How To Care For Your Omega Shixiong

После этого дня Лю Цингэ переехал в дом Шэнь Цзю. Ученики Цинцзин вскоре привыкли видеть Лорда пика Байчжань, слоняющегося вокруг вершины. Бамбуковый дом начал приобретать больше точильных камней и приспособлений для ухода за мечами. Большая часть одежды Лю Цингэ перекочевала в гардероб Шэнь Цзю, и значительная часть этой одежды оказалась в гнезде Шэнь Цзю. В течение дня Лю Цингэ проводил время, медитируя, тренируясь или наблюдая за занятиями издалека. Время от времени он совершал однодневные поездки с вершины, чтобы привезти с собой редкие виды монстров или растений. И каждую ночь он присоединялся к Повелителю пика Цинцзин в его доме. Шэнь Цзю никогда не думал, что сможет заснуть так близко к мужчине или альфе, но он настолько привык к Лю Цингэ, что ему было легко свернуться калачиком в его объятиях, прижавшись щекой к груди Лю Цингэ, будто удобные подушки, под грохот мурлыканья альфы и под ухом билось сердце Лю Цингэ. Было приятно иметь кого-то, с кем можно просыпаться утром, и когда кто-то ждал его ночью. Ученики Байчжаня бежали всякий раз, когда Шэнь Цинцю посещал их вершину. Горе тому, кто останется позади, потому что незадачливый ученик станет спарринг-партнером Лю Цингэ, а этого никто не хотел; все знали, что их шизун стал еще злее обычного, когда ему представился случай покрасоваться перед своим омегой. — Ты уверен, что это твои лучшие ученики? Они так легко падают, — Шэнь Цзю кокетливо взмахнул веером, когда Лю Цингэ отправил в полет еще одного ученика Байчжаня. — Хм. Им нужно больше тренировок, — Лю Цингэ сделал вид, что небрежно вложил свой меч в ножны. Он даже не пытался скрыть, что прихорашивается. Незадачливый ученик Байчжана застонал. Эти два влюбленных голубка станут смертью для всех. *** Лю Цингэ отказался от своего безумного режима тренировок, чтобы проводить больше времени с Шэнь Цзю, но, будучи воином в душе, он привык поддерживать свое тело в отличной форме, следуя строгому распорядку дня. А Шэнь Цзю… нет. Несмотря на тщательность своей работы, Шэнь Цзю был неорганизован, когда дело касалось ухода за собой. С годами у Шэнь Цзю выработалась плохая привычка работать до поздней ночи. Это началось как способ скрыть свой страх спать рядом с альфами-мужчинами, но переросло в хроническую бессонницу. Ситуация ухудшилась до такой степени, что, если Шэнь Цзю о чем-то беспокоился, стресс не давал ему спать всю ночь. Тогда Шэнь Цзю перестанет спать и вместо этого приступит к работе, полагая, что с таким же успехом он мог бы быть продуктивным. Эти поздние ночи означали, что часы бодрствования Шэнь Цзю сильно различались: иногда он просыпался в полдень и жаловался на то, что проспал, иногда он просыпался вечером и оплакивал потраченный день. В других случаях он вставал в час быка и бодрствовал три дня подряд. Это было не хорошо! Поскольку они делили одно пространство, Лю Цингэ теперь мог наблюдать за каждым моментом ежедневного расписания Шэнь Цзю и, наконец, соединил точки между бесчисленными бессонными ночами Шэнь Цзю и печально известным плохим характером. Затем Лю Цингэ пришло в голову, что Шэнь Цзю, возможно, нужно заставить лучше заботиться о себе. Первые несколько ночей после того, как они начали жить вместе, Лю Цингэ не комментировал ужасный режим сна Шэнь Цзю, все, что он делал, это медитировал в углу кабинета, чтобы составить компанию Шэнь Цзю, пока он заполнял какие-то документы. Лишь ранним утром Шэнь Цзю, наконец, отложил работу и отправился спать, где ему удалось поспать несколько часов на руках Лю Цингэ, прежде чем встать, чтобы начать день. Через некоторое время Лю Цингэ больше не мог молчать. — Уже поздно. Тебе нужно поспать, — резко сказал Лю Цинге, когда Шэнь Цзю в восьмой раз попытался, но не смог сдержать зевок. — Эти письма сами не прочитаются, — проворчал Шэнь Цзю. Он яростно заморгал, пока слова на бумаге мелькали перед его глазами. Конверт резко вырвался из его рук. — Отдайте это! Мне нужно подготовить ответ лидеру секты павильона Тянь И… — Ты можешь сделать это завтра, — категорически сказал Лю Цинге, используя свое преимущество в росте, чтобы удержать его вне досягаемости Шэнь Цзю. Шэнь Цзю сделал еще один захват, но Лю Цингэ лишь поднял письмо выше. Раздраженный мужчина топнул ногой. — Лю Цингэ! Перестань вести себя по-детски и отдай это! — Нет, — Лю Цингэ обнял Шэнь Цзю и повел их в спальню. — Больше никакой работы. Спать. Сейчас. Шэнь Цзю цокнул, стряхивая Лю Цингэ с руки, словно надоедливое насекомое. — Заставь меня. Глаза Лю Цингэ блеснули. — Хорошо. В мгновение ока Шэнь Цзю обнаружил, что его подбросило и перекинуло через плечо Лю Цингэ, как мешок с картошкой. — Что это значит?! — Ты сам это сказал, — Лю Цингэ, не обращая внимания на кулаки, бьющие его по спине и дергающие за хвост, нес его в спальню. — Ты… Положи меня сейчас же! Непрерывное дергание Лю Цингэ за волосы начало болеть, поэтому он крепко шлепнул Шэнь Цзю по заду, чтобы успокоить его; это сработало, потому что дерганье прекратилось с возмущенным писком. — Бандит! Разбойник! Извиняясь, Лю Цингэ потер место, по которому только что ударил, чтобы успокоить его. Он не мог не подивиться плюшевости, ведь у его шисюн действительно была очень хорошая задница. — Веди себя хорошо. — Высокомерный хам! Это ты меня лапаешь, как дурак! — Шэнь Цзю вскрикнул, когда его бесцеремонно бросили на кровать. — Неуклюжий придурок, ты меня уронил! Прежде чем Шэнь Цзю успел вскочить, пара сильных рук обхватила его за талию и притянула обратно к знакомой груди. Голос Лю Цингэ щекотал его ухо. — Пришло время спать. Мы сейчас собираемся спать. Спокойной ночи. Шэнь Цзю попытался высвободиться, но все, что он заработал, — это ущипнуть за талию. — Это твоя блестящая идея? Обнять меня, чтобы заставить заснуть? — Ага. Спокойной ночи, шисюн. — Это нелепо! Лю Цингэ, ты нецивилизованный… — Я тебя не слышу, я сплю. — Если ты спишь, то как ты можешь говорить? — … — Лю Цингэ! Ответьте мне! Лю Цингэ не ответил; вместо этого он закрыл рукой глаза Шэнь Цзю. — Лю Цингэ! — Шэнь Цзю ущипнул руку, закрывавшую ему обзор, но она была неподвижна. Побежденный, он с раздражением успокоился. Теперь, когда он все еще был достаточно, чтобы заметить, легкое давление на веки действительно было приятным, он даже не осознавал, насколько сильно переутомилось его зрение. Затем Шэнь Цзю почувствовал, как грудь позади него начала мурлыкать. — Эй, это обман! — Мм, — Лю Цингэ уткнулся носом в затылок Шэнь Цзю, нежно поглаживая чувствительную область губами. — Спокойной ночи. Сочетание мягкой темноты над его глазами, теплых объятий и низких вибраций убаюкало Шэнь Цзю. Оказалось, что запугивание Шэнь Цзю имело положительный эффект, потому что он перестал работать всю ночь и начал терять зажатность, усталый взгляд вокруг глаз. Между ними это превратилось в еще одну игру, и в конце концов Шэнь Цзю начал ожидать и требовать, чтобы его агрессивно прижимали ко сну. Вскоре Лю Цингэ стал более настойчиво напоминать своему шисюну, что нужно лучше заботиться о себе. У него вошло в привычку врываться в кабинет Шэнь Цзю, чтобы напомнить ему о необходимости делать перерывы. — Ты не выходил на улицу уже два дня. Давай прогуляемся. — Съешь это, ты ничего не ел с утра. — Твои плечи кажутся напряженными. Повернись, я сделаю тебе массаж. Постепенно Лю Цингэ проник в повседневную жизнь Шэнь Цзю, словно кусочек головоломки, вставший на место. Даже в скучные дни Шэнь Цзю приходилось заниматься бумажной работой, а присутствие Лю Цингэ, сидящего там в молчаливом обществе, делало работу менее утомительной. Ни один из них не любил светскую беседу, поэтому тишина устраивала их обоих. Несмотря на то, что Лю Цингэ не нужно было есть, они обедали вместе. Лю Цингэ приносил к еде новые закуски и ел то, что не нравилось Шэнь Цзю. Даже когда их графики были заняты, Лю Цингэ всегда старался возвращаться ночью, возвращаясь с интересными книгами, редкими растениями и частями животных, а также крутыми артефактами, которые он нашел во время своих миссий. Желая сделать что-то взамен, Шэнь Цзю достал свою лучшую чайную посуду, чтобы лично провести чайную церемонию для Лю Цингэ, чего он ни для кого не делал со времен своего собственного шизуня. Все время церемонии Лю Цинге ошеломленно молчал, его глаза были устремлены на Шэнь Цзю, пока он изящными движениями готовил чай. — Ты вообще обращаешь на меня внимание? — рявкнул Шэнь Цзю. — Конечно, — Лю Цингэ был слишком заворожён тем, как элегантно двигались руки Шэнь Цзю, когда он чистил чайник. — Нет, это не так. Я знаю этот взгляд, я могу сказать, когда мои ученики мечтают во время моих лекций, — фыркнул Шэнь Цзю. — Хоть раз я пытаюсь сделать для тебя что-нибудь приятное. — Все, что ты делаешь, — это хорошо, — искренне сказал Лю Цинге, но Шэнь Цзю только посмотрел на него. Сев попрямее, Лю Цингэ решил. — Сейчас я слушаю, шисюн. Это, казалось, успокоило Шэнь Цзю, и остаток церемонии они продолжили без происшествий. Когда другие Лорды пиков услышали, что Шэнь Цзю провел чайную церемонию специально для Лю Цингэ, они были вне себя от зависти. — Сколько бы я отдал за чашку чая, приготовленную руками Шэнь-шисюн, — с тоской сказал Вэй Цинвэй, когда пара вышла из комнаты, все время болтая и подшучивая друг над другом. — Ах, если я не ошибаюсь, Шэнь-шиди никогда ни для кого не проводил чайную церемонию со времен своего ученичества. Лю-шиди удостоен редкой чести, — мягкая улыбка Юэ Цинъюань была хрупкой. *** Дела не всегда были гладкими. Иногда Шэнь Цзю становился раздраженным и взволнованным, что приводило Лю Цингэ в замешательство и разочарование. В конце концов они оба поняли, что Шэнь Цзю иногда нужно побыть одному. Лю Цингэ обнаружил это однажды, когда пришел домой и не смог найти Шэнь Цзю нигде в доме. В панике он ходил из комнаты в комнату, почти готовый призвать свой меч и сразить того, кто его похитил… Запах Шэнь Цзю остановил его, и он последовал за ним к знакомому старому шкафу, где нашел гнездо Шэнь Цзю. Не останавливаясь, он распахнул двери. Шэнь Цзю подпрыгнул с криком удивления, разбросав подушки повсюду. — Ты когда-нибудь слышал о стуке? Переполняясь облегчением, спросил Лю Цингэ. — Почему ты прячешься в своем гнезде? — Разве ты не видишь, что я читаю? — Шэнь Цзю сердито захлопнул свою книгу и положил ее на ближайшую подушку… эй, разве это не халат Лю Цингэ, накинутый на его плечи? Он выглядел там очень уютно, и Лю Цингэ охватило желание обнимать и ласкать омегу. — Могу ли я присоединиться к тебе? — Нет. Уходи, — ответил Шэнь Цзю и закрыл дверь перед его носом. Глядя на закрытую дверь, Лю Цингэ почувствовал укол раздражения. Как посмел его омега отказать ему! Лю Цингэ хотелось распахнуть дверь и прижать своего омегу к подушкам, гладить и целовать его, пока он больше не сможет его игнорировать. — Я все еще слышу тебя там. Уходи, — послышался голос Шэнь Цзю через дверь. Лю Цингэ вздохнул, полагая, что Шэнь Цзю хочет побыть в одиночестве и присоединится к нему, когда он насытится. Слегка надувшись, Лю Цингэ отправился в другую комнату, чтобы помедитировать. Действительно, позже той же ночью Лю Цингэ открыл глаза и увидел, что Шэнь Цзю использовал его колени как подушку и удовлетворенно дремлет. Почувствовав движение над собой, Шэнь Цзю приоткрыл глаз. — Наконец-то. Я думал, ты никогда не закончишь. — Ты ждал меня? — Будто! Кажется, я помню, как кто-то приставал ко мне по поводу соблюдения регулярного режима сна. И вот ты здесь, не прислушиваешься к собственному совету, — Шэнь Цзю с ворчанием потер глаза. — Разве ты не знаешь, который час? К этому моменту Лю Цингэ уже был достаточно опытным заклинателем Шэнь Цзю, чтобы понимать, что он на самом деле говорит. Ты просто не хотел идти спать один, шисюн? — Извини, что заставил тебя ждать, — Лю Цингэ провел пальцами по затылку и слегка сжал его, заставив омегу замурлыкать. — Кровать? Шэнь Цзю промычал, позволяя Лю Цингэ подхватить его. *** У них не было много общих интересов, но Лю Цингэ все же старался обсуждать темы искусства, литературы и других интеллектуальных занятий. Для Лю Цинге это было непростой задачей. Их разговор однажды перерос в головоломки; Шэнь Цзю упомянул какую-то известную логическую головоломку и начал очень увлекаться ею. «…но один из стражей всегда говорит правду, а другой всегда лжет. Какой вопрос вы бы задали, чтобы определить правильный путь?» Лю Цингэ не мог по-настоящему следовать за ним, он все равно старался изо всех сил. — Я бы просто вызвал их обоих на дуэль. Когда я выиграю, им придется отказаться от правильного ответа. Очевидно, это был неправильный ответ, и Шэнь Цзю развернулся, шелестя шелком. — Это так не работает! Это должно стать проверкой логических рассуждений, что-то важное для любого культиватора, — он похлопал Лю Цингэ по лбу веером. — И что значит «когда» ты выиграешь? Сплошное высокомерие... Лю Цингэ пожал плечами, для него это звучало довольно логично. — По правилам боя я имею право потребовать приз. Если бы у них была хоть какая-то честь, им пришлось бы ее оправдать. — Неужели ты думаешь только о борьбе?! Клянусь… — Шэнь Цзю снова начал расхаживать по комнате, разглагольствуя о двойных отрицаниях и встроенных вопросах. Но Лю Цингэ смотрел на него только с любовью. Его шисюн был таким милым, когда он так возмущался. Он вел себя раздраженно, но мог сказать, что Шэнь Цзю нравилось, когда его немного заводили. *** Для приличного общества совместное проживание пары, не состоящей в браке, было почти скандальным. Но их не волновало, что думают другие. Сплетники даже не подозревали, что все, что они делали, это обнимались, потому что Шэнь Цзю нервничал, не заходя дальше поцелуев. Его терзало чувство вины; У альф было сильное сексуальное влечение, и он знал, что искушение должно было сводить Лю Цингэ с ума. Если бы только он не был ущербной омегой. Они никогда не обсуждали эту тему, но Лю Цингэ, казалось, был совершенно счастлив действовать в темпе Шэнь Цзю. Он никогда не заставлял Шэнь Цзю что-либо делать, а пока они целовались, он всегда держал руки выше талии. Но, возможно, это произошло потому, что он был девственником и не знал, что делать? Должен ли Шэнь Цзю быть инициатором? Шэнь Цзю решил, что этот неприятный разговор станет проблемой для Шэнь Цзю в будущем. На данный момент то, что у них было, было… милым. Быть с Лю Цинге, когда их чувства теперь были открыты, было не так страшно, как он боялся. Целоваться было приятно. Лю Цингэ все еще был так застенчив, когда они целовались, краснея и робко двигаясь, как будто не мог поверить, что ему наконец разрешили прикоснуться к нему. Они начали больше узнавать друг о друге. В конце концов, помимо игр в постели, были и другие способы доставить кому-то удовольствие. Лю Цингэ уже знал все места, которые заставляли его мурлыкать. Богу войны всегда нравилось видеть его расслабленным и счастливым. Шэнь Цзю также начал мысленно составлять каталог всех хмурых взглядов Лю Цингэ; тот означал, что он задумался, тот другой означал, что он расстроен, а тот третий был просто его отдыхающим лицом Всякий раз, когда Шэнь Цзю разыгрывал испорченный номер омеги, это, казалось, оказывало мощное воздействие на Лю Цингэ, если судить по расширению его зрачков и хрипловатости голоса. Кто бы мог подумать, что у его грубого, нетерпеливого зверя есть склонность к заботе? Когда бремя беспокойства было снято, игривая сторона Шэнь Цзю стала проявляться чаще, например, как кошка кусала другую кошку, а затем облизывала ее. Он начал неосознанно больше прикасаться к Лю Цингэ: касался кончиков их рук, когда они шли вместе, прислонялся к Лю Цингэ, когда смотрел на что-то. Шэнь Цзю любил играть с волосами Лю Цингэ, требуя, чтобы именно он расчесывал и гладил их. В уединении своего дома Шэнь Цзю всегда обнаруживал, что может потеряться, расчесывая волосы Лю Цингэ, какой-то глубоко укоренившийся омега-инстинкт овладевал им, заставляя его хотеть ухаживать за своей половинкой и нюхать ее. Лю Цингэ всегда любил получать все его внимание, наслаждаясь мягкими прикосновениями к его шее и лицу. Он даже клал голову на колени Шэнь Цзю, позволяя ему провести пальцами по волосам. Он даже смог заснуть, положив голову на бедра Шэнь Цзю. Ни одному альфе не нравилось находиться в столь уязвимом положении с обнаженной шеей, но Лю Цингэ всегда лениво закрывал глаза, когда пальцы Шэнь Цзю гладили мягкую кожу его горла, кадыка и пульса. Даже когда они выходили из дома, Шэнь Цзю не мог удержаться от того, чтобы отмахнуться от него, а затем погладить хвост, даже осторожно потянув за конец, чтобы привлечь внимание Лю Цингэ. Лю Цингэ вскоре настолько привык к этому, что мог начать идти, а затем резко остановиться, когда его волосы были натянуты, как поводок, в твердой хватке Шэнь Цзю. *** На собраниях они всегда сидели рядом друг с другом, не заботясь о том, насколько их проявления привязанности раздражали других Лордов пиков. Шэнь Цзю знал, что их публичные проявления привязанности разозлили других Лордов, и это только заставило его хотеть сделать это еще больше. На самом деле это было довольно занимательно! Когда Шэнь Цзю впервые погладил Лю Цингэ по щеке на собрании, в комнате воцарилась тишина. Два дня спустя, когда Лю Цингэ уткнулся носом в волосы Шэнь Цзю, Вэй Цинвэй издал удушающий звук. Шэнь Цзю находил верхом развлечения наклоняться и шептать Лю Цингэ за веером, сводя остальных с ума от любопытства узнать, о чем они говорят. Если он воспользовался веером, чтобы украсть один или два поцелуя, это никого не касалось, кроме них. Лю Цингэ, казалось, обладал сверхъестественной интуицией, позволяющей определить, когда Шэнь Цзю раздражался во время встреч. Он доставал один из пакетов с закусками, которые всегда был под рукой, и, как по сигналу, Шэнь Цзю наклонялся и ел его из его руки, получая массу удовольствия, позволяя своим губам касаться пальцев Лю Цингэ, когда он брал конфеты. — Еще, — потребовал Шэнь Цзю после шестой молочной конфеты. — На данный момент с тебя достаточно, — твердо сказал Лю Цингэ, убирая сумку. — Ты заболеешь, если съешь слишком много конфет. — Хм, — надулся Шэнь Цзю, который превратился в тихий вздох, когда Лю Цингэ нежно поцеловал его губы. — Я принесу тебе ещё еды позже, обещаю, — прошептал Лю Цингэ. — Тебя бы лучше, — пробормотал в ответ Шэнь Цзю, когда Лю Цингэ дразняще прикусил нижнюю губу. — Шэнь-шиди, Лю-шиди, могу я привлечь ваше внимание, — голос Юэ Цинъюань прозвучал тоном раздраженного школьного учителя. — У нас сейчас встреча. —По этому, — Шэнь Цзю ухмыльнулся Лю Цингэ и скользнул обратно на свое место. Остальные Лорды пиков явно завидовали этой озорной стороне Шэнь Цзю. А Лю Цингэ даже не отреагировал, позволив Шэнь Цзю обращаться с ним как с большим плюшевым мишкой. *** Юэ Цинъюань продолжал пытаться поручить Лю Цингэ больше миссий, особенно дальних. Нет, нет, конечно, он никогда не хотел смерти боевого брата , может быть, просто для того, чтобы немного его ранить, чтобы Шэнь Цзю тогда увидел, что Лю Цингэ не так уж и силен. Шэнь Цзю нравились сильные альфы, верно? Но Юэ Цинъюань отказался от этого плана, когда понял, что куда бы он ни отправил Лю Цингэ, Шэнь Цзю просто пойдет за ним. Другие пытались сотрудничать с Шэнь Цзю в миссиях, но он всегда им отказывал. — Цинге самый сильный. Почему я должен доверять кому-либо из вас? — говорил Шэнь Цзю, взмахивая веером. Их совместные миссии всегда превращались в небольшие походы, которые Шэнь Цзю находил на самом деле весьма приятными. Выполнив любую поставленную перед ними задачу, они искали отдаленное и спокойное место, чтобы разбить лагерь на несколько дней. Пока Лю Цингэ был на охоте, Шэнь Цзю обустроил лагерь по своему вкусу. Он всегда брал с собой такие удобства, как мягкие подушки и удобные простыни – его не волновало, что это заставит его выглядеть изнеженным, он не был поклонником суровых условий в пустыне! Но к этому моменту Лю Цингэ более чем понял, что стремление Шэнь Цзю к комфорту было гнездовым поведением, а не чопорностью. Кроме того, Лю Цингэ нравилось знать, что его шисюну удобно. Было что-то такое домашнее в возвращении в лагерь с добычей, перекинутой за спину, и в том, как его приветствовал вид Шэнь Цзю, развалившегося на своем гнезде из подушек, когда он читал книгу или играл на цинь. — Вот и ты, — Шэнь Цзю поднял глаза, приближаясь, всегда с блеском облегчения в глазах, как будто он боялся, что Лю Цингэ не вернется. Я не оставлю тебя. Это всегда заставляло что-то сжиматься в его сердце, и Лю Цингэ не знал, как убедить своего шисюна, что он никогда его не бросит. Единственное, что он мог сделать, это продолжать быть рядом с ним. — Я вернулся, — Лю Цингэ бросил свою добычу на землю и начал снимать с нее шкуру, чтобы приготовить ужин. Шэнь Цзю потянулся, тревога исчезла с его лица. — О время. Я голоден. Лю Цингэ не был отличным поваром, но он был достаточно опытным любителем активного отдыха, чтобы готовить простые и вкусные блюда на гриле и тушить. Настроение Шэнь Цзю всегда улучшалось после того, как он ел, он лениво мурлыкал, прислонившись к Лю Цингэ, они оба обнимались под одеялом и смотрели на звезды. *** Шэнь Цзю думал, что его громкая речь отвлекла других Лордов пиков от их дела, но все, что он сделал, это объявил открытый сезон на свою задницу. В то время как некоторые Лорды пиков отступили (Ци Цинци и Шан Цинхуа), другие восприняли его заявление как разрешение открыто ухаживать за ним (Вэй Цинвэй и Хэ Циндао). Хуже того: несмотря на или, возможно, из-за их катастрофической встречи с Лордом Чао, новость о статусе омеги Шэнь Цзю распространилась по остальной части Цзянху. Только на этот раз это были не старые слухи о том, что он непристойный и неприличный человек, а теперь появилась удивительно длинная очередь людей, которые считали его жизнеспособной парой. С точки зрения стороннего наблюдателя это имело смысл. Омега с престижной ролью в могущественной секте был очень хорошей добычей. Омега с высоким уровнем совершенствования означала более сильные результаты от двойного совершенствования, а также более высокий шанс рождения сильных альфа-детенышей. То, что омега славился своей красотой, было лишь вишенкой на торте. Даже тот факт, что Шэнь Цзю имел репутацию немного сумасшедшего, ни в малейшей степени не отпугивал его поклонников, а, скорее, добавлял ему привлекательности. Многие альфы были привлечены на гору, чтобы взять на себя задачу укротить «Безумную Красавицу Цанцюн». — Это отвратительное имя, ты не сумасшедший, — ощетинился Лю Цинге, когда они впервые услышали это имя в чайной, вдали от секты. — Ой? Я бы так и сделал, если позволяю тебе ухаживать за мной, — с ухмылкой ответил Шэнь Цзю. Каждое утро у дверей бамбукового дома стояла новая стопка подарков. Шэнь Цзю вздохнул и подарил их Теплому Красному Павильону, который ценил эти безделушки гораздо больше, чем кто-либо. Он поймал Шан Цинхуа за уничтожением нескольких писем с ухаживаниями по приказу Юэ Цинъюань. Но они не могли остановить их всех. Лю Цингэ начал часто получать вызовы от других женихов, оспаривающих его право ухаживать за Шэнь Цзю. Ему было очень приятно их избивать, особенно когда Шэнь Цзю смотрел. Вэй Цинвэй особенно тяжело воспринял отказ; кузнец давно был влюблен в него, и то, что его уступили в пользу их шиди, должно было его уязвить. Конечно, это была не проблема Шэнь Цзю! Шэнь Цзю усмехнулся за веером, когда Лю Цингэ пнул Вэй Цинвэя в пыль. Все началось с того, что Повелитель пика Ванцзянь пытался взять Шэнь Цзю на экскурсию по его огромной коллекции мечей и узнать, насколько велик его самый большой меч (Шэнь Цзю: «Это выглядит не очень практично»), но Шэнь Цзю не смог этого сделать, даже не пытаясь скрыть свою скуку. Достаточно одного зова, и на место прилетел Лю Цингэ. Был один памятный день, когда богатый и неряшливый альфа появился на горе с предложением руки и сердца Шэнь Цинцю. — Я отказываюсь, — холодно ответил Шэнь Цзю. Альфа продолжал говорить поверх него, как будто его там вообще не было. Он оглядел Шэнь Цзю сверху вниз с понимающей ухмылкой, когда сказал Юэ Цинъюань, что даже самая непослушная омега будет «приручена» после того, как ее заставят сблизиться с альфой. — Быть ​​«заставленным» для связи? — тихо сказал Юэ Цинъюань. Его безмятежная улыбка, казалось, стала холоднее. Идиот-альфа не понял намека. — Да! Все, что нужно пугливому омеге, — это хороший толстый узел, и он будет счастлив, — он снисходительно посмотрел на Шэнь Цзю. — Просто подарите ему несколько щенков, и ему не на что будет жаловаться. Кожа Шэнь Цзю покрылась мурашками от этих отвратительных слов. Он надеялся, что никто больше не согласится. — Как ты смеешь вообще предлагать что-то подобное?! — в ярости воскликнула Ци Цинци. Другие Лорды пиков были так же возмущены, сомкнув ряды вокруг Шэнь Цзю, защищая его. — Я просто говорю то, что все уже знают — ааааааа! Отпустите меня!!! Лю Цингэ схватил идиота за мантию и вытащил из зала. Раздался пронзительный крик, когда извращенца сбросили с горы. Вернувшись, Лю Цингэ отряхнул руки и небрежно занял свое место. Его шисюн не будет ни к чему принужден! *** Однажды после миссии они решили использовать свободное время для осмотра близлежащего города. Лю Цингэ купил пакет фирменных городских булочек с коричневым сахаром. Шэнь Цзю практически загорелся, как только он лизнул сладкую начинку, и с большим удовольствием съел несколько штук. — Почему ты притворился альфой? — Лю Цингэ затронул этот вопрос, надеясь, что булочки подняли ему настроение. Шэнь Цзю нахмурился, приподняв бровь. — Ты серьезно спрашиваешь меня об этом? — К каждому омеге, которого я знал, относились с величайшим уважением. Если бы ты присоединился к Цанцюну как омега, тебя бы уважали и ценили. — Все ли омеги, которых ты знаешь, из благородных домов? Или они рабы? — … — Точно. Я не могу сказать, что чувствовал себя очень польщенным или ценным, пока меня избивали и морили голодом, — мрачно сказал Шэнь Цзю. Он оторвал от булки еще один злобный кусок, как будто это тот, кто его обидел. — Я не хотел быть омегой после того, как прожил жизнь как один. — Настоящие совершенствующиеся никогда бы не поступили с тобой подобным образом. — Нет, вместо этого ко мне плохо относились культиваторы, которые считали меня альфой, — Шэнь Цзю засунул в рот остаток булочки. — И скажи, что я действительно вошел в гору Цанцюн как омега. Ты бы вообще со мной поговорил? Стал бы я вообще главным учеником, а затем и Лордом пика? Лю Цингэ не хотел этого признавать, но он бы и не стал. Его воспитали вежливым и джентльменским по отношению к омегам, поэтому он определенно проявлял уважение и защищал любого из своих сверстников-омег. Он, конечно, никогда бы не стал драться с омегой, распространять неприятные слухи об омеге, ходить без сопровождения на задания с омегой… Нет, он бы держался на почтительной дистанции и никогда бы не узнал настоящего Шэнь Цзю. Большинство сект совершенствования установили разные учебные программы и задачи для альф и омег; с омегами, выполняющими административную работу и менее опасные миссии; альфы взяли на себя больше тяжелых задач, дипломатической работы и боевых обязанностей. Теперь, когда он подумал об этом, существовал ли когда-нибудь какой-нибудь омега, ставший Лордом пика? Или великие омега-культиваторы? Он не мог ни о чем подумать, — с шоком осознал Лю Цингэ. Его шисюн был поистине потрясающим. Возможно, Шэнь Цзю был доказательством того, что омеги не только могут нести ту же ношу, но и процветать. То, что ему мешали физические недуги не по его вине, делало его взлет еще более впечатляющим… Шэнь Цзю усмехнулся, четко следуя за ходом мыслей в глазах Лю Цингэ, и раздражался от увиденного. Теперь в плохом настроении он с хмф стряхнул руку Лю Цингэ и потопал вперед. Когда Лю Цингэ последовал за ним, волосы на его затылке закололись от ощущения, что за ним наблюдают. Мгновенно насторожившись, Лю Цингэ схватил Шэнь Цзю за плечо и развернул его. — Что теперь, скотина? — пожаловался Шэнь Цзю — За нами следят, — ответил Лю Цингэ. Он осмотрел пустую улицу в поисках признаков движения. Шэнь Цзю замолчал и приготовился. Они ждали, каждый мускул был готов атаковать. Затем Лю Цингэ уловил движение за кучей мусора и бросился вперед - фигура вскрикнула, когда он схватил ее за воротник и поднял. — Просто ребенок, — Лю Цингэ посмотрел на неряшливого ребенка, свисавшего у него из руки. Тощее существо отшатнулось от него, явно ожидая, что благородные культиваторы его побьют. — Тц. Отпусти его и пойдём своей дорогой, — Шэнь Цзю нетерпеливо постучал ногой, когда Лю Цингэ поставил ребенка на землю. Маленькая фигурка тут же бросилась бежать и нырнула в переулок. Спустя несколько улиц Лю Цингэ оглянулся. — Парень все еще следует за нами. И смотрит. Шэнь Цзю даже не взглянул на их тень. — Они всегда смотрят. — Может, дадим ему немного… — Нет. Просто продолжай идти. Не обращайте на них внимания, и они уйдут. — Он выглядит голодным. — Все голодны. Такова жизнь. Озадаченный Лю Цингэ повернулся к нему. — Разве ты не чувствуешь никакой симпатии? Разве ты когда-то не был похож на него? Шэнь Цзю нахмурился и скрестил руки на груди. — Да, и посмотри на меня сейчас. Я не добился того, что имею сейчас, глядя на незнакомцев грустными глазами. Никто мне не помог. Лю Цингэ еще раз взглянул на тощего парня. На худом лице смотрели большие полные надежды глаза. Мальчик выглядел лет на десять, но голод помогал детям выглядеть моложе. Несмотря на это, ребенок выглядел еще слишком маленьким, чтобы его можно было представить, поэтому узнать его имя было невозможно. Шэнь Цзю догадался, о чем он думает. — Если он альфа, он не выживет, если будет думать, что может рассчитывать на жалость других. Если он омега, — вздохнул он. — Лучше привыкнуть к жизни на коленях. Лю Цинге снова не мог понять, как разум Шэнь Цзю пошел по таким темным путям; это резко контрастировало с тем, как его самого воспитали ценить лучшие черты второстепенного пола. И все же он мог видеть логику в мышлении Шэнь Цзю. Лю Цингэ не мог не представить молодого Шэнь Цзю в такой же ситуации. Голодные и отчаявшиеся, прогнанные нетерпеливыми взрослыми, их используют и ранят жестокие руки. Возможно, он не сможет изменить прошлое, но, возможно, он сможет что-то сделать, чтобы помочь другому ребенку. Лю Цингэ медленно подошел к ребенку, как к дикому животному. Глаза беспризорника расширились, когда он приблизился, отступил на несколько шагов, но не убежал. — Шиди, не поощряй такое поведение, — простонал Шэнь Цзю позади него, но он проигнорировал его. Присев на корточки, Лю Цингэ протянул ему мешок с булочками и небольшой мешочек с монетами. — Вот, это для тебя. Взгляд ребенка метнулся от него к пакету с едой. Но он съежился, как побитое животное, когда Лю Цингэ протянул сумку. Тем не менее, Лю Цингэ ждал, протянув руку, ожидая, пока ребенок встретит его на полпути. В конце концов желудок ребенка победил, и он медленно двинулся вперед, потянувшись, чтобы вырвать сумку из рук Лю Цингэ. Затем ребенок отполз назад, прижимая сумку к груди, как будто боялся, что ее заберут, прежде чем засунуть одну из булочек в рот. Сахар сочился и стекал по его подбородку, пока он жевал его так быстро, как только мог, прежде чем съесть еще один. Достигнув своей цели, Лю Цингэ встал и направился обратно к своему шисюну. Шэнь Цзю смотрел на него со странным выражением лица. — Зачем ты это сделал? — Он был голоден. Шэнь Цзю усмехнулся. — В мире полно голодных сирот. Ты думаешь, что если дать одной уличной крысе немного еды, это хоть на йоту изменит ситуацию? Вы ожидаете, что мир изменится из-за одного доброго дела? — Я не знаю об этом, — Лю Цингэ взглянул на ребенка, затем снова на своего шисюна. — Ты сказал, что тебе никто не помог. Я бы хотел, но я тогда тебя не знал. Поэтому сейчас я исправляю свою вину. Ответ, казалось, ошеломил Шэнь Цзю, и его щеки покраснели. — Н-не смей меня жалеть! — Ты делаешь его мягким. Этот мир — суровое место, и чем раньше он это поймет, тем лучше. Если он не сможет стать более жестким, то он не заслуживает жизни. Лю Цингэ помоложе согласился бы с ним, но он изменился. — Быть ​​сильным — это хорошо, но также хорошо быть благородным и добрым. — Добрый? Как посмел... я тебе покажу! — Ответ только еще больше разозлил Шэнь Цзю, и он бросился к ребенку, который с любопытством наблюдал за их разговором. — Слушай сюда, засранец. Перестань следовать за нами, если я снова увижу твое жалкое лицо… — Шэнь Цзю угрожающе замолчал. Он с резким щелчком открыл веер, заставив ребенка вздрогнуть. — Если ты не так глуп, как кажешься, иди, никчемный, в Теплый Красный Павильон. Скажите госпоже, что вы беспокоили Бессмертного Мастера Шэня, и, возможно, она даст вам немного работы по чистке ночных горшков. Видит Бог, это больше, чем уличная крыса. А теперь уйди с моих глаз. Ребенок уставился на него в полном замешательстве, поэтому Шэнь Цзю размахивал веером, как будто отгонял собаку. — Катись! После этого ребенок убежал. Шэнь Цзю отступил назад с угрюмым лицом. Он бросил на Лю Цинге смертельный взгляд, побуждая его сказать что-нибудь. Лю Цингэ мудро последовал за ним, не делая никаких комментариев. Когда они дошли до конца улицы, он заговорил. — Ты не такой злой, как притворяешься. — Заткнись, — проворчал Шэнь Цзю. — Не стоит это скрывать, когда делаешь хорошие вещи, — Лю Цингэ подошел ближе и обвил руками талию Шисюн, нюхая раковину его уха. — Кто ведет себя хорошо? Ты отдал мою еду какому-то паршивцу, — угрюмо ответил Шэнь Цзю, но позволил Лю Цингэ ласкать себя. — Эти булочки с коричневым сахаром тоже были действительно хороши… — Я принесу тебе еще, — Лю Цингэ наклонился, чтобы поцеловать уголок его надутых губ, уловив вкус сахара. — Так то лучше.