***
Завтрак принесли как по расписанию, к десяти часам утра. Рури с нетерпением наблюдала, как пополняется стол: тот ломился от угощений, пара кувшинов с водой поместилась где-то на краю. Все блюда были поданы в общих тарелках, как и просила Аджисай. — Саюри, будете с нами. — Рури буднично взялась за палочки, уместив их в правой руке. — Спасибо, но я не голодна. — Саюри улыбнулась, приятно удивившись приглашению. Аджисай открыла пиалу с кубиками сахара, даже не распечатывая свои палочки. — Это был не вопрос. Садитесь. — Киригая продолжила приказным тоном. Саюри опешила, а Рури насторожилась и остановилась, схватив кусочек тушеных овощей, так и не решаясь их отведать. — Что-то не так? — Рури отложила палочки. — В моем поместье все кушают в большой и дружной компании, и неважно, это член семьи, прислуга или охранник. Саюри стояла столбом, не понимая, как реагировать на это. — Берите приборы и составьте нам компанию. Куноичи села напротив Киригаи, неуверенно схватив палочки. Рури наблюдала за каждым ее движением. Саюри, похоже, чувствовала себя не в своей тарелке и от колкого взгляда госпожи кусок в горло совершенно не лез. Пересилив и первой отведав овощей с мясом, девушка с вызовом смотрела на Рури. В комнате повисла давящая тишина. Та еще несколько секунд наблюдала за ней, а затем губы госпожи растянулись в улыбке: — Приятного аппетита.***
— Что они себе позволяют? — Канкуро гневно тряхнул в руке лист бумаги, сложенный пополам, вновь перечитывая доклад куноичи. — Соглашусь, это было странно, но обоснованно, — заключил Гаара. Он откинулся на кресле, распрямив затекшую спину, и сложил руки за голову. Блаженно прикрыв веки, ухмыльнулся. — Это еще с чего?! — старший брат был разозлен. Их гостеприимство не расценили должным образом! — Они что, думали мы их отравим в первый же день?! — Почему нет? — справедливо возразил Гаара. — Во времена наших предков тела неугодных гонцов доставляли в родные края замотанными в черный ковер. Это было предупреждением. А перед этим бедолаг угощали едой и напитками с соком из бутылочного дерева Деревня Песка все же давно славится своими ядами, которые в первую очередь в бою используют кукловоды. Младший брат будто бы напомнил ремесло жизни старшего. Канкуро с секунду смотрел на него с недоумением, а позже признал, что для него это такая же обыденность, как просыпаться или дышать. — Я еще на строчке «подать еду на общем блюде» все понял. Хорошо, когда знаешь, кого именно нужно отравить. Но задача усложняется, если еда подана на общей тарелке, с которой отведают все. Опять же, вчера ты сам мог слышать, что глава Кириву ей не доверяет. — Гаара посмотрел на Канкуро, продолжив: — Возможно, горький опыт, поэтому она так осторожна? Канкуро задумчиво потер подбородок. И теперь доклад выглядел иначе. — Мне кажется, что эта бабенка крепко влипла. — Канкуро озвучил первое, что пришло в голову. — На кой хрен терять суверенитет своего селения и за бесценок отдавать ресурсы в эксплуатацию Песка? Не нравится мне это дело, Гаара. — Да, тоже об этом подумал. С какими бы трудностями я ни столкнулся, ни за что не отдал бы свободу своей территории и ее жителей. Я могу понять ее как человек, если это вынужденная мера, но не как правитель... Мне нужно, чтобы ты кое о чем позаботился. — Слушаю. — Заинтересованно протянул брат. Гаара был рад энтузиазму Канкуро. Это напоминало игру с высокими ставками, в которую иногда заманивала его госпожа Хокаге, когда официальные встречи заканчивались. Цунаде всегда терпела поражение, будь то карточные игры или обычное перекидывание монетки. Гаара не был везунчиком, но на фоне Пятой казался тем еще счастливчиком. — Отправь пару человек на разведку. Я хочу узнать, как обстоят дела в Кириву. Пусть узнают все, что возможно, о нынешнем правителе. И что в народе говорят о наследнице клана Киригая. — Будет сделано.***
Несмотря на то, что от Казекаге не было вестей о решении, Киригая не сильно переживала. Единственное, что огорчало её, — то, что им было запрещено покидать тясицу. Рури очень хотелось прогуляться на свежем воздухе. Каждый вечер, открывая окно, она полной грудью вдыхала заветную прохладу, лишь мечтая, как будет бродить по улицам, рассматривать местные постройки. Рури с самогоиначала очень удивилась большому количеству округлых сооружений, но позже догадалась, что эта форма — самая удачная для местности, часто подвергающейся пылевым бурям. Вода камень точит, а в пустыне — песок камень. Когда-то Макото — служанка, что вырастила Рури, — сказала ей: «Мужчины любят кротких женщин. Поначалу. Выпустить свои коготки всегда успеешь!» Задумавшись, Рури поняла, что служанка так не говорила, но посыл совпадал. Идти на рожон и сметь просить о прогулках она не имела даже мыслей. Это было верх наглости при тех обстоятельствах, с которыми они пожаловали в деревню одних из самых суровых шиноби. Но кое-что она осмелилась попросить. По согласованной просьбе Рури каждый день приносили местные газеты и книги: газеты — чтобы знать о ситуации в стране и деревне, книги — для удовольствия. Аджисай все это время маялась без дела. Первые пару дней она исследовала каждый уголок тясицу, обнаружив места для успешной слежки, затем же просто отсыпалась. К четвертому дню она просила пересказать книгу, что читала госпожа, несмотря на то, что научная фантастика не самый любимый ею жанр. Рури получила свежую прессу и коротко улыбнулась. Она читала статью о прошедшем в столице празднике в честь Дня основания государства. Главное — то, что обошлось без происшествий, а значит, дайме будет в хорошем расположении духа. — Аджисай, где платье для приема? — Сейчас подготовлю. Телохранительница полезла в саквояж, достав оттуда сверток. Небесно-голубая ткань заструилась, разлетаясь, как лепестки цветка на ветру. Киригая стала переодеваться. Аджисай затянула пояс, завязывая узел за спиной госпожи. — Вы сильно похудели. Бедра висят, надо подшивать. — Думаешь? — Сами смотрите. Рури подошла к зеркалу. Перед отъездом платье сидело идеально, ведь лучшие портнихи Кириву подгоняли его идеально по фигуре. Сейчас же их усилия были напрасны. На бедрах платье действительно топорщилось, а в груди стало свободнее. — Да, это не дело. Нужно быстро набрать вес. — Не думаю, что успеете. — Аджисай стала вертеть в руках вставки, что на всякий случай подготовили портнихи. — В лиф можно подложить подкладки, станет лучше. Киригая обернулась, с сомнением осмотрев подушечки в виде полумесяца. К ним постучались. В комнату вошла работница тясицу Айя, объявив время обеда. Увидев госпожу в одежде столь непривычного цвета для оранжево-коричневой пустыни, девушка замерла, взгляд ее остановился на всех переливах ткани, что напоминала небосвод в ясную погоду. — Как тебе? — поинтересовалась Рури. — Очень красиво! Вы стали выглядеть более нежно, чем в красном одеянии. — А как я выгляжу в красном? — В нашей деревне из чиновников красный носит только Каге. Лишь на официальном приеме он ходит в белом с бирюзой — цветом страны, означаемым «Ветер». Завтракали, обедали и ужинали девушки вместе с куноичи, что за ними присматривали. Саюри и остальным Казекаге велел не пререкаться и сразу садиться к ним за стол. Пыль в глаза, чтобы успокоить и вызвать доверие гостей. Спустя неделю их пребывания в деревне Песка Казекаге назначил аудиенцию. Рури лишь благородно склонила голову в знак согласия. Услышав заветные слова, она так разволновалась: сердце было готово вырваться из груди, а ожидание стало столь томительным, что вызывало благоговейный трепет. — Аджисай, доставай иглу с нитками.***
Доклад шпионов из Кириву оказался на редкость интересным. Гаара медленно вчитывался в каждое предложение, попутно ставя мысленно галочки напротив каждого предположения, что успел сделать с момента приезда в деревню госпожи Киригая. Жители действительно, не разгибая спины, работали на заказы по добыче руды для других деревень. Уровень жизни стал значительно хуже с тех времен, когда Гаара стал Казекаге и отправил первых шпионов в Кириву. В те времена, когда память о рассказанной в пещере истории была еще свежа, юный Каге решил проверить ситуацию в приграничном селении. «Друзей держи близко, а врагов — еще ближе». Гаара не помнил, где прочел эту мудрость, но следовал ее завету беспрекословно. Став Казекаге, он в кротчайшие сроки разузнал обстановку в ближайших селениях, а также крупных странах. Набранных наемников не хватало для сохранения порядка в Кириву. Сейчас в Кириву стал действовать комендантский час. Закрылись кофейни и увеселительные заведения. Остался лишь базар на главной площади и парочка аптечных пунктов. Базар был рассадником различных иностранных товаров, слухов и сплетен. Каждого, кто смел обмолвиться плохо о текущем правителе Кириву, отправляли в темницы. Возвращались к обычной жизни единицы. Однако про саму главу клана Киригая дозволялось высказывать самые смелые мысли. Шепотом, разумеется. Судя по докладу, местные жители возненавидели Рури, считая ее продавшейся дешевкой и предательницей, когда та вышла замуж за сына человека, казнившего ее семью. На текущий момент он и являлся главой селения. Господин Минами Джиро, что совершил переворот и умер два года назад при загадочных обстоятельствах, но официально — его подкосила стремительно развивавшаяся болезнь. Местные со слезами счастья на глазах вспоминали времена, когда все было спокойно и хорошо. Когда отец Рури, Тетсуо Киригая, был во главе деревни. И в этом было одно «но». «Для чего законная жена главы деревни решила предать правителя Кириву?» Месть или обида? А может, это спланированный хитрый ход самого Минами Сейджи? Пока что в этом следовало разобраться. Если смотреть на ситуацию глазами Рури и учитывать, что господин Минами не знает о встречи с дайме, то идеально вписывался первый вариант. Но замыслы девушки были загадкой для Гаары, ведь если поселение потеряет независимость, то и она не сможет им управлять. Вопрос в том, стремится ли она к власти и четко ли осознает все действия? Казекаге понимал, что все может оказаться лишь заманчивой приманкой, на которую он клюнет, и это приведет к куда более значимым событиям. Ему это совершенно не нравилось. Вторая гипотеза была более сложной и, мягко говоря, менее правдоподобной. Для чего правителю селения добровольно отдавать бразды правления другой стране? Потребует ли он за послов выкуп, да такой, что правнукам хватит на беззаботную жизнь? Половину дня Гаара провел в раздумьях. В крови кипел азарт и желание сыграть в игру, что предлагала госпожа Киригая. Но Гаара был Казекаге и не мог рисковать. На его плечах лежал огромный груз ответственности, и ему необходимо заботиться о своей семье. «Риск — это самое главное. Без него нет смысла играть!» Когда-то давно госпожа Цунаде бросила эти слова между делом, когда колода карт вновь оказалась в ее руках. К концу рабочего дня Гаара нашел несколько вариантов для изменения правил навязанной игры. Риск оставался, но значительно снизился. Он пообещал себе, что тут же остановится, если госпожа Киригая не согласится с его правилами. Гаара чувствовал привилегии своего положения, потому был уверен в победе. Возвращаясь домой, он удивился тишине, повисшей в доме. В прихожей отсутствовали плащ и обувь домработницы, а по совместительству и воспитательницы, что приглядывала за Шинки. Присмотревшись, его вещей он тоже не обнаружил. Гаара нахмурился, но постарался не спешить с выводами. И это было правильным решением. Через полчаса те вернулись с полными пакетами продуктов. Госпожа Иноуэ похвалилась, что мальчик сам вызвался ей помочь. Пока женщина готовила ужин, Гаара слушал, как Шинки читает. Пока по слогам, но намного лучше, чем в первые дни, когда они только начали заниматься его образованием. Шинки отлично считал и имел предрасположенность к работе с числами и задачам на логику. Пока что успехов не наблюдалось лишь в каллиграфии, но до школы было еще полтора месяца, и новоиспеченный родитель не терял надежды подготовить названного сына к школе.***
Рури привели в ресторан к полуночи. Было мрачно, но не так, что не рассмотреть пространство перед собой. В зале накрыт лишь один столик, за которым ее и ожидал Казекаге. Киригая на миг остановилась, изумившись виду — в полумраке фигура Гаары казалась внушительной и властной. Прямая спина, расслабленные руки — и лишь указательный и средний палец отбивают по поверхности стола ритм, напоминающий знакомый мотив. Гаара обернулся, взглянул на нее — задумчивый взгляд, абсолютно нечитаемый. Музыка на кончиках пальцев стихла. Его ладонь легко сделала половину оборота, приглашая к застолью. Рури продолжила идти, а ее изумрудное платье с многочисленными слоями полупрозрачного шелка, струящимися при каждом движении, будто отражало волнение в душе. Могла ли она подумать, что тот угрюмый мальчишка станет главой деревни и будет вершить судьбы людей одним словом или движением руки? — Госпожа Киригая, рад Вас видеть. — Поприветствовал ее Гаара. — Казекаге-сама, спасибо, что уделили время. — Рури послушно присела напротив. — Я подготовил прошение о встрече с дайме. — Положив руку на свиток, он привлек к нему внимание. — Очень рада, что Вы согласились помочь мне. — Киригая сдержанно улыбнулась, сжав губы в тонкую полоску. Официант принес первое блюдо, демонстративно открыл крышку. Запах пряной еды быстро разнёсся по помещению. Угощения лежали на общих тарелках, что сразу заприметила госпожа. Никаких просьб относительно их встречи с Казекаге она не оставляла. — Вы хорошо подготовились к встрече, — начал Гаара. — Это приятно. Только сейчас она заметила, что вся посуда была серебряной. Гаара первым взял палочки и переложил порцию в тарелку. Он предусмотрительно брал кусочки мяса и риса с разных участков. Отведав первым, он посмотрел на Рури, молча наблюдавшей за ним. — О чем Вы? — Рури щелкнула палочками. — Собрали информацию, верно надавили на болевые точки, сделали достойное предложение, над которым действительно стоило подумать, а не забыть через день. В чем Ваш секрет? — Боюсь, этого рассказать не смогу, Вы же понимаете, что у каждой девушки должны быть маленькие секреты. — Конечно, понимаю, — согласился Гаара, — вы сейчас о своем супруге или, быть может, о готовящейся диверсии? Киригая вмиг почувствовала, как сердце стало биться чаще. Оглушая, отдаваясь рябью звуков в висках. С того момента, как она покинула Кириву, ни разу не говорила, что замужем. Не упоминала ни о малейшей близости с главой селения Минами. — Вы тоже хорошо подготовились. — Промокнув губы салфеткой, отчеканила она. — Благодарю. Так все-таки, почему Вы хотите предать своего супруга? Рури отложила приборы. По ее сосредоточенному лицу было понятно, что она подбирает слова, но пауза несколько затянулась. — Это политический брак, и я не обязана следовать его правлению. — Начала Киригая. — Мой клан основал селение, долгое время сохраняя порядок. Да, методы были примитивными, но в Кириву было спокойно. Я лишь хочу восстановить то, что много лет назад разрушили. Однако я слаба, у меня нет военной мощи и более весомого политического веса. Поэтому приходится полагаться на дипломатию. — Рури, ответьте честно… — Гаара отложил приборы. — Вы хотите править своим селением после того, как оно перейдет в юрисдикцию страны Ветра? — Это невозможно, я не питаю ложных надежд. — А хотели бы? — настаивал Каге. — Нет. — Ее голос не был раздраженным — скорее, умиротворенным. Она держалась уверенно. — Определенно нет. — Почему же? — Я ценю свою свободу. У меня несколько раз пытались ее отнять и в конце концов у нынешнего главы это получилось. Мне нравится мысль, что можно отправиться хоть завтра на край света и бродить по пляжу или взбираться на горы, а может, отправиться в какой-либо мегаполис. — Она звучала искренне. — Когда моя семья была жива, родители надеялись, что младший брат станет преемником отца, пусть он и слаб здоровьем. Меня никогда не готовили к управлению селением. Кириву все равно ждал упадок. — Хотите сказать, что из двух зол выбрали меньшее? — Гаара позволил усмешку. Слабая позиция. — Хочу сказать, что чувствую необходимость избавиться от бремени ответственности, но переживаю за судьбу селения. Оттого и приходится вверять его в руки более опытных людей. — А если положение людей изменится в худшую сторону? — предположил Каге. — По-моему, хуже уже не будет. Повисло неловкое молчание, а напряжение в воздухе давило на всех, кто присутствовал в зале. Официанты переглядывались, в мыслях надеясь, что встреча скоро закончится. — Прежде чем отправиться на встречу с дайме, я хочу, чтобы мы закрепили условия в договоре. — Условия? — Рури была рада, что они перешли к делу. — Да, те самые, благодаря которым я согласился в этом участвовать. Гаара достал несколько листов с условиями и расценками. Свет в помещении стал ярче. Рури отложила приборы и принялась читать. — Стоимость в пределах рынка, Вы уверены, что не хотите сбавить? — Киригая не сдержала удивления. — Нет, я прекрасно понимаю, что каждая работа должна оплачиваться. Добыча руды — это тяжелый труд. — Хорошо, это очень благосклонно с Вашей стороны. Раз мы заговорили об условиях, то у меня тоже есть несколько. Гаара изумился и насторожился, но вида старался не подать. Как Казекаге, он надеялся на неприемлемые условия, на которые ответит отказом. Он ждал тот самый риск, который позволит со спокойной душой разорвать сделку. Несмотря на выгоду от сделанного предложения, при будущих негативных последствиях ответственность будет тяжелым грузом лежать на плечах Каге. Однако как новоиспеченному игроку, ему интересен следующий чужой ход. Если обычно на доске расположены фигуры такие как король, ладья, слон или пешка, то здесь все проще. Игра в монетку. — Конечно, что Вы хотите добавить в контракт? — После встречи с дайме, только при ее положительном исходе, — сразу оговорилась госпожа, — я хочу проживать на территории деревни минимум два года. Также мне будет нужна расширенная торговая лицензия, разрешающая продажу любых товаров. И последнее, — Рури выдержала паузу, а позже взглянув в глаза собеседнику, продолжила: — мне нужна защита. Постоянный эскорт. Минимум три шиноби, один из них должен быть ранга джоунина. «Она все прекрасно понимает. Выпадет не та сторона монетки — и госпожа Киригая станет словно пером, которое вот-вот разрежет свежезаточенная сталь катаны, только стоит коснуться ее грани…» — Гаара по привычке притянул руку к подбородку, зажав указательный и большой палец. Его задумчивая поза не осталась без внимания госпожи Киригая. — Ваш ответ, Казекаге-сама? — Да, я согласен. — Гаара все же добавил: — Однако хочу вас предупредить: деревня шиноби не оплот безмятежной жизни. Против нас может выступить любая деревня или группировки отступников. И я уже не говорю о природных особенностях нашего ареала. Все жители деревни понимают это, соглашаясь проживать в деревне. — Меня все устраивает. У Вас сургуч есть? — Разумеется. Гаара подал жест рукой, и официант принес ручку, сургуч и приспособление для плавки. Киригая заметила, что Казекаге уже оставил печать на документе. Рури выверенным движением сначала поставила подпись, а после взяла подсвечник и стала плавить цветную смолу. Как только сургуч стал жидким, несколько капель приземлились на документ. Пока те не застыли, перевернув большой палец левой руки параллельно столу, госпожа отпечатала фамильный герб с перстня. Украшение немного болталось на пальце, но отпечаток оставляла четкий.***
Делегация из деревни Песка выдвинулась вечером, как только солнце скрылось за горизонт. Путь предстоял недолгий: в лучшем случае два дня, в худшем — три-четыре. Гаара попросил Канкуро на время остаться в его доме, помогать госпоже Иноуэ присматривать за Шинки. Казекаге было не по себе, он давно не покидал деревню на столь долгий срок. А теперь его душу терзало и то, как мальчик будет справляться со своим сатецу в его отсутствие. Но Гаара верил в своего подопечного. И верил в то, что оставленные инструкции по его усмирению не пригодятся Канкуро. Госпожа Киригая старалась не отставать, но все же шла на пределе своих возможностей. Спустя пару часов Гаара решил замедлиться и поравнялся с ней. Шедшие впереди шиноби продолжили путь, не меняя порядок строя. — Можем сбавить темп. — Предложил Гаара, взглянув на уставшую госпожу. — Нет, все в порядке. Пусть по мне сейчас и не заметно, но раньше я была вынуждена очень много ходить и бегать. Просто я сейчас не в форме, но я справлюсь. — Через три часа будет привал, отдохнем до рассвета, потом снова продолжим путь. — Хорошо. — Рури не смогла скрыть радости от предстоящего отдыха. Гаара взглянул на небо, рассматривая звезды. Последний раз он так безмятежно мог любоваться ими еще до войны. Кажется, это событие случилось так давно, хотя прошло только три с половиной года. Однако те два суровых дня оставили черствый отпечаток на душе и теле каждого шиноби. И Гаара не был исключением. Он взглянул на шиноби впереди него, и уголки губ дрогнули вниз. Будучи командиром, Гаара тогда потерял половину своей дивизии, оставшейся после разделения для помощи первому отряду. Во время сражения с воскрешенными Каге и Мадарой Учиха Гаара, разумеется, больше рассчитывал только на себя и помощь Цучикаге. Это был бой уровня Каге как-никак! Но другие шиноби тоже хотели наград и признания, не понимая разницу в силах, шли в атаку. Они умирали один за другим, а их выпады вызывали у Мадары лишь ухмылку, полную презрения. Когда Учиха активировал риннеган и сформировал первый метеорит, еще была надежда остановить его и спасти как можно больше товарищей. Гаара направил песок для создания опоры под метеоритом, пока Цучикаге применял технику для облегчения веса. Но когда после первого ударил второй метеорит, Гаара смог уберечь лишь Темари. Он чувствовал, как рука инстинктивно двинулась, и тут же полотно укрепленного песка с частицами золота накрыла сестру. «Спасена!» — единственное, что промелькнуло в его голове. Но секундное ликование и следа не оставило, когда пыль осела, и под грудой камней от расколотого первого метеорита Гаара увидел мертвые тела товарищей. Окровавленный Цучикаге лежал без чувств неподалеку, его грудная клетка едва заметно шевелилась. Тело старика вот-вот было готово отправиться к праотцам. Гаара был шиноби. Он не раз видел мертвые тела. Не раз сам ликвидировал людей. Но он не был готов к этому. Не готов увидеть такое количество смертей. Реки крови, что въелись в песок, шквал переломанных костей и ужасные муки, застывши на посмертных масках-лицах умерших. В мирное время все кошмарные сновидения, что снятся Гааре, имеют лишь один сценарий: тот самый момент, когда он обернулся посмотреть на поле боя в надежде найти выживших. Весь сон, раз за разом, он оборачивается и видит погибший отряд. Если бы не песчаная броня, то весь ужас, застывший на его лице, увидела бы и сестра. Тогда он отдал ей приказ направиться к первому отряду. Как только Темари покинула поле боя, стало немного спокойнее. Конечно, ее могло ждать другое сражение, и оно могло быть более ожесточенным, но Гаара не мог позволить умереть сестре у него на глазах. Когда пятерка Каге сражалась с двадцатью пятью копиями Сусано Мадары Учиха, Гаара понял, что здесь его путь шиноби окончится. Враг превосходил по силе даже в самых смелых предположениях. Однако Учиха просчитался с тем, что оставил их раненых умирать. Помощь оказал тот, от кого совершенно не ожидали ее получить. Орочимару подарил ему надежду на жизнь, хотя когда-то забрал ее у отца. Когда госпожа Цунаде смогла вновь исцелять, она восстановила лишь поврежденные жизненно важные органы, срастила переломы. Теперь в те редкие моменты, когда Гаара не использует технику песчаной брони, он старается не смотреть на выпуклый, витиеватый, как корни дерева, шрам на ноге. И не потому, что он напоминает о травме или просто некрасивый. Шрам этот говорит о том, что Гаара был недостаточно силен, чтобы защитить дивизию. Он кричит голосами павших товарищей, оставшихся на поле боя. Гаара до сих пор не может простить себя за эти жертвы. За то, что не смог им помочь. — Казекаге-сама, мы добрались. — Оповестил Сузуму. Гаара взглянул на единственную скалу, что как бельмо на глазу топорщилась из песчаной глади. Место их привала. В те редкие моменты, когда он оставался наедине с мыслями, Гаара оплакивал каждого, кто пал на войне. Когда все закончилось, единственное, что он смог сделать, — выдать жалование из личных сбережений родственникам погибших. Но голос совести и сожаления не затих. Шиноби расставили палатку, активировали барьер и разожгли небольшой костер. Киригая сидела на песке, лишь наблюдая за их действиями. Обычно благоустройством дорожного быта занималась Аджисай, поэтому чем-либо помочь она не могла. Да и после утомительного пути мешать не хотелось. Шиноби действовали как одна команда — ни одного лишнего движения, каждый четко выполнял свою задачу. — Вы же ужинаете после шести вечера? — протягивая паек, уточнил Гаара. Когда-то он услышал от брата об очередном любовном интересе, которая ни под каким предлогом не позволяла себе ужинать после обозначенного времени. И Канкуро приходилось только обедать с ней, ведь ужин у него мог быть гораздо позже шести вечера. Гаара удивился, что вспомнил сейчас тот бессмысленный разговор. — Конечно. — Киригая усмехнулась. — Я не очень волнуюсь о своей внешности. — По Вам не скажешь. Гаара вспомнил каждое ее появление и отметил, как тщательно подобраны детали, будь то одежда, прическа или украшения. Она явно лукавила. — Было время, когда я использовала театральный грим и рисовала шрамы на своем лице каждый день. Гаара посмотрел на лицо Киригаи, будто проверяя, нет ли их на самом деле. Конечно же, их не было. — Пытались изменить внешность и отпугнуть зевак, чтобы не засматривались? — предположил Каге. — Да, отчасти. На протяжении нескольких лет способ отлично работал. — Почему перестал, если не секрет? Казекаге смотрел вдаль, рассчитывая на длительный рассказ. В его жизни было столь мало житейских историй или бессмысленных разговоров, что он часто по ним скучал. Однако из-за своего положения и особенностей прошлого, что также оставило отпечаток на характере, Гаара не мог позволить необдуманно заводить знакомых и друзей. Свободно болтать он мог лишь с братом, сестрой и Наруто, а еще с двумя Каге. Скудный список. — Нас эвакуировали перед Четвертой Войной Шиноби, а когда все окончилось, я покинула место, где он мне был необходим. Я несколько лет жила и выступала в… При упоминании войны Гаара разочарованно опустил взгляд. Лишь шевеление песка слева заставило его не окунуться в болезненные воспоминания. — Замри! — Гаара повысил тон и стал рассматривать объект у ног Рури. Киригая тут же оцепенела, пытаясь разглядеть что-либо возле себя. Гаара пошевелил пальцами и песок под нарушителем покоя услужливо стал принимать форму сферы. Шар поднялся в воздухе, а изнутри слышалось шевеление и глухие звуки. Рури обеспокоенно наблюдала за происходящим, так и не двигаясь. После очередного удара небольшой кусочек сферы раскрошился, и из него показалось черное жало. — Это что, скорпион…? — голос Рури поднялся на очень высокие ноты, неестественно пища. — Да, это скорпион. Все в порядке. — Гаара сжал кулак, а сфера тут же схлопнулась, перетирая тело членистоногого в труху. Как только тот развеялся пылью, Киригая резко схватила себя за колени, ногтями впиваясь в ткань. Она глубоко задышала, уставившись на мелкие останки крепкого хитина. — И… и сколько здесь таких? — она еле шептала; казалось, тотчас рухнет без чувств. — Не беспокойтесь, во время сна будет действовать моя техника. Я укреплю песок, и ни одно насекомое или другое животное не сможет просочиться через него. — Пояснил Каге. — Разве Вы ни с чем не столкнулись, пока шли в деревню? — Нет, вообще ничего не было. Аппетит пропал, и лишь тревога нарастала сильнее. Рури все еще крепко сжимала колени, боясь шевелиться. — Удивительно, но это в Вас совершенно не поменялось. — Гаара не ожидал, что произнес мысли вслух. Киригая вмиг показалась все той же юной девчушкой, что пронзительным криком встречала каждого насекомого. И ему хотелось надеяться, что не только эта особенность не покинула ее спустя столько лет. Было в ней что-то, что он разглядел тогда. То ли отсутствие отчаяния, то ли крепость духа, то ли невероятная любовь к жизни и ее ценности. Все это было в улыбке, что напоминала человека, к которому он был очень привязан. Будто смотрел в его лицо, что с годами стало забываться. Казалось бы, Гаара должен чувствовать горечь, глядя на нее, но этого не происходило. Зато была необъяснимая надежда. — Детские страхи тяжело перебороть. — Пояснила она. — У меня не получилось. — Если приложите достаточно усилий, все получится. «Как глупо звучало, наверное…» — отчитал себя Гаара. — Нет, спасибо. Даже пробовать не стану. — Попробуйте уснуть. Завтра будет тяжело, понадобится много сил. Я буду оберегать Вас.