Долженствование

«Вы принадлежите мне. Вы будете делать то, что я скажу и когда скажу.» Рене почти в точности цитировала давние слова Александра, едва сдерживая торжество в голосе. Теперь шантажировать будет она. Быть может, она и не королева, но определëнно уже не пешка. «Вы принадлежите мне, Лу. Теперь вы мой.» Хотела бы она, чтобы эти слова прозвучали в ином контексте… Но слепота и безрассудство Лу привели его именно к той точке, в которой они находились сейчас. Он у Рене на крючке, и избежал эшафота лишь благодаря её… Её чему? Её излишнему человеколюбию? Её слабости? Рене с неудовольствием отмечала, что и впрямь слаба. Странная привязанность, выросшая на почве её идеалистических представлений о Лу, удобренная неуместной ревностью и нелепым сводничеством… Она имела власть над ней. Лу имел власть над ней! Всë существо Рене противилось правильному, рациональному решению — выдать преступника. Лу тоже был слаб, ещё слабее её. Любовь — или то, что он считал ею — к Франсуазе заставила его растерять последний разум. Должна ли глупость караться смертной казнью? Разумеется, Рене не могла закрыть глаза на злодеяния Лу и бескорыстно покрывать его. Тогда она обернула этот абсурдный заговор себе на пользу. Она обрела над Лу контроль. Всë-таки он оказался не настолько глуп, чтобы ценить свою гордость больше собственной жизни. Они вели переписку, пока Рене жила в отчем доме — Лу регулярно присылал ей отчëты о последних новостях и настроениях при дворе. Тон его был сухим и официальным. «Хоть бы ради приличия какой-нибудь комплимент добавил!» — возмущалась Рене не то в шутку, не то всерьёз. Настало новое лето, а значит — новые задания, новые интриги, новые увеселения… Новые встречи с её собственным шпионом. Рене поймала себя на мысли, что будто бы слегка беспокоится за него. Не пришла ли к Лу в голову ещё какая-нибудь сумасбродная затея? Он зашëл к Рене с отчëтом, всем своим видом показывая, как его это тяготит. Она слушала информацию о подготовке к войне с Испанией, безотчëтно надеясь: Лу ведь не отправят туда, во всяком случае в ближайшее время, иначе как же она останется без своего шпиона? Затем Рене решила поднять вопрос, который занимал её ещё с прошлого года. — Что это за костюм на вас? — фыркнула она со всем возможным пренебрежением. — Прекрасный костюм! — Лу с чрезвычайно оскорблëнным видом одëрнул полы жюстокора. — Быть может, он и был прекрасным до того, как вы его порвали… И щедро поделились со мной обрывком! — Рене не преминула напомнить о его вопиющей глупости, на что тот закатил глаза. — Только вы таскаете его не снимая! Неужели вам не во что переодеться? Брови Лу сошлись на переносице. — Не находите ли вы, что мой гардероб — не ваша забота? — Вы — мой шпион, и потому всë, что касается вас — как раз моя забота. Только не говорите, что распродали все свои наряды, чтобы купить своей ненаглядной Франсуазе новое платье! Рене округлила глаза в притворном ужасе. И лишь потом засомневалась: не походит ли это на проявление ревности? Впрочем, ревность была уж точно ни к чему. — Вы пытались купить её расположение. И к чему это привело? — Рене улыбнулась нарочито широко. — Очень вам это помогло? Лу уткнулся взглядом в пол. Рене было известно, что Франсуаза добилась вожделенного титула официальной фаворитки, а незадачливый ухажëр тут же оказался за бортом. — Неужели у вас нет денег даже на новый костюм? — не унималась Рене. И тут язык опередил её мысли. — Возможно, мне тогда следует купить его вам? — Отчего вас так волнует мой внешний вид? — Оттого, что вы принадлежите мне, — любезно напомнила Рене. — Вы — мой шпион. Мой человек. И ходите в старом рванье. Да мне на вас стыдно смотреть! — Сделайте милость, не смотрите! — Никак не могу. Лу предпринял неуклюжую попытку перейти в наступление. Скрестив руки на груди, он грозно — как ему, должно быть, казалось — осведомился: — Да вы хоть знаете, кто я такой? Рене рассмеялась. А после заговорила умилëнным и ласковым тоном, словно обращаясь к несмышлëному ребёнку: — Разумеется, знаю! Похититель, государственный преступник, изменник Родины… Вот занятно будет, если и король узнает, кто вы такой, не правда ли? Лу возмущëнно засопел, но ничего не сказал. — Как я уже говорила вам, вы будете делать то, что я вам велю. Так что я пришлю к вам портного, чтобы он снял с вас мерки. — Так уж и быть, — Лу вновь скорчил гримасу. — Ужасное наказание — получить новый наряд, понимаю! — Рене сочувственно поцокала языком. И, снова вспоминая шантаж Александра, припечатала: — Вы — моя вещь. А вещи должны выглядеть красиво. Лу смешался, его поза и выражение лица потеряли былую надменность. — Это прозвучало… — он отвёл взгляд, губы его вдруг задрожали. — Это прозвучало довольно оскорбительно. Неужели он и впрямь был задет этой ремаркой? На миг Рене кольнуло нечто вроде чувства вины, однако она тут же напомнила себе, кто перед ней, и невозмутимо парировала: — А для меня оскорбительно, что вы поступаете столь необдуманно! Вашим образованием тоже нужно будет заняться. А пока ступайте. Идея облачить своего шпиона в новый костюм окончательно захватила Рене. Немалую долю своего свободного времени она тратила на посещение лавок, разглядывая различные ткани и отделку, прикидывая, как будет сочетаться одно с другим, выбирая лучшие материалы. Если кто-то из торговцев спрашивал, для кого она так старается, Рене, потупив глаза и смущëнно улыбаясь, отвечала, что готовит подарок своему избраннику. Рене и в самом деле наняла портного, попросив не распространяться об этой задаче. В голову настойчиво лезли мысли о том, что это не она будет касаться его тела, пусть даже с такой будничной целью… Конечно, Рене не стала бы пользоваться своей властью для того, чтобы заставить Лу делить с собой ложе. Как она желала бы, чтобы он был её — но не таким образом. Спустя пару недель всё было готово. Когда Рене вызвала к себе Лу для очередного отчëта, то едва не ахнула от открывшейся ей картины. Голубой цвет наряда, как и предполагалось, как нельзя лучше подходил к его глазам. Крой превосходно подчëркивал его статную фигуру. Солнечный луч, пробравшийся в комнату, заиграл на бриллиантовых пуговицах камзола, чуть не ослепив Рене. Она заслонилась ладонью и с нескрываемым восхищением воскликнула: — Ну вот! Совсем другое дело! Подойдя поближе, чтобы лучше рассмотреть узоры на серебряных кружевах (да, экономить Рене не захотела), она отважилась поправить его жабо. Лу задержал дыхание, глядя ей в глаза… или показалось? Может, вообще побоялся, что Рене прямо сейчас его задушит? Внутренне усмехнувшись такому предположению, та отстранилась. — Благодарю вас. Лу старался вложить в свою интонацию как можно больше недовольства, чтобы показать, как ему это всё неприятно. Но Рене отлично распознавала ложь и видела, как тот любуется собой.