим, как и обещал, помог Коле сесть на скамейку рядом с Егором, сам усаживаясь ниже них. Какое-то время спустя — может минут пятнадцать-двадцать — Зелим начал тяжело вздыхать, смотря прямо на раскаленные камни и не сводя с них взгляда. Смахнув прилипшие к потному лбу пряди, Ахметов прикрыл глаза. Его щёки, недавно переставшие краснеть, вновь покрылись тем же цветом. Вениамин встал со своего места, выливая на камни холодную воду, и помещение с новой силой покрылось паром. Полминуты не прошло, как Зелим выпрямился, быстро схватился за стену и таким образом пытался удержать равновесие. Он что-то сказал Коле, наклонившись к его уху. Сразу после того, как получил кивок, Ахметов открыл дверь, впуская прохладный ветерок внутрь. Хлопнула дверь. Егор же как ошпаренный вскочил с места, вспоминая, что это самый удобный момент для разговора, где они будут наедине. Попросив подвинуться Пашу, сидевшего на одну ступеньку ниже. — Тебе тоже плохо стало? — как-то раздражённо прозвучал голос сзади, когда Егор уже спустился, равняясь с Пашей. Развернувшись, он кивнул Коле, подтверждая ложь. — О Боже! Иди тогда, помоги Ржавому дорогу найти. Грохнется ещё где-то по дороге, — Коля махнул рукой, снова прикрывая глаза и откидывая голову назад. Перед выходом Гронский кивнул Фролову, сразу замечая, что за ним наблюдают. Стало как-то не по себе от того, как смотрел Никита, поэтому Егор решил поскорее дать деру, хлопая за собой дверью. На улице, конечно же, было очень прохладно и, выйдя из жаркого помещения, Егор начал дрожать от подувшего ветра. Гронский обнял плечи руками, усердно растирая их, пытаясь таким образом согреться. Со стороны дома послышался грохот. В этот момент Боня начал громко лаять, и сильный звон цепи, на которую он был посажен, разнёсся по дворику. У Егора возникло такое чувство, будто пёс в этот момент пытался вырваться из своего ошейника. Егор приблизился к источнику шума, чтобы понять причину. И он увидел, как на крыльце, судя по всему, споткнувшись, сидел на коленях Зелим. Не замечая никого сзади, Ахметов встал как ни в чём не бывало и исчез внутри дома. Войдя за ним, Егор первым делом увидел стоящего к нему спиной Зелима, размышляющего над чем-то. Руки его упирались в бока, и Гронский мог только сравнивать эту стойку с картинкой, где птица волчок стоит в воде с надписью: «Так блэт». — Вот как! — воскликнул Ахметов, не оборачиваясь в сторону Гронского. — Какой же ты гъабдал, раз уж забыл, куда положил их! — по всей видимости, Зелим просто-напросто не помнит, куда положил свои очки. Егор по сторонам, начиная искать. — Твою ж налево! — вскрикнул Ахметов и сделал шаг назад, больно стукнувшись ногой об деревянную ножку стола. Рюмки и тарелки на столе характерно звякнули. — Ты вообще в своём уме так людей пугать? Господи… — прошипел Зелим, хватаясь за ушиб. — По-твоему, я специально что ли? М-да, с хрена ли мне вообще знать, что ты можешь обосраться? — услышав голос, Зелим поднял глаза на Егора, который стоял со скрещенными руками. Ахметов прищурился и только потом начал узнавать Гронского. — У тебя, наверное, память как у рыбки Дори, да? Забыл куда очки поставил? — Егор отлично знал ответ на свой вопрос, просто хотел немного подготовиться по своему методу. Сначала надо разговорить собеседника по пустякам, а затем приступить к нужной теме. Неожиданно (а может, и нет) в ответ ему лишь фыркнули. Зелим наклонился к столу, проводя руками по поверхности, цепляясь лишь за что-то, мельком напоминающие очки. Егор не удержался от того, чтобы не закатить глаза, и затем повернул голову в сторону фотографий, стоявших на полке. Возле рамок мирно лежали очки. Гронский сразу подобрал их, вновь скрещивая руки на груди, пряча очки. — К чему это я… Хочешь, помогу найти? — Егор улыбнулся самой кривой и неловкой улыбкой, пользуясь моментом, пока его лицо не видят отчётливо, наблюдая за тем, как Зелим, наклонившись к диванам, ищет уже там. — Просто даже, к примеру, — Гронский понял, что его Ахметов игнорировал, поэтому он прислонился спиной к стене, продолжая, — я отлично вижу, в отличие от некоторых, могу прочитать, что за поздравление написано в том календаре, — пальцем он указал на бумажный календарь в новогоднем стиле, висящий на стене, — могу помочь, — приложив правую руку к сердцу, он словно произносил клятву. — Господи… — услышал Егор тихий бубнёж новенького. Зелим выпрямился, дотрагиваясь до поясницы, — и какая же тебе от этого выгода? Слушай, я вообще не понимаю, чего ты добиваешься, — Ахметов продолжал осматривать стол и диваны, не поворачиваясь к Гронскому. Егор же пожал плечами, в душе радуясь, что ему наконец-то удосужились сказать больше слов, чем два или три. Какой-никакой, но успех. — Никакой выгоды то и нет, — Егор, задумчиво приложив указательный палец к губам, демонстративно постукивал по ним, — а нет есть, я обманул, — Гронский только хотел произнести заветные слова, но прижался спиной к стене, заметив, что в его сторону приближаются. — Отдай! — после осмотра полки Зелим протянул руку к Егору, ожидая возвращения своих очков. Но с такого расстояния он мог заметить, что Гронский делал вид, будто не понимает, о чем это Ахметов говорит. — Что веселого в этом? Я понять вас не могу. Отдай! — от его крика в самое ухо Егор даже прикрыл глаза, делая шаг в сторону, понимая, что Зелим тоже не собирается отступать. — Ты же даже не дослушал. У меня есть условие… Эй! Холодные же! — прикосновения чужих пальцев, словно током били; Егор даже хотел спросить, а не умирает ли Зелим, но решил воздержаться от подобных вопросов. — Короче, давай обсудим всё, что произошло и происходит. Тогда я верну твои очки… Ну не трогай меня! Ты че такой… не знаю… мерзлый какой-то! — тон Егора был капризным, он пытался увернуться от чужих (между прочим, ледяных) прикосновений. Собеседник же не собирался униматься. Резко приподняв локоть, Гронский задел полку. Стоявшие рамки двинулись со скрипом со своих мест, а что-то вовсе упало и покатилось по полу. Поднимая руку вверх вместе с очками, показывая их, он заставил Зелима потянутся к ним, прижимаясь холодной грудью к груди Егора. Гронского как будто облили из ведра холодной водой. Шагая из стороны в сторону, в итоге он сам себя загнал в угол. Левая рука Ахметова упиралась в стену, перекрывая путь к отступлению. Другой рукой, он всё же схватил свои очки. Егор сопротивлялся, сжимая очки сильнее в ладони, а левой рукой отталкивая прижимающегося к нему Зелима. Входная дверь скрипнула, заставляя парней медленно повернуть головы в одном направлении. В дверном проёме стоял Вениамин и, не обращая ни малейшего внимания на ребят, переписывался с кем-то. Как только он прошёл в комнату, позади него хлопнула дверь. Гронский застыл вместе с Ахметовым, когда Фролов со скучающим взглядом повернулся к ним. Его глаза сразу расширились немного (может, и много) удивлённо; перед тем, как заговорить, Вениамин прочистил горло. — Это… я помешал? — приподняв бровь и чуть наклонив голову, Фролов продолжал смотреть на них, отчего Гронский пришел в себя, с силой отталкивая новенького. Естественно, не учитывая того факта, что он и Зелим вместе держались за одни очки. Зелим потянул очки на себя, но ожидая, что Егор в очередной раз их не отдаст, не стал держаться крепко. Гронский же в этот момент решил сдаться и вернуть очки, поэтому отпустил их. Никто из ребят не среагировал, когда очки полетели и упали на пол. Глупо топчась на месте, Егор случайно наступил на оправу. Громкий треск линз под его резиновыми тапочками неприятно резанул слух, Егор скривился, еле слышно прошипев. Вениамин сразу драматично закрыл свой рот руками, удивленно смотря под ноги Гронского. Как же всем им троим хотелось надеяться, что треск им всего-навсего послышался и сейчас Егор уберет ногу, а там ничего страшного и не случилось. Ага, мечтать не вредно. Это будет большой ложью, если сказать, что всё обошлось. Егор сразу посмотрел на Зелима. В его взгляде читалось отчаяние вперемешку с усталостью. Сев на корточки, он поднял оправу своих очков, пытаясь рассмотреть их. Ничего не говоря, Зелим начал собирать мелкие осколки в ладонь. К нему подошёл Вениамин. — Капец! Реально сломались? — Фролов тоже сел на корточки, осторожно забирая из рук Зелима оправу, рассматривая настрадавшиеся очки. — Ё-маё, смотри! Висит! — сказал Вениамин, показывая на осколок. В следующую секунду он упал на пол с еле слышным стуком. Дверь вновь скрипнула, и в гостиную вошли довольные, радостные парни, сразу обратившие внимание на ребят. Коля с улыбкой на лице рассмотрел каждого и приподнял голову, пытаясь за плечами Вениамина рассмотреть, что они там собирали. С начала старший Фролов подумал, что уронили одну из его рамок с фотографиями, но почти все они стояли на своих местах. За Колей зашёл Никита, сразу обратив внимание на ребят. — И что вы там сломать уже успели? — Коля подошёл к ним, увидев, что осколки были собраны в руках Зелима. — Ц, поранишься же! — затем его взгляд переметнулся на стоявшего с виноватыми глазами Егора. — Что опять не поделили? — как всегда строгий голос пробирался под кожу. Гронский машинально пожал плечами, только собираясь ответить. — Ничего, всё нормально, — ответив первым, Зелим забрал очки из рук Вениамина, в левой ладони продолжая держать осколки. Мостик согнулся вниз, отчего дужки приподнялись. Даже если бы линза не сломалась, носить такие очки очень неудобно. Коля забрал их, держа за рамки оправы, и рассмотрел, будто мог починить за считанные секунды. Но, осознав, что такое в принципе невозможно, быстро вернул очки (а, если быть точнее, то, что осталось от них) Зелиму. — И что получается, — Фролов обращался только к Ахметову, но одарил взглядом и остальных двух, — ты без очков нифига не видишь? Или как? — для ясности он помахал перед лицом Зелима, а тот похлопал ресницами, начав жмурить глаза. — Вижу всё. Не переживай, — Егор никак не мог понять, как Зелим сохраняет такое спокойствие после случившегося. Будь на его месте сам Гронский, он уже взбесился бы и крушил всё на своём пути. Да и Даша рассказывала, что очки стоят прилично. Это ведь тоже причина. — Дашь пакет или что-то такое? — обратился Зелим к Вениамину, и тот, кивнув, убежал, через некоторое время вернувшись с маленьким пакетом. — Домой дойдешь? Или тебя проводить? — поинтересовался Вениамин, отдавая принесённый пакетик и наблюдая, как осколки и сама оправа отправляются внутрь. — Тебе же через лес и вдоль заброшенного лагеря идти. Там собаки есть ещё, — напомнил младший Фролов о сторожевых псах, охраняющих территорию от посторонних. Псы иногда могли выходить и за пределы лагеря. — Дойду, — Зелим, оказавшись рядом с диваном, поставил на стол пакет, за несколько секунд перед этим ударившись ногой об кресло. Он тихо прошипел, стараясь не подавать виду, нашёл свою водолазку и широкие брюки и начал одеваться, — тут идти минут десять, — подал голос Ахметов, поворачивая голову в сторону двух Фроловых и одного Гронского, продолжающего стоять с виноватым выражением лица. — Да, прям десять, ага! — показушно рассмеявшись, Коля пытался показать самому Зелиму, что это звучало крайне глупо. Если от стадиона Никита и Егор дошли за двадцать минут, к этому расстоянию ещё прибавлялась дорога до жилого комплекса, к которому идти ещё минут десять. — Себя-то не переоценивай. С твоим темпом тебе больше часа добираться до Южной. Сейчас ещё и темнеть начинает, — Егор, услышав последние слова, автоматически обернулся к окну, удостоверившись, что Коля говорит правду. — Ржавый, вот смотри, споткнешься где-то о корень какой-то, головой полетишь, расшибешься, и мне Бахе чё говорить? «Да так, твоего слепого на улицу одного пустил, с кем не бывает?». Или как, а? — оказавшись рядом с ним, Коля положил свою ладонь ему на плечо, но Зелим убрал её, тяжело вздыхая. — Никакой я не слепой, хватит. Багаудину тоже ничего говорить не надо. Я сам доберусь, всё будет нормально, — Ахметов старался выглядеть самым уверенным человеком на свете, но почему-то старший Фролов этого изо всех сил не замечал, настаивая на своём. Но пару секунд спустя Коля всё же сделал вид, что сдался. Он пожал Зелиму руку на прощание, наблюдая, как тот прощается и с другими. Ахметов остановился и оглянул последних двух, с кем он не попрощался; с Никитой, делающим вид, что увлечён разговором с Пашей, пишущим в блокнот что-то. И с Егором, оглядывающимся на него с жалостью. Ахметов задержался на нем, смотря как-то устало. Гронский готов был в эту же секунду вопить и клясться, что этот взгляд не случайный, Зелим не просто «смотрел в пустоту»; этот взгляд был намеренный, пытающийся сказать что-то. Егор хлопнул ресницами, и за секунду Зелим испарился, а за ним с грохотом закрылась деревянная дверь. Краем уха Гронский услышал, как старший Фролов сказал младшему следовать за Зелимом и проводить его. Налив на вид обычной воды себе в кружку, Коля вздохнул. В этот же миг Вениамин, словно оцепенев, накинул на себя верхнюю одежду и первые попавшиеся под руку штаны и выбежал из дома. За ним, не думая, и Егор. А когда вышел, пожалел, что не подумал. Без верхней одежды, находясь в одних трусах и в резиновых тапочках, ощущать холодный ветер на своей коже оказалось невыносимо тяжело. По спине, рукам и ногам пробежались мурашки, зубы застучали. Егор сразу обнял себя ладонями, протирая плечи и пытаясь согреться. Неподалеку, с дороги, откуда он пришел, вместе с Никитой, уходили знакомые. Зелим, как услышал шаги за спиной, начал просить Вениамина не идти за ним, а тот упорно настаивал на своём. И никто не заметил такого эффектного выхода Гронского и то, как он стоял на ужасном холоде в нижнем белье. С левой стороны Егор услышал, как закрылась дверца ворот, а перед ним стоял Никита. Стыдливо уведя взгляд от Бабочкина, он ощутил на своих плечах из ниоткуда взявшееся тепло. Это была его ветровка, которую вынес Никита. Гронский оглянулся на него и несколько секунд они смотрели друг на друга молча. Бабочкин развернулся и ушел обратно, так ничего и не сказав. Голова вновь загудела, все мысли смешались. Гронский, зажмурившись, сел на корточки, жалея о том, что вообще вышел из бани вслед за Ахметовым. Своей выходкой он ничего толком не добился, лишь сломал чужую недешёвую вещь. Прибавил себе лишних хлопот. Теперь ведь ему хотя бы деньги вернуть надо. Необходимо разузнать сколько очки стояли и попросить у… Нет, у родителей просить не вариант, мама работает и так без выходных, а папа из отпускных не даст. У бабушки пенсия маленькая, тётя не поймёт. В долги влезать тоже не хотелось, поэтому в любом случае придется искать подработку, причём срочно. Егор ведь точно не знает, есть у Зелима запасные очки или нет. Да и сам Гронский собирался в скором времени съезжать и, найдя подработку, накопит не только на очки, но и на будущее, на собственное жильё, учебу. Егор тяжело вздохнул, выпрямляясь и вставая на ноги, сжал свою ветровку и повернулся в сторону ворот, открывая дверцу. Главное — вернуть деньги за очки. Остальное может и подож… — ПАША! ААА! — Не успел Егор зайти внутрь, как завопил, увидев, что на него с бешеной скоростью бежал Боня. Гронскому пришлось закрыть дверцу и сильно потянуть на себя. Через пару секунд он услышал, как пёс влетел с другой стороны ворот. Теперь Егору придётся подождать, пока Паша выйдет и заберёт своего питомца, у которого слетела цепь в такой неподходящий момент…