tange cor meum — коснись моего сердца

(tuilenya lotion ar surion ramarinen)

ᅠ ᅠ — Чонгук, — Арадан с взволнованным взглядом заходит в мастерскую портнихи без стука. Омега вздрагивает, не ожидая такого визита, а портниха от испуга вкалывает иголку глубже положенного, касаясь его нежной кожи на боку. Чонгук ойкает и шипит от боли, обиженно косясь на влетевшего брата. — Куда ты так спешишь? Ветер и то медленнее тебя, брат, — Чонгук хмурится непроизвольно, когда портниха вновь приступает к работе и ловко исправляет каждый неугодный взгляду омеги нюанс. Арадан просит прощения за такую спешку, поднимает глаза на застывшего на помосте у зеркала Чонгука и едва может выдавить из себя слова: восхищение перехватывает горло, не позволяя альфе сделать спасительный вдох. Перед ним омега, его младший брат, которого он должен был оберегать от таких ситуаций, готовится к своей свадьбе с повелителем тёмных эльфов. От такой несправедливости у него горит всё внутри. Чонгук, едва переступающий порог своего взросления, вынужден следовать традициям и прихотям короля, безропотно соглашаясь на оговоренный заранее брак с их прямым и фактически единственным врагом. Чонгук сейчас в своём свадебном наряде как маленький и нежный цветок поутру: со слегка сонными, но бесконечно красивыми глазами, немного влажными из-за недавнего умывания кончиками тёмных волос и молочной кожей. — Как я выгляжу? Портниха ловко ушивает наряд в талии, делая Чонгука ещё стройнее, нежнее и невесомее. Омега выглядит так, словно ничего не весит и едва ли ходит по полу — парит над ним с изящно выгнутой спиной и лёгкой, ослепительной улыбкой. Чонгук поправляет нижние юбки белоснежного цвета с золотистыми вставками, вырезами по бёдрам и россыпью драгоценных камней: тонкими нитями переливающегося, словно роса, жемчуга и самоцветов, что ярче и прозрачнее чистого света луны и звёзд. От талии вверх, по животу и груди, тянутся два воздушных полотна, которые перекрещиваются на уровне солнечного сплетения и, облегая плечи и шею, мягко спадают до середины спины. — Твоя красота может посоревноваться с солнцем, Чонгук, — Арадан улыбается, оглядывая лёгкий стан брата восхищённым взглядом. Губы омеги разъезжаются довольно в самой яркой улыбке так широко, что уже через секунду начинают болеть щёки. — Почему ты здесь? Что-то случилось? Чонгук считает, что для тёмного королевства его наряды слишком открытые, слишком лёгкие. Наверное, в подземельях будет холоднее, чем среди зелёного леса, но не противится. Если уж и выходить замуж, то делать это красиво, с достоинством до самого конца. И пусть сейчас ладони трясутся в лёгком мандраже, сердце стучит так быстро, что вдохи застревают где-то в горле, и желание сбежать охватывает сознание в самый неподходящий момент. Арадан просит портниху, всё ещё суетливо поправляющую наряд омеги, выйти из комнаты. Чонгук, поднимая взгляд на старшего брата, никак не ожидает увидеть в глазах того тяжесть вины и неозвученные слова вперемешку с молчаливыми извинениями. — Арадан, что… Альфа обнимает Чонгука за плечи, не давая договорить, привлекает к себе ближе и выдыхает в его макушку весь воздух из лёгких. Напряжение медленно уходит из чужого тела. Вместе с братом успокаивается и сердце Чонгука, которое чуть ранее зашлось в нервозном беспокойстве. Ладони Арадана отчего-то холодные, а пальцы сжимают нежную кожу омеги слишком сильно. Чонгук невольно морщится и пытается отстраниться, чтобы не испортить наряд и уложенные тёмные пряди под белоснежной полупрозрачной накидкой. — Прости, что так всё получилось, — его голос тонет в шелесте нижних юбок Чонгука, пока омега медленно берёт Арадана под руку и делает несколько дыхательных циклов. Они медленно начинают двигаться к выходу. — Почему ты извиняешься? — Чонгук переводит на альфу взгляд ровно в тот момент, когда Арадан достаёт из кармана своего праздничного наряда небольшую, едва помещающуюся в ладони шкатулку с резными вставками на крышке. — Мне не нравится то, что делает отец. С тобой поступили нечестно, — Арадан протягивает брату шкатулку, медленно открывает её и являет свету украшение с единственным, но таким светлым и чистым, собирающим в себе каждый солнечный луч мира, одним из камней сильмарилл. — А это… мамино. Так что, даже если отец не образумится, хоть часть нашей семьи будет с тобой. — До свадьбы осталось несколько минут, — мягко напоминает Чонгук и забирает из рук брата украшение, рассматривая переливающийся в центре камень. — Думаешь, отец встанет, когда нужно будет произносить клятвы, и откажется от свадьбы? Арадан хмыкает. Он забирает камень, подвешенный на тонкую нить, и заводит руки за шею омеги, скрепляя её концы. Чонгук, едва не задыхаясь от переживаний, замирает в нерешительности. Бесполезно сейчас продумывать план побега с собственной свадьбы, особенно тогда, когда жених — король тёмных эльфов. Найдёт, вернёт, свяжет узами брака. Ещё и посмотрит так, что колени подогнутся, а слов возразить не найдётся. Или это просто Чонгуку возражать не хочется? — Если этого не сделает отец, то могу сделать я, — брат закатывает глаза в шутку, за что получает лёгкий тычок в бок от Чонгука. Омега резких движений старается не делать, подхватывает брата под руку и тянет на выход. Он легко и невесомо оглаживает тонкую нить и мамин камень в центре, что точно лёг прямо в яремную ямку. — Ты не посмеешь испортить мне свадьбу, — Чонгук сжимает пальцы на его предплечье сильнее, но старается говорить спокойно и ровно. Ему не хочется перед королём неблагого двора предстать не в лучшем свете. — О, Чонгу, — Арадан тянется, чтобы потрепать брата по макушке, но осекается на середине, замечая в волосах омеги вплетённые цветы и тонкий переливающийся самоцветами ободок, за который держится отдающая золотом белоснежная накидка. — Он же старый для тебя. Сколько этому королю? — Арадан ведёт Чонгука за стражниками в сторону малого тронного зала, где отец решил устроить бракосочетание сына. Чонгук успевает пожать плечами, прежде чем из тёмной ниши к ним присоединяется коннетабль тёмного повелителя. Хосок почтительно кланяется Чонгуку, но не особо стремится почтить уважением будущего короля светлого двора, поэтому умело делает вид, что Арадана просто не существует. — Если вы готовы, то мы… — мужчина запинается на середине слова, оглядывая Чонгука с удивлением и едва заметным восхищением. — Ваше Высочество, карета вас уже ожидает, как и аran. От осознания смысла, вложенного в слова коннетаблем, Чонгук удивлённо распахивает глаза и замирает на месте, вновь чувствуя, как холод пробегает от босых ступней по всему телу. Омега от удивления жмётся ближе к брату, словно тот сможет помочь ему: укрыть и обнять, но Арадан лишь напряжённо переспрашивает: — Что это значит? Свадьба… — Свадьбы не будет, — отрезает Хосок, мельком отмечая, как бледнеет от шока омега рядом, почти сливаясь с тоном своего свадебного наряда. Мужчина выжидает паузу и добавляет, — свадьбы не будет здесь. Наш король пожелал, чтобы свадьба проходила по традициям и обычаям тёмного народа. Ваш король не стал препятствовать такому решению, поэтому отъезд прямо сейчас. Ожидают только Его Высочество Чонгука. Арадан хмурится ещё сильнее, отчего его скулы выделяются отчётливее. Чонгуку через силу удаётся сдержать накатившую на альфу ярость и придержать того за руку своими аккуратными, но настойчивыми прикосновениями. Старший брат заводит Чонгука за свою спину, закрывает собой и вздёргивает вверх подбородок, свысока смотря на Хосока перед собой. Тот сверкает тёмной радужкой и склоняет голову к плечу, всем своим видом говоря, что его этим не впечатлить. — Ваше Высочество, нам следует поторопиться. Чонгук кивает, напряжённо сжимая ладонь брата в своей. Ждёт, пока взгляд Арадана будет полностью прикован к нему. Омега заламывает брови, качая головой, мысленно прося брата успокоиться и не омрачать такой важный день. Хоть Чонгук и видел своего будущего мужа всего раз, это не отменяет того факта, что сейчас больше всего на свете ему хочется поскорее оказаться рядом с королём неблагого двора. — Пойдёмте, — Чонгук выходит из-за спины брата и складывает ладони у низа живота, пытаясь таким образом спрятать собственную нервозность. Наверное, это то, что обычно в книгах называют свадебным мандражом: когда идея уже не кажется такой привлекательной, хочется поскорее сбежать, спрятаться или проплакаться. Хосок разворачивается. Чонгук, чтобы не потонуть в чувстве страха, цепляется взглядом за широкую, стремительно удаляющуюся спину коннетабля. Он старается не отставать, но терпит в этом поражение, не имея возможности делать такие же широкие шаги, а бегать по замку омеге статус не позволяет. На широкой лестнице, ведущей в холл первого этажа, Чонгук сбивается с мысленного счёта: видит в огромных незашторенных окнах готовую карету и запряжённых лошадей. На крыльце, рядом с его отцом, стоит Тэхён и задумчиво смотрит на просыпающийся зелёный лес, вдыхая, как Чонгуку кажется, полной грудью ароматы живой природы. Король тёмных эльфов стоит к окнам вполоборота, но даже так омеге виден разворот широких плеч, крепкие мышцы под одеждой, не скрытой доспехами. Чонгук скользит по ним восторженным, едва не сияющим взглядом, тут же краснея от собственных мыслей. Волевой подбородок и пронзительный тёмный взгляд, цепко высматривающий на горизонте каждый солнечный луч, заставляют колени омеги невольно подкоситься. До полудня, к которому пророчили отъезд, ещё достаточно далеко. Но солнце уже освещает поверхности земли и воды в протекающей недалеко от замка широкой реке, будит весь светлый двор и играет в волосах мужчины. От контраста тёмной кожи и необычных для тёмных эльфов белых волос кружится голова. Чонгук, также являясь по своей природе носителем редкого для светлого эльфа цвета, не может не провести аналогию между ними. От этого зрелища он непроизвольно задерживает дыхание — и сам не понимает отчего: может, от сладкого предвкушения вновь увидеть горделивое, волевое лицо тёмного эльфа, а может, из-за томящегося в ожидании сердца, что галопом готово подскочить вверх вместе с пронзительным звуком любимой арфы. Музыка льётся ненавязчиво и явно с верхних этажей, но настолько громко, что долетает даже до ушей Чонгука. — Вы готовы? — Хосок замирает возле резных двустворчатых дверей. Он жестом останавливает стражников, предоставляя омеге немного больше времени, чтобы привести в порядок дыхание и эмоции. — Почему-то я волнуюсь, — Чонгук улыбается коротко, смотря себе под ноги. Привычка, выработанная ещё в детстве, становится сейчас защитным механизмом, чтобы за волосами и упавшей на лицо частью накидки никто не увидел горящих щёк и застывших в уголках глаз слёз. Хосок кивает понимающе, но не делает попытки подойти ближе или улыбнуться. Даёт время на осознание, потому что его у них с запасом. Тэхён изначально сказал Хосоку, что будет ждать столько, сколько необходимо, даже если для принятия омеге потребуется неделя. — Все волнуются, Ваше Высочество, это нормальная реакция. Чонгук механически кивает, не особо вслушиваясь в чужой голос. Смысл слов от него ускользает, и омега нервно поправляет нижние юбки. Ждать ещё дольше и тянуть время нет совершенно никакой необходимости. Тем более, даже если Чонгук отсюда выйдет через неделю, а тёмный король будет продолжать его ждать, ничего не изменится. Он только продлит свои душевные терзания, но всё равно убедится в том, что к королю его тянет. Это немного пугает. — Полагаю, нам нужно выйти. Не стоит испытывать терпение Его Величества. Хосок усмехается, по-доброму фыркает в сторону и с насмешкой в глазах смотрит на омегу. Его серьёзный голос не вяжется с искорками смеха во взгляде: — Поверьте, по отношению к вам его терпение не имеет границ. — Что это значит? Но Хосок не отвечает, кивает стражникам, позволяя открыть перед Чонгуком парадные двери. Омега теряется на секунду, но желание предстать перед своим будущим мужем в подобающем виде берёт верх: Чонгук выпрямляется и вскидывает голову, позволяя волосам плавно упасть мягкими волнами на щёки. Омега успевает встретиться взглядом со вспыхнувшими глазами Тэхёна, но первым его перехватывает всё же отец. Чонгук опускает голову перед своим королём, присаживается в поклоне. Принимает молча поцелуй в лоб и слушает наставления. Никаких извинений за столь спешный брак, никаких оправданий своим действиям. Чонгук до сих пор остаётся в неведении, почему же не спросили его согласия на брак с королём тёмных эльфов, а просто-напросто передали из рук в руки, не предоставив возможности узнать друг друга лучше. Какая-то часть Чонгука всё же надеялась, что его свадьба пройдёт не так, как сейчас. Он думал, что всё описанное в книгах окажется правдой, но на деле оказалось, что отец просто желает избавиться от него, как от ненужной игрушки. Словно Чонгук перестал привлекать внимание или, наоборот, делает это слишком хорошо для простого украшения на праздниках. Омега кланяется в последний раз своему королю. Не смотрит на отца, предпочитая вид выглядывающих из-под юбок пальцев ног. И пусть сейчас тёплый воздух обдувает каждый сантиметр тела, это не отменяет факта замёрзших ступней. Чонгук украдкой смотрит на своего будущего мужа, ожидая, когда его поведут к карете. — Ехать около двух дней, так что вам будет удобнее, Ваше Высочество, расположиться внутри, — Хосок проходит мимо него, огибает своего короля и ловит злой взгляд того, на что усмехается, мол, помешал? спасибо, я старался. — Благодарю, — Чонгук делает попытку подойти ближе самостоятельно, но вместо этого дёргается, когда широкая ладонь короля тёмных эльфов оказывается прямо перед ним. — Впереди ступени, — слышится хриплый баритон, заставляя кожу идти мелкими мурашками. Чонгук через силу заставляет себя не дрожать, а наслаждаться тёплыми касаниями жёстких пальцев к своей ладони. — Где ваши вещи? Чонгук удивлённо вскидывает на него глаза, едва косясь в сторону застывшего у входа в замок отца. — Вещи? Одна из служанок в спешке выбегает из замка, придерживая у бедра небольшую, но вместительную дорожную сумку из льна. Эльфийка с поклоном передаёт её омеге, и тот смущённо улыбается, боясь поднять на обескураженного Тэхёна свой взгляд. — Это всё? — подозрительно уточняет король и неопределённо кивает в сторону Хосока. Тот сразу же забирает у Чонгука сумку и размещает её внутри экипажа. Одна ладонь омеги всё ещё находится в крепком захвате руки тёмного эльфа. Его подводят к карете, и только сейчас Чонгук замечает готового к дороге и стоящего неподалёку коня. Омега краснеет, но украдкой спрашивает, держа подбородок ближе к груди: — А вы не поедете в ней? — и смотрит из-под белоснежной накидки на напряжённого короля. Тэхён от удивления слегка дёргает бровью, но едва замечает, что за ним наблюдают, сразу смягчается. — Мне нет нужды, — он помогает Чонгуку, крепко схватившемуся за его тёплую и широкую ладонь, удобнее устроиться внутри. — Там есть дополнительное одеяло, если ногам станет холодно. Чонгук смущённо кивает, оглядывая пространство изнутри. Запряжённые лошади нетерпеливо фыркают и подёргиваются от долгого топтания на одном месте. Хосок подходит к ним ближе и успокаивает мягкими поглаживаниями по вытянутым мордам. Арадан не выходит провожать брата, от этого Чонгук чувствует внутри какую-то пустоту. Омега расстраивается, опуская голову и удобнее располагаясь на диване, забираясь на него с ногами и кутаясь в подготовленное пуховое одеяло. Карета стоит на месте ещё какое-то время. Чонгук высовываться из окна боится, спрашивать что-то тем более. Омеге больше нравится греть ноги в одеяле и прислушиваться к тому, что творится за пределами его маленького убежища. Хосок медленно проходится от одной лошади к другой, изредка перебрасывается с ними же однотипными фразами, сетует на ухудшение погоды и долгое отсутствие их в замке неблагого двора. Тэхён на это лишь коротко закатывает глаза, хотя Чонгук, конечно, этого видеть не может. Однако, если отклониться чуть в сторону и отодвинуть плотную штору, профиль короля будет на виду. Омега выглядывает в щёлочку между окном и шторой, зарываясь носом в одеяло и не переживая уже о сохранности собственной одежды и причёски. Сейчас его больше беспокоит неожиданно сгущающиеся тучи. — Нужно отправляться, если мы не хотим остаться здесь ещё на день, — Хосок вопросительно изгибает бровь и косится на карету. Он замечает выглядывающего Чонгука с его любопытным носом, усмехается по-доброму и снова обращает всё внимание к королю. — Мне осточертело находиться под солнцем так долго, — хрипло и достаточно тихо отвечает ему Тэхён, уверенный в том, что его голос до кареты не долетит. Чонгук от шторки отшатывается, сразу принимая вертикальное положение. Если карета тронется сейчас, то ему необходимо найти точку опоры на случай встречи с ухабом или кочкой на дороге. Ещё никогда ранее Чонгук не уходил за пределы замка настолько глубоко в лес. По команде Хосока карета трогается с места, влекомая силой двух крепких лошадей. Коннетабль занимает место кучера, в то время как король тёмных земель пускает своего коня рысью рядом с экипажем. В любой момент, если омеге что-то понадобится или станет нехорошо, он будет рядом и поможет. Терять только что приобретённую, самую настоящую драгоценность он не собирается и сделает для Чонгука всё, чего только тот пожелает. Прекрасно осознавая, что отрывает совсем юного омегу от семьи и дома, Тэхён надеется, что тот найдёт утешение в его мире, в его замке. Найдёт там покой и счастье, привяжется так, что не захочет уходить… Чонгук, украдкой поглядывая на фигуру Тэхёна верхом на коне, многое сейчас бы отдал за то, чтобы заглянуть в мысли короля. Задумчивый взгляд тёмных глаз альфы скользит от темнеющего горизонта по карете и замирает на отведённой в сторону шторке, одна бровь взлетает вверх. Омега вздрагивает от неожиданности, отскакивая от окна и прибиваясь к другому концу кареты. В попытках оказаться как можно дальше от двери, путается в коконе из одеяла и шумно почти падает с диванчика головой вниз. Успокоив сердце после небольшого происшествия, он осторожно открывает свою сумку, чтобы мельком посмотреть на сложенные наряды, которые портниха по приказу короля сшила специально для Чонгука. Арадан же уже после оценки приданного отцом распорядился, чтобы дополнительно подготовили более закрытые и тёплые костюмы. На дне омега видит небольшой свёрток из плотной ткани и записку почерком старшего брата. Омега улыбается сквозь стоящие в уголках глаз капли слёз, но не позволяет себе заплакать. Холодный ветер начинает усиливаться, тёмные тучи заполняют пространство ясного неба, сгущая тьму и поглощая стоящее в зените полуденное солнце. Переживая, что его спутники могут пострадать от приближающегося дождя, Чонгук неосознанно высовывается из-за шторки. Тэхён замечает сразу его обеспокоенные глаза. Мужчина натягивает поводья, равняя темп коня с каретой. — Что-то не так? Чонгук качает головой, робкий в своём вопросе. Сейчас он уже не уверен, что стоит спрашивать, потому как Тэхён не выглядит уставшим или замёрзшим под потоками завывающего ветра. Хосок, в отличие от своего короля, одет более по погоде, и его одеяние достаточно насыщает тело теплом. — Я… — Чонгук отводит взгляд в сторону, смущённый тем, что собирается сейчас спросить. — Мне просто… Тэхён хмурится, неправильно понимания заминку омеги. Он просит Хосока остановиться, на что коннетабль с беспокойством оглядывается на них со своего места. — Что такое, Чонгук? — более глубоким голосом спрашивает Тэхён, останавливая своего коня. Он слегка наклоняется вперёд над седлом, чтобы заглянуть в окно кареты. Огромные глаза омеги, невозможность прикоснуться к его нежной коже, заставляют альфу гулко сглотнуть. — Вам не… не холодно? — Чонгук собирает в себе последние крупицы смелости, чтобы посмотреть в чужие удивлённые глаза, темнеющие с каждой секундой всё больше. Он вздрагивает от резко увеличившегося зрачка внутри бездонной радужки. Взгляд короля смягчается, когда до него доходит смысл слов. Сердце, что ранее едва ли нарушало свой темп, из-за простых, сказанных робко слов, сейчас готово было вырваться из груди. Чонгук за несколько минут их первой встречи завладел им, а сейчас бережно хранит у себя в ладонях, даже не подозревая об этом. Тэхён легко улыбается, тянется рукой сквозь пространство, чтобы невесомо прикоснуться к спавшей на лоб тёмной пряди и завести ту за ухо. — Температура тела не даёт тёмным эльфам чувствовать холод так остро, как лесным, — и вновь выпрямляется, едва Чонгук резко выдыхает от прикосновения чужих, зависших возле его лица пальцев. От смущения внутри всё скручивается настолько, что омега едва ли теперь вообще сможет что-то говорить. Предлагать такое и правда было немного глупо, но благодарная улыбка, которую Тэхён незамедлительно дарит, заставляет успокоиться. Омега расслабляется и позволяет себе ненадолго немного выглянуть из окна кареты. Холодный ветер бьёт в лицо, развевая выбившиеся из причёски пряди и цепляя белоснежную накидку на волосах. Чонгук засыпает под конец дня, утомлённый поездкой и тряской. Желания следить за дорогой у него никакого нет, поэтому он заворачивается в одеяло и прикрывает глаза. Хосок же, подгоняя лошадей, оборачивается и недовольно ворчит в сторону свободно сидящего в седле Тэхёна: — У тебя, Ваше Величество, — тон голоса коннетабля меняется на язвительный, — столько эльфов в подчинении, а ты выбрал меня своим телохранителем, сватом, глашатаем, ямщиком, проводником… Тэхён морщится, укоризненно смотря в сторону своего подчинённого, при этом даже не поворачивая должным образом головы. — …я к тому, что работаю я практически за десятерых, а жалование остаётся прежним. И выходных нет. А у меня, между прочим, семья, Ваше Величество. Вам ли не знать. Тэхён качает головой. — Ты слишком много болтаешь. — Ещё скажи, что слишком громко, и тогда я тебе покажу, как могу громко разговаривать! Хосок направляет лошадей на развилке в левую сторону. Через несколько часов леса по краям начнут редеть, пока земля полностью не окажется голой. Одиноко стоящие высохшие деревья будут напоминать выжженные пожаром былые ветвящиеся кроны. А среди каменного раздолья и давно затухших вулканов едва можно будет разглядеть замок неблагого двора. — Что будешь делать, если твоему мужу не хватит солнечного света? — Хосок украдкой посматривает на Тэхёна, которого вопрос коннетабля, кажется, застаёт врасплох. — Он сам как солнечный свет, — Тэхён косится в сторону кареты, радуясь, что ветер всё же успокоился и дал омеге заснуть. — Я не буду его удерживать, если он захочет уйти. Надеюсь, что твой муж поможет ему адаптироваться. Хосок бы сейчас рассмеялся, вспоминая своего мужа и его энтузиазм, когда он узнал, что скоро Тэхён привезёт в свой замок омегу. Поговорить в этом унылом и мрачном месте, как отзывался о неблагом дворе Юнги, действительно практически не с кем, особенно, когда муж постоянно бегает из одного конца замка в другой. — Ты уверен? — Хосок в этот раз не улыбается. Смотрит серьёзно и прямо, словно хочет разглядеть что-то глубоко в душе своего короля. То, что спрятано там и не находит правильного выхода. Сколько бы Тэхён не был королём, Хосок всегда распознавал его истинные эмоции получше многих. Возможно, влияло время, что они провели бок о бок, сражаясь и фактически правя вместе. Сейчас у Тэхёна почти всё написано на лице. Каждая эмоция, будь она правильная или нет, отражается в тёмных глазах и в складке меж бровей. Хосок впервые чувствует себя спокойным за семейное счастье своего повелителя, ожидая волнующего ответа уже с меньшей обеспокоенностью. Король отвечает так, чтобы Чонгук, если он вдруг проснулся, тоже услышал: — В этом невозможно сомневаться. I elena gar-egleria nin an menta nin folt a mír.