Отныне всё будет хорошо

Когда Келус проснулся, в архиве никого уже не было. Разлепляя отяжелевшие веки, он с удивлением обнаружил себя укутанным в плед. Воспоминания о вчерашней ночи приятными мурашками отозвались по телу. Будто бы в попытках впитать в себя каждую частичку вчерашней ночи, он уткнулся носом в мягкую ткань, вдыхая аромат древесины. Бархатисто-горьковатый запах кедрового дерева, принадлежавший Дань Хэну. Последующие дни пролетали как обычно. Команда, состоявшая из координатно разных людей, невероятным образом срабатывалась во время выполнения миссий. Но кое-что в жизни Первопроходца всё-таки изменилось. Теперь его ночные визиты в архив стали регулярными. Буквально пару дней назад он лежал, сверля стеклянным взглядом потолок, не в силах уснуть в темной комнате. По телу пробегала дрожь, а сердце сжималось от нагнетающей тревоги. Присутствие Дань Хэна непостижимым образом успокаивало. Для его помутившегося разума он был глотком свежего воздуха. — Что это? — Это футон. Келус удивленно уставился на своего товарища, пока тот не продолжил будничным тоном: — Ты уже который день засыпаешь прямо у меня за столом, поэтому лучше делай это здесь. Первопроходец молчал, вспоминая все те моменты, когда после выполненных заданий все собирались на совместный отдых. Дань Хэн всегда уходил под недовольные ворчания Март 7. Именно в тот момент стало понятно, насколько быстро он устаёт от общения с людьми. Поэтому его удивило, что человек, который по началу казался холодным и отстранённым небожителем, не подпускающим никого к себе, проявляет такую заботу по отношению к нему. Шагнув вперёд, Дань Хэн вручил тот самый плед, которым накрывал его в прошлый раз. Мужчины замерли напротив друг друга, не смея сдвинуться с места, когда их взгляды пересеклись. Чем дольше Келус всматривался в серые омуты глаз напротив, тем сильнее ощущался гул его собственного сердца. Этот звук, словно ливень в горах, барабанящий по каменной насыпи, с каждой секундой становился всё громче и сильнее. Внезапные приливы неизведанных ранее чувств — пугали. Пребывая в оцепенении, он сам не заметил, как с пылающим лицом попятился назад и плюхнулся на футон. Всё это время наблюдавший за ним Дань Хэн медленно подошёл и осторожно положил ладонь на его лоб: — У тебя жар? Ты весь горишь. Ощущая на себе прикосновение холодной ладони под пристальным наблюдением драконьих глаз, Келус слегка задрожал, не в силах побороть смущающую примесь подступивших эмоций. Было в этом взгляде что-то демоническое, недоступное ему, но в то же время тёплое и успокаивающее. Наконец он нашёл в себе силы что-то ответить: — Тебе не стоит так беспокоиться за меня. Тебе самому не помешал бы отдых. Казалось, что в выражении лица дракона подступили нотки тревоги, но он в ответ просто кивнул и отправился спать. Тем временем Первопроходец остался лежать в простынях и, не смыкая глаз, поглаживал пальцами лоб, которого совсем недавно касался Дань Хэн. Перевернувшись на бок, он хотел уже было уснуть, но тут услышал невнятные бормотания, доносящиеся с дивана, которые переходили в надрывающийся крик: — Нет, я не виноват, не виноват! Келус подскочил, и его взору предстал спящий Дань Хэн, который что-то надрывисто кричал, затем через какое-то время крики стихали и начинались с новой силой. Сам он был похож на белую статую с поджатыми губами и плотно сомкнутыми веками. Обычно изящно-прекрасные черты лица Дань Хэна были искажены гримасой боли и ужаса. Единственное, что указывало на его принадлежность к живым существам — маленькая струйка пота, стекающая по лбу. «Больным он сегодня вроде не выглядел, и жара нет. Что же с ним произошло?». Келус не знал, как помочь ему в такой ситуации, и от безысходности положения внутри всё болезненно сжималось. Он лёг рядом с ним, обнимая его сзади, приговаривая, словно маленькому ребёнку: — Всё будет хорошо, всё будет хорошо. Тело в его руках дрожало, грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Когда крики наконец стихли, Келусу удалось уснуть, уткнувшись носом в спину парня.