***
Гора Цанцюн казалась спокойной только на поверхности, но внутри секта погрузилась в хаос одиннадцати Лордов пиков, изо всех сил пытающихся произвести впечатление на одного чрезвычайно напряжённого и разгневанного омегу. Шэнь Цзю ненавидел это новообретенное баловство. Он изо всех сил старался избегать других Лордов, но куда бы он ни пошел, один из них всегда будто преследовал его. Его боевые братья и сестры относились к нему так, как будто он был хрупким: теперь все они говорили с ним более мягким тоном и двигались медленнее, как будто думали, что громкие звуки или внезапные движения могут его напугать. Всякий раз, когда Шэнь Цзю говорил что-то грубое, никто не злился и не делал ему замечаний, как в прошлом. Как будто он развалится на куски от одной лишь мысли о том, что кто-то будет кричать на него. С того дня сценарий перевернулся, и он больше не знал, где его место. И он ненавидел это. Он ненавидел это. Всякий раз, когда он нес что-то тяжелее книги, он слышал крики: — Шэнь-шисюн, позволь мне помочь! Однажды, когда он наткнулся на лужу, Вэй Цинвэй и Хэ Циндао появились из ниоткуда и попытались перенести его. Шэнь Цзю закатил глаза и ушел, пока они были отвлечены борьбой за «привилегию сопровождать нашего омегу». Его грызло осознание того, что раболепное почтение было вызвано скорее его вторичным полом, чем какими-то его собственными достижениями. Они добры ко мне только потому, что я омега. Где была вся эта забота и братство, когда это могло иметь значение? Разве мы не боевые братья и сестры? Лицемерие вызывало у него отвращение! Альфы-Владыки пиков, казалось, думали, что их нынешнее поведение компенсирует все прошлые оскорбления в адрес Шэнь Цзю. Это не так. Ни в малейшей степени. А потом были подарки. Каждый день Шэнь Цзю открывал дверь и находил гору подарков: веера, короны, украшения, гребни для волос, шелковые одежды, кувшины с вином. Или, в случае с определенным богом войны, огромные туши монстров. Это раздражало; не только потому, что бесполезные безделушки загромождали его дом, но и как признак того, что ни один из альф, кажется, не понял этого. Он бы с радостью вернул все подарки, если бы это означало, что с ним будут обращаться как с нормальным человеком. Что ж, нормально, с дополнительным преимуществом — больше не получать ехидных комментариев, потому что было приятно, что они исчезли за одну ночь. Не помогало и то, что он чувствовал давление, вынуждающее его принимать подарки. Однажды он надел украшение для волос, подаренное ему Юэ Цинъюанем, и лидер секты держался рядом с ним в неловко собственнической манере, как будто он хвастался Шэнь Цзю. Шэнь Цзю ненавидел это, но не хотел рисковать тем, что может случиться, если он отвергнет подарки. Кто знал, как поведет себя стая могущественных альф, если они почувствуют себя обиженными? Напряжение в нем продолжало нарастать, и это был лишь вопрос времени, прежде чем оно взорвется.***
Вот почему Шэнь Цзю был более чем раздражен, когда что-то гигантское приземлилось на землю достаточно сильно, чтобы его дом затрясся. Несколько предметов мебели опрокинулись и разбились вдребезги, от чего Шэнь Цзю вздрогнул и провёл диким мазком по стихотворению, которое переписывал. Он безмолвно уставился на испорченную бумагу, и его гнев вышел из-под контроля. Эта бессмыслица продолжалась достаточно долго. Шэнь Цзю бросился к двери и распахнул ее. Как и ожидалось, там стоял удивленный Лю Цингэ. Перед очень огромным, очень мертвым существом. — Убери эту грязную тварь с моих глаз! — Шэнь Цзю подошел прямо к альфе, злясь, что приходится сдерживаться. Он не был готов к тому, что Лю Цингэ упадет на колени и стукнется головой о землю. — Шэнь-шисюн, этот неблагодарный шиди просит у тебя прощения. — Что? — Шэнь Цзю подумал, не стал ли он свидетелем припадка. — Я позволил своим предубеждениям затуманить мое суждение и очернить твое доброе имя, — серьезно продолжил Лю Цингэ. — Поэтому я не относился к тебе с таким уважением, как мой шисюн. Невзирая на… Он репетировал эту речь перед зеркалом, прежде чем топать сюда, чтобы досадить мне? Шэнь Цзю задумался. Не было похоже, что он хоть раз сделал паузу, чтобы перевести дух! Это, безусловно, больше, чем он когда-либо видел, чтобы альфа говорил о чем-то, что не имело отношения к драке; За все время, что Шэнь Цзю знал его, Лю Цингэ был таким же многословным, как пещерный человек, который использовал такие слова, как валюта, за исключением того, что пещерный человек также был на мели и брал кредиты, которые он не мог себе позволить. — …моё постыдное поведение было неподобающим боевому брату и альфе. — Лю Цингэ сказал без тени сарказма. — Отныне я посвящу свою жизнь возмещению ущерба за свое бесчестное поведение. Конечно, все это вернулось к его драгоценному чувству чести, — с отвращением подумал Шэнь Цзю. Это было все, что имело значение в его крошечном мозгу, а не то, как это могло повредить Шэнь Цзю. — Больше всего, шисюн, я извиняюсь за то, что не смог защитить вашу честь. Я не вмешивался, когда лидер секты позволил себе вольность с… — Замолчи. Поднимись. Лю Цингэ немедленно замолчал, но внимательно следил за каждым движением Шэнь Цзю. Как хорошо обученный зверь, Шэнь Цзю усмехнулся: —Ты хочешь загладить свою вину? Зачем мне это вообще? — Всеми силами клянусь служить и защищать тебя. Твои враги будут моими врагами, — сказал Лю Цингэ, поднимая голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Убежденность в его взгляде была искренней, и на несколько ударов сердца Шэнь Цзю был захвачен пьянящим моментом, задаваясь вопросом, каково это быть получателем такой безусловной преданности… Он вернулся обратно на землю, потому что, конечно же, Лю Цингэ должен был разрушить все. — Так как я поклялся служить всем омегам. Шэнь Цзю вспыхнул. Конечно, всегда к этому и сводилось. Лю Цингэ изображает из себя благородного защитника хрупкого омеги. Что за шутка! — Мне не нужны ни твоя никчемная защита, ни пустые обещания! — Шэнь Цзю зарычал. — За все в жизни я боролся своими руками. Чего я могу от тебя хотеть? Лю Цингэ воспрянул духом от возможности помочь. — Я возьму на себя ответственность за свое прошлое поведение. Что ты хочешь чтобы я сделал? — Откуда мне знать? — Огрызнулся Шэнь Цзю. Этому грубияну нужно было, чтобы ему все подали с ложечки? — Разве недостаточно того, что я должен терпеть твои выходки? Теперь я должен составить список задач, чтобы ты мог облегчить свою нечистую совесть? Лю Цингэ уставился себе под ноги, как виноватый ребенок, его щеки начали краснеть. У него было очень красивое лицо, неохотно заметил Шэнь Цзю. Он всегда считал Лю Цингэ привлекательным. Было жаль, однако, что его внешность, казалось, была всем, что у него было. Воистину, красота растрачивалась впустую на глупцов. — Чтобы искупить свои ошибки, я буду приносить вам редчайших существ каждый день… Вот и снова! Шэнь Цзю практически прыгнул вперед. — Нет, нет! Больше никаких подарков! — в его голосе проскользнула нотка отчаяния. — Я больше не могу этого выносить! Просто скажите мне, чего вы все от меня хотите. В чем подвох? —Здесь нет подвоха, — Лю Цингэ выглядел сбитым с толку. — Мы просто хотим показать тебе, насколько ты ценный. И дать тебе уважение, которого ты заслуживаешь. Шэнь Цзю не чувствовал себя особо ценным. — Значит, я достоин уважения только как омега? Он приближался к альфе, голос становился все громче и сильнее, запах становился резким. — Потому что я слаб? Какой-нибудь хрупкий цветок, который ты сможешь спасти, как большой герой? — Он ткнул Лю Цингэ в грудь. — Я знаю, что вы все пытаетесь сделать, и я отказываюсь быть вашим маленьким питомцем! Тишина в бамбуковой роще была оглушающей. У Шэнь Цзю зачесались глаза. Он закрыл их прежде, чем успел сделать что-то постыдное, например, заплакать. — Забудь это. Это не то, что ты когда-либо поймешь — Я хочу понять. — тихо сказал Лю Цингэ. Его голос был наполнен эмоциями, которых Шэнь Цзю никогда раньше не слышал. — Ты? Тц! — Шэнь Цзю отступил. — Как будто ты способен понять что-то, что не включает в себя избиение до полусмерти. — Шэнь Цзю закутался в рукава как обиженный кот, чопорно обвивший хвост вокруг лап. — Я, например, не могу поверить, что ты сам сочинил это полусырое извинение. — Моя сестра немного помогла. —застенчиво сказал Лю Цингэ. Потом он снова стал серьезным, искренним. — Но я имел в виду каждое слово. Я сделаю все, что ты захочешь. Шэнь Цзю поднял брови. Его губы изогнулись в шелковистой улыбке. — Чего я хочу? Внезапное изменение отношения взволновало Лю Цингэ. — Д-да. Шэнь Цзю нахмурился. — Тогда прекрати сбрасывать вонючие трупы перед моим домом! У моих учеников есть более важные задачи, чем вычищать кровь и внутренности из травы. — Понял. — Лю Цингэ легко поднял массивную тушу, словно она весила не больше курицы. Хвастун, Шэнь Цзю посмотрел на небрежную демонстрацию силы. Выставляет напоказ свою альфа-силу, просто чтобы показать ее. — Если хочешь, я расскажу остальным, что ты сказал о подарках. Мы не хотели тебя пугать. Шэнь Цзю ощетинился. — Я не боюсь … Лю Цингэ перекинул труп на другое плечо. — Кости этого зверя хороши для совершенствования. Я переработаю их в эликсир и доставлю тебе. Это приемлемо? —Делай, что хочешь. — Шэнь Цзю почувствовал, как надвигается головная боль. Вот вам и тихий полдень за каллиграфией. Шэнь Цзю уже собирался захлопнуть дверь перед лицом глупого человека. Затем сделал паузу, вспомнив то, что упомянул Лю Цингэ. — Подожди. — Что? Глаза Шэнь Цзю сузились. — Что ты сказал в последний раз? Какие вольности позволил себе Юэ Цинъюань? — Гм… — Лю Цингэ застыл, выглядя виноватым, как домашнее животное, застигнутое в процессе разрушения дома своего владельца. — Объясни, — угрожающе сказал Шэнь Цзю. — Сейчас же. Лю Цингэ сглотнул.***
Юэ Цинъюань неоднократно пытался поговорить с ним вне собраний, и Шэнь Цзю избегал его так же, как он избегал других Лордов. У них никогда не было возможности обсудить статус омеги Шэнь Цзю, поскольку ни один из них не представился в то время, когда они были куплены Цю. Шэнь Цзю не мог не задаться вопросом, чем бы все обернулось. Если бы он представился омегой раньше, отказался бы Юэ Ци покинуть его? Кем бы они вдвоем стали? В своих детских мечтах Юэ Цинъюань, такой внимательный и заботливый, каким он был сейчас, был бы всем, чего он хотел. Но после того дня, когда Шэнь Цзю случайно раскрыл свой статус омеги, после того, что он узнал от Лю Цингэ… Теперь Шэнь Цзю не был уверен, сможет ли он чувствовать себя в безопасности рядом с Юэ Цинъюанем. Сегодня Юэ Цинъюань решил посетить его дом вечером. — Сяо Цзю, это я. Я подумал, что было бы неплохо прогуляться. — Юэ Цинъюань позвал через дверь. В его голосе звучала надежда. — Я принес тебе танхулу. Шэнь Цзю не двигался со своего стула. — Оставь меня в покое. — Ты не хочешь танхулу? Ничего, Ци Гэ принесет тебе еще кое-что… — Лю Цингэ рассказал мне, что ты сделал. Ты не имел права. Последовала пауза. — Ци Гэ сожалеет, — раздался печальный ответ из-за двери. — То, что я сделал, было для твоего же блага. Я знаю, ты расстроен, но… Расстроен?! Шэнь Цзю был больше, чем просто расстроен! — Если тебе жаль, то зачем ты это сделал? — спросил Шэнь Цзю. Но ответа не последовало, только вздох, сухой, как опавшие листья. Последнее, что помнил Шэнь Цзю перед тем, как погрузиться в лихорадочное забвение, был альфа-голос Юэ Цинъюаня, приказывающий ему заснуть, и его тело подчинилось, не в силах сопротивляться, даже если бы он хотел. Но на этом унижения не закончились. Лицо Шэнь Цзю вспыхнуло от воспоминаний об унижении. Несмотря на то, что в то время он был без сознания, унижение от того, что его раздели на глазах у всех его боевых братьев и сестер, его интимные зоны осматривали и прощупывали без его разрешения — это было похоже на то, что его снова насилуют. Больно. Его тело покалывало от воспоминаний о тех призрачных прикосновениях. Он сжал ноги вместе, плотнее закутался в мантию. — Зачем ты? — снова спросил он. Его голос был едва громче шепота, но он знал, что Юэ Цинъюань слышит, потому что раздался этот ответ. — Ци Гэ сожалеет… — Уходи, — прорычал Шэнь Цзю. Его глаза наполнились слезами. Наступила пауза, и послышался звук удаляющихся шагов Юэ Цинъюаня. Снова оставляя его позади, во многих смыслах. Печаль легла на его плечи тяжелым саваном. Шэнь Цзю больше не чувствовал, что может доверять Ци Гэ. А если он не мог доверять даже человеку, которого знал дольше всех, мог ли он вообще доверять кому-либо?***
Шэнь Цзю решил, что с него достаточно. Он не мог быть рядом ни с одним из них прямо сейчас. Было только одно место, где он мог чувствовать себя в безопасности, где он мог быть самим собой без осуждения: Теплый Красный Павильон. — А-Цзю вернулся! Наш А-Цзю здесь! — Момо, одна из младших девушек, первой увидела его. Была глубокая ночь, но дела в квартале красных фонарей шли полным ходом. Омеги-цзецзе радушно приветствовали его, игриво ругая за долгое отсутствие и суетясь из-за его изможденного вида, проклиная эгоистичных альф и их грубость. Шэнь Цзю устало улыбнулся. Было облегчением находиться рядом с теми, кто лучше, чем кто-либо другой, понимал ту боль, которую он носил внутри. Здесь ему не нужно было притворяться кем-то, кем он не был. В качестве удовольствия для себя он принял самую роскошную ванну, какую только мог себе позволить. Казалось, что горячая вода может сжечь все следы грязи, пока он стирал воспоминания о нежелательных прикосновениях. Как только ему захотелось приятно поспать, он завернулся в прохладный шелковый халат и устроился в своей обычной комнате, чтобы слегка перекусить с мадам Чэн. Она налила ему чашку чая и сказала с мягким пониманием. — По этому взгляду я могу узнать, когда у одной из моих девушек была трудная ночь с клиентом. В такие моменты нехорошо быть одному. Проницательность его старого друга заставила Шэнь Цзю дрогнуть. Это было похоже на то, что весь страх и отвращение к себе в нем лопнули, как гнилой фрукт, и вся история вывалилась из него: то, что его выставили омегой, неудобное обращение со стороны его боевых братьев и сестер, незнание, будут ли с ним плохо обращаться из-за его статуса. Как он устал, так устал все время бояться. Прежде чем он осознал это, слезы потекли по его щекам, и он задрожал. Его цзе-цзе собрались теснее вокруг него, окутывая его облаком безопасности и понимания мягких омежьих ароматов, когда он плакал на плече мадам Чэн. — Как смеют эти подлые культиваторы расстраивать нашего А-Цзю! — Яростно сказала Момо, прижимая его к себе. Мадам Чэн погладила его по волосам. — Все в порядке, А-Цзю, здесь ты в безопасности. — Все в порядке, теперь можешь спать. — Ш-ш-ш, все в порядке, иди спать… В окружении своих собратьев-омег мягкие простыни и нежная музыка убаюкивали его и приводили в состояние смиренного спокойствия. Измученный плачем, он погрузился в мирный сон.***
Шэнь Цзю вздрогнул, проснувшись. Снизу раздался громкий хлопок, сопровождаемый повышенными мужскими голосами. Слабый след альфа-феромонов. На мгновение каждый дюйм его тела был в состоянии повышенной готовности. Затем он вспомнил, где находится, и расслабился. Шэнь Цзю вздохнул и снова лениво свернулся калачиком под шелковыми простынями. Вероятно, мадам Чэн выгнала пьяных. Но приглушенные голоса, доносившиеся снизу, постепенно становились яснее. Мадам Чэн и еще один, который звучал… довольно знакомо. Глаза Шэнь Цзю распахнулись. О черт. Со вздохом несправедливо обиженного, он покинул комфорт своей комнаты и украдкой направился к лестничной площадке с видом на общую зону, которая была слабо освещена бледным утренним солнцем. В центре нижнего этажа, совершенно не к месту, стоял взволнованный Лю Цинге, окруженный кольцом разъяренных цзецзе. Что ж, это должно быть интересно. Шэнь Цзю нырнул за колонну, чтобы посмотреть представление. — Как ты смеешь показываться здесь! — Пожалуйста, позвольте мне увидеть Шэнь Цинцю. — Он сейчас отдыхает. Ты и остальная часть твоей стаи так напугали его, что он плакал до изнеможения! — Тогда я подожду, пока он проснется. — С чего ты взял, что он захочет поговорить с тобой? — возразила Чжэньжу. Она угрожающе тыкала своим луком эрху с каждым словом. — Вы, культиваторы, притворяетесь такими высокомерными, но на самом деле вы кучка хулиганов! Лю Цингэ ответил тихим голосом, гораздо более приглушенным, чем его обычный тон. — Я только хочу поговорить с ним. Пожалуйста. — О, мы уже знаем, что ты собираешься сказать! Ты мудак, который распространял эти мерзкие слухи о нашем А-Цзю! — Зачем вообще возвращаться? Разве мы не слишком низки для такого утонченного сяньшэна, как ты? — другая омега усмехнулась. — Возможно, он захочет попробовать наши товары, — насмешливо взмахнула ресницами Чжэньжу. — Не такой высокий и могучий, как ты притворяешься, сяньшэн? — Он вообще знает, что делать? Лю Цингэ выдержал насмешки, лишь напрягая плечи. — Можно ли передать сообщение Шэнь Цинцю от меня? Раньше я ошибался насчет Шэнь-шисюна и глубоко ранил его. Это… это было бесчестно с моей стороны… нет. Это было недобро. — Лю Цингэ сделал паузу, его голос стал неуверенным. — Теперь, когда я узнал о Шэнь-шисюне многое, чего я не знал, я не хочу снова причинять ему боль. Нет никакого оправдания тому, что я повторяю свои ошибки. Он не собирается уходить, пока не получит ответ, не так ли? Раздраженно подумал Шэнь Цзю. Всякий раз, когда у Лю Цингэ появлялась идея, его единственная клетка мозга цеплялась за нее мертвой хваткой. Как бы Шэнь Цзю ни хотел избежать этой конфронтации, он не мог оставить своих друзей наедине с Лю Цингэ. Зная, что он, вероятно, пожалеет об этом, Шэнь Цзю вышел из своего укрытия. Взгляд Лю Цингэ уловил это движение и метнулся к нему, не колеблясь, пока Шэнь Цзю спускался по лестнице. От немигающего взгляда альфы у Шэнь Цзю покалывало в затылке. Не позволяй им видеть, что ты боишься. Шэнь Цзю вздернул подбородок. Полноценный ночной отдых поднял ему настроение, и он чувствовал поддержку в присутствии своих друзей. В конце концов, Лю Цингэ был тем, кто должен был извиниться перед ним. Чего ему бояться от одного альфы? Шэнь Цзю посмотрел на него свысока. — Есть ли причина, по которой ты проделал весь этот путь, чтобы беспокоить моих друзей и прерывать мой сон? — Прошу прощения, Шэнь-шисюн, я не хотел потревожить твой покой. — Рывком Лю Цингэ поклонился ему, и разве это не было чем-то особенным? Шэнь Цзю не мог вспомнить, когда в последний раз бог войны выказывал ему хоть каплю уважения. Ах да, потому что этого никогда не было. Шэнь Цзю вздохнул и распахнул веер. — Поскольку ты уже вломился сюда, полагаю, ты мог бы объяснить, почему. — Шэнь-шисюн, я могу задать тебе вопрос? — Ты только что это сделал. Мы закончили здесь? — скучно сказал Шэнь Цзю. — Дверь там. Бог войны издал сдавленный звук, когда женщины вокруг него захихикали. Было легко вывести Лю Цингэ из себя. Если бы Шэнь Цзю знал, что немного публичного унижения смирит этого зверя, он сделал бы это намного раньше! — Пожалуйста, шисюн, я не обижаюсь. Я только хочу понять… — Понять меня. Да, да, я знаю. — Шэнь Цзю глубоко вздохнул. — Спрашивай. — Может быть, мы могли бы поговорить наедине?.. — Нет. Все, что ты хочешь сказать мне, ты можешь сказать перед моими друзьями. — Шэнь Цзю лениво обмахивался веером, не обращая внимания на разочарованные звуки, исходящие от другого мужчины. — Почему ты до сих пор приходишь в это… — Лю Цингэ бросил взгляд на мадам Чэн, Момо и растущую толпу омег, которые пришли, чтобы насладиться драмой, — …место? — Очевидно, чтобы я мог еще больше опозорить секту, выставляя напоказ свои развратные наклонности — протянул Шэнь Цзю, делая вид, что исследует свои ногти. — Но ты уже знал это, не так ли? — Я был неправ. Шэнь Цзю ничего не сказал, используя неловкое молчание, чтобы посмотреть, что Лю Цингэ выпалит дальше. — Я хочу… мы хотим сделать тебя счастливым. Если есть что-то, что ты хочешь, мы предоставим. Тебе не нужно посещать эти места в поисках… физического… комфорта… — Лю Цингэ изо всех сил пытался произнести следующие слова, его лицо стало красным, как танхулу. — О? Ты предлагаешь позаботиться о моем физическом комфорте? Как это самонадеянно с твоей стороны, шиди — Шэнь Цзю с притворной застенчивостью спрятал лицо за рукав, пока его друзья освистывали и подбадривали Лю Цингэ, который выглядел так, будто вот-вот взорвется от смущения. Шэнь Цзю резко захлопнул веер. Как бы ни было забавно наблюдать за неуклюжей попыткой Лю Цингэ схватить оливковую ветвь, было до боли очевидно, что зверь нуждается в разъяснениях. — Правда, шиди? Ты действительно думаешь, что я стал бы искать «физического утешения» у кого-нибудь из наших боевых братьев и сестер, когда у меня здесь лучшая компания? — Шэнь Цзю обвел комнату. — Что ты видишь? Лю Цингэ сглотнул и рискнул предположить. — Уважаемые… дамы ночи? Мадам Чэн фыркнула. Шэнь Цзю ухмыльнулся за рукавом. Несмотря на все возвышенные речи скотины о чести, он так боялся слов. — Нет, — медленно сказал Шэнь Цзю, как будто разговаривал с одним из своих более посредственных учеников. — Что ты замечаешь во всех нас? Лю Цингэ моргнул, и Шэнь Цзю увидел, как его единственная клетка мозга работает сверхурочно, обрабатывая информацию. — Вы все омеги. Шэнь Цзю насмешливо захлопал. — Сообразительность пика Байчжань всегда впечатляет. С пониманием в его глазах Лю Цингэ снова поклонился. — Спасибо за просвещение, шисюн. Я приложу все усилия, чтобы оправдать доверие, которое вы мне оказали. Шэнь Цзю цокнул. Неужели зверь должен был быть таким драматичным? — Шэнь-шисюн…? Шэнь Цзю застонал. — Что теперь? — Я принес тебе подарок. — Снова? Это не могло подождать? — Шэнь Цзю заворчал. По крайней мере, Лю Цингэ не притащил гигантскую тушу, как какая-то сумасшедшая дикая кошка. Лю Цингэ протянул маленький сундучок. — Я принес вам шкуры Лунных Нефритовых Кроликов, самые мягкие, какие только смог найти. Если хочешь, я могу сделать из них плащ для тебя. Заинтересовавшись, Шэнь Цзю подошел ближе и открыл сундук. Он был до краев наполнен снежно-белыми шкурками, каждая из которых была мягче облака и излучала жемчужное свечение. Омеги вокруг него удивленно зашептались. Лю Цингэ встретил его взгляд над сундуком, прежде чем почти застенчиво опустить глаза. — Но, если ты захочешь, ты можешь поделиться ими со своими друзьями. Считай это извинением за мою грубость. Шэнь Цзю склонил голову набок. Предложение зверя было хорошим. И если он не против того, чтобы Шэнь Цзю поделился… — У моих друзей нет перчаток на зиму. Это прекрасно подойдет. — резко сказал Шэнь Цзю. Момо задохнулась. — А-Цзю, ты не можешь! Это твой подарок! — Это мой подарок, поэтому я могу делать с ним все, что захочу. Если у Лю-шиди нет возражений. — Шэнь Цзю стрельнул в него пристальным взглядом. — Будет сделано. — Лю Цингэ снова поклонился. Он повернулся и поклонился удивленной мадам Чэн. — Приношу искренние извинения за причинение беспокойства вашему бизнесу. Моим плохим манерам нет оправдания. — Это ничего не меняет между нами. — Шэнь Цзю посмотрел на Лю Цингэ. — Я знаю. Теперь я ухожу. Пожалуйста, наслаждайся своим днем. — И вот так Лю Цингэ ушел. Шэнь Цзю уставился на то место, где стоял почти минуту, прежде чем недоверчиво покачать головой. Странный альфа.***
Лю Цингэ чувствовал себя самым большим идиотом в цзянху из-за того, что не понял правду раньше. Конечно, Шэнь Цзю чувствовал бы себя более комфортно среди омег, а не альф. Теперь все это имело смысл. Он вспомнил ту ученицу-омегу, которую Шэнь Цзю всегда обожал: то, что казалось развратным взрослым альфой, охотящимся на молодого омегу, на самом деле было старшим омегой, присматривающим за своим младшим. Когда Шэнь Цзю был окружен этими омега-женщинами, он выглядел в своей стихии: уверенный, расслабленный и более игривый, чем Лю Цинге когда-либо видел. С распущенными волосами, слегка взлохмаченными с постели, и глазами, все еще томными от сна, чувственным образом, как шелковая мантия была низко накинута на его плечи, облегая его фигуру; как он спускался по лестнице, как императрица, как почти кокетливо издевался над ним колкими словами… Сам Шэнь Цзю выглядел как куртизанка из старой сказки, способная разрушить целые королевства. Ни один альфа не стал бы терпеть такую дерзость от омеги, с которой они не были связаны, и ни один омега не осмелился бы показать такое отношение. Но Лю Цингэ был очарован. Когда Шэнь Цзю не омрачали страх или гнев, сиял истинный запах. Он уловил его дуновение: свежую остроту бамбука, переплетающуюся с тонкой сладостью лучшего белого чая. Красивый. Это заставило Лю Цингэ пасть к его ногам и поклоняться, дать ему все, что он хочет, спрятать его от остального мира, служить ему, чтобы он смотрел только на Лю Цингэ… — Бессмертный мастер, все в порядке? Лю Цингэ встряхнулся, поняв, что пристально смотрел в пространство и напугал владельца магазина. Он повернулся и зашагал к горе Цанцюн. Теперь, когда Шэнь Цзю был найден, он мог сказать Юэ Цинъюаню прекратить поиски… и, возможно, Лю Цингэ удобно будет солгать во благо о том, где именно он нашел сбежавшего омегу. Он не хотел лишать Шэнь Цзю этого кусочка счастья. Не снова.