***
— Шэнь Цинцю! Сердце Лю Цингэ чуть не остановилось, когда он увидел раскаленный добела огненный шар, направляющийся прямо к Шэнь Цзю. Он отчаянно бросился к дрогнувшему омеге. Он повалил Шэнь Цзю на землю, прикрывая его своим телом, когда над головой вспыхнуло пламя. Когда обстрел закончился, Лю Цингэ с беспокойством посмотрел на своего шисюна. Рядом с ним Шэнь Цзю лежал на боку, хватая ртом воздух. Его глаза были пусты, он не обращал внимания на опасность вокруг него. — Эй проснись. Проснись! Шисюн! — В тот момент, когда Лю Цингэ коснулся его запястья, он понял, что Шэнь Цзю глубоко в приступе паники. Позади них раздалось дикое рычание и треск пламени. Тигр готовился к новой атаке. — Держись, мы уходим отсюда, — Лю Цингэ сбросил свой верхний слой одежды и обернул его вокруг дрожащего омеги. — Я не оставлю тебя. Лю Цингэ поднял Шэнь Цзю и прекратил бой, легко взобравшись по каменистому склону долины и оставив тигриный рык далеко позади себя. Когда между ними и зверем было достаточное расстояние, Лю Цингэ спрыгнул на лесную подстилку и приземлился на небольшой поляне. Несмотря на то, что они были на большом расстоянии от опасности, омега неудержимо трясся, дыша быстро и неглубоко, как будто ему не хватало воздуха. Убийственная ярость охватила Лю Цингэ. Он хотел преследовать зверя, который напугал его шисюна, разорвать его на части, пока не останется и следа. Но в данный момент это не помогло бы Шэнь Цзю. Лю Цингэ заставил себя мыслить логически. Гора Цанцюн была слишком далеко, так что ему придется присматривать за своим шисюном здесь. Лю Цингэ говорил спокойно и уверенно. — У тебя приступ паники. Я собираюсь передать энергию, чтобы помочь тебе пройти через это, хорошо? Но к этому моменту Шэнь Цзю был едва в сознании. Его закрытые веки дрогнули, когда он напрягся, чтобы вдохнуть, бесплотные облачка воздуха на плечо Лю Цингэ. Лю Цингэ пересадил Шэнь Цзю к себе на колени и положил ладонь на грудь омеги, направляя энергию, чтобы облегчить его суженные легкие. Другая его ладонь прижалась между лопатками Шэнь Цзю, чтобы стабилизировать его. — Все в порядке, с тобой все будет в порядке, — прошептал Лю Цингэ, работая, но он не был уверен, слышит ли омега что-нибудь. Грудь Шэнь Цзю под ладонью Лю Цинге поднималась и опускалась прерывисто, когда он судорожно хватал ртом воздух. По мере того как энергия циркулировала по меридианам Шэнь Цзю, его дыхание стало менее затрудненным, а сильная дрожь прекратилась. — Вот так, продолжай дышать. Ты в порядке, — подбодрил Лю Цингэ. — Дыши для меня, шисюн. Он продолжал посылать энергию, пока дыхание Шэнь Цзю не выровнялось. Со вздохом глаза Шэнь Цзю закрылись, а его тело расслабилось, откинувшись на грудь Лю Цингэ. Его подбородок коснулся макушки Шэнь Цзю, и он почувствовал запах бамбука, теперь затхлого из-за стресса и усталости. Он хорошо выглядит в моей одежде, совершенно непрошеная мысль пришла ему в голову, когда его внутренний альфа одобрительно заворчал. Лю Цингэ мысленно встряхнулся. Сейчас не время для таких мыслей! Шэнь Цзю очевидно видел плохой сон, потому что время от времени по его телу пробегала дрожь. В последнее время он сильно нервничал, Лю Цингэ нахмурился, проверяя его пульс: он был стабильнее, чем раньше, но руки Шэнь Цзю были холодными как лед и слегка дрожали в его хватке. Он надавил большими пальцами на ладонь Шэнь Цзю, пытаясь вернуть хоть немного жизни в замерзшие пальцы. — Хм… так хорошо… — пробормотал Шэнь Цзю ему в плечо.***
Когда огонь захлестнул все его чувства, разум Шэнь Цзю опустел от паники. Он не знал, как долго он был в ловушке этого состояния, но ему казалось, что прошла вечность. Его обоняние вернулось первым: запах Лю Цингэ обернулся вокруг него, как удобное одеяло, поглощая и наполняя его. Тепло расцвело в центре его груди, распространяясь, наполняя каждый дюйм его тела устойчивой, успокаивающей энергией. Он чувствовал себя здесь в такой безопасности. — Продолжай дышать. Ты в порядке. Дыши для меня, шисюн. Дышать? Он мог это сделать. Он мог следовать инструкциям своего альфы, так, так хорошо. Руки Лю Цингэ были такими приятными. Такие теплые и сильные, большие пальцы плотно прижимаются к ноющим частям его ладоней и костяшек пальцев, прогоняя холод в его костях, который был там так долго, что он почти забыл, каково это — не чувствовать боли. Было бы так хорошо просто отдыхать так всегда… Затем он окончательно пришел в себя. Его глаза распахнулись полностью. Лю Цингэ смотрел на него сверху вниз, его голова была окружена звездным ореолом на темнеющем небе. Что он делает?! Он лежит на коленях у Лю Цингэ, словно потерявший сознание омега, наслаждаясь его ласками, как дешевая куртизанка! Это... это был верхний слой одежды Лю Цингэ, почему он был облачен им?! Унизительно! Шэнь Цзю боролся с удерживающими его руками и в бешенстве ударил Лю Цингэ локтем в подбородок. — Ой! — Убери от меня руки! Лю Цингэ тут же отпустил его, и Шэнь Цзю отодвинулся в сторону. Он не мог не чувствовать разочарования из-за внезапной потери тепла. — Ты чувствуешь себя лучше? — спросил Лю Цингэ. Он выглядел совершенно невозмутимым тем, что всего несколько секунд назад так нежно баюкал своего шисюна. Шэнь Цзю вскочил на ноги и, шатаясь, отошел на несколько шагов. — Что, черт возьми, ты делал?! — Передавал энергию, потому что тебе было больно. Лицо Шэнь Цзю горело. Он прошипел: —Если ты кому-нибудь расскажешь об этом, я… я убью тебя! — Конечно, — сухо сказал Лю Цингэ, что еще больше разозлило Шэнь Цзю. Как он посмел теперь быть саркастичным! — Это… это все твоя вина! — Шэнь Цзю запнулся, пытаясь скрыть свое смущение бахвальством. — Почему ты не убил тигра, пока у тебя был шанс? Теперь нам придется искать его снова! — Мы выследим его в другой раз. Давай вернемся в город на ночь, — Лю Цингэ встал. — Ты можешь идти? Шэнь Цзю демонстративно проигнорировал вопрос. Ему не нужна была помощь! — Месяц поисков, и все зря! — У нас есть время. — Тебя не волнует срочность этой миссии? Лю Цингэ пристально посмотрел на него. — Нет, не сейчас. Наглость этого зверя! В досаде Шэнь Цзю резко развернулся и помчался в сторону города. Он был в ярости на этого грубияна, но еще больше на себя. Миссия провалилась, потому что Шэнь Цзю не смог взять себя в руки, и они оба это знали. Теперь Лю Цингэ собирался разболтать это перед всей сектой, и Шэнь Цзю больше никогда не выпустят! Он слышал, как Лю Цингэ следует за ним на небольшом расстоянии позади, поэтому Шэнь Цзю расправил плечи и пошел быстрее. Он знал, что это трусость, но он предпочел бы быть трусом, чем оглянуться назад и увидеть жалость в глазах Лю Цингэ. Когда они добрались до гостиницы, Шэнь Цзю убежал в свою комнату, прежде чем Лю Цингэ успел что-то сказать. Нырнув под одеяло, он съежился там, как самый жалкий блинчик с начинкой в мире. Почему он не мог взять себя в руки? Это был не первый приступ паники у Шэнь Цзю, но он всегда мог скрывать их, до тех пор пока не оказывался в уединении своего дома. Теперь он, казалось, все время разваливался. Он никогда не знал, какая, казалось бы, безобидная вещь вызовет приступ и превратит его в дрожащее месиво. И это всегда происходило на глазах у других. Он застонал и сжался еще сильнее. Лю Цингэ больше не будет его уважать. Он просто увидит слабого, хрупкого омегу, о котором нужно постоянно заботиться. Обуза. И неприятная при этом. Все мелкие пакости, которые он сделал за месяц, вернулись, чтобы преследовать его. Он вел себя совершенно ужасно с Лю Цингэ, который был виноват только в том, что был немного медлительным. Несмотря на это, Лю Цингэ все еще был терпелив и пытался удовлетворить его требования, и все это без единой жалобы. Такая преданность была потрачена впустую на Шэнь Цзю. Такие, как он, этого не заслуживают. Бесполезный, эгоистичный, жалкий… Он заметил, что все еще был закутан в одежду Лю Цингэ и бездумно трется щекой о ткань, пытаясь успокоиться. Уткнувшись носом в воротник, он глубоко вдохнул, позволив чистому запаху дождя прогнать помехи из своего разума. Дверь открылась, и он замер. — Шэнь Цинцю, ты спишь? Пальцы Шэнь Цзю вцепились в мантию. Конечно, Лю Цингэ хотел вернуть его. Но он еще не чувствовал себя готовым отказаться от этого утешительного тепла. Он оставался неподвижным, притворяясь, что спит. Он знал, что это детский поступок, но в данный момент он не мог ни с кем встретиться лицом к лицу. Сапоги Лю Цингэ застучали по полу, когда он вошел в комнату. Шэнь Цзю почувствовал, как альфа приближается, останавливается рядом с кроватью, чтобы встать над ним. Сердце Шэнь Цзю екнуло. Что он собирался делать? После нескольких мгновений тишины Лю Цингэ немного пошевелился. Шуршание ткани, а затем тяжелое тепло окутало Шэнь Цзю; Лю Цингэ укрыл его другим одеялом. Теперь было намного теплее, он и не подозревал, насколько тонкими были простыни. Снова шаги, затем звук закрывающейся двери. Он слышал, как Лю Цингэ садится снаружи, чтобы медитировать. Внезапно запах халата перестал быть таким успокаивающим, все, о чем мог думать Шэнь Цзю, были утешительные объятия, которые были раньше, и как он жалел, что покинул их так быстро. Лю Цингэ был прямо снаружи, так близко, но так далеко. Может быть, если бы он попросил… Лю Цингэ не возражал бы поддерживать его всю ночь? Но Шэнь Цзю еще глубже свернулся клубочком в своем гнезде из одеял. Он знал, что ему не хватит смелости. Погрязший в тревоге, Шэнь Цзю ворочался с боку набок и заснул только за несколько часов до рассвета.***
На следующий день Шэнь Цзю проснулся с зудящими глазами и раскалывающейся головой, которые мог вызвать только плохой ночной сон. Пока он неуверенно пытался сообразить, сколько сейчас времени, сбоку раздался голос Лю Цингэ. — Ты проснулся. Я принес завтрак: отвар, корзинка бао, пирог с репой, фаршированная рисовая лапша, ютяо, пудинг из тофу… Завтрак? Быстрый взгляд на улицу показал, что уже почти полдень! — Почему ты не разбудил меня? — Ты выглядел так, будто нуждался в отдыхе, — просто сказал Лю Цингэ. — Давай, поешь что-нибудь. Пока Шэнь Цзю осторожно тыкал в еду, Лю Цингэ начал рассказывать о миссии, спрашивая, когда они должны вернуться в долину, чтобы завершить охоту. Альфа не вспоминал о событиях прошлой ночи, ведя себя так, как будто ничего не произошло. (Лю Цингэ также не прокомментировал то, как Шэнь Цзю все еще был закутан в его верхнее ханьфу, кутаясь в него, как ребенок в свое любимое одеяло.) Шэнь Цзю был так рад, что ему позволили сохранить лицо, что к нему вернулась уверенность в себе и он вернулся к планированию миссии. Основываясь на их предыдущих экспедициях и исследованиях Шэнь Цзю, тигр покидал свое логово только в час петуха. Это будет их время нанести удар. Когда они собирались покинуть гостиницу, Лю Цингэ нахмурился, глядя на нетронутую еду. — Ты ничего не съел. — Я не голоден. — Нам предстоит долгая охота. — Тц. Не трать время на такие глупости, — Шэнь Цзю закатил глаза и прошел мимо него. Типичный альфа, раздражающийся из-за того, что его великодушные жесты были проигнорированы. Работая вместе, они поймали тигра, когда солнце садилось. Это был на удивление легкий бой по сравнению со вчерашним днем, и прежде чем Шэнь Цзю сообразил, что происходит, они оба уже стояли над быстро остывающей тушкой: огромная огнедышащая кошка, которая когда-то казалась такой опасной, теперь выглядела безобидной, как котенок. Когда Лю Цингэ приготовил свой нож для снятия шкур, он в замешательстве посмотрел на Шэнь Цзю, присевшего рядом с ним. — Тебе не нужно этого делать, шисюн. Это грязная работа. — Все в порядке. Я могу помочь, — Шэнь Цзю сделал первый надрез на животе существа. Высыпались органы и частично переваренная добыча, отравляя воздух смрадом смерти. Его чуть не вырвало, и если бы в его желудке что-то и было, то оно бы наверняка взбунтовалось. Даже во времена своего ученичества Шэнь Цзю ненавидел эту часть охоты. Он никогда не мог привыкнуть к крови и запахам, поэтому избегал этого, когда мог. Но он должен был сделать это. Он был таким гнилым, неблагодарным омегой за то, как он обращался с Лю Цингэ. Помогать с тяжелой работой было меньшим, что он мог сделать, чтобы загладить свою вину перед альфой. Видя, что он не поколеблется, Лю Цингэ присоединился к нему в деле разделки зверя. Лю Цингэ был прав, это была грязная работа. Кровь казалась бесконечной. Сколько крови было внутри этой штуки? Его рукава были запачканы кровью до локтя. Влажная ткань прилипла к рукам Шэнь Цзю, заставляя любую открытую кожу начать чесаться. Тем не менее, Шэнь Цзю заставил себя продолжить. У него кружилась голова от запаха крови. Его руки были облеплены коркой, в горле пересохло от дыхания, он чувствовал вонючий привкус на языке, тошнотворный даже натощак. Через некоторое время Шэнь Цзю впал в состояние, похожее на сон. Руки его работали механически, и он наблюдал за собой как бы сквозь дымку. Сенсорная перегрузка была слишком велика. Шэнь Цзю моргнул, когда нож осторожно забрали из его рук. — Все в порядке, шисюн, дальше я сам закончу, — голос Лю Цингэ звучал так, будто исходил издалека. — Я могу это сделать, — настаивал он, тупо уставившись на свою пустую окровавленную руку, словно это заставило бы нож снова появиться. — Я знаю. Ты проделал хорошую работу, — Лю Цингэ схватил его за руки, поднял на ноги, отвел от трупа и усадил на камень. Воздух был благословенно чистым. Он закрыл глаза. Он почувствовал на своем лице мягкое прикосновение. Он открыл глаза и увидел, что Лю Цингэ стоит перед ним на коленях с влажной тканью. Шэнь Цзю наблюдал за ним, пока он работал: взгляд Лю Цингэ был восхищенным, когда он тщательно вытирал грязную кровь с лица Шэнь Цзю. Он наклонил подбородок Шэнь Цзю в сторону, чтобы добраться до пятен, которые попали на его щеки или шею, затем взял его за запястье, чтобы смыть запекшуюся кровь с рук. Они мало что могли сделать с окровавленной одеждой Шэнь Цзю, но теперь он чувствовал себя немного лучше. — Отдохни, пока я закончу, — Лю Цингэ снова взялся за снятие шкуры с тигра, а Шэнь Цзю тупо уставился в землю. Вскоре шкуру тигра собрали и надежно спрятали в мешочке цянькунь. Лю Цингэ отправил талисман-сообщение, а затем направился к Шэнь Цзю. — До города идти далеко. Я позабочусь о тебе. —Тц. Ненужно, — Шэнь Цзю встал и скривился. Ноги подводили его. Лю Цингэ склонил голову набок. — У тебя болят ноги. — Нет, — резко ответил Шэнь Цзю. Он отошел на несколько шагов от Лю Цингэ, чтобы подчеркнуть это, но неудачно наступил на камень и его лодыжка подвернулась, а затем он начал падать… … пока Лю Цингэ не поймал его, прежде чем он успел разбить голову о камни. — Осторожно. Шэнь Цзю оттолкнул его локтем. — Я в порядке. — Перестань упрямиться, — упрямо сказал Лю Цингэ. — В таком состоянии ты не сможешь пройти весь обратный путь. — А ты можешь? — Да. К этому времени Шэнь Цзю слишком устал, чтобы спорить. — Отлично. Делай что хочешь. Он ждал, что Лю Цингэ поднимет его, как мешок с рисом. Но вместо этого руки скользнули под его колени и за спину, прижав его к груди Лю Цингэ. — Эй! Что ты делаешь?! — Вскрикнул Шэнь Цзю, обхватив руками шею Лю Цингэ из-за внезапного изменения положения. — Ты устал. Так удобнее. — Я могу ходить сам! Лю Цингэ, каким бы грубым он ни был, не ответил и просто пошел. Шэнь Цзю неохотно признал, что то, как его несли действительно сняло нагрузку с его ног. А Лю Цингэ передвигался по пересеченной местности намного лучше, чем Шэнь Цзю справился бы на своих больных ногах. В груди Шэнь Цзю зародилось сложное чувство, и он не мог этого вынести. Он чувствовал себя слишком беззащитным, когда все его тело было прижато к Лю Цингэ. Как будто он был чем-то драгоценным. С наступлением ночи температура упала, но Лю Цингэ излучал тепло, как печь, побуждая Шэнь Цзю свернуться калачиком в тепле. Темп Лю Цингэ никогда не замедлялся, хотя он, несомненно, должен был устать нести Шэнь Цзю несколько миль. Несколько раз Лю Цингэ ловил на себе его взгляд, но бог войны ничего не говорил, не смеялся над его слабостью и не давал понять, что считает Шэнь Цзю обузой. И медленно Шэнь Цзю расслабился в его руках. Возможно, все эти спарринги пошли на пользу, потому что физическая близость к альфе больше не казалась угрозой. Он чувствовал себя в безопасности. Будто о нем заботились. Он был так расслаблен, что даже не заметил, как они добрались до города, пока не оказались прямо у ворот. С легкой неохотой Шэнь Цзю похлопал его по плечу. — Теперь ты можешь меня опустить. — Хм. Незачем, — Лю Цингэ продолжал идти. Разве ему не было стыдно нести Шэнь Цзю по улице на виду у всех? — Мы в городе! — Да, — Лю Цингэ кивнул в знак приветствия ночному сторожу, который весело посмотрел на них. — Лю Цингэ, скотина! Поставь меня, пока нас никто не увидел! — Шэнь Цзю начал метаться, пытаясь вырваться, но все, что ему удалось сделать, это заставить Лю Цингэ схватить его крепче, чтобы удобнее было держать. — Почему? Мы не делаем ничего плохого. — Ты выставляешь меня смешным! — Шэнь Цзю был слишком стар, чтобы с ним так баловались на публике, это было слишком неловко! — Но ты сказал, что у тебя болят ноги. — Люди увидят меня! — И что? Позволь им. — Арх! Тупой мужлан! Имбецил! — Шэнь Цзю увидел группу ночных гуляк, приближающихся к ним. Он не мог вынести, чтобы его видели в таком недостойном состоянии! Когда стало ясно, что бог войны не передумает, Шэнь Цзю уткнулся в шею Лю Цингэ, чтобы скрыть свое лицо. Он слышал возгласы и освистывание, шутки о счастливых омегах, которые так избили альф, что те без ума от каждого их желания. Если бы! Лю Цингэ делал это нарочно, чтобы унизить его! Если бы он не знал лучше, он бы подумал, что Лю Цингэ купается во внимании. Позерствуя, как типичный альфа, отстаивающий свои права. Кроме того, Лю Цингэ даже не любил его таким. Всю дорогу до гостиницы он дулся, Лю Цингэ совершенно не смущали взгляды и перешептывания окружающих. Хозяин поднял глаза и расплылся в улыбке при их появлении. —Я получил твое сообщение, Бессмертный Мастер. Все подготовлено. Когда они вернулись в комнату, за ширмой для уединения была установлена ванна, наполненная горячей водой. Глаза Шэнь Цзю загорелись при виде воды. — Как...? — Я заранее отправил сообщение хозяину гостиницы. Я подумал, что ты, возможно, захочешь помыться. Шэнь Цзю почти готов был его поцеловать. В тот самый момент, когда Лю Цингэ поставил его на землю, Шэнь Цзю ринулся к ширме. Сбросив с себя окровавленную, грязную одежду, он со стоном облегчения опустился в воду. Мыло пахло ароматными травами, успокаивающими его чувства после тяжелого дня. Счищать слои крови и грязи никогда не было так приятно. Когда он, наконец, вышел, он снова почувствовал себя самим собой. Глаза Лю Цингэ засияли, когда Шэнь Цзю снова появился, и он встал из-за стола. — Я заказал тебе еды. Когда Шэнь Цзю сел за легкую трапезу, Лю Цингэ проскользнул за ширму, чтобы самому принять ванну.***
Лю Цингэ был обеспокоен тем, насколько физически больным выглядел Шэнь Цзю, когда он разделывал существо, и каким отрешенным он становился по мере того, как его тело все больше покрывалось кровью. В секте было хорошо известно, как сильно Лорд пика Цинцзин ненавидел пачкаться, но теперь они знали, что это было больше, чем просто суетливость. Омеги были более чувствительны не только к эмоциональному, но и к физическому дискомфорту. Боль действовала на них сильнее, как и температуры, неприятные запахи и резкие звуки. Большинство порядочных альф считали своим долгом защищать более мягких и уязвимых членов общества, а не обвинять их в том, как они устроены. Но Шэнь Цзю заставлял себя помогать в грязной работе точно так же, как он всегда заставлял себя брать на себя часть работы альфы, хотя он знал, что всегда находится в невыгодном положении. Это заставило Лю Цингэ сожалеть о том, что он все время ругал его за чопорность. Он не знал, как сказать Шэнь Цзю, что ему не нужно постоянно заставлять себя быть сильным. Что можно было попросить о помощи. Именно это заставило его настоять на том, чтобы отнести Шэнь Цзю обратно в город. Культиватор в зеленой мантии явно все еще был измучен вчерашним днем, и грязная работа по разделке мяса отняла у него еще больше энергии. Пока они шли, Шэнь Цзю сначала сидел застенчиво, пытаясь держаться прямо и подальше от него. Он несколько раз замечал, что Шэнь Цзю смотрит на него снизу вверх, выглядя при этом смущенным и немного потерянным. Как будто он ожидал, что Лю Цингэ сделает что-то недоброе. Через некоторое время он успокоился, расслабившись в объятиях Лю Цингэ настолько, что начал засыпать. Лю Цингэ нравилось чувствовать Шэнь Цзю в своих объятиях. То, как он доверчиво свернулся калачиком, заставило нежность вскипеть в его груди. Омега немного набрал вес и больше не чувствовался таким ужасно слабым, как в тот день, когда его статус был раскрыт. Шэнь Цзю немного смутился и разозлился из-за того, что его пронесли на руках по городу на всеобщее обозрение, но Лю Цингэ предпочел бы, чтобы омега разозлился на него, чем смотрел, как он пытается ковылять назад ради своей гордости. Ладно, возможно, отчасти это было позерством: его альфа стремился показать хорошенького омегу, которому он имел честь служить. И несмотря на то, что Шэнь Цзю шипел и дулся, он на самом деле не очень сильно пытался сбежать, так что этого разрешения было достаточно, чтобы Лю Цингэ продолжил. Когда они вернулись в гостиницу, настроение Шэнь Цзю сразу же поднялось, когда он увидел свежую ванну, и Лю Цингэ поблагодарил свою сестру. Минъянь много читала ему лекций о том, как быть обаятельным. — Не всегда жди, пока он скажет тебе, чего он хочет. — Хах? Но как я узнаю, хочет ли он чего-то? Я счастлив сделать это, — Лю Цингэ был сбит с толку тем, насколько противоречиво звучит такой метод. — Ойе, Гэ, тебе придется работать намного усерднее, — Минъянь приложила руку ко лбу, огорченная невежеством брата. — Если ты делаешь что-то только тогда, когда он просит тебя, это ничем не отличается от того, как он просит слугу. Если ты хочешь доказать свою преданность, ты должен проявить инициативу и предугадать, чего он хочет, прежде чем он скажет это тебе. Это показывает, что ты помнишь, что ему нравится, и что ты всегда думаешь о нем. Теперь, когда она так это сказала, это действительно имело смысл. —Хм... Он знал, как сильно Шэнь Цзю ценит комфорт и чистоту, поэтому заранее отправить сообщение в гостиницу с просьбой приготовить ванну было правильным шагом. Когда Лю Цингэ снова появился в свежей одежде, Шэнь Цзю сидел на кровати и выглядел задумчивым. — Доел? Я выйду на улицу, чтобы ты мог поспать, — Лю Цингэ повернулся, чтобы уйти, но остановился, когда его одежду дернули. Он повернулся и увидел, что Шэнь Цзю держится за его рукав. — В чем дело? — … Шэнь Цзю прикусил губу и уставился в пол. — Не понравилась еда? — спросил Лю Цингэ, вспоминая список вещей, которые он узнал о предпочтениях Шэнь Цзю за месяц. — Слишком шумно? — Ты… раньше ты был слишком груб, и теперь у меня болит спина. Потри мне плечи. — потребовал Шэнь Цзю. Он помедлил, прежде чем добавить тихим голосом. — …пожалуйста. — Хорошо. Когда Лю Цингэ сел позади него на кровать, Шэнь Цзю напрягся, и Лю Цингэ почти подумал, что что-то не так, пока Шэнь Цзю не сделал глубокий вдох, затем потянулся, ослабил воротник своей мантии и элегантно перекинул волосы через одно плечо, открывая тонкую шею. Он отвернулся, чтобы дать доступ Лю Цингэ. Нервничая, Лю Цингэ согнул пальцы, а затем положил руки на плечи Шэнь Цзю — Шэнь Цзю снова напрягся от прикосновения, но быстро расслабился. Кожа под его пальцами была мягкой и слегка теплой после ванны, запах ароматных масел в воде оставался, как слой мягкого тумана, приятно смешиваясь с собственным ароматом чая и бамбука Шэнь Цзю. Лю Цингэ сначала оценил свою задачу, мягко проведя большими пальцами по плечам, вниз по лопаткам, а затем обратно вверх по позвоночнику к шее. Да, там определенно чувствовалось напряжение. Лю Цингэ нахмурился. Наверное, потому, что он пытался удержаться на ногах вместо того, чтобы позволить мне полностью нести его вес, подумал он. — Дай мне знать, если я буду слишком усердствовать, — сказал он вслух. — Мгм, — последовал тихий ответ. Он решил начать с позвоночника. Согревая руки ци, он напряг их и медленно, надавливая большими пальцами, провел вдоль напряженной спины. — Ах! Лю Цингэ вздрогнул от этого звука, его сердце подскочило к горлу, но Шэнь Цзю не велел ему остановиться, поэтому он снова сосредоточил внимание на своей задаче, ритмично массируя позвоночник Шэнь Цзю. Его одежда казалась слишком тесной. Этот звук, издаваемый Шэнь Цзю, был таким милым, и он хотел… о, как он хотел. Было бы так легко наклониться вперед и провести линию поцелуев вдоль его позвоночника, скользить руками и играть с этими розовыми бутонами, пока они не затвердеют в маленькие пики, царапать зубами стык шеи и плеча… Какие звуки тогда будет издавать Шэнь Цзю? Лю Цингэ тяжело сглотнул и помолился, чтобы жесткость его одежды не сделала еще хуже. Сосредоточься. Ты должен облегчить его боль, а не думать о непристойном! Плечи Шэнь Цзю все еще были напряжены и болели. Лю Цингэ сильнее согрел руки и глубже надавил на напряженные мышцы. Шэнь Цзю вздохнул и запрокинул голову назад, прижимаясь плечами к рукам Лю Цингэ в такт каждому прикосновению пальцев. Пот выступил на лбу Лю Цингэ. Он сосредоточился на задаче, делая все возможное (безуспешно), чтобы игнорировать каждый тихий хриплый стон и вздох Шэнь Цзю, пока он избавлял его от скованности в плечах. Шэнь Цзю издал удивленный вскрик на особенно болезненном месте, а затем застонал, когда Лю Цингэ продолжил работать над ним. — Я причиняю тебе боль? — обеспокоенно спросил Лю Цингэ. — М-м-м? О, нет, это приятно, сделай это снова… — сонно пробормотал Шэнь Цзю. Лю Цингэ снова сосредоточил свои усилия на той же области, его лицо стало еще сильнее гореть, пока Шэнь Цзю продолжал издавать тихие звуки удовольствия. Во время работы он был поражен ощущением гладкой кожи под кончиками пальцев. Это заставляло его чувствовать себя не только почтительным боевым братом, но и любящим партнером. Затем он услышал звук, о котором никогда не мечтал, что когда-либо услышит. Шэнь Цзю мурлыкал. Он мурлыкал, потому что Лю Цингэ заставлял его чувствовать себя хорошо. Его большие пальцы коснулись затылка Шэнь Цзю, остановившись там, изумляясь. Лю Цингэ хотел бы всегда видеть своего шисюн таким довольным и расслабленным. — Хм? — сонно пробормотал Шэнь. — В чем дело? — Ты мурлычешь, — удивленно сказал Лю Цингэ. Шэнь Цзю слегка повернул голову, и Лю Цингэ был немедленно заворожён увиденным: глаза Шэнь Цзю были полуприкрыты от удовлетворения, влажные от слёз или затяжного пара в ванне, он не знал. Его губы были мягко приоткрыты, и все, на чем мог сосредоточиться Лю Цингэ, — это блеск влаги на его нижней губе. Он представил, как они будут чувствоваться если их поцеловать. Они были так близко, всего на ладонь друг от друга. Шэнь Цзю нетерпеливо фыркнул и пошевелил плечами. — Я не просил тебя останавливаться. Лю Цингэ вырвался из оцепенения и мысленно стряхнул с себя все более неуместные мысли. Он стиснул зубы. Это был его шисюн. Это был его омега шисюн. И он был здесь только для того, чтобы облегчить его дискомфорт. Не более того. Вернувшись к шее Шэнь Цзю, он не мог не гордиться собой, потому что омега все еще мурлыкал. Потому что, несмотря на все надменные требования, тело Шэнь Цзю не могло скрыть, что он упивался ощущениями, которые доставлял ему Лю Цингэ. Когда он закончил, Шэнь Цзю полностью расслабился и слегка пошатывался от сонливости. Лю Цингэ убрал руки, аккуратно поправляя одежду Шэнь Цзю на свое место. Когда Лю Цингэ снова обернул вокруг него мантию, он все еще был в полуобъятии. В его объятиях Шэнь Цзю чувствовал себя податливым и довольным. — Спокойной ночи, шисюн, — прошептал Лю Цингэ ему в ухо. Уже наполовину засыпая, Шэнь Цзю откинул голову назад, его висок коснулся щеки Лю Цингэ: — …спокойной ночи, Цингэ.***
На следующее утро ни один из них не упомянул о предыдущей ночи, каждый делал вид, будто ее никогда не было. Но теперь что-то между ними ощущалось по-другому, как будто был перейден какой-то невидимый порог. На обратном пути в секту Шэнь Цзю стоял немного ближе, чем раньше, и в его улыбках было меньше ухмылки. Они остановились на ночь в гостинице, но, узнав, что есть только одна свободная комната, Лю Цингэ собирался развернуться и уйти, вспомнив, что омега не любит делить спальные помещения. Так было до тех пор, пока Шэнь Цзю не положил руку ему на локоть, чтобы остановить его. — Все в порядке. Мы можем спать вместе. Позже, когда Лю Цингэ принес ужин: —Я принес для тебя еду, лапшу с говяжьей грудинкой. Если тебе это не нравится, я могу найти что-нибудь другое. — Садись, пока чай не остыл, — нетерпеливо ответил Шэнь Цзю. Затем он добавил более мягким голосом — Спасибо. Для Лю Цингэ получение этого слова от его колючего шисюна было бесценным сокровищем. И если Шэнь Цзю специально «забыл» вернуть одежду Лю Цингэ, никто из них и потом не вспомнил об этом.