2. Carpe Diem | Лови момент

Ах, так, значит, они наконец-то сделали это. Цзин Бэйюань, конечно же, понял это, как только вошёл на кухню. Это было так же трудноуловимо, но безошибочно, как смена времён года, – невыразимое изменение в том, как Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин кружили вокруг друг друга, осязаемый вкус их осознания. Этим утром их прикосновения были мягче. Улыбки полнились разделёнными на двоих тайнами, щёки пылали свежими воспоминаниями, а взгляды были ласковыми, несмотря на заметные тёмные круги под глазами от недосыпа. Самое время для поддразниваний. – Сегодня ты выглядишь таким сияющим, Цзышу, – поприветствовал своего друга Цзин Бэйюань с безмятежной, понимающей улыбкой. Ты выглядишь так, будто тебя трахали до тех пор, пока ты не забыл своё имя. – Отвали, Бэйюань, – отозвался Чжоу Цзышу, обнажив зубы в ухмылке, которая была ничем иным, как угрозой, но каким-то образом всё ещё не прогоняла румянец с его щёк. Он всегда очень хорошо улавливал то, что князь Наньнина не сказал. Цзин Бэйюань был просто рад отметить, что церемонности и императорские титулы наконец-то остались в прошлом. Он удовлетворённо кивнул, а затем обратил своё внимание на Вэнь Кэсина, который варил свежую порцию риса к завтраку для Цзин Бэйюаня и У Си (несмотря на то, что он сам ничего не мог есть, похоже, ему нравилось иметь повод что-нибудь приготовить). – И ты, Кэсин! Ты выглядишь расслабленным! Повелитель Долины скептически поднял бровь и бросил быстрый косой взгляд, прежде чем вернуться к своей задаче. Учитывая то, как он рос, такая реакция едва ли удивляла. Он совершенно не привык к подобным подначиваниям Цзин Бэйюаня и, кроме того, никогда не давал разрешения на такое фамильярное обращение. Словно дикий кот, он был подозрителен и опасался чужих заигрываний, однако вполне мог бы наслаждаться привязанностью, если бы достаточно расслабился, чтобы позволить это. Он привыкнет, подумал Цзин Бэйюань без малейшего раскаяния. Никакой пощады. В конце концов, был ведь прецедент. Однажды он долгое время надоедал соболю У Си, заставляя его терпеть себя, что в итоге привело к годам крепкой дружбы. Не было никаких причин, по которым это не сработало бы и в данной ситуации, тем более что, судя по отметинам, виднеющимся над краем ворота одежд Чжоу Цзышу, зубы Повелителя Долины почти наверняка не были ядовитыми – уже было ясно, что эта затея будет менее опасной. Судя по всему, оценив намерения князя в целом как доброжелательные, Вэнь Кэсин накрыл котелок, в котором помешивал еду, крышкой, после чего повернулся и улыбнулся, как кот, поймавший канарейку. – Хмм, и правду, Ваше Высочество. Я совсем не отдохнул, но, тем не менее, совершенно расслаблен. Чжоу Цзышу схватил кусочек угля из незажжённой жаровни возле стола и метнул его в голову возлюбленному. – Ты! Не начинай. Вэнь Кэсин поймал уголь и ухмыльнулся, выглядя совершенно не раскаивающимся. Неужто Чжоу Цзышу покраснел? О боги, как это очаровательно. Цзин Бэйюаня внезапно поразила всепоглощающая потребность узнать, сможет ли он заставить этот румянец стать глубже. Однако в этом не было ничего странного, верно? В прошлом всякий раз, когда он проводил время с главой Тянь Чуан, обстоятельства вынуждали их сосредотачиваться исключительно на текущей работе. Хотя князь всегда наслаждался обществом этого мужчины, их совместное время было наполнено только планами, сговорами, махинациями и убийствами. Теперь, когда он знал, что его хитрый и безжалостный друг способен краснеть… что ж, вряд ли его можно винить за желание поддразнить, не так ли? Цзин Бэйюань сел напротив Чжоу Цзышу за маленький стол и наклонился ближе, как будто собирался поделиться секретом. – Что тебе понравилось больше всего? – спросил он, позволяя шаловливой улыбке расплыться по лицу. Чжоу Цзышу издал вопль отчаяния и швырнул в него пару палочек для еды. Его румянец определённо стал темнее, захватив теперь ещё и шею. Победа! Вэнь Кэсин царственно изогнул бровь при этих словах. С запоздалым трепетом Цзин Бэйюань вспомнил, что Повелитель Долины по части бесстыдства практически не уступал ему самому. Даже если Чжоу Цзышу откажется откровенничать, Вэнь Кэсин, безусловно, без колебаний примет вызов. Возможно, разумнее было бы совершить тактическое отступление. – Не отвечай, – пошёл на попятную князь, подняв руки в знак капитуляции, – это было неуместно. Не уверен, почему я вообще спросил об этом. Вэнь Кэсин задумчиво посмотрел на него и, по-видимому, решил, что тоже хочет насладиться смущением своего возлюбленного, потому что через мгновение всё равно ответил. (Он действительно был бесстыдным. Цзин Бэйюань понял, что впечатлён.) – Он дрожит, когда ему хорошо, – сказал Вэнь Кэсин, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Чжоу Цзышу с самым беззащитным и совершенно открытым выражением лица, которое Цзин Бэйюань когда-либо у него видел. – Всё его тело дрожит. Это самое прекрасное, что я когда-либо видел. Он произнёс это совершенно серьёзно и без малейшего намёка на застенчивость, после чего повернулся и посмотрел князю прямо в глаза, явно желая увидеть его реакцию. Сказанное им было столь приторным и банальным, что должно было бы вызвать тошноту, но Вэнь Кэсин был настолько искренен в этот момент, что на самом деле его слова казались красивыми. Невероятно, но Цзин Бэйюань почувствовал, как его лицо опалило жаром. Он даже не подозревал, что всё ещё способен краснеть. – Умолкни, лао Вэнь, – прорычал Чжоу Цзышу, нахмурившись от смущения. Каким-то образом это тоже казалось красивым. Завораживающие, выразительные глаза Вэнь Кэсина сверкали, когда он вновь обратил внимание на Чжоу Цзышу. Тот поднял глаза, встречаясь с ним взглядом, и стало совершенно очевидно, что все эти пустые угрозы и взъерошенные перья были лишь плохим прикрытием того, насколько безумно счастливым и влюблённым был глава Тянь Чуан. Я думал, ты мастер маскировки, Цзышу. Теряешь хватку, мой друг. – Очаровательно, – пробормотал он. Мысль о них вдвоём пленяла воображение. В горле стало сухо, и Цзин Бэйюань тяжело сглотнул. Напряжение между ними было почти осязаемым. Князь почувствовал в этот момент, что как-то умудрился заглянуть по ту сторону баррикад, стал свидетелем близости, не предназначенной для чужих глаз. Необъяснимое чувство, овладевшее им, нашло свой выход в ликующем восклицании, которое он адресовал своему мужу, вошедшему на кухню: – У Си, никогда больше не пытайся помешать мне плести интриги. У меня к этому дар. Призвание! На этот раз мои усилия увенчались несомненным успехом. – Твои усилия? – недоверчиво повторил Вэнь Кэсин. Да, конечно, они явно заслуживали бо́льшего признания за то, что сошлись вместе, чем Цзин Бэйюань, но дело было не в этом. Путь в тысячу ли начинается с одного шага, и ни Чжоу Цзышу, ни Вэнь Кэсин этот шаг сделать не пожелали. Так что, разумеется, он мог засчитать себе в заслуги тот маленький толчок. У Си молчал, но его уши очаровательно порозовели, когда он пригляделся и понял, какой успех интриг имел в виду его муж. – Оставь их в покое, – недовольно предостерёг он. – Перестань приставать к ним по поводу личной жизни. В любом случае, никто не может наслаждаться всей этой чепухой и болтовнёй. – Кажется, ты, муж мой, каким-то образом с этим справляешься, – надменно ответил Цзин Бэйюань, глядя на У Си свысока. Великий Шаман издал долгий тяжёлый вздох и поднял брови. – Если долго подвергаться воздействию токсинов, спустя время можно выработать к ним иммунитет. Чжоу Цзышу усмехнулся. Цзин Бэйюань был настолько рад, что У Си чувствовал себя достаточно расслабленно и удобно, чтобы шутить перед другими людьми, что он почти забыл оскорбиться (почти). Однако князь отступил. Он хотел только поддразнить, а не доставлять настоящее неудобство кому-либо. Хоть ему и было любопытно, но это была их частная жизнь. Цзин Бэйюань не был настолько груб, чтобы лишить их личного пространства.

*********

На следующее утро князь был пойман своим мужем на беззастенчивом любовании Чжоу Цзышу, который весело смеялся, спаррингуя с Вэнь Кэсином и демонстрируя некоторые из основ легендарной техники быстрой поступи поместья Четырёх Сезонов. Однако кто мог бы винить его за это? За все годы их знакомства слышал ли он когда-нибудь, чтобы Чжоу Цзышу так смеялся? Это было завораживающее зрелище. – Его улыбка ослепляет, – пробормотал Цзин Бэйюань, когда У Си подошёл к нему, глядя на не менее слепящий снег прищуренными глазами. – Он никогда так много не улыбался, помнишь? Не так. Великий Шаман искоса взглянул на него и тихо фыркнул. – Не знал, что ты тогда уделял так много внимания улыбке Чжоу Цзышу. Цзин Бэйюань усмехнулся и шлёпнул У Си по руке. – Прекращай. Не ревнуй. Я не хочу его в том самом смысле, просто наслаждаюсь видом. Ему не обязательно быть в моём вкусе, чтобы я мог оценить, насколько он эстетически приятен глазу. И он был. И он, и Вэнь Кэсин, оба со сверкающими глазами и пунцовыми от холода щеками, оба – несравненные мастера боя. Наблюдать за их спаррингом было равносильно упражнению в оценке произведения искусства. Цзин Бэйюань почувствовал прилив тёплой привязанности к ним обоим, когда обдумал эту мысль. Это действительно красиво. У Си закатил глаза и слегка улыбнулся. – Я не ревную. Зачем мне беспокоиться, что они отберут того, кто принадлежит мне? Они счастливы. И ради этого счастья им пришлось очень многим пожертвовать. Цзин Бэйюань задумчиво промычал, размышляя о кровавом дне свадьбы, когда они потеряли Гу Сян и её жениха, о стойком и верном Хань Ине, о поместье Четырёх Сезонов, превратившемся в пепел. На мгновение он посерьёзнел. – Когда ты успел стать таким мудрым? – мягко спросил он У Си, мысленно оплакивая всё, что было потеряно. Но затем Великий Шаман наклонился к его уху и прошептал своим степенным тоном: – Это моя работа – быть мудрым. А мудрость говорит, что было бы глупо ревновать к этим двоим. Они наши друзья, и они знают, как трудно сохранить счастье. Они бы не стали красть наше. Цзин Бэйюань почувствовал, как по его спине пробежала горячая дрожь. – Я делаю тебя счастливым? – выдохнул он, не сводя глаз с поединка, развернувшегося перед ними. Он знал, что У Си любит его. Знал, что У Си желает его. У него также были сотни лет, чтобы понять, что любить кого-то и быть счастливым с ним – далеко не одно и то же. Великий Шаман приблизился к нему и прижал спиной к своей тёплой, твёрдой груди. – Каждый день, – прошептал он. Цзин Бэйюань почувствовал, как тугой узел чего-то невысказанного, о чём он даже не подозревал, расслабляется в нём. Он ощутил, как его переполняют любовь и благодарность, настолько глубокие, что ему на глаза навернулись слёзы. Он поднял свои руки, чтобы накрыть руки У Си, скрещённые на его груди, и крепко сжал их. До чего же странно после стольких лет обрести счастье в любви.

*********

Позже, уютно устроившись в их спальне после того, как У Си со всем тщанием превратил его из человека в бескостную студенистую массу, Цзин Бэйюань слегка встревожился, обнаружив, что его мысли снова возвращаются к Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсину. Казалось, будто он становится одержимым ими. – Неужто я превращаюсь в извращенца на старости лет?.. – задумчиво сказал он. У Си, проводивший кончиками пальцев по обнажённой спине своего мужа, – отчего тот ощутил, как вновь начинает возбуждаться, – казался совершенно спокойным. – Перестань волноваться, Бэйюань. Ты хочешь, чтобы они были счастливы. Наслаждаться видом их счастья – это нормально. – Не говори ерунду, мне в этой ситуации невместно быть таким любопытным. Думал, ты будешь первым, кто скажет мне не лезть не в своё дело. Разве ещё вчера ты не говорил что-то подобное? Кроме того, ты самый ревнивый и мнительный мужчина из всех, кого я когда-либо знал. У Си, которого я помню по тому времени, когда мы жили в столице, был бы шокирован и возмущён тем, что я даже просто признаю существование других красивых мужчин. Великий Шаман пожал плечами, затем наклонил голову, всасывая губами кожу на плече Цзин Бэйюаня и вырывая из того низкий стон удовольствия. Вероятно, они ещё не совсем закончили свои обычные утренние упражнения. Князь выгнул спину, потираясь бёдрами о кровать, в то время как его член вновь проявил интерес к происходящему. – Теперь ты мой, – пояснил У Си, – и я доверяю тебе. Мне нет нужды ревновать, если я не беспокоюсь, что могу потерять тебя. И почему я должен быть возмущён? Я знаю, ты думаешь, будто мои моральные устои слишком строги, но ты ошибаешься. Только вот… Я не понимаю, зачем кому-то хотеть физической близости без любви. Знаю, другие люди занимаются этим, но мне кажется это пустым, как гон у животных. В близости с любимым человеком нет ничего постыдного. Почему я должен возмущаться при виде такой сильной привязанности, как у них? Что ж, если он так говорит… – Ты сильно повзрослел за эти годы, не так ли, маленькое ядовитое создание? У Си закатил глаза в ответ на старое прозвище и пропустил сквозь пальцы волосы князя, после чего внезапно крепко сжал их в кулаке, заставив мужчину вздрогнуть и ещё сильнее выгнуть спину. – Я не ребёнок, Бэйюань. Думал, ты наконец понял это. Прибереги свою снисходительность для кого-нибудь другого. Последнее было подчёркнуто резким рывком за волосы, когда он повернул Цзин Бэйюаня к себе и грубо впился в его рот. Кто тут снисходителен? Ты глупец, если думаешь, что я не заявлю свои права на тебя, животное. В конце концов, человеческое тело не может выдержать так много надругательств. Мой черёд быть сверху. Гибкий как соболь, Цзин Бэйюань поменял их местами и с опасной ухмылкой прижал своего мужа к постели. Долгое время ни один из них не мог произнести больше ни слова.

*********

Когда Цзин Бэйюань нашёл их после своего (столь необходимого) послеобеденного сна, У Си вновь вовлёк Вэнь Кэсина в дружескую беседу; оба увлечённо обсуждали преимущества различных методов дистилляции какой-то ядовитой настойки или чего-то подобного, что Великий Шаман обнаружил в записях семьи Вэнь, недавно извлечённых из Арсенала. Цзин Бэйюань не очень хорошо знал Вэнь Кэсина, но ему всё же внезапно удалось обнаружить в нём незатухающий гнев из-за потери своего детства вместе с семейным наследием, истёкшим кровью в окружении призраков Долины более двадцати лет назад. Он был необыкновенно умён, – что было очевидно, потому что князь знал, что У Си не сможет изобразить поддельный интерес к разговору, даже если от этого будет зависеть его жизнь, – а его любительские навыки в целительстве, по общему признанию, были весьма действенны, наполнены деликатной заботой и впечатляющей силой. Он мог бы вырасти весьма неплохим лекарем, если бы у него была возможность обучаться у своей матери. Какая потеря. Пока они разговаривали, Чжоу Цзышу дремал, примостив голову на колени Вэнь Кэсина, который водил своими изящными пальцами по его растрёпанным волосам, словно тот был избалованным питомцем. У Си, верного своим раннее сказанным словам, казалось, нисколько не беспокоило это случайное проявление близости: его язык тела говорил о расслабленности, которая обычно предназначалась для кого-то из своих, вроде А Синьлая или Ну Аха, и никого из Великой Цин, кроме Цзин Бэйюаня. Князь с некоторым восторгом понял, что У Си действительно нравится Вэнь Кэсин. Более непохожих друзей он никогда прежде не встречал, конечно, но видеть их вместе согревало его сердце. Обоим этим одиноким мальчикам не помешает иметь больше близких людей в жизни. Вэнь Кэсин заметил Цзин Бэйюаня, замершего в дверном проёме, и поприветствовал его озорной улыбкой. (В этот момент князь окончательно уверился, что у Вэнь Кэсина попросту не было улыбок, лишённых озорства). – Великий Шаман, твоя спящая красавица проснулась, – протяжно оповестил Повелитель Долины. У Си повернулся к нему лицом, и Цзин Бэйюань ощутил тревогу, заметив намёк на озорство в улыбке своего мужа. Ему почти показалось… показалось, что они о чём-то сговорились за его спиной. О, нет… Беру свои слова обратно. Было бы ужасной идеей для них стать друзьями. Вэнь Кэсин оказывает слишком дурное влияние. У нас этого быть не может. Я возражаю. У Си почтительно извинил свой уход перед Вэнь Кэсином и подошёл к Цзин Бэйюаню, чтобы поприветствовать его. К великому удивлению князя, его муж, никогда прежде не склонный к публичному проявлению привязанности, внезапно обхватил его подбородок своей большой мозолистой ладонью, притянул его в безошибочно интимные объятия и глубоко поцеловал. Цзин Бэйюань был слишком поражён, чтобы закрыть глаза, поэтому заметил, с какой тёплой и задумчивой улыбкой наблюдал за ними Вэнь Кэсин. – Давай найдём тебе что-нибудь поесть, – ласково предложил У Си, отпустив его, и пошёл в сторону скромной кухни, не оглядываясь. Ощущая трепетание крыльев бабочек в своём желудке, Цзин Бэйюань даже под пытками не смог бы сказать, было ли тому виной непристойное безмолвное обещание в поцелуе У Си или тяжесть пристального взгляда Вэнь Кэсина. Дезориентированный, возбуждённый и немного подозрительный, он последовал за своим мужем.