Дай мне шанс

Яркий свет колит глаза. С того случая прошло полгода. Рахим так своего и не добился. Точнее и не добивался. Он смотрел за тем как Дарен отдаляется от него, как больше не приходит к нему в номер, не дает обнять, переходит на вы. С каждым днем от этого ощущения становилось все больнее. Неужели Кубанову не дорого все то, что было? Почему он оттолкнул? Рахим не отчаявался. Первым пунктом его плана была попытка вывести Дарена на ревность. Пришлось завесии себе девушку. Примерзотную личность. Губы у нее вчено отдавали чем-то горьким и не вкусным, аж до тошноты И глаза у нее были какие-то зелёные. Не то что у Дарена. У Кубанова под аккуратной каемкой черных ресниц находилась вся чистота горных источников, вся зеркальная поверхность, все светлое небо с облаками, все драгоценности мира. А губы у Кубанова слаще всего во вселенной, слаще конфет и мерзкой патоки, от которой сводит челюсть. А его волосы… Не сравнятся с мочалкой на голове этой девчонки. У Дарена они мягкие и так пахнут сладко…а его кожа. Нежнее шёлка, ситца, да всех тканей. При мыслях о менеджере Рахим забывал все. Казалось все остатки здравых мыслей сминает, а в голове лишь теплые руки, корые тихонько гладят по голове, приятный голос. И вместо мозгов сладкая вата. Отвратительно-розовая сахарно-приторная вата. Рахим окунается в нее и ему становится хорошо. Плевать, что происходит сейчас и про то, что было… Когда Дарен будет с ним, а в этом Тарханов не сомневался, певец уж точно будет счастливее всех в этом странном и изменчивом мире. Как жаль, что на сцене нельзя предоваться сладким мечтам. Фанаты все читают и эти перемены в их обожаемом Рахиме, конечно, не остались незамеченными. Да Тарханов толком и не скрывал. Зачем если его план был максимально прост. Почему Рахим ждал полгода? Он просто ждал дня рождения Дарена. И вот сейчас он стоит на сцене. Страшно? Еще бы. Пердыдущий план не сработал. Дарен не ревновал, не злился, ничего не говорил, просто пустота. Фанаты смотрят, нельзя показать свой страх, свое волнение. Тарханов закрывает глаза и вздыхает. Зал тоже молчит, полоностью. — Друзья. Я хотел сказать, что у нас не совсем простой концерт сегодня. Дело в том, что меня бы здесь не было, если бы не мой менеджер… Дарен Кубанов. — Рахим поворачивает голову за кулисы. Тот самый менеджер стоит в пиджаке и с галстуком (он стал ходить в таком виде совсем недавно, чтобы выглядить солиднее) и смотрит на Рахима. Надо же, впервые за долгое время взгляд Кубанова не пустой, а другой. Пусть и злой, пусть он и показывает Рахиму, что сейчас снесет ему голову, хотя какая разница, уже снес… Не в том плане, конечно, но цель была достигнута. — Те, кто следит за мной давно, видели его в моих историях. И, вероятно, заметили, что он перестал появляться у меня в историях? — Зал стал отвечать неразброчивым гулом, становяшимся все сильнее. — И на самом деле у Дарена, моего дорогого друга, день рождения… Я. В подарок написал ему песню, я бы хотел, чтобы он вышел к нам на сцену. И почему волнение подступило к горлк прямо сейчас. Дарен быстро оправился и вышел на сцену все с такими же пустыми глазами, как всегда. А Рахим и взглянуть на него не мог. Щеки загорелись, а в горле пересохло… Он даже не мог попросить начать играть. Так страшно, иак неправильно, фанаты ревут, фанаты ждут, а он и слова произнести не может. Да и Дарен, начинает уходить… Диджей включает музыку. Рахим тут же как будто просыпается и начинает тихо зачитывать строчки. Сначало хуже, но в последствие громче и аккуратнее. «Она со мной, но всё не то, верни меня назад И то, что я с другой — это обман, это всё не так Да, я мудак, но ты же можешь меня понять Хочу назад, эй, дай мне шанс, дай это доказать» Зал хлопает, включает фонарики. Рахиму становится легче, повернув голову он смотрит, как на свету менятся лицо Дарена. Как же ему идет сценический свет. Подчеркивает всю его суть, всю его прелестную натуру. Как же он мог этого не видеть раньше. Как же он мог не обожать его еще сильнее. Дарен стоял в недоумении. Видимо и правда думал, что это глупо шутка. А в ушах звенит и среди этого шума, голос Рахима. «Дай мне шанс» Нет, Дарен зарекся, что это просто по работе. Он не должен быть чем-то ближе. Он не должен приближаться. «Дай мне шанс» Дарен сам себе в голове начинает проговаривать, что это обман, чушь бред. Да чио угодно, но этому верить нельзя. «Я люблю тебя, неважно, что в натальной карте Я не верю таро, я не верю в эти знаки Ты моя любовь, и только это будет правда» Дарен чувствует, что не может этому сопротивляться. Это так романтично и сопливо. И почему глаза беспощадно щипет? «Дай мне шанс» Снова тишина. Рахим певший с закрытыми глазами смотрит на сцену и пытается отдышаться. После чего переводит глаза на застывшего Кубанова. В уголках его глаз видны слезы, которые так и наровят скоро слиться хрустальными дорожками, как же он все равно красив. Даже чуть покрасневшие глаза и нос. Он все равно безумно красив. Дарен набирается сил и подходит вплотную к Рахиму. Шлеп! Хлесткий удар попадает по щеке Тарханова. «Так и думал» — проговаривает про себе Рахим, не собираясь поворачиваться. Но вот, дальше он получает легкий, но такой горячий поцелуй в уголок губ. Ради него Дарену даже пришлось привстать на носочки. Рахим поворачивает голову и смотрит в глаза Дарена. Сам ведь чувствует, как наворачиввются слезы. А Кубанов плачет уже не стесняясь и дышит, чуть прирывисто, а самое главное, оба и не слышат, что происходит в зале. Оглушительная тишина окружила их со всех сторон и погрузила в вакуум. Дарен не выдерживает взгляда первый, после чего крепко обнимает Рахима. — Ребята… Дадите нам. Пару минут — из-за слез говорить тяжело. Тарханов кое-как отключает микрофон и также крепко обнимает менеджера Дарена Кубанова. Да какого там… Просто любимого… И тихонько всхлипывает. — Извини… — Тихо шепчет Рахим — Поговорим… Потом… Концерт… — кое-как выговаривая слова, отвечает Дарен. — Да… Концерт… — Тарханов тихонько с другой стороны от зрителей целует другого. После чего аккуратно проводит Дарена до кулис. Выходя из них, он снова начинает слышать, рев толпы и четкий ритм звуков. Рахим включает микрофон и продолжает свой концерт, пусть немного зареванный, но такой счастливый.