***
Сириус стоял тихо, избегая любопытных взглядов Джеймса, когда любая попытка пошутить или поговорить была проигнорирована, пока тот одевал его. — Приятель, вечеринка будет не такой уж и плохой. Будет выпивка; посмотри на это с другой стороны. — Я в этом уверен, — Сириус кивнул, занятый застегиванием и расстегиванием манжеты на своем рукаве. — Хорошо... — Он услышал, как Джеймс, все еще стоя позади него, вздохнул. Сириус ненадолго прикрыл глаза от чувства вины, затопившего его грудь. Он не хотел, чтобы Джеймс подумал, что он злится на него. Сириус вовсе не был зол на самом деле. Он был растерян, ему было больно. Он не мог подобрать правильные слова, так зачем ему вообще что-то говорить? — Кстати, я хорошо провел время в пабе, — спустя мгновение подал голос Джеймс, гораздо более осторожный, чем до этого. — Спасибо, что спросил... — Вообще-то я возьму зеленый, — Сириус прервал его, прежде чем тот попытался начать другой разговор; разговор, который Сириус не думал, что сможет закончить до того, как оступится и потеряет ту небольшую дистанцию, которую он смог установить со своим другом за те полчаса, что Джеймс находился в его комнате. Он сбросил с плеч черный жакет и протянул его Джеймсу, стараясь не пересекаться с ним взглядом. Он чувствовал, как тот смотрит на него, и в конце концов был вынужден поднять глаза, чтобы не показаться ребенком. Они на мгновение задержали взгляд друг на друге, прежде чем Джеймс взял тонкое бархатное одеяние и повернулся обратно к шкафу, доставая оттуда зеленый жакет. — Почему так внезапно решил все поменять? — Он не имел в виду одежду. — Просто подумал... так будет лучше, — Сириус позволил Джеймсу накинуть жакет на его широкие плечи, расправляя ткань. Он тоже не имел в виду одежду. Прошло несколько мгновений тишины, пока он не услышал, как Джеймс выдохнул: — Ну, что ж, хорошо. — Сириус повернулся и кивнул, наблюдая за ним, пока тот смотрел на него с более знающим видом, чем до этого. Он понял, что Джеймс знает, что что-то случилось. Однако вместо того, чтобы надавить, Джеймс просто развел руки в стороны и затем опустил их обратно, хлопнув себя по брюкам. — Ладно. Наслаждайся своей вечеринкой-праздником-балом, чем бы это ни было. — Маловероятно. Джеймс усмехнулся одновременно с Сириусом — и вот оно. Их дружба просочилась сквозь трещины; Сириус проклинал себя за то, что он допустил это, и в то же время благодарил бога за то, что эта дружба вообще там была. Он выпрямился. — Я дам тебе знать, если мне что-нибудь понадобится. Полагаю, ты не будешь там официантом? — МакГонагалл сказала, что у них достаточно официантов на сегодня, так что нет, — Джеймс засунул руки в карманы своего фрака. Сириус кивнул. МакГонагалл, главная по нижнему этажу, всегда была на высоте. Ему она всегда нравилась, несмотря на то, как нелестно отзывалась его мать о ее манере одеваться. — Ладно, хорошо. Джеймс кивнул ему в ответ и уже собрался уходить, но остановился, положив ладонь на ручку двери. Он обернулся. — Сириус? Нет, нет, просто уйди, Джеймс, кричал Сириус у себя в голове. Он снова оступится. Джеймс — все, что у него есть, и он снова оступится. — Хм? — Ты в порядке? — Джеймс немного наклонил голову. Сириус выдохнул, закрывая глаза. Потому что, конечно же. Джеймс — все, что у него есть, его первый и единственный друг, единственный человек, который когда-либо спрашивал, в порядке ли он. Сириус наслаждался этим, и он позволил этому разрушить выстроенные им стены. Он не должен был. Он не был уверен, что даже попытался отгородиться от него как следует; что вообще мог бы это сделать. Только не с Джеймсом. — Сириус? — беспокойство омрачило голос Джеймса. Сириус открыл глаза и быстро кивнул. — Да. Да, в порядке. Просто... — он сделал вдох; слова измученно вырвались вместе с выдохом: — Ты же знаешь, как я отношусь к этому всему. — Верно, — Джеймс медленно кивнул, как бы взвешивая правдивость его слов. Он повернулся, чтобы уйти, но прежде обернулся еще раз. — Ты бы сказал, не так ли? Ты бы сказал, если бы было что-то большее? Сердце Сириуса оттаяло еще немного. Забота и доброта не являлись чем-то, в чем у него было много опыта, и он каждый раз справлялся с этим с трудом. Его сознание кричало о разных вещах, которые его разум еще не совсем понимал. Мне так одиноко, что я едва ли могу это вынести. Все, что мне нужно, находится здесь. Все, чего я хочу, — здесь, но в то же время так далеко. Я — принц, а он — нет. Последнее было особенно опасным. Он не знал, что может случиться, если он позволит себе прийти к полному осознанию этого факта. — Конечно, — Сириус прикусил нижнюю губу. — Конечно, Джеймс. Хорошей ночи, да? Джеймс послал ему неровную усмешку и ушел, на этот раз на самом деле; дверь мягко закрылась за ним. Сириус облегченно выдохнул. Его простыни были шелковыми. Его корона была из чистого золота. Его одежда была из самых лучших тканей в мире. Его погреб был полон всяких богатств и монет. Его домом был замок. По праву рождения он получал страну и прекрасную королеву рядом. И в то же самое время он променял бы все это на кусочек обычного шоколадного пирога, песочные волосы и добрую улыбку, которые шли с ним в комплекте. И Сириус не знал, почему. Он отправлялся на вечеринку на тяжелых ногах и с противоречивыми мыслями в голове.***
Вечеринка была яркой и легкой. Фонари сияли на фоне сумрачного неба, а смех наполнял летний сад. Узоры на бумаге, разложенной вокруг свечей, отбрасывали замысловатые тени на лица гостей, заставляя их казаться частью цветов, окружавших их. Честно говоря, Сириус хотел бы наслаждаться всем этим больше; он жил ради летних вечеров. Но его мать гоготала у одного его локтя, брат дулся у другого, а отец потягивал виски напротив, в то время как претенциозные герцоги, дворяне и их жены смеялись и чуть ли не раскланивались на месте перед ними. Все, что угодно, лишь бы завоевать расположение. Сириус стоял, выпрямив спину, чтобы избежать взгляда матери и ее ногтей, больно впивающихся ему в шею; но это было все, что он мог сделать, чтобы не дать желанию влепить им всем пощечину одержать верх над ним. Он в совершенстве овладел искусством сдержанности еще в раннем детстве. По многим причинам. Он повернулся к брату, ища хоть какое-то убежище от всего этого. — Хочешь поплавать завтра? — Не особенно, — Регулус даже не взглянул на него. Сириус моргнул, пялясь на своего младшего брата слишком долго. В его голове пронеслись образы того, как всего несколько лет назад они оба фыркали за столом и тайком сбегали с вечеринок, чтобы устроить какую-нибудь шалость. Он не мог сказать, что и когда именно пошло не так. Это был еще один вопрос, на который королевская кровь не давала ему ответ. Он вздохнул, отворачиваясь. — Тогда ладно. Очень мило с твоей стороны, что ты так легко меня отпустил. Регулус резко взглянул на него, но затем снова отвернулся, так ничего и не ответив. — Сириус! Желудок Сириуса сжался от голоса матери — плавного и певучего, которым она пользовалась только тогда, когда находилась в компании. Почти инстинктивно он приподнял уголки губ и повернулся в сторону ее голоса и того, кого он должен был поприветствовать. Однако он едва не потерял напускную улыбку, когда увидел, с кем была его мать. — Сириус, дорогой, познакомься с Антеей. Антея Цербер. Ты знаешь ее семью... — последнюю фразу мать пробормотала ему на ухо. Сириус на мгновение уставился на девушку. Она выглядела его ровесницей, может быть, на пару лет младше. Ее глаза были практически черными на фоне клубящегося света, который фонарь опускал на ее лицо, и, хотя Сириус знал, что это освещение затемняет радужки карих глаз, его это все равно нервировало. Она выглядела мягкой и румяной, как и остальные гости, но ее взгляд не был таким. Сириус мысленно перечислил все, что знал: его ровесница, девушка, представленная ему матерью, которая вслед за этим напомнила ему на ухо о ее статусе. Сириус сглотнул ужас, поднимавшийся в его груди. — Мисс Цербер... — О, называй ее Антеей, мальчик! Сириус стиснул зубы, впуская в свои вены удовольствие, которое он получил от того, как голос его матери споткнулся. Он взял руку, которую девушка самонадеянно предлагала ему, и сказал: — Антея. Это удовольствие для меня. Она слегка рассмеялась, прикусив губу так, что, как он был уверен, должно было выглядеть мило. — Наверняка. — А для тебя? — он тихонько съехидничал себе под нос. Затем он вздрогнул от знакомого впивания ногтей матери в его кожу прямо там, где его шея соединялась с плечом. Его спина инстинктивно выпрямилась, а сердце забилось чаще. Когда мать отступила, он почувствовал острое жжение в том месте, где полумесяцы ногтей поранили кожу. — Антея живет как раз в Акелдаме. Ты знаешь Акелдаму, — голос королевы был сильным, пронизанным фальшивым обожанием. — О да, прекрасная охота, — Сириус никогда в жизни не был на охоте и никогда бы не принял в ней участие по своей воле. — Совершенно верно! — Антея обмахивала себя маленьким вышитым веером. Две змеи с забавными шеями подмигивали Сириусу с него. — Возможно, однажды ты сможешь поймать мне что-нибудь. Что-нибудь... большое и кровавое. Ее глаза загорелись так, что Сириусу положительно захотелось убежать. — Да, — он сглотнул, продолжая улыбаться, — возможно... Вдруг он прервался — его внимание привлекло движение, возникшее за пределами света фонарей. Он даже не был уверен, каким образом заметил его, пока не понял, на что именно он смотрит. Между деревьями показалось лицо — и, что более важно, лицо с немного вздернутым носом и карамельными волосами, спадающими на лоб. Сириус несколько раз моргнул, а затем снова повернулся к Антее, осознавая, что сделал слишком долгую паузу, чтобы это выглядело нормальным. Но он все равно попытался оправиться: — Да, конечно. А тем временем, вероятно, я могу предложить вам... — он бросил взгляд на стол с десертами. — Что-нибудь сладкое? Она хихикнула, хотя это не было похоже на хихиканье: оно было ужасно высоким и выходило через нос. — О да, пожалуйста. И он оставил девушку вместе со своей матерью, которые восхищались его джентльменскими поступками, одних, не планируя возвращаться. Он пробирался сквозь толпы людей к длинному столу, который был до краев завален разными сладостями, пирожными и пудингами. Он взял тарелку и начал с одного конца. Он прошел через весь стол, взяв по две порции каждого десерта, в котором, как он знал, был шоколад. Когда он закончил, тарелка была уже почти полностью забита, и он удовлетворенно посмотрел на нее. Если что-то и можно было назвать подношением, то это было именно оно. Бросив последний взгляд в сторону, где виднелись макушки голов его матери и Антеи, он исчез из-под света фонарей, огибая деревья, которые, как он знал, окольцовывали небольшую поляну, где несколько минут назад он видел лицо Ремуса. Он шел бодрым шагом, пока не оказался на противоположной стороне поляны, имея прекрасную возможность видеть спину Ремуса, наблюдавшего за вечеринкой из безопасного места. Его руки были прижаты к коре дерева слева от него. Парень стоял, прислоняясь к нему виском. Сириусу показалось, что он слышит тихое гудение в такт музыке. Он шел осторожными, медленными шагами, пока не оказался прямо позади Ремуса. Он глубоко вздохнул, собираясь с мужеством. — Ведьмино кольцо. — Ремус почти выпрыгнул из своей кожи, и Сириус усмехнулся. — То место, где мы сейчас находимся. Вот, как они это называют. Ремус издал звук, который мог бы быть смехом, и повернулся. — Господи, мать твою... — Предполагается, что оно обладает магическими способностями... какого-то рода, — Сириус прервался, делая вид, что оглядывал темнеющие деревья, сквозь которые еле-еле пробивались огни вечеринки, хотя на самом деле краем глаза он наблюдал за Ремусом. Наконец, он пожал плечами и снова перевел взгляд на него. — Если ты веришь в такие вещи. Ремус молча стоял, насторожено глядя на Сириуса. Когда он так ничего и не сказал, Сириус сделал последние пару шагов вперед, чтобы увидеть вечеринку так, как ее видел Ремус — из-за деревьев. Он почти сразу заметил свою мать в короне и накидке. Отсюда не было слышно ее фальшивого гогота. Отсюда не было слышно ехидных и узколобых комментариев. Отсюда не чувствовалось запаха алкоголя от его отца. Отсюда все они выглядели такими счастливыми. Он задался вопросом, знает ли Ремус правду. — Выглядит довольно мило, не так ли? Прошло еще несколько мгновений тишины, пока Сириус не почувствовал, как Ремус шагнул к нему. Он ощутил тепло его тела рядом. — Да. Но ты и так знаешь это. Его голос был осторожным. Прохлада в нем что-то всколыхнула в Сириусе, какое-то странное желание сделать все возможное, чтобы избавиться от нее. Он подумал о Ремусе перед печью в тот день, после плавания. Сириус чувствовал себя совершенно одиноким, пока болтался в центре озера, но позже, с Ремусом, его розовыми щеками и веснушчатым носом, он ощутил себя... исцеленным? Он не знал. Сириус сдвинулся с места, прочищая горло. — Я просто поддерживаю разговор. — Тебе это дается с трудом. — С тобой — да, — вздохнул Сириус. Он опять, казалось, сделал неверный шаг. Он почувствовал, как Ремус застыл рядом с ним, затем отодвинулся и снова прислонился к дереву. Тепло его тела отвлекало так, как, по мнению Сириуса, не должно было; и еще больше отвлекало теперь, когда исчезло. Сириус напрягся от этой мысли, в его груди появилось внезапное желание восстановить контакт, а пальцы сжались вокруг тарелки в его руках. Но он лишь повернулся к Ремусу и без слов протянул тарелку ему. Ремус посмотрел на нее, округлив глаза и быстро моргая, а затем посмотрел на Сириуса тем же недоумевающим взглядом. — Прости за то, что случилось раньше. Я не хотел говорить... — Сириус заколебался. На самом деле он не мог вспомнить, что именно сказал тогда, чтобы заставить Ремуса уйти. — Я не хотел обидеть. И ты сказал мне, что любишь шоколад, так что... считай это предложением мира. Я слышал, что шоколадный торт просто великолепен. Уголки губ Ремуса дернулись вверх, и он зажал нижнюю губу между зубами, нерешительно взяв тарелку. Я хочу дать ему больше. Я хочу, чтобы он посмотрел на меня так снова. — Я никогда не пробовал и половины из этого. Сириус моргнул. — Но ты делаешь все это. — Для тебя, — Ремус засмеялся — действительно засмеялся, — а потом прервал себя, запинаясь. — Я имею в виду, для тех, кто наверху. То есть... ну, знаешь, для твоей семьи. Сириус почувствовал, что его сбило с ног от чувства вины, которое внезапно нахлынуло на него. — О. Что ж, мы можем сесть. Или... ты можешь сесть. Если хочешь. — Нет, все в порядке, — пробормотал Ремус и быстро опустился на землю. Свет огней вечеринки отбрасывал мягкие тени сквозь листья на его лицо, когда он посмотрел на Сириуса. Это было лучше, чем узоры от фонарей, и Сириусу хотелось бы как-то запечатлеть это. — Мы можем сесть. Он кивнул, а затем тоже сел, переместившись так, чтобы оказаться плечом к плечу с Ремусом, не в силах сопротивляться желанию снова почувствовать его тепло. Большую часть времени они сидели молча, ковыряясь во всем том, что принес Сириус. Ремус иногда комментировал, а Сириус иногда соглашался. Он ничего не брал, пока Ремус не предлагал ему, что требовало от него некоторой выдержки: он не привык отказывать себе в таких мелочах. В какой-то момент Ремус переместился и развернулся, кивая в сторону вечеринки, когда Сириус поднял бровь. Он хотел посмотреть. Сириус тихонько потер похолодевшее от оборвавшегося прикосновения плечо, прежде чем поймать себя на этом. Он мог бы поклясться, что Ремус наблюдал за этим жестом, но, когда он действительно посмотрел, глаза Ремуса метнулись в сторону. Огни мерцали на его лице через листья деревьев, создавая мягкие узоры. Он предложил Сириусу круглый трюфель, и Сириус взял его. Он покатал трюфель между пальцами, покрывая их горьким какао-порошком. — Тебе нравится смотреть на танцы. — А ты не умеешь варить яйца, — сказал Ремус, жуя вишневый бисквит. — Мы узнали друг о друге что-нибудь еще? — Да, — Сириус слегка сузил глаза; улыбка играла на его губах. — О, правда? Сириус наклонился вперед, поставив локти на колени. — Ты не боишься меня поправлять. Ремус поднял бровь, забирая трюфель, который Сириус так и не съел. — Ты не боишься оскорбить меня, — он положил трюфель в рот. — Итак, в целом, ты говоришь, что я упрямый и не умею танцевать. Что-нибудь еще? Сириус вздохнул, откидывая голову на шершавую кору дерева, и посмотрел на Ремуса из-под ресниц. — Ну... Я мог бы научить тебя. Ремус уронил бисквит, который взял до этого, на траву, чуть не задев тарелку. — Чт... Прости? В груди Сириуса потеплело от этой мысли. Жгучее желание прижать ладонь Ремуса к своей почти испугало его. — Я могу научить тебя. Танцевать. Ты говорил, что знаешь про Летний вальс. — Имею представление. Но танцевать на самом деле не умею, — шея Ремуса покраснела от смущения. — Да, — протянул Сириус, а затем поднялся, вытер руки о штаны и подал одну Ремусу. — И я мог бы научить тебя. То есть, мог бы помочь тебе, пока ты не научишься, — он добавил последнюю часть игриво. Ремус просто смотрел на Сириуса, блуждая глазами по его фигуре, а затем на мгновение опустил взгляд на себя. — На мне нет обуви. Сириус обдумал это и тоже посмотрел вниз. Затем он несколько раз взглянул на Ремуса, ухмыляясь над шокированным выражением его лица, когда начал снимать свои ботинки, позволяя прохладой траве лечь под ноги. — На мне тоже, — он протянул ему руку еще раз. Ремус не мог описать то чувство в своей груди, когда он медленно протянул руку в ответ и сжал пальцы Сириуса. Это был восторг. Это было желание. Это был ужас. — Ты очень настойчив, — проворчал Ремус. Сириус потянул Ремуса вверх, улыбаясь тихому звуку, который Ремус издал от усилия, пока вставал. Улыбка дрогнула от того, как идеально чувствовалась тяжесть ладони Ремуса в его собственной. Он слегка нахмурился, глядя на их руки. Он не знал, почему он был так настойчив. Он не знал, почему хотел научить Ремуса танцевать. Сириус оглянулся через плечо на размытые огни вечеринки. Он знал, почему не хотел приглашать Антею на танец: она была грубой, отвратительной, и она грызла свою нижнюю губу, пытаясь выглядеть кокетливой. Он повернулся к Ремусу, взгляд снова упал на их руки, а затем на его лицо. Ремус выглядел нервным и тоже кусал губу, но сейчас от этого у Сириуса защемило в груди. Он выдохнул. Необходимо заключать союзы, Сириус. Он знал, что не должен был этого хотеть. Он научился... он думал, что научился контролировать это. Сириус флиртовал с девушками-служанками, даже водил некоторых в свою комнату, пытаясь доказать что-то, прежде всего себе. Ему нравилось быть с ними, но он не... наслаждался этим. Не совсем. Но он хотел научить Ремуса танцевать. Он хотел держать его за руку. И он был принцем, так почему бы, в конце концов, ему не иметь хотя бы на мгновение то, чего он хочет? Сириус понял, что простоял так слишком долго, только когда Ремус начал отстраняться. — Эм. Если ты передумал... — Нет, — спохватился Сириус. — Нет, я не передумал, я просто... — На секунду, когда Ремус перестал пытаться высвободить свою руку, и она снова удобно улеглась в ладони Сириуса, он был застигнут врасплох. — Я просто планировал. — Планировал? — Ремус приподнял бровь. — Да, вроде того. Сириус сделал шаг вперед. — Теперь, — он взял другую руку Ремуса и аккуратно прижал ее к своему плечу, — я буду вести, так что тебе придется быть за девушку. Ремус ударил его ногой по голени, и Сириус разразился громким смехом, радуясь, что к Ремусу вернулась его шутливая сторона. — Хорошо, — он прочистил горло, когда его смех утих. — И моя рука, — он пытался игнорировать отчаянный стук своего сердца, прижимая свою руку к спине парня, — здесь. Они были так близко, что Ремус споткнулся, наступив Сириусу на пальцы ног. Он покраснел, но ничего не сказал — Все хорошо? — мягко произнес Сириус, глядя вниз на него. Он почувствовал его дыхание на своей шее и сглотнул. Ремус быстро поднял на него взгляд, словно идя на риск, а затем выпрямился; глаза поравнялись с губами Сириуса. — Да. Какой следующий этап? Сириус улыбнулся. — Ты так говоришь, словно мы что-то готовим на кухне. Ремус снова поднял глаза, на этот раз удерживая зрительный контакт чуть дольше, и улыбнулся. Он повернул свою руку так, что она оказалась прижатой ближе к руке Сириуса. — Разве это так сильно отличается? — Наверное, нет, — Сириус постарался не ослаблять хватку. — Так что дальше? Шаги? Сириус слегка вздрогнул. — Да, да. Да, шаги. Точно. Все оказалось проще, чем Сириус ожидал. Ремус по большей части следовал за ним, аккуратно и точно, и стал двигаться гораздо легче, когда Сириус сказал, что нужно делать шаг вперед, в то время как он отступает назад, и наоборот. Они немного смеялись над небольшими ошибками, но в остальном Сириус лишь бормотал тихие указания и считал под нос, и этот звук сопровождался только шелестом ветра в листве деревьев. Сириус наслаждался тем, как их глаза следили друг за другом, как при поворотах соприкасались только их запястья и как они почти плавно возвращались обратно. Наконец, Сириус поднял две их руки, прижимая пальцы друг к другу, пока они оба не оказались ладонь к ладони, практически нос к носу, — последнее движение. На этот раз Ремус смотрел на него, слегка задрав подбородок вверх. Его губы были приоткрыты. — Вот так? Сириус чувствовал его неровное дыхание напротив. — Да, — он был уверен, что его ответ был таким же. Он почти не мог сосредоточиться на словах. Рука Ремуса была гладкой, только несколько рабочих мозолей портили ее. Его глаза были золотистыми в почти потускневшем свете. — Вот так. Вот так. Сириус чувствовал это в каждой клеточке своего тела. Сердце качало это по его венам, разум разгонял по конечностям. Он хотел поцеловать Ремуса. Он хотел этого так сильно. Сириус отступил назад, и желание, словно крюк, засело у него в груди, мучительно пытаясь снова притянуть его вперед. — Вот так, — он наклонился за своими ботинками, чтобы скрыть стремительно вздымающуюся грудь, румянец на шее, панику и желание в своих глазах. — О. — Сириус увидел, как пустая ладонь Ремуса несколько раз открылась и закрылась, разминая пальцы. — Ну... Может быть, еще раз... — Я, наверное, должен вернуться на вечеринку, — ему нужно было время. Всего лишь мгновение, чтобы прийти в себя. — О, — боль в голосе Ремуса была всепоглощающей. — Точно. Конечно, ты должен. Сириус выпрямился, его глаза смотрели на Ремуса почти умоляюще. — Не так. — Пожалуйста, не сердись на меня. Ремус резко обернулся к нему. — «Не так» что? — в его тоне почти прозвучала... надежда. Сириус никогда в жизни не испытывал таких противоречивых чувств. Огни вечеринки больше не казались ему красивыми, вместо этого они словно обжигали его шею. Он хотел остаться здесь, в прохладе и тени этой поляны, вместе с Ремусом. Может быть, так называемые магические способности этого места могли бы поймать их в ловушку здесь, вместе. Он бросился вперед, преодолевая несколько шагов между ними, и снова взял ладонь Ремуса, зажав ее между своими. Если ему придется вернуться на вечеринку, ему нужно было получить хотя бы это. — Приходи завтра к озеру. К тому, что на южной территории. Сможешь? В полдень. Когда Ремус кивнул, Сириус почувствовал безумное облегчение. Он вполне мог бы поцеловать его. — Повтори это, чтобы я был уверен, что ты запомнил. Ремус моргнул. Как бы он смог забыть? Но он все равно сказал: — Озеро. Южная территория. Полдень. — Завтра, — сказал Сириус настойчиво. — Завтра, — повторил Ремус вслед за ним и остался стоять на месте, с теплой рукой и быстро колотящимся сердцем, пока Сириус не исчез в толпе королевских особ.