Убегая, вернись.

Несмотря на слова материИнко, было довольно очевидно, что она не собирается уходить в ближайшее время. И сам Изуку был слишком поглощён своими мыслями. Возвращаться в комнату не хотелось: он знал, что там его ждёт тонны негативных отзывов, сейчас и ему было трудно вернуться, возможно, он даже боялся. Сотни и тысячи мыслей роились в его голове. Поэтому он лишь молча сел за стол, всё ещё погружённый в свои переживания, удивив женщину. На самом деле Изуку действительно, действительно не знал, что ему делать теперь. Он питался маниакальным желанием стать героем с тех пор, как научился воспринимать мир, и даже тогда, когда вселенная буквально плюнула ему в лицо, отвернулась от него и покинула, оставив в зияющей дыре на груди прожённые навеки слова: «Ты не можешь быть героем», он до сих пор стремился лишь к этому. На самом деле лет до семи-восьми он жил с мыслью, что найдет одного человека, который скажет ему, что он заслуживает быть героем, и этого ему хватит. Поэтому он лихорадочно искал друзей даже среди других изгоев, жертв издевательства, стоящих в стороне, когда над ним издевались. Верил, что Кац-чанБакуго всё ещё дружит с ним, что остальные дети, с которыми он был знаком с пелёнок, были всё теми же, кто был с ним с детства. Но на самом деле… были ли они в действительности когда-либо настоящими друзьями? Вроде смутные воспоминания о временах, когда у них ещё даже не было причуд, а он всё также был в стороне. Потому что был достаточно робок, послушен, аккуратен и слишком эмоционален. Когда другие играли в мяч, бегали, пачкались и дрались, он всегда стоял в стороне, за плечами Кацуки, и лишь прятался, стараясь не расплакаться. Потому что он всегда был таким. Потому что всегда был слишком сострадателен, труслив и слаб телом. Осознал он эту маленькую, но столь гадкую для детского, ранимого сердца правду в возрасте девяти лет. Не как в книжках, не как в фильмах. Осознание не прошибло током, не ударило коленом под дых, неожиданного осознания тоже не было. Просто в один момент, сидя в классе после сделанного классного задания, он тихо рисовал и случайно опустил мысль, что не особо это всё и было похоже на дружбу. Просто в один момент восхищённые крики о причуде Бакуго ещё одного мальчика в классе стихли, превратившись в пустые взгляды. Просто в один момент полные заботы, несмотря на каждодневные избиения, прозвища «Кац-чан», «Мо-кун» и «Цуба-кун» превратились в мысленные «Бакуго и хулиганы». Просто в один момент попытки поздороваться, попрощаться и пригласить погулять от него превратились в «Дай скатать домашку, ты же умный, Деку» от них, став лишь односторонним использованием прежней "дружбы". Просто в один момент компания из четырёх друзей стала «Опять Бакуго и его друзья бьют беспричудного Деку, давайте посмотрим?», разделившись на два фронта. Просто в один момент у него не осталось и шанса поесть в школе, а в коридорах и кабинетах появлялось пятно от еды и осколки пластикового бенто. Просто в один момент тихая мысль вспыхнула в сознании, а в следующую погасла, не изменив собой ничего. Потому что это началось давно. Потому что это осознание пришло давно. Потому что жизнь — не фильм, и не бывает кардинального изменения от внезапной мысли. Потому что по настоящему серьёзные осознания приходят медленно и погасают быстро, не меняя ничего из-за того, что не может. Зато последующие годы дались ему намного легче. Потому что осознание своей безнаказанности пришло столь же легко, как и принятие прошлой мысли. Потому что он беспричуден, обесценен. Если сломается окно, никто не поверит, что это сделал он. Если кто-то будет избит или поранен, никто не поверит, что это сделал он. Если кто-то найдёт ошибку в его тестах, или наоборот, кто-то спишет у него правильно и его поймают на этом, никто не осудит его, никто не поверит, что это он. Потому что он слаб. Потому что он бесполезен. Потому что он туп. Потому что он пустое место. Потому что он беспричудный. Никому также нет до него дела. Никто не заметит и не сообщит его матери, если он уснёт на уроке из-за бессонной ночи за исследованиями очередного героя. Никто не заметит и не сообщит, если он опоздает из-за слежки за очередным боем, свидетелем которого он случайно стал. Никто не заметит, никто не сообщит, если он не придёт, потому что он словно воздух для них. Никто не заметит, никто не сообщит, если он что-то натворит, потому что он словно призрак для них. На самом деле беспричудным быть не так уж и плохо. Потому что он по-своему безнаказан. Если Бакуго никогда не наказывали из-за наличия сильной причуды, из-за того, что он мог стать великим героем, его же, никогда не наказывали, потому что не замечали его проступков, не могли поверить, что он мог сделать что-то плохое, потому что беспричудные не могут ничего. В плохие дни ему казалось, что он пустое место, истерил от того, что всем всё равно даже на его существование, но обычно он просто пользовался этим, чтобы уйти с уроков пораньше и заняться интересными ему вещами или прогулять несколько уроков после избиения, так как он находился в неустойчивой эмоциональной позиции, когда казалось, что он мог заплакать, стоит кому-то пикнуть рядом. Школа научила его, что эмоции бывают лишними. Эмоциональный нрав, перешедший от матери, был очень некстати, так как слёзные потоки, удушливый гнев и затягивающее разочарование слишком быстро переключались между собой, заставляя его непроизвольно остро реагировать на каждую шутку, брошенное оскорбление или ожидаемое избиение, что порождало новую волну насмешек. Было бы легче отключится от мира и переждать, пока хулиганам не станет скучно, но сам того не хотя, он всегда веселил их, так как чёртово тело всегда начинало рыдать и бормотать глупые оправдания-оправдания-оправдания ,несмотря на то, что были они не к месту. Несмотря на то, что он, очевидно, был жертвой, собственная безнаказанность и игнорирование учителями его персоны заставляли чувствовать себя настоящим преступником, из-за чего ему лишь больше хотелось что-либо натворить, дабы на него обратили внимание. Крикнуть во всю глотку: «Смотрите же! Домашнее задание не сделано, у одноклассника пропал кошелёк, а меня самого на уроке и в помине нет! Да почему же вам всё равно?! Неужели я не заслуживаю хотя бы взгляда?! Вы настолько не верите в силы беспричудного отродья?!» Люди всегда придумывали самые изощрённые наказания и шутки для него, словно соревновались, кто будет более жесток с ребёнком, на которого плюнула судьба, но самым отвратительным наказанием и самым высшим благословением для него оставалось игнорирование. Ведь что может быть хуже, чем ощущение незначительности для ребёнка? Возможно, ощущать себя злодеем… Но несмотря на то, что из-за безнаказанности он привык делать, что хочет, а желание быть героем никогда не давало думать, что он поступает как преступник, сейчас, когда он упустил свой шанс, а от него наконец отвернулись все… Возможно, стать злодеем было единственной вещью, дабы почувствовать себя в системе? Он всегда хотел быть в системе мира. Не быть лишним, ненужным винтиком, а быть кусочком столь великого механизма. Даже если его отталкивали, выбрасывали, топтали, не позволяя влезть в общую картину, он всегда хотел быть там, со всеми. И если уж он всегда думал о своей роли в механизме как о герое… Почему бы не попробовать роль злодея? Они тоже часть системы, и если уж его поймают, то ничего страшного. Всё же, самый страшный человек тот, кому нечего терять. А если ты отвергаем миром, Интернетом, не интересен собственной семье, без друзей и родных, то ему и нечего терять, не так ли? Он хотя бы сможет стать деталью, даже если в форме грязи под подошвами главных героев, общей картины. Картины, которую построила комиссия, которую утвердило общество. Частью великой истории, хоть и как третьестепенный злодей… Пост был отливом эмоций, накопленных за годы беспричудности. Все его мысли, всё, через что ему пришлось пройти, он открыл всю душу в интернет, ища хоть что-то похожее на одобрение за то, что он сумел пройти и преодолеть. Но раз мир отверг его, он может просто пойти по своему пути? Раз миру плевать на него, значит он и не заметит шевелений на его стороне. Раз уж беспричудные остаются безнаказанными и недооценёнными, то он может немного поиграть в игру для более важных персон. Возможно, это будет даже длиться чуть больше, чем бесполезное ничего, так как настоящие злодеи не играют честно. Первым, что он мог бы использовать как злодей, это обернуть безразличие мира против него самого. Если мир не хочет его замечать, значит он сможет работать прямо перед его носом и не быть наказанным. Таково преимущество беспричудного, не так ли? Гулкий смешок вырвался из гортани, больше походя на скрипучий хрип. Вздрогнувшая Инко была слегка насторожена, кидая на него опасливые взгляды из-за неожиданного звука, раздавшегося впервые за полчаса-час, которые они сидели в тишине. И неясные опасения были подтверждены пустым взглядом и предвкушенным, слишком громким для тишины ночной кухни, шёпотом, который имел в виду то, что говорил. Хриплый голос прервал тишину: «Знаешь… Я подумал и решил, что… Раз я не могу быть героем без причуды, то я просто переверну песочные часы и попробую стать злодеем, ведь кто может подумать, что кто-то вроде меня в действительности осмелился на этот шаг, что думаешь?...» Он говорил словно в трансе, смотря на поверхность стола. Но стоило ему поднять голову, дав обзор на его глаза, что сияли новой идеей, и Инко застыла. Она знала этот взгляд. Даже не смотря на то, какой матерью она была, не смотря на их игры и стоящее позади масок безразличие, пятнадцать лет жизни вместе не пропьёшь, как и ту мнимую любовь, когда она держала его на руках, совсем маленького, новорожденного. Не забыть за секунду пятнадцать лет наблюдений за тем, как глаза, эти глаза горели при мысли, что он станет героем, станет спасать людей; нежелание сдаваться; попробовать, даже если это будет стоить всего. Не забыть, как дыхание распирало, сердце стучало от взгляда. Взгляда уверенности на грани с надеждой, предвкушения и мыслей, идущих далеко в будущее. И лишь один этот взгляд, раньше вызывающий самые разные эмоции, от гордости в детстве и до зудящего раздражения в эти времена, сейчас заставлял её дрожать. Потому что когда он обретал этот взгляд, всегда значило, что он это сделает, несмотря на трудности, риски и отторжения. И идея, из-за которой загорелась эта звезда, обжигала как адское пламя и ужасало её натуру. Стать злодеем? Мысли ужасней и возникнуть не могло, но этот взгляд… Взгляд, который загорался при каждом: «Я всё равно стану героем, даже без причуды!», сейчас обрёл мрачные тени, но всё равно загорелся, возможно, даже сильнее, чем когда-либо, и кричал он уже не столь отчаянную и полную пустых надежд фразу. Казалось, что вот… Он наконец-то перестал мечтать. Наконец перестал надеяться на вещи, что никогда не сбудутся. Но на этот раз мысль была куда хуже. И Инко уже не могла понять, что было лучше? Глупые мечты или мерзкая уверенность? Но не смогла она и словом обмолвиться насчёт этой идеи, как её не начавшуюся реплику уже прервали. – Я сделаю это, что бы ты не сказала и как бы это не противоречило устоям общества. Система ни раз подводила меня, так почему бы мне не стать частью геройской деятельности хотя бы так? Как третьесортный злодей? - — стул скрипнул ножками об пол из-за грубого толчка при вставании, но никто не обратил на это внимание. — И будет лучше, если ты будешь «за», нежели «против», может хоть так ты исполнишь свой мнимый долг матери? Стань моей опорой и семьёй хотя бы раз в жизни, без притворств, а? Тишина, последовавшая за этим, поставила точку в разговоре, а Изуку ушёл в свою комнату, тихо закрыв за собой дверь кухни и оставив мать в душевных метаниях. Мрачный огонь горел в его глазах новой целью, пока его будущий противник и прошлый якорь получал свой билет в светлое будущее ослепительного героя. Последующий год обещал быть полон сюрпризов, о которых не догадывался никто, но пока это было лишь очередным начинанием.