***
Нам сообщили, что Джордана привезут к шести вечера, и всё время до этого часа и я, и Майкл просидели как на иголках. Спокойствием отличался только Джозеф, сказавший, что если Джордан действительно погряз в преступных делах, то будет куда легче и дешевле отдать его в общежитие черных в Москве и не портить отношения с Путиным. Майкл, разумеется, тяжко вздохнул, а я по инерции предложила всем лимонаду. Тут уже вздохнули и Джозеф, и Майкл. Наконец, к воротам подъехала машина, оттуда в компании двух высоких мужчин вышел Джордан. Из багажника достали сумку с вещами, но её отдали на КПП на проверку. Более того, самого Джордана на КПП обыскали и металлоискателем, и даже служебной собакой. Ничего не нашлось, и его пропустили к нам на территорию. Я сразу же подошла к нему, крепко обняла, радуясь, что весь путь от Штатов до Москвы прошел хорошо, а вот сам Джордан выглядел очень напряженным. Он первым делом спросил: — А что вообще происходит? — Мы бы тоже хотели знать, — спокойно ответил Майкл. Он тоже подошел, обнял. — Пойдем-ка. Поговорим. Мы еще вчера договорились, что первый разговор я предоставлю им двоим. Мало ли, вдруг одному Майклу Джордан признается в чем-то? Ожидая в сторонке, я пыталась определить хоть что-нибудь, но издалека было ничегошеньки не понять. Майкл ходил туда-сюда, Джордан тоже что-то нервно разъяснял. Я так увлеклась созерцанием, что подпрыгнула на месте, когда услышала позади себя голос Марии: — Это и есть ваш Джордан? — Да, — я кивнула. — Сильно изменился. Мы видели его только на фотках из старых газет. Сейчас ему сколько? — Двадцать, — я повернулась к ним, — а ваш папа разрешил вам общаться с Джорданом? Не поймите неправильно, но поймите, что ни мне, ни Майклу не хочется ссориться с вашим отцом. — Понимаем, — ответили они хором, а потом продолжила одна Мария, — поверьте, мы бы не стали так подставлять вас перед папой. Папа разрешил. Оказалось, что у Джордана чистые анализы. Ну-у… По наркотикам, — прошептала она, — а по алкоголю явно какие-то проблемы. — А почему ваш папа не поделился этой информацией? — Девушки на это пожали плечами. — Не знаем, но папа сказал нам, что можно сказать вам об этом. Более того, если Джордан не будет нас задевать и обижать, то всегда может подойти и поговорить, если захочет. — С чего это вдруг? — Я вскинула брови. — Папа сказал, что знакомство с безответственным представителем современной молодежной тусовки нужно начинать тут, ведь вы и Майкл всё равно будете следить за Джорданом, — Мария тихо засмеялась, — если честно, нам с Катей интересно спросить про тюрьму в Америке. Вы же знаете, что Джордан целую ночь провел с неблагополучными беженцами из Латинской Америки и Ближнего Востока? — Я открыла от шока рот. — А-а… Ну, тогда знайте. — Какой ваш папа молодец, — выдохнула я, собравшись. — Решил дать вам Джордана в качестве подопытного, а нам с Майклом теперь остается только бегать и молиться. — Не переживайте, Анжела, — Мария покачала головой, — с нашей стороны не будет ни глупостей, ни подстав. Вы нам очень нравитесь. — Спасибо, девушки, — я приобняла их, — поверьте, я действительно куда больше рассчитываю на ваше благоразумие, нежели Джордана. — Хорошо. «Хорошо» и хором. Иногда они меня пугают, ей Богу. — Ладно, мы уже посмотрели на нового соседа, так что потом подойдем, когда вы с ним поговорите. Я поблагодарила их за понимание, глянула на Майкла и Джордана, а те уже стояли молча. Я всё же решила подойти. — Дорогой, ты как? — Спросила я, остановившись у Джордана. — Как я? — Он в ужасе развел руками. — Меня скрутили копы, я ночь пролежал на полу рядом с какими-то бандитами! Потом явились другие, вытащили меня из тюрьмы, надели на голову мешок, отвезли к другим, те еще куда-то, потом меня вывезли в Мексику, там меня в тисках посадили в самолет, а потом я услышал «Добро пожаловать в Москву!»! Что тут нахрен творится? Где мы вообще?! — Ново-Огарево, — ответила я спокойно. — Мы сами не знаем, что именно и как произошло. Можешь объяснить, когда и при каких обстоятельствах тебя задержали? — Я уже сказал Майклу, — Джордан указал руками на него, — это была обычная вечеринка. Разумеется, что на такой будут и алкоголь, и наркотики! Я не употребляю, уж тем более я не распространяю! — А оружие? — Спросил Майкл, вскинув брови. — Господи, — Джордан вздохнул, потер лицо. — Зачем мне наркота или оружие? У меня и так есть деньги. — А как ты оказался на этой вечеринке? — Я посмотрела ему в глаза. — Ты бывал раньше именно у этих организаторов? Или это были новые ребята? — Новые, — выдохнул он и сел на лавочку. — Меня уговорила пойти моя подружка. Мы пришли, там была еще куча наших знакомых. Когда ворвались копы, кто-то успел сбежать, а некоторых повязали, но в участке я не увидел никого из тех ребят, потому что меня посадили к неблагополучным задержанным. Та моя подружка должна была позвонить своему брату, чтобы тот вызвал адвоката, но продолжения я не знаю. Меня вытащили якобы для перевозки вместе с частью нелегалов, а потом как-то выудили из толпы и забрали, — Джордан почесал макушку. — Я ничего не понимаю. Меня посадят? Меня вернут? Я останусь тут? Что вообще происходит? — Ты останешься тут, — ответил Майкл, садясь рядом. — Причем на ближайшее неопределенное время. — Но, — Джордан потрясенно замолчал, — я не знаю языка, у меня тут нет друзей, всё моё там в Америке! Кто сказал, что я хочу жить тут? Всё мое там! — Да, — Майкл кивнул, продолжил весьма спокойно, — особенно твой срок за хранение и продажу наркоты и алкоголя. Тебе нет двадцати одного! Чем ты думал, ввязываясь в алкогольные вечеринки, на которых были наркотики и ребята с оружием? Как ты вообще оказался в таком окружении? — Они нормальные ребята! — Нет! — Майкл хлопнул по колену. — Нормальные ребята не заедают бухло наркотиками! Джордан! Приди в себя! Чуть-чуть не рассчитать по дозе, и верная смерть! Только отбитые люди на это соглашаются! Джордан поник, как-то стыдливо спрятал глаза. Майкл сразу повернул его обратно к себе, покачал головой: — Не-ет. Только не это. Ты пробовал что-то? Что-то случилось, пока кто-то пробовал? Джордан, что-то произошло на вечеринке? Джордан так молчал, что стало понятно: произошло. — Джордан, — Майкл чуть крепче сжал руку, показывая, что уже не отцепится, — ты можешь рассказать нам всё так, как есть. Если мы будем знать правду, мы сможем тебе помочь. — А что вы знаете о моем аресте? — Парень, — Майкл вздохнул, — не ты тут будешь задавать вопросы. Всё уже случилось так, как случилось. Радуйся, что ты тут с нами, а не где-то там в камере то ли с террористами, то ли простыми нелегалами. Расскажи про эту чертову вечернику от и до. Что бы там ни было, мы с Энджи хотим знать правду. Только тогда мы сможем тебе помочь. Джордан уронил голову в руки, потер лицо. Он так побледнел, что мне показалось, что его вот-вот стошнит от нервов. — Дорогой наш, — я села рядом с ним, мягко взяла за руку, переплела пальцы, — мы же всегда говорили, что мы не просто временные опекуны. Мы будем рядом с тобой всегда. Скажи нам, что там произошло. Мы всё примем и вместе подумаем. — Думать не над чем. — В каком смысле? — Зачем вы заставляете меня говорить об этом?! — Он вскочил. — Неужели вы не читали об этом в деле?! Мы с Майклом переглянулись. Джордан был на грани истерики. Взглядами дав друг другу понять, что сначала я пробую поговорить мягко по-женски, а Майкл вмешается, если дело выйдет из-под контроля в истерику, мы продолжили наш маленький допрос. — Нет, дорогой, — я встала за ним, снова взяла за руки. — Разве похоже, что мы что-то знаем? — Я не могу, — он покачал головой, — я не хочу об этом говорить. — Джордан, — я крепче сжала его ладони, — видишь тот дом? — Я кивнула в направлении дома Путина. Джордан кивнул. — Это дом Президента России. Поверь, так препираться у него под окнами совершенно ни к чему. Тебя сюда пропустили, и не делай так, чтобы тебя отсюда выселили. В Америке ты, скорее всего, действительно сядешь в тюрьму, причем надолго. Сейчас у тебя есть шанс начать жизнь по новой без прежних ошибок. Позволь нам просто знать, что с тобой случилось там. — Типа, Президент Путин мне всё простит? — Джордан вскинул брови. — Энджи, я бы не был так уверен. — А ты расскажи, мы вместе подумаем. — Джордан, — Майкл тоже подошел, положил руку ему на плечо, — дорогой наш, выхода действительно нет. Или ты сейчас рассказываешь всё нам хотя бы один раз, или уже никто тебе не поможет. Джордан замолчал, вздохнул, стал ходить по лужайке по кругу, нервно теребя рукав куртки, а потом подошёл к нам и выдал: — В тот вечер одной девушке стало плохо от коктейля. Наверное, он был лишним после уже выпитого и принятого. Я не знаю, что с ней стало дальше. Вернее, — он зарылся пальцами себе в волосы, тяжко выдохнул, — я узнал об этом, потому что в какой-то момент заметил, что несколько ребят ходят с серьезными лицами туда-сюда и зашел за ними в комнату, а она там лежала без сознания и раздетая. Я стал набирать «девять-один-один», но у меня отобрали телефон, пригрозили оружием. То есть, — Джордан снова запереживал, а мы с Майклом уже готовились к худшему, — один из них пригрозил, я решил защищаться, попытался отобрать пистолет, но, пока мы так препирались, случайно нажали на курок. Этот парень, едва мы услышали выстрел, отнял руки от пистолета, а я увидел, что мы выстрелили в другого парня. Того, кто был с тем первым. Джордан заговорил быстро, сбивчиво, наполовину на очень своеобразном английском и снова на грани истерики, и я уже стала понимать через слово. Решив дать Майклу возможность хотя бы что-то разобрать, я сидела молча, вслушиваясь в то, что мне доступно. Я поняла, что после того выстрела где-то в другом помещении раздался ещё один, и кто-то из гостей всё-таки набрал «девять-один-один», после чего приехали и скорая, и полиция, и именно они нашего Джордана и повязали, вменив ему вооруженное нападение. Выстрелу ведь подвергся белый юноша. Джордан без сил сел прямо на траву перед нами, а мы с Майклом в ужасе переглянулись. — Это ведь самозащита, — выдохнула я, а Майкл поддержал. — Да, — Джордан потер лицо, чтобы стереть невольно выступившие слезы. — Просто так получилось, что этот парень был хозяином того дома и того пистолета. Как доказать, что его друг напал на меня, а не он сам от меня защищался? Копы даже не стали слушать меня. Думаете, ваш президент будет? Он отправит меня отсюда, как только всё узнает. Если я вернусь туда, меня посадят. Добавят еще за то, что я сбежал. — Расслабься, не отправит, — я снова взяла его за руку, — тебе даже можно жить тут с нами, а не оставаться где-то в Москве в одиночестве. — С чего вдруг? — Ты же наш сын, — ответил Майкл, взяв его за другую руку. — И сам президент тоже сказал, что верит, что тебя повязали без видимой на то причины. — А если Штаты попросят меня обратно? — Идут лесом, — я махнула рукой, погладила его по щеке, — ты останешься с нами. Не переживай за это. Есть одно-единственное условие. — И какое же? — Тут тебе придется жить как правильному гражданину. Более никаких тусовок с наркотиками и безответственными девочками. — А что я вообще буду тут делать? Ходить как привидение от одного конца этого ранчо до другого? — Всегда есть возможность переехать в американскую тюрьму и ходить от одного конца клетки до другого. Майкл так посмотрел на меня, что я сразу поняла всё, что он подумал в эту секунду. Джордан едва не пережил истерику, а я вот такое и так… — Мне вообще нельзя отсюда выезжать? — Джордан в ужасе посмотрел на меня. — Можно, но только с охраной и только с нормальной компанией. Я познакомлю тебя с местными ребятами твоего возраста. Если подружитесь, то общайтесь дальше, а нет, так нет. — Я не знаю, что сказать… Джордан вздохнул, снова зарылся пальцами в волосы и стал качаться из стороны в сторону. — Я еще никак не могу поверить в то, что произошло. — Может, отдохнешь? — Я мягко погладила его по руке. — Давай мы с Майклом покажем тебе твою комнату. Прими душ, расслабься. Можешь сразу лечь спать, а все приветствия оставить до завтра. — Да, кроме одного, — поправил Майкл, кивнув в сторону дома для совещаний. Владимир Владимирович как раз шел оттуда в нашем направлении. — Джордан, это и есть наш Президент, — сказала я, отняв его руки от лица. — Хотя бы с ним поздоровайся, и дальше пойдешь отдыхать и приходить в себя. — Путин? — Переспросил Джордан, сомневаясь в ударении. Я кивнула. Владимир Владимирович подошел, и мы с Майклом первыми вскочили с лавочки рассыпаться в благодарностях и обещаниях следить. Путин покивал, остановил наши чрезмерно разлившиеся речевые потоки и посмотрел на Джордана. Тот только в этот момент вспомнил, что сидит на лужайке, и сразу же поднялся на ноги. Он хотел изъясниться максимально просто, но Владимир Владимирович вверг его в шок простой фразой на английском: — Я пойму вас, не переживайте. — Простите, сэр, — Джордан опустил глаза. — Я… Мне… Вам… — Джордан, успокойтесь. Я не знаю, что вы могли слышать обо мне, но могу вас заверить, что автомат в моем рукаве не припрятан и я не буду расстреливать вас. По крайней мере, на этой лужайке. Джордан подавился воздухом, а Путин весело хмыкнул и легонько похлопал его по плечу, продолжив: — Всё будет хорошо. Не обижайте Анжелу своим плохим поведением, и тогда у нас с вами всё тоже будет очень хорошо. Живите тут, сколько хотите. Джордан снова выдал загадочное «Я…Мне… Вам… Спасибо, сэр… Не знаю, что сказать… Неожиданно… Простите, сэр… Не буду… Спасибо ещё раз, сэр…», Владимир Владимирович кивнул и повернулся ко мне: — Если в ближайшие дни, пока я буду в отъезде, будут какие-то срочные вопросы или проблемы, свяжетесь с Анатолием. Мы с Майклом почти начали благодарить его снова, но Владимир Владимирович опять махнул рукой и решил прогуляться до своего дома, пройдя через мостик над прудом. — Джордан, ты как? — Сразу спросил Майкл, видя его потерянное состояние. — Это ваш Президент? — Только и смог вымолвить впечатлительный парень. — Да, — Майкл с веселой улыбкой кивнул. — Я сам только недавно прекратил вскакивать каждый раз, когда он входит в комнату. Серьезный человек. — Он гангстер? — Джордан! — Шикнула я шепотом. — С чего ты это взял? — А вы не видели? — Чего? — Да по нему читалось, что моя душа отныне у него в рабстве! — Джордан! — Тут уж шикнули мы с Майклом. — Хотите сказать, вы не видели это в его взгляде? Он так и сказал: «Будешь хорошо себя вести, будем видеться редко. Будешь вести себя плохо, и тебя больше никто не увидит.». Он прикопает мой труп прямо на этой грядке! И тут чуть вдали от нас прошли мужчины из личной охраны Путина. Джордан в ужасе проводил их взглядом и спросил: — Это его телохранители? — Я кивнула. — Вот они меня и прикопают. Сначала кто-то из них свернет мне шею одной левой, а другой прикопает! — Джордан, успокойся, — начал Майкл, взяв его под локоть и разворачивая в сторону нашего дома, — сейчас ты примешь душ, ляжешь спать, поспишь, а на утро мы снова поговорим, когда ты немного успокоишься. Джордан не стал сопротивляться. Дома, конечно, его встретили Джозеф с нашими старшенькими, но мы с Майклом быстро всё разрулили, объяснив детям, что Джордан очень и очень устал из-за перелета и ему теперь нужно хорошенько отоспаться. У малышей не было причин нам не верить, всё-таки, перелет из Америки действительно долгий, и мы проводили Джордана до его комнаты, всё ему показали и ушли. — Гангстер, — тихо выдохнула я, когда мы вошли к нам в спальню. — подумать только. — Милая, расслабься. Есть пять стадий принятий неизбежного, а есть стадии знакомства с Путиным. Первая как раз так и звучит: «Он гангстер?!». Далее будет стадия «Вроде бы пока что он не собирается от меня избавляться», а потом потихоньку дойдем до той, на которой мы с тобой, а именно финальной стадии «Отец Отечества!». — Очень смешно. — А зачем к тебе подходили его дочки? — Хотят спросить у Джордана про американскую тюрьму. — Такие милые с виду, а такие садистки. Все в папу. — Очень смешно! — Милая! — Майкл искренне рассмеялся. — Расслабься. Ты же слышала, что сказал Джордан. Он не при делах. Ещё вчера мы дрожали от страха, боясь, что он причастен и к наркотикам, и к оружию, и к той девушке, а сейчас мы знаем, что всё, что случилось с Джорданом, произошло только из-за его благородных побуждений. Как этому не радоваться? Тут даже обсуждать нечего. Вообще-то, в этом Майкл прав… Всё действительно куда лучше, чем мы боялись. — Я тоже хочу спать, — выдохнула я, потерев глаза. — Этот день меня доконал. — Ложись, милая, ложись. — А ты? — А мне наоборот очень хорошо, — Майкл выдохнул, — папа сказал, что посидит с детьми, так что я пойду к Людмиле Александровне. Поделюсь тем, что рассказал Джордан, а потом отметим их с супругом примирение. Владимир Владимирович всё равно сейчас уедет, так что я не помешаю. — Я смотрю, тебе нравятся ваши посиделки, — я привстала на локтях. — Да, и не смей начинать упрекать меня в этом, — он пожал плечами, — я уже смирился со своей ролью домохозяина, у которого жена важная бизнес-леди, так что дай мне пообщаться с другой домохозяйкой. Мы же не возражаем, когда вы с Владимиром Владимировичем сидите у него? А вы даже дверь запираете. Это очень нехорошо выглядит со стороны, дорогая моя, — я не успела возмутиться, как Майкл продолжил, — но я тебя люблю, знаю, что ты любишь только меня, и мне не за что беспокоиться. — Тут я закивала. — Я тогда пойду к Людмиле Александровне? — Я снова кивнула. — И я прихвачу немного вина твоих заготовок, что мы привезли из Крыма в прошлый раз? — Много пить вредно, дорогой, — цокнула я. — А мы немного. Так сказать, отметить, что всё хорошо. Не переживай: Людмила Александровна изначально много не пьет, а я даже пьяным хорошо себя контролирую и не буяню. Да и вообще… Думаю, никто не решится пьянствовать и буянить в доме потенциального гангстера. Я вздохнула, взяла подушку побольше и, примерившись, запустила её в Майкла. Он её со мехом поймал и ответил: — Ладно, ладно, забудем о гангстерах. — Иди уже, иди, — я махнула рукой и снова упала головой в подушки. Майкл подошёл, вернул подушку, поцеловал меня в щеку, в лоб, в висок, пожелал приятных снов и ушел, тихо закрыв дверь. Меня же хватило только на то, чтобы раздеться, умыться и забраться под одеяло.***
Когда я открыла глаза следующим утром, Майкл уже сидел рядом со мной и читал какие-то документы из студии. — Доброе утро. А чего это ты так рано проснулся? Я думала, что после вчерашних посиделок ты будешь спать до полудня. — Доброе утро, — Майкл цокнул, посмотрел на меня, уложив документы на колени, — посиделок, а не пьянки. Твое вино очень вкусное, но с ним нужно быть аккуратным. Чуть перепить, и до комнаты тебя будет нести кто-то из охраны. — Это точно, — я весело хмыкнула, — жаль только, что я его ни разу не попробовала. — Как кормить перестанешь, обязательно попробуй, — Майкл смущенно улыбнулся, — ты как? — Я? Нормально. Жить буду. Мне куда более интересно, как поживает Джордан. — Сидит у себя, никуда не выходил. — Откуда знаешь? — Я заходил к нему этим утром. Где-то с полчаса назад. Сказал, что скоро будет завтрак и что ему следовало бы одеться и спуститься. — А он что? — Согласился. — А как согласился? — Я села. — Мрачно, грустно, с обидой? — Нормально? — Майкл вскинул брови. — Милая, ему двадцать, а не пятнадцать. Он поспал, пришел в себя, многое осознал и решил посидеть тихо и мирно, пока до конца не осознает свое положение. Я не знаю, насколько идеально он будет себя вести в ближайшее время, но не думаю, что Джордан будет целенаправленно создавать проблемы себе и нам. — Господи, — я вздохнула, потерла глаза. — А что сказал Джозеф? — Ничего. Поздравил с тем, что всё не так плохо, но повторил, что не будет бегать за Джорданом. — Хорошо, — я кивнула, села в кровати удобнее и, задумавшись, невольно уставилась в одну точку одеяла. — Милая? — Спросил Майкл с тревогой в голосе. — Что произошло? — Столько дел, а я не знаю, с чего начать. Секунду. Я в такой же прострации взяла с прикроватной тумбы свой блокнот, выполняющий роль ежедневника, открыла на сегодняшней дате и в ужасе уставилась на список дел на сегодня и на грядущие дни. И ведь обидно, что нельзя отменить: люди ради встречи со мной прилетели аж из Индии. — Энджи, милая моя, если тебе нужно отлучиться, то езжай, — мягко сказал Майкл, поцеловав меня в щеку. — Я дома, я прослежу за всем. — Джордан только приехал. Как это будет выглядеть для него? Он приехал, а я вот так всё бросила и уехала? — Любимая, милая, дорогая, — Майкл крепко обнял меня, стал целовать в макушку, шею, щеки, — Джордану двадцать, а не двенадцать. Я более чем уверен, что в ближайшие дни он будет выходить из комнаты только на еду. Поверь, он не обидится, возможно даже, что он и не заметит твоего отсутствия. Я же вижу, что это важные дела. Ты говорила о них еще месяц назад, и Владимир Владимирович разрешил тебе отлучиться, хотя до этого просил посидеть дома. Люди прилетели с другого конца света. Езжай, ни о чем не думай, разберись с ними и возвращайся. Поверь, когда ты вернешься, всё будет хорошо: дом не будет стоять вверх дном. — Спасибо, — я повернулась и обняла его за шею. Майкл сразу вжал меня в себя, стал гладить по спине и снова поцеловал в макушку. — Я очень тебя люблю, ты же знаешь? — Конечно, знаю, радость моя, — выдохнул он с улыбкой, — я надеюсь, ты знаешь, что я люблю тебя еще больше? Эта фраза заставила меня улыбнуться и крепче прижаться. На душе резко сделалось очень хорошо. Сразу вспомнился разговор с Путиным. Всё-таки, я сказала чистую правду: я ни при каких обстоятельствах не смогу отказаться от Майкла. Если его не станет в моей жизни, то и остальное мне будет не в радость, а только в тягость.***
Вдоволь посидев в объятиях и насладившись этими прекрасными ощущениями, которые мы с ним в последнее редко испытываем, всё время находясь то на работе, то с малышами, мы с Майклом всё же решили встать с кровати и приготовиться к новому дню. Из нашей спальни Майкл пошел к детям, чтобы разбудить их и помочь одеться, если потребуется, а я спустилась на кухню. По нашему домашнему расписанию выходит, что у меня есть час на то, что приготовить завтрак. Надо бы сделать что-то особенное, всё-таки повод имеется. Как бы Майкл ни заверял меня в том, что Джордан уже слишком взрослый для детских сюсюканий, любому человеку будет приятно, если в его отношении проявят особенную заботу. Решено — сделано. Я вызвала по телефону одну из домработниц, дала ей задание накрыть стол сервизом, который я всегда использую, если у меня особенно хорошее настроение с утра пораньше, а сама занялась готовкой. Я успела нажарить панкейков (Джордан любит эти толстые американские блины), подготовила к ним разные ягоды, взбила сливки, умудрилась испечь круассаны с шоколадом (благо, что тесто было заготовлено), сварила овсянку с мёдом и ягодами и сделала тот самый омлет Пуляр, который мы когда-то все вместе ели в нью-йоркской квартире. Пока домработница переносила всё это на стол, я еще решила добавить обычное масло и хлеб с отрубями, который мы сами тут печем, уложила в специальную многосекционную тарелку орехи и ягоды, а потом заварила чёрный и зелёный чай, сварила кофе и выжала сок из апельсинов. По виду домработницы я поняла, что под конец она уже запыхалась носить с кухни до столовой мои новые и новые блюда и чайники, и решила успокоиться. Ну-у… Как успокоиться… Я пошла в столовую и стала поправлять всё, что уже стояло на скатерти. Судя по тому, насколько идеально она была отглажена и как сверкали тарелки, приборы и чашки со стаканами, домработница по моему настроению поняла, что сегодня не тот день, когда я закрою глаза даже на мелочь. — Энджи? — Удивленно позвал меня Майкл, зайдя в столовую. — Куда столько? Милая, не нужно было так напрягаться. — Не мало? — Анжела! — Я всё равно переживаю… Тут к нам вбежали наши старшие. Они быстро заняли свои места за столом, оглядели его и с интересом посмотрели на меня, после чего спросили: — Это в честь приезда Джордана? — Да. Еще чего-нибудь хотите? — Не, мам. Тут всё есть. Спасибо, — Катенька мне улыбнулась, мальчики тоже закивали. — Я пойду, посмотрю, где Джордан, — прошептал Майкл, поцеловав меня в щеку. Я согласилась и тоже решила сесть на своё место. Вскоре подошел Джозеф. Он тоже первым делом оглядел скатерть, весело хмыкнул и сказал: — Поверь, дорогая моя, я каждый день благодарю Бога за то, что моему сыну так повезло с женой. Дай Бог тебе здоровья, Энджи. На это я тепло улыбнулась. Вообще, за всё время, что Джозеф живет тут с нами, наши отношения стали еще лучше. Майкл даже иногда ревнует, видя, что Джозеф всегда и везде первым делом поддерживает меня, а не родного сына. Наконец, в столовую вошли Майкл и Джордан. Майкл держал руку у него на плече, а Джордан был немного растерянным. Он тоже удивился, увидев стол, потом оглядел Катю, Сашу, Лешу, Джозефа и сказал: — Наверное, мне надо извиниться за то, что я вчера так быстро убежал к себе. Я действительно устал с дороги, поэтому… Джозеф никак не отреагировал, только налил себе сок, а дети стали усерднее прислушиваться. Потом Катя первой сообразила: — Мы рады, что приехал. Мы уже скоро в школу пойдем, а старшего брата почти не видели. Моя умница! Пусть даже у дочки хорошо получается улыбаться и лицом, и глазами, я-то как мама точно знаю, что она сейчас приукрасила свое желание познакомиться с братом, которого они действительно видели всего несколько раз. Детям в этом возрасте тупо не интересно таскаться с непонятными взрослыми: им нужны их сверстники. — Да, Кэти, — с улыбкой ответил Джордан, подойдя к ней и поцеловав в макушку, — когда я видел тебя в последний раз, ты была метр с кепкой. — А? — А-а, — Джордан покивал, посмотрел на нас с Майклом, — дети не очень говорят по-английски? — Не-а, — ответила сама Катя, — мы пока только простые слова понимаем. И времена путаем. А ты будешь учить русский? — Придется. Джордан пожал плечами, снова улыбнулся: он понял наше с Майклом стремление не показывать детям, что что-то не так радужно, как мы им описываем. Он сел за стол, тепло поблагодарил меня за такое разнообразие еды и вернулся вниманием к детям, спросив про русский: — Поможете мне, если что? — Если мы тебя поймем, — ответил Саша. — У нас иногда случается, — продолжил Леша, но задумался над дальнейшими словами, и его выручил Саша: — Что мы не понимаем даже дедушку. — Да, а если ни папы, ни мамы дома нет, то нам Кейт и Мэри помогают. — Да, они очень хорошие, — кивнул Леша. — Это ваши няни? — Спросил Джордан, разумеется, не поняв по одним только именам, о ком речь. — Нет, — Катя покачала головой, — наша няня Татьяна Николаевна, она тоже хорошая, но она не говорит по-английски. Кейт и Мэри дочки дяди Вовы. — Дядя Вова? — Джордан вскинул брови, посмотрел на меня, — у тебя нашлись родственники? — Нет, — я весело хмыкнула, — это Путин. — А сколько им лет? — Несовершеннолетние. — Отложим наше знакомство… Еще посмотрю на них как-то не так, и точно найдете меня в какой-нибудь клумбе… — Джордан, — шикнул Майкл, а дети обиженно вздохнули: они не поняли всё это бормотание. — Окей, окей, — Джордан покивал, взял себе вафли на тарелку. Дальше завтрак продолжался в неловкой тишине, которую решила разбавить Катя, рассказав Джордану, что они с Сашей и Лешей вот-вот пойдут в новую школу, которую совсем недавно «дядя Вова и дядя Саша» открыли в Москве. Саша и Леша поделились тем, что всё еще ходят на дзюдо, а Катя дополнила это своими уроками рисования и танцев с Лешей. Джордан слушал их с улыбкой, даже помогал иногда со словами, а потом пообещал, что сегодня они непременно вместе погуляют по территории. Дети поели и отпросились у нас с Майклом. Оказалось, что часть технической службы, отвечавшая за сад, собиралась сегодня сажать очередные фруктовые деревья и ягодные кустарники, потом — перетаскивать рассады овощей и сеять семена цветов в теплицах, а наши малыши хотели на это посмотреть. Самой приятно слышать о таком: без меня тут уже давно было бы казино, бордель или наркопритон, а не что-то между ранчо и фермой. Ввиду того, что я значительно расширила угодья за счёт переселения всех обычных гражданских, территория теперь позволяет иметь собственный фруктово-ягодный сад, урожаи картошки, помидоров, огурцов, перцев, зелени и даже капусты с редиской. Надо бы еще поднапрячься и собственный молочный скот заиметь: тогда вообще шикарно заживем. Помнится, где-то в моем блокноте была такая строка… — И что мне с ними делать? — Спросил Джордан, вырвав и меня, и Майкла из раздумий. — С кем? — С дочками Путина. — В каком смысле? — Я так понимаю, нас тут всего две семьи. Это почти Неверленд, просто теперь не один Майкл, а две семьи. Как я понял, дочки президента отсюда не выезжают, значит, общения им явно не хватает. Я теперь должен бегать за ними как верный чихуахуа? — Джордан! — Тут уж и я, и Майкл не сдержались. — А что «Джордан!»? — Он пожал плечами. — Будто мне так легко и просто! Я вообще не знаю, что я тут буду делать! Я вижу, как вы тут ходите вокруг президента, и подразумеваю, что мне теперь тоже нужно будет соглашаться с его дочками всегда, даже если они предложат мне спрыгнуть с крыши. — Расслабься, — выдохнула я, глазами показав Майклу, что всё в порядке. — Мэри и Кейт хорошие девушки. Они не будут просить тебя прыгать с крыши. В крайнем случае, тут везде максимум три этажа. Черт, а ведь и вправду некоторые мои шутки не лучше тех у Путина… Я прям прочла это по лицу Майкла. — Но бегать за ними мне надо? — Нет. — А… На них просто нельзя смотреть? Как на этих… Как же его… А! Женщин из мусульманских династий? — Нет, — я покачала головой. — Джордан, они русские и православные, так что за взгляд «не туда» никто тебя в евнухи обрезать не будет. Если даже и сравнивать твои предположения с каким-то историческим периодом православной России, так с царевнами времён Рюриковичей и первых Романовых, но Кейт и Мэри обычные девочки, а не царевны. Единственное, чего тебе нельзя: фотографироваться с ними, рассказывать что-либо о них кому-либо, и ни в коем случае не предлагай им добавить веселья выпивкой. Еще раз выделю: даже если ты на территории России совершеннолетний, девушки всё еще не совершеннолетние. Любой проступок в их отношении будет караться статьей из Уголовного Кодекса России. Не скрою, с учетом того, кто их папа и того, что этот папа знает весь Уголовный Кодекс наизусть, получишь ты по полной по всем статьям, которые даже по касательной будут подходить к делу, без права на УДО. Это ясно? — Я тут совершеннолетний? — Это всё, что ты услышал? — Энджи, — Джордан цокнул, — сдалось мне спаивать его дочерей. Я спросил о них только по той причине, что не знал, нужно ли мне бегать за ними как чихуахуа или нет. — Не нужно, но и самому ударяться во все тяжкие тоже не надо. — Хорошо. А мне обязательно видеться с теми, о ком ты вчера сказала? — А ты хочешь сидеть тут в одиночестве? — Уж лучше так. Не хочется быть человеком, которого все терпят. — Я же не сказала тебе непременно общаться с кем-то из тех ребят. Если получится, то получится. — А кто эти ребята? Дети твоих подчиненных? Тогда скоро где-то за другим столом кто-то будет обсуждать меня точно так же, как я только что говорил о дочках Путина. Возможно, они действительно хорошие девушки, но власть их отца ставит их в положение… Как ты сказала? Царевны? — Я со вздохом кивнула. — Половина людей, скорее всего, дружит с ними от страха перед ним, а другая из-за выгоды. Я не хочу, чтобы со мной было так же. К тому же им проще: они белые, и тут в России все белые. Даже те местные, кого русские называют черными, всё равно белые. Я же действительно почти что черный. Я слышал про местных скинхедов и прочих. Спасибо, не надо. — Со скинхедами разберутся, за это не переживай. Джордан, — я посмотрела ему в глаза, — я понимаю, что ты хочешь сказать. Хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь. Джордан удивленно глянул на меня. Майкл же тепло улыбнулся в поддержку. — Реально? — Реально. Поживи тут, привыкни, подучи язык. Поездишь с Майклом в студию, походишь с нами на мероприятия. Возможно, что-то сдвинется с мертвой точки и ты найдешь себе общение. — Спасибо. Я сейчас действительно ничего не хочу, но… Как я понимаю, я должен познакомиться с теми девушками? — Желательно. Мы тут живем только и только по разрешению их отца. — Вот, о чем я говорил. Я не хочу, чтобы потом кто-то так же думал обо мне. — Джордан, — вступил Майкл, — ты не ребенок. Есть вещи, которые надо понять и принять. Энджи не сказала тебе, что ты что-то должен этим девушкам. Просто есть правила приличия. Их нужно соблюдать со всеми вне зависимости от того, чей ребенок стоит перед тобой. Это понятно? — От такого серьезного тона Майкла Джордан немного пришел в себя. — Когда пойдешь с младшими гулять по ранчо, предложи им позвать девушек. Они и в переводе помогут, и знакомство на свежем воздухе выйдет более расслабленным. Далее будете общаться только и только по обоюдному желанию. Никто никого не заставляет что-либо делать. — А как мне к ним обращаться? Мисс? — Нет, — я тихо засмеялась, — Джордан, ты бы еще форму «Ваше Императорское Высочество и Великая Княжна» вспомнил. — Честное слово, — Майкл тоже улыбнулся. — Нет. Кэтрин и Мэри: прямым аналогом их имен в английском. Мэри будет та, которая более белая, — Джордан вскинул брови, — увидишь их обеих, поймешь. — Хорошо. А мне никак нельзя будет периодически говорить с друзьями из Америки? — Как только выучишь легенду, по которой ты оказался тут, будет можно, но всё равно старайся сводить эту тему в общении к минимуму. — Хорошо, спасибо. — Еще вопросы? — Тепло спросил Майкл. — Тут есть спортзал? — Есть. Тут и бассейн, и спортзал, и сауна. Просто есть доступные и те, что на президентском участке. Всё, что на той территории, доступно только его семье. — А как мне понять, где эта территория? — Вот на прогулке и увидишь. — А мама девушек, то есть первая леди тут? — Тут. Когда будете забирать девушек из дома, познакомитесь. Девушки переведут, а с тебя хватит банального «мэм». Её имя и отчество ты пока не выговоришь, а по форме «Ваше Императорское Величество и Великая Княгиня» уж тем более не стоит обращаться. — А Сергей еще тут? — Тут, — ответила я с улыбкой. — Он должен вернуться с минуты на минуту. Ты его так хорошо помнишь? — Конечно. И его, и Александра, и Грегори. Видно было, что Джордану стало легче после разъяснительной беседы. Бедный парень. Неужели он думал, что мы с Майклом можем заставить его, как он сам выразился, как чихуахуа бегать за кем-то? Обидно, честно говоря. С другой стороны, он явно напуган недавними событиями. В таких условиях мозг сам додумывает всякое…