How To Care For Your Omega Shixiong

— Цинге! Пожалуйста вернись! Лю Цингэ остановился в дверях Теплого Красного Павильона. Его кулаки сжались. Нет. Нет, он не мог отказаться от своего шисюна. Он бы не стал. Он развернулся и быстрым шагом направился обратно в комнату. Волна обеспокоенных феромонов омеги вылилась из комнаты, как цунами, заставив всех альф в округе застыть в шоке, а более молодым омегам разрыдаться. Внутри Шэнь Цзю все еще боролся за то, чтобы добраться до двери, хотя его сдерживали мадам Чэн и несколько цзецзе. Госпожа Чэн не выглядела удивленной, увидев вновь появившегося Лю Цингэ. Она лишь понимающе кивнула, прежде чем выпустить омегу. С криком Шэнь Цзю пошатнулся и наполовину бросился, наполовину рухнул в ожидающие руки Лю Цингэ. — П-пожалуйста, альфа, пожалуйста, не уходи, — Шэнь Цзю плакал, икал, сжимая Лю Цингэ так, словно от этого зависела его жизнь. — Пожалуйста. — Тсс, не волнуйся, я остаюсь с тобой. Я не должен был оставлять тебя, это было неправильно с моей стороны, —прошептал тот обезумевшему омеге, нежно покачивая его. Как он вообще мог подумать об уходе? Шэнь Цзю продолжал бормотать, а слезы текли по его щекам. — Сяо Цзю просит прощение, Сяо Цзю больше не будет плохим, только не уходи, альфа, пожалуйста, пожалуйста, не уходи, Цинге, Цинге, Цингэ гэгэ… Лю Цингэ прижался губами к волосам Шэнь Цзю. — Тебе не нужно извиняться, шисюн, ты не сделал ничего плохого. Конечно, я не оставлю тебя, — Лю Цингэ поднял голову и пристально встретил взгляд госпожи. — Я не оставлю его, — повторил он. — Я вижу это, — иронично заметила мадам Чэн. Она обратилась к остальным цзецзе. — Приготовьте комнату А-Цзю на двоих. — Вы не можете быть серьезной! Вы позволяете этому безответственному зверю оставаться с… — воскликнула Чжэньчжу. — Но если он уйдет, А-Цзю будет грустно, — пропищала Мому. Ее руки были прижаты ко рту с тех пор, как Шэнь Цзю начал плакать. Мадам Чэн согласилась с Мому и начала выводить их из комнаты. — Пойдем со мной, Бессмертный Мастер Лю. К лучшему или худшему, ты нужен А-Цзю здесь. *** Шэнь Цзю был настолько потрясен тем, что его почти бросили, что отказался отпустить Лю Цингэ, что усложняло некоторые задачи. — Шисюн, я не смогу снять нашу одежду, пока ты не отпустишь мои рукава, — объяснил Лю Цингэ, кажется, в сотый раз. Он получил тот же ответ, что и все предыдущие девяносто девять раз: Шэнь Цзю смотрел на него в полном недоумении. Лю Цингэ взмолился: — Я знаю, как тебе нравится быть чистым, после ванны ты почувствуешь себя намного лучше. Так что я собираюсь отпустить тебя ненадолго, ладно? — … Шэнь Цзю посмотрел на него с тем же потерянным выражением лица. И издал небольшую икоту. Как они собирались что-то делать такими темпами? Лю Цингэ внутренне вздохнул. Несмотря на многочисленные заверения, любой шаг по освобождению Шэнь Цзю заставил бы его так болезненно хныкать, что у Лю Цингэ не хватило духа продолжать. Он чувствовал, что Шэнь Цзю приближается к пределу стресса, и после всего, через что сегодня прошел его шисюн, Лю Цингэ боялся давить на него дальше. Но откуда ему было знать, что простой уход вызовет проблемы с отказом? В отчаянии Лю Цингэ ущипнул себя за переносицу свободной рукой. Страдания омеги тоже начали беспокоить его. К черту это. — Знаешь что, это всего лишь одежда, — с этими словами Лю Цингэ просто сорвал с них грязные одежды и отбросил их в сторону. От разрыва одежды Шэнь Цзю ахнул. Его широко раскрытые глаза блуждали по обнаженной груди Лю Цингэ с выражением, от которого бог войны внезапно почувствовал смущение. Это не из непристойных соображений, это просто из практичности. «Они всегда смогут купить новую одежду позже», — сказал себе Лю Цингэ, подхватив своего шисюна и вошел в ванну. Омега издал тихий звук, потерся щекой о плечо Лю Цингэ, контакт кожа к коже, казалось, успокаивал его. Лю Цингэ расположил их так, чтобы Шэнь Цзю прислонился спиной к его груди. К этому моменту Шэнь Цзю, казалось, израсходовал всю свою энергию, потому что его слезы сменились всхлипыванием и периодической икотой. Он начал погружаться в сон, пока Лю Цингэ мыл его волосы, вскоре Шэнь Цзю погас, как свет, и на его щеках от жары появился слабый розовый румянец. Лю Цингэ потребовалось все самообладание, чтобы не позволить своему взгляду задержаться на коже Шэнь Цзю. Омега не сопротивлялся, пока Лю Цингэ мыл его, вытирая накопившийся за несколько дней пот и грязь. Лю Цингэ сглотнул и быстро вымыл область между бедрами Шэнь Цзю, стараясь не представлять, как близко его руки находились к этим интимным местам. Его настроение ухудшилось, когда он провел тряпкой по шрамам на спине Шэнь Цзю. Некоторые из них поблекли до белого цвета, а другие стали резкими. Завернув дремлющего омегу в полотенце и положив его на ближайшую скамейку, Лю Цингэ быстро использовал это время, чтобы привести себя в порядок. Годы на пике Байчжан научили его быстро и эффективно мыть посуду; вы никогда не знаете, когда враг нанесет удар, поэтому никогда не могли ослабить бдительность. Для него купание было просто физическим уходом, он никогда по-настоящему не понимал долгих роскошных ванн, которые всегда предпочитал повелитель Пика Цинцзин. Что ж, пока это делает его счастливым можно и потерпеть. Лю Цингэ бросил быстрый взгляд на Шэнь Цзю, чтобы проверить, спит ли он. И только после того, как они оба вымылись, Лю Цингэ понял, что у них нет чистой одежды. Их грязную одежду было практически невозможно спасти. — Хм, возможно, срывать с нас одежду было не такой уж хорошей идеей, — потер голову он. Он уже слышал, как Шэнь Цзю ругает его за то, что он сперва действует, прежде чем подумать. Не имея другого выбора, Лю Цингэ позаимствовала мантию у женщин Теплого Красного Павильона. Шелковистые, прозрачные куртизанские мантии, которые выглядели такими же прочными, как конфеты из драконьей бороды. Несмотря на свое смущение, он проигнорировал их поддразнивания и помог одеть Шэнь Цзю в такой же прозрачный наряд. Цзецзе захихикали при виде Лю Цингэ в такой нежной одежде. Чжэньчжу заметила, что Лю Цингэ выглядел так, как будто он принадлежит этому павильону, что Лю Цингэ не понравилось. Мому сказала, что они похожи на двух небесных фей, что заставило усмехнуться даже мадам Чэн. В частном порядке Лю Цингэ считал, что это описание гораздо больше подходит Шэнь Цзю. Бледно-розовый шелк дополнял его молочную кожу и смягчал черты лица и тела, делая его более нежным. Теперь, когда они остались одни, он уложил Шэнь Цзю в постель и повернулся, чтобы достать что-нибудь из своей сумки. — Альфа? Лю Цингэ закрыл глаза. Конечно, именно в этот момент Шэнь Цзю решил проснуться. Он повернулся и увидел Шэнь Цзю, приподнявшегося на локте. — Я просто прибираюсь. Спи. — Не уходи, Цинге… — Шэнь Цзю заставил себя выпрямиться и неуклюже начал вылезать из кровати, но он только еще больше запутывался в гнезде одеял, пока не потерял равновесие, а затем упал… Лю Цингэ быстро пересек комнату и поймал его прежде, чем он успел приземлиться лицом на пол. — Будь осторожен! — Прости, альфа, — он почувствовал, как Шэнь Цзю шепчет ему на ухо. Его шисюн был таким мягким в его руках, таким теплым, мягким и сладко пахнущим. — Просто в следующий раз будь осторожнее, — Лю Цингэ уложил его обратно на кровать. Он сделал паузу, затем положил сверху еще одно тяжелое одеяло. Шэнь Цзю на пробу пошевелился, но все одеяла затягивали его, словно кокон. Его губы надулись. — Цинге не может уйти. — Я никуда не поеду, — чтобы доказать это, Лю Цингэ придвинул стул рядом с кроватью. И тогда он сел в него. — Видишь? Я буду здесь. А сейчас иди спать. Шэнь Цзю откинул голову на подушку, но вместо того, чтобы успокоиться, продолжал с тревогой наблюдать за Лю Цингэ. Слегка раздраженный, Лю Цингэ скрестил руки на груди и посмотрел в ответ. Если Шэнь Цзю хотел соревноваться в гляделках, он не собирался выигрывать, потому что было очевидно, что омега ведет проигрышную битву с усталостью. Каждый раз, когда глаза Шэнь Цзю начинали закрываться, он упрямо открывал их. После нескольких повторений этого, он понял, что делал Шэнь Цзю: заставлял себя бодрствовать, потому что боялся, что Лю Цингэ исчезнет, ​​как только он закроет глаза. В груди Лю Цингэ расцвел теплый пузырь нежности. Он забрался на кровать, взял Шэнь Цзю на руки – его шисюн издал такой мягкий, послушный звук – и натянул одеяла на них обоих. Лю Цингэ поджал голову Шэнь Цзю под подбородок и позволил своему запаху окутать их, как дополнительное одеяло. — Теперь ты будешь спать? — Останешься? — спросил Шэнь Цзю тонким, обнадеживающим голосом. — Да, я останусь, — Лю Цингэ поцеловал его в волосы. — Иди спать, шисюн. Я буду здесь, когда ты проснешься. *** На следующий день Лю Цингэ проснулся от того, что Шэнь Цзю спал у него на груди, цепляясь за него крепче, чем рисовая бумага. Небольшая лужа слюны собралась у него под щекой и пропитала одежду Лю Цингэ. Это было настолько непохоже на тот образ отстраненности, который он придерживался, что Лю Цинге остановился и разглядывал его несколько минут. То, как его щека прижалась к груди Лю Цингэ, было недостойным и ребяческим. Типа... очаровательно. Лю Цингэ провел рукой по его спине, пробежавшись пальцами по каждой выпуклости и углублениям в его позвоночнике. Шэнь Цзю сонно всхлипнул и прижался ближе; он, должно быть, очень устал, поскольку редко спал так крепко. Чрезмерное тепло, исходящее от кожи Шэнь Цзю, можно было почувствовать через их одежду, что говорило Лю Цингэ, что его все еще лихорадит. Было странно лежать в постели так поздно утром, потому что Лю Цингэ привык не спать всю ночь или рано вставать на тренировку. Но это? Это было совсем неплохо. Лю Цингэ продолжал гладить его, пока комната освещалась светом. Некоторое время спустя вошла мадам Чэн с подносом. Ее лицо смягчилось, когда ее взгляд упал на спящее лицо Шэнь Цзю. Лю Цингэ хотел было его будить, но госпожа Чэн заставила его замолчать, покачав головой. — Пусть А-Цзю пока поспит, он и так мало отдыхает. — Хорошо, — Лю Цингэ сел и снял с груди спящего шисюна. Не просыпаясь, Шэнь Цзю перевернулся и положил голову на колени Лю Цингэ, впиваясь пальцами в его одежду, чтобы его нельзя было сдвинуть с места. Это бессознательное – очаровательное действие заставило Лю Цингэ мягко улыбнуться, когда он ласкал шею Шэнь Цзю сзади, позволяя своему запаху осесть на ней спящего омеги в качестве подтверждения своего присутствия. — Так. Вы оба теперь вместе, — голос мадам Чэн был тщательно нейтральным, пока она наблюдала за ними. Несмотря на то, что он не сделал ничего противозаконного, Лю Цингэ все равно чувствовал себя так, словно его обвинили в плохом поведении. — Мы не вместе. Я просто пытаюсь помочь ему пережить жар. — Но ты бы хотел быть с ним. Лю Цингэ открыл рот, чтобы отрицать это, но острый взгляд госпожи остановил его. Больше не было смысла лгать. — Да. — Может быть, это и бордель, но А-Цзю — не какая-то игрушка, с которой можно повеселиться какое-то время, а потом выбросить, — Мадам Чэн продолжала смотреть на него стальным взглядом. Эти слова вызвали у Лю Цингэ рефлекс. — Альфы, которые развратничают, — бесчестные негодяи. Настоящий альфа должен всегда оставаться верным своей половинке. — А, так ты один из них. У нас много романтиков, вы окажетесь в хорошей компании, — Мадам Чэн цинично улыбнулась. — Многие клиенты являются верными партнерами, и все они клянутся оставаться верными своим омегам. А потом они приходят сюда. — Я не такой, — настаивал Лю Цингэ. — Это то, что все они говорят, — Ее глаза все еще были холодными. — Однако А-Цзю здесь не работает; что еще более важно, он мой друг. У него была нелегкая жизнь. — Я знаю. Он сказал мне. — Хм. Он всегда скрывал свое прошлое. Должно быть, он тебе очень доверяет. — Вот почему я должен быть достоин этого. — Интересно. Он, должно быть, высокого мнения о вас, — задумчиво сказала госпожа Чэн. — Зная, как сильно А-Цзю не любит альф, я не могу придумать никакой другой причины, по которой он позволил бы кому-то быть рядом с ним, не говоря уже о том, что во время течки, — она посмотрела на него прямо и спросила: — Я в замешательстве; ясно, что ты хочешь его, так почему ты его не завязал? — Я обещал ему, что не буду. Нарушение моего слова было бы непростительно. Его ответ, казалось, тронул что-то в мадам Чэн, потому что она улыбнулась, наклонившись и убрала прядь волос с лица Шэнь Цзю. Омега хмыкнул и глубже прижался лицом к бедру Лю Цингэ, заставляя всю кровь прилиться к некоторым очень чувствительным местам. Кашляя, чтобы скрыть свою реакцию, Лю Цингэ задал вопрос, который его тяготил. — Мой Шисюн явно считает вас своей семьей, так почему же он никогда не полагался на вашу помощь в прошлом? Глаза госпожи Чэн стали грустными. — А-Цзю сказал нам, что благодаря тренировкам по совершенствованию у него прекратились течки, и мы поверили ему на слово. Узнать, что он столько лет принимал подавители, что от них ему стало плохо… — Она с сожалением покачала головой. — Айя, А-Цзю, почему ты нам не доверился? Мы бы тебе помогли. — Откуда ты знала, что с моим шисюн все будет в порядке без… без помощи альфы? Является ли этот миф на самом деле ложью? — Не совсем. Как и во всем, в этом мифе есть доля правды, — мадам Чэн выглядела так, как будто ожидала его вопроса, поправляя простыни. — Во время течки здоровье омеги становится более хрупким. Распространенные болезни переносят тяжелее, сломанные кости заживают дольше, аппетит становится более чувствительным. Инь-болезнь может случиться, но это редкое заболевание. Двойное культивирование или получение узла придает омеге больше силы, позволяя им быстрее пережить жару. Отсюда и продолжающееся существование мифа. Это… имело удивительный смысл. Почувствовав, что его мировоззрение изменилось, Лю Цингэ остановился, чтобы осознать все это. — Для омеги с и без того слабым здоровьем жара может опасно ослабить их. Простуда, которая при нормальных обстоятельствах длится несколько дней, может стать опасной для жизни, — Госпожа Чэн вздохнула и погладила Шэнь Цзю по руке. — К счастью, вы вернули А-Цзю до того, как он серьезно заболел. Лю Цингэ вспомнил диагноз, который Му Цинфан поставил несколько месяцев назад. — Мой боевой брат обнаружил, что у шисюна уже долгое время проблемы со здоровьем. Стресс, бессонница, плохое питание... — Да, у А-Цзю всегда были проблемы со сном, — печаль на лице мадам Чэн не дрогнула, показывая, что она ожидала именно этого. — Он постоянно приходил сюда, когда был учеником, и платил за комнату для сна. Пребывание в общежитии среди всех альф-мужчин всегда пугало его, — она смерила Лю Цингэ холодным взглядом. — А потом внезапно он перестал появляться. Ой. Лю Цингэ с чувством вины осознал, что он был одним из самых громких голосов, призывавших запретить Шэнь Цзю посещения борделей. Что, несомненно, усугубило бессонницу его шисюна. Лю Цингэ ничего не мог с этим поделать; он провел рукой по волосам Шэнь Цзю, нежно почесывая кожу головы. Это действие вызвало мурлыканье удовольствия у Шэнь Цзю, когда он наклонился к прикосновению. — У вас большой опыт ухода за омегами, проводящими течку в одиночестве, — прокомментировал Лю Цингэ. — Да, это случается чаще, чем вы думаете, особенно у нас, крестьян. Это несчастное и неудобное время, но большинство омег в добром здравии смогут его пережить. Большинству альф не хватает такого терпения, потому что если омега решит воздержаться, то для прекращения жары потребуется больше времени. — Почему люди об этом не знают? — в ярости спросил Лю Цингэ. Мадам Чэн пожала плечами. — Когда у омеги течка, они скажут «да» всему, и для большинства альф этого достаточно. Они считают, что это оказывает бедняжке услугу. — Это… — Лю Цингэ был слишком ошеломлен, чтобы говорить. — Это бесчестно! Сколько омег вынуждены сделать это без их согласия? Мадам Чэн криво улыбнулась. — Для знатных альф – это хорошо, если они с комфортом изолируют своих омег, но нам, простым людям, все равно нужно положить еду на стол, а это означает, что течку нужно пережить как можно быстрее. — Как вы можете быть спокойны по этому поводу? — Так устроен наш мир. Это несправедливо и нелегко, но мы справляемся, — мадам Чэн повернулась, чтобы уйти, но остановилась в дверях. — В этом отношении; если ты когда-нибудь причинишь ему боль, если ты опозоришь его, если ты разобьешь ему сердце, я позабочусь о том, чтобы каждая куртизанка в стране знала твое имя. И ты пожалеешь об этом. — Понял, — Лю Цингэ не сомневался, что она выполнит свою угрозу. — Убедитесь, что он выпил все лекарство, — затем она сделала паузу и улыбнулась, как будто смеясь над какой-то внутренней шуткой. — Удачи. *** Теперь, когда они снова остались одни, Лю Цингэ взял миску с отваром и осторожно потряс Шэнь Цзю за плечо. — Шисюн, пора просыпаться. Давай же. Но Шэнь Цзю был очень раздражён из-за того, что его сон прервали, и он только зарылся под простыни, и никакие просьбы и уговоры не могло заставить его выйти. В конце концов Лю Цингэ поднял омегу вертикально, обняв его за талию. Шэнь Цзю с сонным ворчанием прислонился к плечу альфы, отказываясь сотрудничать. — Я знаю, что ты устал, Шисюн, но тебе нужно что-нибудь съесть, — Лю Цингэ зачерпнул немного отвара и поднес его ко рту Шэнь Цзю, но омега отвернулся и вдавил его в руку Лю Цингэ. Лю Цингэ вздохнул. — Пожалуйста, шисюн, ты не ел весь день, — уговаривал он, но не получил ответа. Лю Цингэ слегка сжал руку, обнимавшую Шэнь Цзю за талию. — Разве ты не хочешь быть хорошим для меня? Из его руки послышалось рычание. Затем Шэнь Цзю повернулся так, что выглянул один глаз. С фырканьем Шэнь Цзю вышел из укрытия и открыл рот, позволяя себя накормить. Удивленный его внезапной уступчивостью, но, конечно, не жалующийся, Лю Цингэ подавал ему отвар ложку за ложкой, пока он не закончился. Когда Лю Цингэ поставил пустую миску, Шэнь Цзю наклонился и сонно поцеловал его; Лю Цингэ не успел отреагировать, как все, что он мог чувствовать, это губы Шэнь Цзю, теплые от еды, быстрое прикосновение его языка к губам Лю Цинге, чистый, успокаивающий запах сна, плывущий вокруг них. Лю Цингэ очнулся, когда понял, что смотрит в пространство, а Шэнь Цзю снова заснул, прижавшись к его плечу. Он встряхнулся и вернулся к своей задаче. В миске с крышкой на подносе лежало лекарство, и как только Лю Цингэ открыл ее, он сразу понял, почему госпожа Чэн пожелала ему удачи: запах, исходивший от темной жидкости, был отвратительным. Пахло очень похоже на острые травы, которые он помнил, когда-то давно пил от детских недугов. Лю Цингэ почувствовал облегчение, что это не ему пришлось его пить, и он уже подозревал, что Шэнь Цзю это тоже не понравится. — Вот, шисюн, выпей это, — Лю Цингэ поднес миску к губам Шэнь Цзю и начал наливать ее, надеясь, что успеет допить до того, как мужчина проснется и возразит. К его облегчению, Шэнь Цзю был в полусне, поэтому без жалоб выпил отвратительную смесь. К тому времени, когда чаша опустела, полусонный мозг Шэнь Цзю наконец осознал, что он пьет — его глаза распахнулись от шока и отвращения. Зная, что произойдет дальше, Лю Цингэ быстро зажал рукой рот Шэнь Цзю, прежде чем тот успел выплюнуть его, а другой рукой сжал талию омеги, чтобы тот не убежал. Шэнь Цзю издал приглушенный писк, отчаянно царапая рукой руку, прижатую к его рту. — Проглоти это, — твердо сказал Лю Цингэ. Но Шэнь Цзю продолжал метаться, хотя это было бесполезно, поскольку никакая борьба или приглушенные протесты не могли сломать хватку Лю Цингэ. Разочарованный и разъяренный, слезы собрались в уголках глаз Шэнь Цзю, когда он посмотрел на сжимающую руку. Лю Цингэ чувствовал себя плохо, но это нужно было сделать. — Сделай это, шисюн. Проглоти это для меня. Не имея другого выбора, Шэнь Цзю наконец проглотил отвратительное лекарство, и Лю Цингэ отпустил его. Рухнув руками и коленями на кровать, Шэнь Цзю поперхнулся и задохнулся, пытаясь избавиться от вкуса изо рта. Затем он повернулся и посмотрел на Лю Цинге, его полные слез глаза были полны предательства. — Извини, что обманул тебя, но тебе нужно выпить все это, чтобы поправиться, — Лю Цингэ погладил омегу по волосам в извинении. Это совсем не успокоило Шэнь Цзю; он отдернул голову, сердито фыркнув, отступил под простыни, свернувшись клубком. Это было столь же очевидная обида, как и любое другое, поэтому Лю Цингэ начал вставать с кровати. Возможно, он мог бы немного потренироваться, пока придумывает, что делать со своим шисюном… Из-под одеяла высунулась рука и собственнически схватила Лю Цингэ за запястье. Лю Цингэ остановился на середине подъема, когда рука начала тянуть его назад, не давая уйти. — Альфа не может уйти, — раздался раздраженный голос из-под простыни. Вздохнув, Лю Цингэ мысленно скорректировал свои утренние планы и позволил утащить себя обратно в кровать. *** Лю Цингэ никогда раньше не делал так много работы на кровати, но, похоже, все это бывает впервые. Пока Шэнь Цзю цеплялся за него, как коала, Лю Цингэ написал короткое сообщение своим боевым братьям и сестрам, полагая, что было бы уместно проинформировать их о пропаже. Нашел Шэнь Цинцю. Забота о нем в безопасном месте. Не ищите нас. Вернется в секту, когда его течка закончится. После некоторого размышления он добавил к сообщению талисман, определяющий местоположение, чтобы гарантировать, что их не отследят. Если их боевые братья и сестры ворвутся и навяжут свою «помощь» Шэнь Цзю, скорее всего, это не принесет пользу. Он знал, что они будут в ярости, но Лю Цингэ не волновало, насколько злы остальные повелители Пика. У него были дела поважнее. В течение нескольких дней Шэнь Цзю то приходил в сознание, то терял его, но Лю Цингэ усердно заботился о нем; следил за тем, чтобы Шэнь Цзю был накормлен и напоен, всегда был тепло укутан и помогал ему переодеваться в свежую одежду всякий раз, когда его собственная становилась мокрой от пота и скользкой. …Да, это означало увидеть и прикоснуться к обнаженной коже его шисюна больше, чем он когда-либо ожидал, но Лю Цингэ заставил себя сосредоточиться на этом. Кроме того, было эгоистично позволить его взгляду блуждать, когда бредящий омега издавал болезненные, почти неслышные звуки дискомфорта. Хотя Шэнь Цзю был менее разговорчивым, чем обычно, Лю Цингэ мог сказать, что его шисюн чувствовал себя более комфортно в Теплом Красном Павильоне: знакомая обстановка, теплая еда и уверенность в том, что знакомый альфа всегда рядом. Когда Шэнь Цзю глубоко заснул, Лю Цингэ наконец смог ускользнуть в свободную комнату и взять себя в руки, чтобы высвободить все сдерживаемое сексуальное разочарование от пребывания рядом со своим шисюн. Ему нужно было действовать быстро, поскольку Шэнь Цзю нервничал всякий раз, когда Лю Цингэ отходил от него. Самой сложной задачей было лекарство. Шэнь Цзю теперь узнал ужасную на вкус смесь, и как только он чуял ее запах, он пытался убежать. В результате Лю Цингэ преследовал его по комнате, используя причудливую комбинацию меток и пряток. Но угасающая энергия Шэнь Цзю означала, что он быстро уставал, поэтому погони никогда не длились слишком долго. Затем Лю Цингэ загонял его в угол, бросал на кровать и выливал лекарство в горло протестующего омеги. Был один памятный случай, когда Шэнь Цзю попытался укрыться под кроватью. Лю Цингэ пришлось вытащить его за лодыжки, и за это он чуть не получил удар по лицу. Всякий раз, когда Шэнь Цзю заставляли выпить лекарство, он дулся и пытался хладнокровно отнестись к Лю Цингэ. Но нужда всегда побеждала, и вскоре Шэнь Цзю забывал, почему он злится, и снова становился навязчивым. Но то, что Шэнь Цзю теперь стал более сговорчивым, не обязательно означало, что Лю Цингэ стал счастливее. На самом деле, это только заставило Лю Цингэ осознать, как сильно он скучает по своему шисюну. Едкие замечания ученого-практика, его непреднамеренные глупости. Как застенчиво он раздавал крохи привязанности, потому что это означало, что каждая крупица была действительно заработана. Он не видел этого Шэнь Цзю с самого начала течки и понятия не имел, когда она закончится. Он никогда не ожидал, что полюбит своего бывшего соперника. Сначала он чувствовал только вину и долг, но чем больше он узнавал, тем больше это превращалось в нечто большее. И он не мог не надеяться, что, возможно, его шисюн тоже что-то чувствует к нему…? Но он знал, что ему не следует зацикливаться на этом. Лю Цингэ не был уверен, что он вообще нравился Шэнь Цзю . Конечно, они часто ссорились вместе, но это не было признаком интереса. Друзья все время ссорились с друзьями, верно? Как бы то ни было, Лю Цингэ должен был быть осторожен, чтобы не позволить своим эмоциям ускользнуть вместе с ним. Сейчас его обязанностью было быть сильным ради них обоих. Прямо сейчас его приоритетом было убедиться, что Шэнь Цзю благополучно перенес течку. Хотя раньше ему, возможно, и не удалось позаботиться о Шэнь Цзю, он приложит все усилия, чтобы сдержать обещание и убедиться, что он в безопасности. Лю Цингэ закрыл глаза и уткнулся носом в волосы Шэнь Цзю, пока тот спал. — Возвращайся скорее, Шисюн. Я скучаю по тебе. *** Дверь открылась, и вошла Чжэньчжу с подносом. — Добрый день, А-Цзю, я принесла твое лекарство… Шэнь Цзю, дремавший рядом с Лю Цингэ, перешел в режим атаки; он обхватил Лю Цинге всеми четырьмя конечностями, как разъяренная коала, и начал рычать на другую омегу. — Все в порядке, А-Цзю, я не собираюсь красть твоего альфу, — с некоторым весельем сказала Чжэньчжу, пересекла комнату и поставила поднос на прикроватную тумбочку. — Успокойся, она твоя подруга, — Лю Цингэ пытался успокоить Шэнь Цзю, поглаживая его по спине. Но его проигнорировали. — Мадам Чэн собрала свежие травы от простуды А-Цзю. Продавец лекарств сказал, чтобы он выпил каждую каплю, — Чжэньчжу, похоже, не смутила внезапная перемена поведения друга, когда она отряхнула руки. — Спасибо. Чжэньчжу ухмыльнулась. — Удачи в том, чтобы заставить А-Цзю пить эту гадость три раза в день. Пока они разговаривали, Шэнь Цзю продолжал пристально смотреть на них и издавать тихое рычание, явно ревнуя тому, что его исключили из разговора. Когда Чжэньчжу направилась к двери, Лю Цингэ почувствовал, как Шэнь Цзю напрягся. Свернувшаяся энергия в его конечностях, рычание могли означать только одно: омега собирался атаковать, чтобы защитить свою территорию. Чтобы предотвратить катастрофу, Лю Цингэ быстро перевернул их, поймав омегу под собой, прежде чем он успел напасть на свою подругу. Шэнь Цзю издал удивленный вскрик, когда его руки вырвались из-под него, и он тяжело рухнул на матрас. Лю Цингэ быстро опустил свой вес вниз, обездвижив Шэнь Цзю, как тяжелое одеяло. Чжэньчжу подняла бровь, глядя на них, и вылетела за дверь. — Она уже ушла, все в порядке, — сказал Лю Цинге, но Шэнь Цзю все еще смотрел на дверь, как будто хотел преследовать Чжэньчжу и вырвать ей горло. — Он должен отдыхать, а не нервничать, — Лю Цингэ решил попробовать что-то, что сработало в пещере. Он обхватил шею Шэнь Цзю сзади и начал массировать чувствительный участок кожи над шишкой, где начинался его позвоночник. Отвлечение сработало: взгляд Шэнь Цзю устремился на него, и он озадаченно мяукнул. Лю Цингэ продолжал растирать шею, пальцами снимая напряжение с мышц. Пока он работал, глаза Шэнь Цзю отяжелели от удовлетворения, и он начал прижиматься к нему, отчего его голова откинулась назад, обнажая горло. — Мм… ах-ах, альфа… Цинге… — рот Шэнь Цзю открылся, пока Лю Цингэ работал. — Тебе это нравится, да? — Лю Цингэ зачарованно наблюдал за внезапной переменой. Все следы враждебности исчезли. Шэнь Цзю издал тихие звуки удовлетворения, совершенно расслабленный под массирующими руками. — Он такой расслабленный, — Лю Цингэ был бы совершенно счастлив делать это вечно. Не просто заботиться о его шисюне, но и заставлять его чувствовать себя хорошо, своими руками вызывая у него эти приятные реакции. Покой длился до тех пор, пока Шэнь Цзю не заметил знакомый отвратительный запах лекарства и не вскочил с кровати. Смирившись, Лю Цингэ бросился в погоню. Все закончилось так, как всегда: Шэнь Цзю дулся, а Лю Цингэ сел на него и влил лекарство ему в горло. *** Еще одним неожиданным преимуществом было то, что Лю Цингэ смог внимательно изучить настроение Шэнь Цзю и его тело. Главное, что он обнаружил, это то, что Шэнь Цзю любил, когда его баловали, или, по крайней мере, он не скрывал этого, когда сходил с ума от гормонов тепла. Он все время хотел внимания Лю Цинге. Шэнь Цзю любил, когда его гладили и расчесывали, он хотел, чтобы его обнимали и утешали, он отказывался брать еду из чьих-либо рук, кроме рук Лю Цингэ. Если Лю Цингэ пытался медитировать, омега лежал у него на коленях, как огромный кот, и наблюдал за ним. Это очень отвлекало, так как Шэнь Цзю пытался прикоснуться к нему, поцеловать или поиграть с его хвостиком, если его игнорировали слишком долго. Чувствительное место за шеей Шэнь Цзю было одним из многих. Когда он царапал ногтями кожу головы Шэнь Цзю, чтобы сделать ему сильный массаж, омега издавал тихий стон удовольствия и таял в счастливую, мурлыкающую лужу. Он узнал, что если положить Шэнь Цзю на грудь и издать альфа-напев, низкий голос усыпит омегу. Возможность провести вместе целый день, по крайней мере, была на удивление приятной. Лю Цингэ знал, что это было эгоистично с его стороны, но он был бы не против, если бы его шисюн чаще поступал так. Потому что без веера в качестве защиты лицо Шэнь Цзю было открытой книгой. Если его рот надулся, это означало, что он обеспокоен. Взгляд, который он видел слишком часто, потому что Шэнь Цзю носил его всякий раз, когда боялся, что Лю Цингэ собирается уйти. Он также узнал, что омега всегда старается ему угодить. Когда его хвалили, все лицо Шэнь Цзю светилось и мурлыкало так сильно, что он почти дрожал. Лю Цингэ узнал эту информацию во время очередного приема пищи. В то время Шэнь Цзю, как обычно, пытался сделать что-то бесстыдное, поэтому Лю Цингэ заметил с оттенком разочарования: — Почему ты не можешь быть хорошим для меня и просто слушать? При его словах Шэнь Цзю остановился, прежде чем робко наклониться и встать на колени рядом с Лю Цингэ на кровати. Он наклонился и взял ртом кусочек персика прямо из руки Лю Цингэ. Мягкие губы коснулись его ладони, маленький розовый язычок гонялся за соком, и Лю Цингэ не мог сдержать дрожь. Но после этого, вместо того, чтобы пытаться соблазнить его, Шэнь Цзю осталась тихо стоять на коленях рядом с ним. И ждал очередную порцию пищи Поначалу Лю Цингэ был встревожен внезапной покорностью. Нет, он не использовал альфа-голос. Верно? Не было ощущения , что он вложил какую-то силу в эту простую просьбу. И это была просьба, а не команда, не приказ. Использовал ли он команду «Альфа» на своем шисюне? В конце концов, Шэнь Цзю ни разу на протяжении всей этой заварушки не слушал его с такой готовностью. Лю Цингэ был так напуган, что оттолкнул Шэнь Цзю с большей силой, чем было необходимо, и бросился в самый дальний угол комнаты. Полулежа на кровати, Шэнь Цзю в замешательстве посмотрел на него. И только после того, как Шэнь Цзю подошел посмотреть, что он делает, Лю Цингэ понял, что он все-таки не использовал альфа-голос, и его нахлынула волна облегчения. — Альфа? — спросил Шэнь Цзю с ноткой неуверенности в голосе. Смягчив выражение лица, Лю Цингэ раскрыл руки и позволил омеге заползти в его объятия. — Ты молодец. Ты так добр ко мне, шисюн. От похвалы глаза Шэнь Цзю засияли, а на лице появилась такая милая улыбка, что Лю Цингэ забыл, как дышать. Он готов убить, чтобы защитить эту улыбку. После этого Лю Цингэ узнал, что когда он просил что-то у Шэнь Цзю, все, что ему нужно было сделать, это твердо сказать «сделай это для меня», и омега искренне старался подчиниться. Хотя Лю Цингэ скучал по обычному Шэнь Цзю, он не мог не обожать и эту его более мягкую сторону. Шэнь Цзю, который был открыт в своих эмоциях, который упивался любовью, который не боялся все время. Шэнь Цзю, который нуждался в нем так сильно, что это одновременно напугало Лю Цингэ и заставило его захотеть стать еще сильнее, чтобы защитить его. *** Лю Цингэ совершил ошибку, оставив его одного только один раз. У них закончились свежие травы для лекарства Шэнь Цзю, и, не желая беспокоить госпожу Чэн, Лю Цингэ ускользнул за добавкой, предполагая, что он вернется до того, как Шэнь Цзю проснется. Не прошло и секунды после того, как Лю Цингэ ушел, как Шэнь Цзю пошевелился. — Альфа? — Его глаза расширились, когда он увидел, что остался один, а настроение менялось от сонного к тревожному. Пустое гнездо! Где альфа? Шэнь Цзю вылез из постели, не обращая внимания на то, что его мантия была наполовину застегнута и соскользнула с плеч. Он успел сделать пять шагов, прежде чем его охватило головокружение, и он пошатнулся, в самый последний момент прислонившись к двери. — Альфа? — Шэнь Цзю приоткрыл дверь и выглянул наружу. Никаких признаков его альфы. Не имея никого, кто мог бы остановить его, Шэнь Цзю бродил вокруг в поисках Лю Цингэ, печально выкрикивая его имя в пустых залах, как заблудшая душа. — Альфа, альфа, пожалуйста, вернись. Цинге… Казалось, вокруг никого не было. Цзецзе были заняты развлечением большой толпы, поэтому некому было присматривать за одним изнемогающим от жары омегой. К сожалению, первыми его нашла троица пьяных альфа-клиентов. Они впервые уловили манящий аромат омеги во время течки. Следуя за восхитительным ароматом, пьяницы вскоре нашли свою жертву. Альфы с удивлением смотрели на зрелище перед ними: красивая омега, щеки и губы греховно покраснели, когда его жаркий аромат густо наполнил воздух. Одетый в прозрачные одежды, которые скандально обнажали его шею и плечи. Эта фея бродила по коридорам одна, застенчиво призывая альфу. Альфы переглянулись. Они были в борделе. Какое еще приглашение им нужно? Привлеченные, как мухи к фруктам, альфы вскоре прижали Шэнь Цзю к стене. Смущенный и встревоженный, Шэнь Цзю уставился на окружающие фигуры. Все противоречивые альфа-феромоны, кружащиеся в воздухе, подавляли его чувства, заставляя его чувствовать себя еще хуже. Ему пришлось закрыть глаза, чтобы прекратить головокружение. Где был Цинге? — Альфа…? Один из альф прислонился рукой к стене, эффективно заманив его в ловушку. — Нужна помощь, маленький омега? Неправильный голос! Неправильное лицо! Неправильный аромат! Неправильный альфа! Встревоженный, Шэнь Цзю прижался к стене. — Где альфа? — Тебе повезло, нас здесь так много, чтобы служить тебе, — альфа протянул руку вперед и убрал распущенные волосы с покрасневших щек Шэнь Цзю. — Я не видел тебя здесь раньше. Ты здесь новенький? — Другой альфа наклонился, чтобы понюхать волосы Шэнь Цзю. Шэнь Цзю попытался отступить, но ему некуда было идти. Его голос дрожал, когда он спросил еще раз. — Г-где альфа? — Прямо здесь, дорогой, твои альфы здесь, — первый альфа обнял Шэнь Цзю за талию и притянул его ближе. Шэнь Цзю вскрикнул и попытался вырваться, но дезориентация притупила его силы, поэтому все, что он мог сделать, это похлопать по удерживающей руке, что, казалось, только воодушевило альфу. Альфа глубоко вдохнул запах шеи Шэнь Цзю и, не в силах сопротивляться опьяняющему запаху, высунул язык и лизнул бледный затылок. По спине Шэнь Цзю пробежала волна удовольствия, его глаза закрылись, когда он застонал; это побудило других альф присоединиться к их другу. Шэнь Цзю вскрикнул от растерянного возбуждения, когда их неуклюжие, грубые руки лапали его, сжимая его талию и массируя бедра. Чья-то рука грубо просунулась ему между ног, где запах тепла был сильнее всего, начала тереть мокрую плоть вокруг его входа, и Шэнь Цзю издал хныканье. Альфа продолжал грубо тереть Шэнь Цзю между ног, развратно наблюдая, как хорошенькая омега взбрыкивала и скулила у него на руке. — Руки прочь! Я увидел его первым, — альфа, державший Шэнь Цзю, оттолкнул своего друга. Третий альфа, похоже, не смутился, прижал скользкую руку к лицу и глубоко вдохнул. Желание исказило его лицо так сильно, что казалось, будто ему больно. — Блин, а где комната, когда она так нужна? — Альфа начал искать самую легкую поверхность, и его взгляд остановился на приставном столике с вазами; они были небрежно сметены на пол. — Могу я попробовать, когда ты закончишь? — Почему я должен идти последним? Пока альфы препирались между собой, Шэнь Цзю медленно моргнул, к нему вернулись некоторые чувства. Ему казалось, что он вот-вот вспомнит что-то важное. Его не должно было быть здесь! Он искал что-то? Альфа… альфа… Цингэ! — Нет-нет, остановись, — Шэнь Цзю оттолкнул руки, удерживающие его. — Где Цинге…? — Прекрати двигаться, — резко сказал альфа. Небрежный приказ заставил Шэнь Цзю обмякнуть, и он не сопротивлялся, когда его склонили над столом и держали там за шею. — Цинге? Где Цинге? — прижавшись щекой к столу, Шэнь Цзю мог только тихо скулить, когда альфа начал задирать юбку. За этот звук его ущипнули за бедро. — Не волнуйся, дорогой, мы о тебе хорошо позаботимся… Голова альфы внезапно дернулась вперед, когда его унесла мощная сила. Лю Цингэ швырнул его в противоположную стену, схватил спутников альфы за горло и бросил их в кучу. Когда Лю Цингэ вернулся от продавца лекарств и обнаружил, что их комната пуста, он запаниковал. Опасаясь худшего, бросился по коридору на поиски пропавшего омеги. Он увидел группу альф, сгрудившихся вокруг чего-то. Приближаясь, он увидел альфу, держащегося и готовящегося сесть на ошеломленного Шэнь Цзю. Лю Цингэ увидел красный цвет. Когда он атаковал, его аура стала убийственной. Возможно, он не наносил ударов так сильно, как хотелось бы, и вскоре отвратительные альфы были быстро обезоружены и превратились в стонущую кучу. Он развернулся назад, схватил Шэнь Цзю, который пискнул, когда его грубо сдернули со стола, и заключил его в сокрушительные объятия, тщательно обнюхивая его, чтобы убрать вонь этих альф, как смеют эти подонки трогать то, что принадлежит ему … Накаляясь от ярости, Лю Цингэ не мог избавиться от ужасных мыслей «а что, если», наводнивших его разум. Если бы он опоздал на минуту, эти альфы воспользовались бы этим, а сейчас у Шэнь Цзю не было силы никому отказать. Он почувствовал мягкие прикосновения к своей шее, мурлыканье возле уха — и понял, что Шэнь Цзю пытается его успокоить. Что-то в его разгоряченном мозгу признало Лю Цингэ своим любимым альфой, и что его любимый альфа сейчас в беде. Лю Цингэ встряхнулся от ярости, ослабив хватку на Шэнь Цзю и прошептал извинения. Не то чтобы Шэнь Цзю возражал; он начал мурлыкать с тех пор, как появился Лю Цингэ, и, казалось, ни капельки не расстроился из-за того, что его прижали к груди Лю Цингэ и собственнически обнюхали. Руки Шэнь Цзю ласкали его грудь. Его омега аромат был сильным в воздухе, смягчая и успокаивая ярость альфы, и снова возникло искушение насмехаться над Лю Цингэ, затуманивая его разум так, что единственное, что он мог видеть и чувствовать, был его шисюн, его прекрасный сладкий запах. Шисюн… Шэнь Цзю мягко укусил его за челюсть. Лю Цингэ ахнул, все рациональные мысли покинули его голову, сменившись первобытным желанием трахнуть, заявить права на такого красивого омегу, который созрел для того, чтобы его забрали, ему хотелось прижать омегу к стене и трахать его, пока он не завизжал, продолжай врезаясь в него, пока он не задыхался и не выбился из сил, застряв в узле, чтобы не мог бродить... мой, мой, мой… Одобрительное мурлыканье, Шэнь Цзю начал тащить его по коридору, возвращая их в комнату. Лю Цингэ следовал за ним в тумане, неспособный видеть вокруг себя ничего, кроме омеги, своей омеги… Внезапно Лю Цингэ вышел из транса, когда задняя часть его коленей ударилась о кровать, и он упал на задницу. Шэнь Цзю скользнул на землю и встал на колени между его ног. — Шисюн, ты не должен становиться передо мной на колени, вставай… — Его голос замер, когда Шэнь Цзю положил голову ему на бедро. Омега посмотрел на него с выражением чистой преданности и начал тереть ладони по бедрам Лю Цингэ, медленно массируя их. Руки Шэнь Цзю скользнули вверх по его талии и начали распутывать завязки, и хотя Лю Цингэ знал, что он должен остановить его, но это… это было слишком приятно. Когда Шэнь Цзю стоял на коленях, мысли Лю Цингэ начали блуждать по все более неподходящим сценариям, его взгляд метнулся к этим мягким губам, и он подсознательно облизнул свои собственные, вспоминая их ощущение, представляя, как кладет руки за голову омеги, прижимаясь к ним. Его рот на члене, он бы так хорошо выглядел с этими широко растянутыми красивыми губами.. . — Шисюн… Шэнь Цзю остановился и внимательно посмотрел на него. — Хм? — Ты хочешь быть хорошим для меня, Шисюн? - твердо сказал он. Он чувствовал себя глупо, говоря так, но у него была идея, и ему было любопытно проверить, сработает ли она. Слова возымели желаемый эффект, поскольку Шэнь Цзю мгновенно стал более внимательным. Казалось, все в нем тянулось к Лю Цингэ. — Да, альфа. Лю Цингэ положил свои руки на руки Шэнь Цзю и сплел их пальцы вместе, затем наклонился вперед и заложил руки Шэнь Цзю за спину. — Держи руки там. Шэнь Цзю радостно замурлыкал, позволив себе поставить себя на место. В горле Лю Цингэ внезапно пересохло. — Закрой глаза. Шэнь Цзю послушно закрыл глаза, все еще держа руки со скрещенными запястьями за спиной. Его ресницы дрожали, а дыхание начало ускоряться. Лю Цингэ обхватил шею Шэнь Цзю сзади и ничего не мог с этим поделать; начал проводить большим пальцем по шарниру челюсти, от чего по омеге пробежала дрожь. Его аромат чая и бамбука начал наполнять комнату, выдавая его растущее волнение. У Шэнь Цзю перехватило дыхание, и его бедра сжались от волнения. — Хнн… Цинге, пожалуйста, Сяо Цзю хочет… — Шшш, — Лю Цингэ провел большим пальцем по линии челюсти Шэнь Цзю, остановившись на его подбородке. Он слегка надавил большим пальцем. — Открой рот. Шэнь Цзю сделал, как ему было сказано, неосознанно запрокинув голову и обнажив тонкое горло. Несмотря на то, что он находился в таком уязвимом положении, он не выказывал ни малейших признаков страха. Полностью доверяя тому, что Лю Цингэ не причинит ему вреда. Лю Цингэ наклонился ближе и оказался рядом с ухом Шэнь Цзю; он мог видеть, как маленькие волоски на его затылке колышутся от такой близости. — Не двигайся, — прошептал он, и его голос ударил дуновением воздуха в шею Шэнь Цзю, от которого у омеги пробежала дрожь. В комнате внезапно стало очень тепло и душно, единственным звуком было тихое дыхание Шэнь Цзю. Сердце Лю Цингэ колотилось в ушах, когда он пытался собраться с силами. Он не мог поверить, что действительно собирается это сделать. Он двигался. Лю Цингэ поднес чашку к губам Шэнь Цзю и быстро влил туда лекарство. В тот момент, когда Шэнь Цзю понял, что его обманули, он издал возмущенный писк, но Лю Цингэ быстро схватил его за затылок, прежде чем он успел отшатнуться. — Ннх!! — Выпей это, — он нежно сжал шею Шэнь Цзю сзади, чтобы подбодрить его. — Разве ты не хочешь быть для меня хорошим? Шэнь Цзю издал стон, наполненный глубоким несчастьем. Но он выпил до последней капли ненавистное лекарство, при этом не двигаясь с коленного положения. Это вызвало у Лю Цингэ проблеск гордости, когда он поставил пустую миску. — Видишь, это было не так уж и плохо. Теперь ты можешь открыть глаза. — Несправедливо! — Глаза Шэнь Цзю открылись и сердито посмотрели на него. — Слишком жестоко, Цинге! — Я знаю, мне очень жаль. Я знаю, ты ненавидел это, но ты так хорошо для меня все сделал, — Лю Цингэ нежно гладит его по щеке. — Ты так хорош. Похвала заставила Шэнь Цзю буквально светиться. Он положил голову на колени Лю Цингэ и посмотрел сквозь ресницы на альфу с абсолютным обожанием. — Ладно, тебе следует встать с пола, холодно, и ты все еще нездоров, и тебе действительно не следует становиться на колени передо мной… эй! — Лю Цингэ замолчал, а его шисюн тут же забрался к нему на колени и начал прижиматься друг к другу. — Скучал по тебе, альфа Цинге. Его сердце кольнуло от того, как стремился угодить Шэнь Цзю, как мало нужно было, чтобы сделать его счастливым. Было бы слишком легко причинить ему боль, и сама мысль о том, что кто-то захочет этого, была отвратительна. — Не ходи без меня, ладно? Когда ты такой, это небезопасно. — укоризненно сказал он, гладя волосы мурлыкающего омеги. Шэнь Цзю только улыбнулся, положив голову на плечо Лю Цингэ, все время мурлыкая, как будто не было другого места, где он предпочел бы находиться. Лю Цингэ поцеловал Шэнь Цзю в лоб. — Так идеально, так мило. Мой идеальный шисюн.