Сыновья Кроноса

Боги, как же мне больно! Братья и сестры, почему вы лишь мешаете, если не хотите помочь? Вера, вам все еще нужна вера и почитатели... Великий Зевс, ты все еще велик - могучий бог Космоса... не того космоса, куда люди запускают свои ракеты, а всего упорядоченного - твои почитатели не исчезнут... Посейдон - пока не высохнут все океаны, ты будешь все также могуч и хаотичен, как и воды в твоих владениях. А я? Что остается мне? Мне нужна вера? Нет, да и силы мне хватает... Иногда лишь хочется, чтобы прекратилась эта боль... Сшивать разрывы мироздания, в качестве шовного материала используя собственную суть... кто из моих старшеньких решился бы на такое? Истекая тонкими струйками Хаоса из собственных ран, я заперт здесь, и не силой богов (вот не буду звать их с большой буквы, такой уж я вредный), а лишь собственной совестью... Больно! Опять прорыв, опять заплата! Текущая по капле субстанция... У людей - кровь, а у нас? Первобытный хаос, порождение нашего общего предка, бесконечное, вечное и непознаваемое, это вещество течет в моих жилах, в жилах моих братьев и сестер, нет ему конца, но отдавать каждую каплю - как же больно! А не отдать - страшно. Страшнее, чем умереть. А могу ли я умереть? Заснуть, пропасть, не видеть ничего из происходящего? Возможно. Но позволю ли я это себе. Совесть и память, проклятые сестры-мучительницы, которые приходят из ниоткуда и режут плоть сильнее, чем молнии моего коронованного брата. Что же там происходит? Герои... опять герои, которые не могут, не хотят, да и не умеют умирать так, как положено людям. Зачем вы, герои? Зачем вы были созданы, рождены от плоти нашей и крови... о мать-Рея, я снова говорю, как они, называю это кровью... Мама, зачем ты ушла? Почему бросила нас и ушла во тьму? Ты не ответила мне тогда, боюсь, не ответишь и сейчас, но отчего же не спросить? Я спускаюсь ниже. Там темно, темнее, чем я привык. Мои глаза, привыкшие к полумраку моего дома, с трудом различают тяжелый стол и троих братьев. Здороваюсь, как обычно. Гиганты привыкли, гиганты видят и знают. Бриарей рычит. Приветствует меня. Котт и Гиесс лишь кивают - за что им спасибо. Пропускают. Они знают, они понимают, но молчат. Они мудрее меня. И здесь тени. Больше, сильнее, чем там, но лишь тени. Ищу ее взглядом. Она видит меня, узнает, но даже не делает движения в мою сторону. Мама. Мне хочется кричать, мне хочется опуститься на колени, но я жду. Как всегда. Как в прошлый раз, и до этого, и до этого... Зачем? Зачем? Зачем ты дала нам жизнь, а потом не дала отцу ее отнять? Ты спасала нас... во имя чье? Своей матери, Геи, Хаоса-прародителя? Для чего мы живем? Да и живем ли? И вновь удар. Он настигает меня даже здесь. Нужно бежать к полотну и вновь ставить заплату, а для чего? Если мироздание расползется, будет ли в том моя вина? Упрекнет ли меня кто-то? Может и нет, но я знаю, что не смогу даже забыться легким призраком сна, даже упившись воды из моей реки, зная, что я не стал... Бегу. Бегу позорно, как человек. Братья смотрят мне в след, и мудрый Гиесс вновь покачивает одной из голов. У них своя цель, у них своя задача, и их роли я не завидую. Как и они - моей. Мы - на своем месте, и они, и я. Война... Как же я ненавижу войны... А вот мои братья - любят. Люди приносят им подношения, вера растет. А что мне - вера? Прохожу через свой тронный зал... смешно. Хочется смеяться, если бы не было так больно. Трон мой - удобное кресло, полное подушек, на котором я сидел едва ли пять раз. Некогда... Персефона старается создать уют... к титанам, об этом лучше позже. И вот я в зале полотна. Я не знаю, кто создал его, мойры ли, или сам Хаос-прародитель, но полотно это досталось мне. Я вижу, как оно стремится располстись в разные стороны, заполнить весь этот зал, но я вижу и тонкие разрывы в самом полотне. Подхожу ближе. Вот он, разрыв. Троя. Долгие годы я чиню именно это место полотна, но сегодня... сегодня что-то изменилось. Смотрю. Ловлю момент... Есть! Поймал! Будто в ухе у меня назойливой мухой кто-то кричит "Я вернусь!" Он не хотел быть героем, а человеком - уже не мог. Но он - хитроумный. Его хитроумие отдается мне болью. Вспомнил! Я впомнил - ихором назовут люди то, что течет в наших жилах, и в жилах многих героев, и его жилах... а он - отказался. Отказался от бессмертия, от славы - и ради чего? "Я вернусь!" Я даже немного ему завидую. Ему есть куда возвращаться. И к кому. А я? Кто меня ждет? Персефона... она всегда уходит. Она и возвращается тоже всегда, но никогда она не остается дольше, чем положено. Потому что она - богиня. Всего лишь богиня. А он - человек. Который не хотел быть героем. Его любила Афина. И она же его ненавидела. Хотела быть с ним. А он хотел быть со своей Пенелопой. Именно ей он говорил "Я вернусь". Хитрец. И его возвращение - идет через мой дом. Мертвый герой - живой человек. Может, мне не пустить его домой? Нет, не могу. Это Посейдон может позволить себе быть мелочным. А у меня цели другие. Вот он, этот разрыв. Тонкая ниточка на полотне, обернувшаяся Троянским конем на побережье. Мои братья давали вам шанс обрести бессмертие - всем. Но ты, хитроумный, ты, рыжий негодяй, отказался воевать, как герой. И создал мне лишнюю работу. Больно. Ихор застывает, капля за каплей, превращаясь в драгоценную нить. Закрываю разрыв, созданный любимцем Афины. Звон доспехов. А вот и она, легка на помине. - Дядя? - холодный голос за спиной. Не люблю ее. Ареса - люблю, а ее - нет. Арес - тот простой, добрый и милосердный, убивает сам, а доблестных еще и награждает. Эта же пошлёт сотни на убой, так и не взглянув им в глаза. - Дядя! - тот же голос, звенящий металлом. Не оборачиваюсь. Не смотрю в ее холодные глаза. - Ты обязан его выпустить. Он - герой, рожденный для победы, для великой цели! - пафосные слова, пафосные мысли. Даже не спрашиваю, о ком моя племянница. Мало ли у нее любовников было, да и будет. Знаю лишь, что не рыжий. Рыжий еще жив. - Молчишь? А если тебе прекажет твой венценосный брат? - в голосе уже звенит наковальня. Видно, хорош был любовничек. Пожимаю плечами. Молчу. - Ну хорошо же, твоя взяла, дядя! - голос звенит уже по-другому. Слышу едва сдерживаемые слезы. О, Зевс, дай мне силы не обернуться. Ведь она точно знает, что делает, великая мать тактики и стратеги. - До свиданья, дядя. - Голос спокоен, сух и деловит. Хорошо, что я не обернулся. Молчу. Тишина. Ушла, и слава Олимпу. Наклоняюсь над полотном. Разрыв увеличился. В Трое - резня, и Афина ушла не на Олимп - она ушла к людям. Ее право. Стежок за стежком. Больно, пальцы в ихоре, но такова моя судьба. Мелькает перед глазами имя, которое свяжет прошлое и будущее. Елена. Проклятая красавица, что же ты натворила или успеешь натворить? Близнецы стоят у меня за спиной. Кланяются. Не вижу это, лишь слышу чуть легкое дуновение. Они служат мне - или моему царству? с самого сотворения мира. Хотя они и старше меня. Да и служат ли? Или преследуют собственные цели? Старший - хладнокровный, с железным, говорят, сердцем. Второй - шутник и балагур. А может даже - шут. И это страшнее. Ибо заполняют мое царство оба с одинаковой легкостью. - Славный день? - спрашиваю я, и сам поражаюсь, какой хриплый у меня голос. Давно не практиковался говорить вслух. - Хвала Олимпу, - кратко отвечает старший. Младший протягивает свиток. Имена, имена, имена... они жили как герои, и как герои умерли. Это хорошо. Они не разорвут ткань мироздания, ибо вплетены в нее, они часть этого полотна. Киваю. Близнецы уходят. Каждый раз мне становится чуть холоднее в их присутствии. Смотрю на полотно. Несколько маленьких ниток-зацепок торчат из ткани. Никогда такого еще не было, но меня удивить не сложно... Подхожу ближе, касаюсь одной нитки. Профой... смерть его не была смертью героя. Ниточка тянет за собой разрыв. Да что же это такое? Мегет, Аякс, Агамемнон - разрывы, один за другим. Хватаю нож, полосую себя по запястью. Некогда кропать, будем латать. Ихор летит на полотно, в глазах темнеет. Вижу лишь, что разрывы накрыты. Все будет хорошо. Все будет... Больно.