История одержимости

      Минхён проснулся от скрипа. В полусне ему показалось, что отворяется дверь его комнаты. Мальчик в страхе приоткрыл один глаз, но ничего не заметил. Его дверь была заперта. На несколько секунд скрип прервался, но тут же вновь раздалось противное «скр-р-р». Звук доносился из комнаты брата. Мальчик воссоздал ее в своей голове с поразительной легкостью. Стул, стол, шкаф, комод, кровать. Кровать. Она стояла достаточно близко, чтобы Минхён мог услышать, как она скрипит, и была достаточно тяжелой, чтобы Донхёку пришлось отодвигать ее рывками. Старший из братьев Ли пытался что-то найти под ней или спрятать.       Мальчик поплотнее закутался в одеяло. Он пытался заснуть, пытался не прислушиваться к шороху за стеной, но с каждой секундой его любопытство только росло.       Скоро скрип сменился звуком, который Минхён узнал бы без труда: Донхёк чистил ковер специальной щеткой. Влажный шорох ворса и натянутый дребезг жесткой щетины. Мама заставляла Хёка чистить этот ковер в наказание за его заносчивость. Он стал часто отказываться ходить в церковь с ними, а когда ходил — вел себя не так, как приличествует доброму католику. Маме это не нравилось, она злилась, но не могла ничего поделать. Словно, когда она сталкивалась с ним в открытую, она теряла контроль над ситуацией. Отец предпочитал этого не замечать, но Донхёк вовсю куражился, издеваясь над материнскими нервами. Поэтому женщина нашла простой и действенный выход из ситуации: если Донхёк хотел остаться в воскресенье дома без скандалов, угроз и других неприятных вещей, он должен был почистить свой ковер с длинным ворсом. Донхёк приспособил для этого щетку с такой жесткой щетиной, что ей легко можно было бы повредить собственные руки.        В конце концов, уборка стала для Донхёка способом снять стресс. Бывали недели, когда он чистил ковер едва ли не каждые два дня. Услышав этот интенсивный шорох, Минхён предпочитал оставаться в комнате и не донимать брата. Но Донхёк никогда не чистил ковер так рано. Это было ненормально.        Минхён почувствовал, как его глаза слипаются. Убаюканный звуками из соседней комнаты, он погружался в легкую дрему, в которой будто бы видел своего брата, стоящего на коленях в пространстве между кроватью и стеной и с великой тщательностью очищающего ворс своей пластиковой синей щеткой. Шурх-шурх. Шурх-шурх.        Должно быть, мальчик все-таки задремал, потому что в следующий раз он проснулся от звона будильника. Солнце бледной тенью проникало сквозь шторы. Минхён сказал бы, что было около пяти утра. У Донхёка — подъем на пробежку, затем душ и завтрак. Режим хён соблюдал так, словно от этого зависела его жизнь, поэтому мальчик не сомневался, что старший брат прямо сейчас начнет собираться, даже не окончив работу.        Так и вышло. Хлопнула дверь ванной, загудела рисоварка, забурлил чайник. Шаги Донхёка измерили квартиру вдоль и поперек. Он собирался медленно, но без неохоты: он знал, что в ближайшее время его никто не потревожит. До возвращения родителей была еще пара дней. Без них ему нечего было бояться. Минхёна это злило.        Квартира затихла так же резко, как и ожила. Писк кодового замка на входной двери оповестил Минхёна о том, что брат ушел. Мальчик полежал в постели еще пять минут, затем поднялся, отодвинул стул и крадучись пробрался в комнату к Донхёку.       В комнате было светло и совсем не страшно. Один из углов кровати был сильно отодвинут от стены. Минхён заглянул в пространство между ними: внутри стоял таз с водой, лежала щетка, а по ковру расползалось большое влажное пятно, слишком темное для обычной воды. Из таза пахло химией. Минхён сморщил нос. Донхёк старательно оттирал странное бурое пятно, оказавшееся у него под кроватью.        Мальчик сел на пол. Откуда оно появилось? Минхён разглядывал его странную форму и никак не мог понять. Взгляд его скользнул дальше и уцепился за уголок белой обувной коробки, которую Донхёк сдвинул вместе с кроватью. Младший Ли заглянул под постель, там царили сумерки, но разглядеть нагромождение коробок было несложно.       Минхён достал их все, но коробки были пусты. Они лежали, как мусор, который нужно было срочно спрятать. Хотя в последней из них  — самой маленькой, потому что это была коробка из-под ботинок Минхёна, — мальчик почувствовал что-то тяжелее, чем пустота. Он осторожно поднял крышку и наткнулся на альбом для рисования. Донхёк любил иногда что-нибудь почеркать, но не слишком старательно, а художественных принадлежностей у них в доме вовсе не водилось.        Младший Ли открыл первую страницу и обнаружил на ней себя, спящего, положившего руку под щеку. Сходство было едва обозначенным, но Минхён тут же себя узнал. Донхёку удалось передать не его точный портрет, но его образ, слегка намеченный и яркий — образ спящего под неоновыми звездами мальчика. Спящего до того сладко и крепко, что он даже не открыл глаз, когда за стеной его брат пытал девушку.         Мальчик провел пальцем по рисунку. Карандаш слегка смазался. Минхён перевернул лист и наткнулся взглядом на набросок его собственных глаз. Теперь они были открыты. На следующем листе лежал темный короткий локон, который Донхёк забрал из парикмахерской, когда Минхён впервые пошел стричься без родителей — только с братом.        На следующей странице были звезды. Они были неаккуратно закрашены зеленым маркером так, будто Донхёк рисовал, не отрывая своего взгляда от минхёнова потолка.       Мальчик перевернул лист. Прямо посреди белой плотной бумаги был еще один локон. Он был длинный и рыжий, ни у кого из их семьи никогда не было таких волос. Минхён провел большим пальцем по находке. Волосы были мягкие. На секунду ему показалось, что они даже теплее, чем его собственные руки. Локон слабо шуршал, цепляясь за шероховатость листа.       Он был не последним, еще через пару страниц Минхён нашел длинную темную прядь. Затем еще одну, и еще одну, и еще. Альбом был заполнен почти до половины.       Мальчик не понимал, что это за волосы до тех пор, пока не перевернул последнюю использованную страницу. Прямо в белоснежном центре единственным ярким пятном был кусочек зеленой ткани, аккуратно и тщательно закрепленный рукой Донхёка.       Перед глазами встал тот вечер. Всхлипывающая девушка в зеленой футболке с ужасом смотрит на мальчика, пытаясь попросить его о помощи, а потом и предупредить: «Обернись! Он за спиной». Минхён резко развернулся. В квартире стояла необычайная тишина, наверное, лишь благодаря ей он и услышал шаркающие шаги у входной двери. Мальчик торопливо засунул альбом обратно в коробку и задвинул ее под кровать. Он вскочил на ноги и так спешил выбраться из угла между кроватью и стеной, что стопой задел таз с водой. Таз накренился, но не перевернулся. Мальчик замер от ужаса, наблюдая, как плещется из стороны в сторону вода внутри пластиковой ловушки. Емкость с грохотом встала на место. Вода хлынула за бортики. Пролилось не так много, но достаточно, чтобы заметить новые влажные пятна на ковре. Минхён истерически заозирался в поисках хоть какой-нибудь тряпки. Глаз постоянно цеплял ненужные вещи: футболка брата, блокнот на столе, одинокий носок, очки для чтения.       Вдруг кодовый замок на двери пискнул, сердце у Михёна ухнуло.        Донхёк, насвистывая что-то невнятное, хлопнул дверью ванной комнаты. Мальчик, не обращая внимания на пролитую воду, мокрые колени пижамных брюк и дрожащие руки, с осторожностью вышел из комнаты. В ванной хлынул душ. Минхён влетел в собственную спальню, придвинул стул к двери и принялся ждать.         Он услышал, как брат прошел в комнату. Скрипнул ящик комода, видимо, юноша достал чистую одежду, — и звуки исчезли. Минхён больше ничего не мог различить, словно Донхёк поднялся в воздух и левитировал. От этой мысли мальчику стало не по себе. Богатое воображение тут же подкинуло картинку с братом, забирающимся в комнату через окно. Минхён подскочил к шторам и раздвинул их. Была ранняя осень. Солнце только встало. По улицам стелился туман. Встревоженный мутным рассветом мальчик сел обратно на кровать, но оказалось, что так он не может наблюдать за окном и дверью одновременно. С больно бьющимся сердцем Минхён сел в угол, из которого было видно всю комнату. Он сидел с прямой спиной и изредка моргал.        Шорох за стеной заставил мальчика вздрогнуть. Повисла тишина. Она длилась и длилась, и длилась, и длилась до тех пор, пока в коридоре не скрипнула половица. Прямо напротив его комнаты. Скрип замер, будто завис в воздухе. Минхён едва дышал, глаза слезились от боли, но он никак не мог заставить себя моргнуть. Дверная ручка медленно повернулась и тут же наткнулась на спинку стула. Ручка дернулась еще раз и еще раз, и еще раз, громко клацая и скрипя. Дверь вдруг вздрогнула и раздался грохот. Задние ножки стула — единственные, которые упирались в пол, — со скрипом проехались по паркету, и тот звонким треском рухнул на пол. Минхён задрожал и часто заморгал, чтобы согнать скопившуюся в глазах влагу.        Дверь отворилась. Сквозь появившуюся щель на мальчика смотрел Донхёк. Взгляд у него был совершенно пустой.        — Марк, просыпайся, — вдруг сказал Донхёк чужим голосом. Лицо у него сделалось удивленное, вытянутое, словно у комедийного актера. Он еще раз открыл рот, но оттуда вырвалось лишь: — Вставай, у нас проблемы.       Марк с трудом узнал голос Джэхёна. Образ брата и детской комнаты растворился в ярких лучах солнца. Лицо у инспектора Чона было бледное и мрачное.        — Что случилось? — спросил агент, приподнимаясь на локтях.        Джэхён молча подошел, нашел пульт и включил телевизор. Вчера вечером Марк даже не заметил, что он тут есть. На экране появился кадр с мужчиной в капюшоне и синим рюкзаком, рядом с кадром показали карандашный набросок молодого мужчины с прямым носом, большими глазами и тонкими губами. Мужчина этот кого-то ужасно Марку напоминал.        Слова диктора с какой-то комичной медлительностью доходили до агента Ли. Жесткий голос женщины вне кадра объявил:        — Этот молодой человек подозревается в четырех убийствах и одном похищении. В последний раз его видели возле частной школы в Хвасоне. Внимательно вглядитесь в портрет и в кадр с видеозаписи. Если вы узнаете его, позвоните по номеру специального следственного отдела…       Экран погас, Джэхён отложил пульт. Марк взглянул на него. Он все еще с трудом осознавал происходящее, тяжелые мысли ворочались в полудреме.        — Это наш преступник?        — Да, сегодня утром получил отчет от Юты. Потрет и кадр с видео — его рук дело, — инспектор присел рядом на кровати.       Марк уткнулся лицом в ладони. Ему хотелось захныкать от разочарования. Тот, кто слил информацию прессе, явно не подозревал, какой катастрофой это может обернуться. Сеульская полиция долгое время существовала без единой зацепки, и теперь, когда у них появилась важная информация, они впервые рисковали провалить дело так бездарно.        — Насколько все плохо?  — тихо спросил Джэхён. Он присел на кровать и улыбнулся, явно стараясь сохранять хладнокровие, но вид у него все равно был усталый и растрепанный.        — Все наши улики — пшик. У нас нет ровным счетом ничего, кроме кадра, изображения и психологического портрета, которые даже суд не примет. Надежда была на то, что субъект скоро совершит следующее преступление и оступится, но теперь нет и ее. Он заляжет на дно. Возможно, кто-нибудь посоветует ему сменить образ действия, и тогда мы точно его не поймаем. Но даже это не так страшно, как то, что сейчас происходит в отделе,  — Марк откинулся на подушки. В голове у него зазвенело, отдаваясь эхом, похожим на звон рабочего телефона, разрывающегося от нетерпения, желающего поделиться сведениями. Он хочет рассказать секрет, тайну, а может быть что-то общеизвестное. Ему хочется поболтать. Он звенит и звенит, и звенит. А за ним еще один и еще один, а там третий и четвертый. Все они хотят рассказать, кто преступник. Марк видел эту картину очень часто. К раскрытию деталей дела всегда нужно было подходить с такой осторожностью, которая не была присуща обычным полицейским. В ФБР у них для этого была Алиша. Здесь они были сами по себе. — Мы не справимся с наплывом звонков. Работа встанет на недели, потому что от желающих поделиться информацией не будет отбоя. Мы будем сидеть за столами с утра до вечера, пока след не остынет окончательно, и тогда общественность возмутится: они ведь так нам помогают, почему мы до сих пор никого не поймали?        Джэхён тяжело вздохнул и разочарованно провел ладонью по лицу.        — Я попробую выбить нам сотрудников для приема звонков, — инспектор поднялся, надевая привычную маску доблестного начальника. — Если ты все-таки нашел что-то в письмах, то самое время об этом сказать.        Марк покачал головой. Письма были пустышкой. Но самое ужасное во всей этой истории было то, что перспектива встречи с Донхёком нарисовалась теперь так четко, что Марк уже ощущал у себя на лице больничный воздух.       Они выехали из квартиры Джэхёна так быстро, как только смогли. Все еще едва соображающий Марк внутренне корчился от головной боли. На светофорах Джэхён пытался быстро отвечать на сообщения, но судя по нервному тяжелому дыханию и постоянной гримасе недовольства, коммуникация не клеилась.        У здания полиции собралась толпа с телевизионными камерами и пушками для записи звука. Дальше КПП журналистов с камерами не пускали, но несколько особенно пронырливых уже топтались у главного входа, ожидая кого-нибудь, кто поделится информацией.        Джэхён громко выругался, едва заметив беснующуюся толпу и вспышки камер. У Марка в груди все противно сжалось. Засветить собственное лицо по корейскому телевидению — последнее, что он хотел бы сделать. Его родители были не в курсе, где и как он живет, не знали, как он выглядит и что он вернулся. Марк перестал общаться с ними, как только поступил в университет. Иногда мать присылала ему сообщения, но все они были о Донхёке и выводили Марка из себя.        Некстати вспомнились письма. Ли дотронулся пальцами до кармана, натыкаясь на плотную бумагу конверта. Агент не понимал, зачем взял его. Просто захватил с собой. Нераскрытое послание обжигало руку. Судя по письму, которое Донхёк отправил матери, на этой загадочной бумажке было что-то похожее.        Марк крепче ухватился за смявшийся конверт, натянул капюшон до самого носа и вжался в сидение. Машина медленно двинулась к шлагбауму сквозь шумную толпу репортеров. Они все прибыли за сенсацией, и будь кто-то из них чуточку внимательнее, приглядись получше к молодому человеку на пассажирском сидении, так старательно прячущему свое лицо, он бы эту сенсацию получил.       В само здание они с Джэхёном прошмыгнули через черный вход. Участок стоял на ушах. Офицеры носились по этажам, словно ужаленные. Не трудно было догадаться, что повышенное внимание прессы к одному отделу ставит под удар и все остальные. Они вдруг оказались в ожидании надвигающегося цунами, к которому были совершенно не готовы.        Марк ловил на себе косые взгляды сотрудников, но едва ли все смотрели именно на него. Дело было в Джэхёне, который с такой уверенностью вышагивал рядом, будто ничего особенного не произошло и идея почти разрушить собственное расследование принадлежит только ему. Марк мог позавидовать инспекторской выдержке.        Разрывающиеся от звонков телефоны они услышали, не доходя до отдела. Джемин вылетел из офиса бледный и вспотевший, будто его вот-вот вырвет. Джэхён поймал его за плечи и заглянул в глаза.       — Что происходит?        — Это все я. Я виноват, — выпалил молодой человек, обреченно переводя взгляд с инспектора на агента и обратно. За его спиной раздавался ужасающий трезвон. Марк старался сосредоточиться на голосе На, но не мог. Он тряхнул головой, пытаясь вытрясти этот звук из собственных ушей. — Я решил объединить наши с детективом Накамото отчеты.        — Это отличная мысль, — выпалил осоловевший Марк. — Но как отчет попал к журналистам?        — Приходил суперинтендант Юн. Он спросил о прогрессе в деле, и я дал ему объединённый отчет.        Несколько секунд стояла тишина, затем Джэхён громко вздохнул.       — Не думаю, что он сделал это из благих побуждений, — инспектор положил ладонь на плечо Джемину. — Все в порядке. Мы с этим разберемся. Нужно будет подготовить какой-то пресс-релиз для журналистов. Как с утечками справляются в ФБР?        Марк пожал плечами, пытаясь припомнить действия Алиши, но звонки мешали ему сосредоточиться. Они врезались в голову, словно дребезжание сверла. Марк скорее предпочел бы незатыкающегося Донхёка, чем бесконечный дрязг. Голос Тэиля за дверью звучал приглушенно. Он старательно отвечал на телефон. Джэхён и Джемин не сводили взгляда с агента. Марк прикрыл глаза, пару раз зажмурился, вдохнул и выдохнул. В голове с трудом прояснялось.       Во-первых, — начал тихий голос.        — Во-первых, Джэхён-хён прав, нам нужно подготовить пресс-релиз, — подхватил Марк. — Во-вторых, нужно постараться пресечь любую возможность дальнейшей утечки. Нужно поговорить с этим суперинтендантом Юном и потребовать у него сотрудников для приема звонков, потому что никто из нас заниматься этим не будет. Сейчас мы не можем терять время зря.        — А если получим из них какую-то важную информацию? — удивленный Джемин перевел взгляд на инспектора. — Могут быть еще свидетели или другие пострадавшие.        — Нет, — отрезал Марк. — Единственная возможность найти настоящих свидетелей — это рассказать о том, как преступник заманивает жертв. Но такой информацией мы не можем делиться.        — Но почему? Мы предупредим людей. Мы можем кого-то спасти, — возмущенный Джемин немного отшатнулся, будто не веря в то, что Марк может утаить такую важную деталь.        — Это будет нашей проверкой для тех, кто решит выдавать себя за преступника. То, что нам предстоит пережить сейчас, — это информационный шум. Мы должны сделать так, чтобы он не коснулся нашей работы. Лукас и Юта все еще в Хвасоне? — Марк почувствовал укол стыда при мысли о вчерашнем вечере. Он не хотел сбегать из морга, тело двигалось само по себе. Вело его в единственное место, которое имело значение.        — Все еще там. Я собирался вызвать Лукаса обратно. Думаю, он больше там не нужен.        — Но Юта-хён пусть продолжает работу, — кивнул Марк. — Мы все еще не узнали, что за машину использует преступник. Пусть хён попробует идентифицировать тело и проверит хвасонские незаконные каршеринги. Нам нужно за что-то уцепиться. Будем работать так.        В кабинете Тэиль устало тряс затекшей рукой перед тем, как ответить на очередной звонок. Джэхён нахмурился, глядя на него. Лицо у инспектора скривилось от недовольства. Он повернулся на каблуках и решительным шагом направился в обратную сторону, едва переступив порог. Суперинтенданта Юна ждал серьезный разговор.        Марк усмехнулся и хотел было двинуться за ним, но решил, что вряд ли сможет чем-то помочь Джэхён-хёну в разговоре с начальством. Он сел за ноутбук и быстро набрал письмо для Алиши. Марк был уверен, что агент Худ не спит, и ее помощь в составлении пресс-релиза была бы как нельзя кстати.        Женщина ответила быстро, и Марк не сумел сдержать улыбки при виде ее совета: «Подтверди все, что сказали в новостях, и больше ничего не говори. Лей воду, притворяйся тупым, не отвечай на вопросы».       Агент еще раз пересмотрел выпуск и удовлетворенно выдохнул. Ничего критически важного сказано не было. Они смогут выбраться из этого кошмара с минимальными потерями. Марк взглянул на Джемина, который по-прежнему был слишком бледен, но теперь хотя бы не выглядел совсем потерянным. Тэиль за соседним столом потухшим взглядом смотрел на разрывающийся телефон. Детектив немного помедлил, вздохнул и взял трубку.        Марк вернулся к пресс-релизу и составил его так обтекаемо, как только смог. Он наделся, что ему не придется участвовать в публичном цирке. Ему хватило публичности во время суда над Донхёком. Пусть фотографии маленького Минхёна и не показали по ТВ, он прекрасно понимал, что полную анонимность сохранить не удалось. Друзья Донхёка, которых было неприлично много, соседи, знакомые родителей, — все они прекрасно знали, о ком идет речь в новостях.       Марк откинулся на спинку стула, пытаясь выкинуть непрошенные воспоминания из головы. Его отвлек появившийся в дверях Джэхён. Он, казалось, стал еще мрачнее, но все-таки привел вместе с собой пятерых офицеров. Таких молодых, что Марк вдруг почувствовал себя неуютно. Они заходили в кабинет один за другим, словно утята, впервые направляющиеся к большой воде. Последним в кабинет зашел седой крупный мужчина, и Ли сразу догадался, что это и есть суперинтендант Юн. У него были высоко поднятые кустистые брови и очень тонкие губы с морщинками в уголках, будто он всегда чем-то удивлен и недоволен одновременно.        Все встали, чтобы поприветствовать его. Мужчина обвел подчиненных взглядом и, когда наткнулся на Марка, смешно крякнул и слегка склонил голову в приветствии.        — Суперинтендант Юн. Нужно было поприветствовать вас раньше, агент Ли.        — Рад знакомству, — поклонился Марк, чувствуя на себе пристальный оценивающий взгляд.        — Инспектор Чон передал мне, что я совершил досадную оплошность, попытавшись предупредить людей об опасности, — мужчина натянуто улыбнулся. — В то время как он из кожи вон лезет, чтобы раскрыть это дело.       Марк внутренне напрягся. Он не привык иметь дело с начальниками, переговорами занимался Джонни. Его обаяния хватало, чтобы притупить внимание даже самого придирчивого наблюдателя. Анекдотами и забавными историями он легко занимал боссов, убалтывал их до состояния такой расслабленности, что они могли доверить агенту Со свои жуткие планы по захвату власти, смещению коллег и другие амбициозные проекты.        — Я понимаю ваше желание защитить людей, суперинтендант Юн, но я уже объяснил вам, что общение с прессой — преждевременно. Мы не готовы предоставить им информацию, которая могла бы помочь следствию и не посеять панику, — вмешался Джэхён. Он встал перед Марком и вздернул подбородок. Хоть тон его был вежливым, Марк ощущал в словах угрозу, она скользила в звуках речи, словно крохотная, но ядовитая змея.        — Я понял вас. Но хотел бы узнать мнение специалиста, — Юн поджал губы и перевел взгляд на Марка.        — Согласен с инспектором, — отрывисто ответил Ли. — Публичность сейчас нам не поможет.        — Как жаль, что мы вынуждены так мало ценить чужие жизни, — кивнул суперинтендант Юн, явно разочарованный его ответом. — Может быть, инспектор Чон зря нарушил все протоколы, самовольно вызвав вас сюда и не поставив в известность начальство, раз вы боитесь не справиться с делом из-за такого небольшого неудобства.       — Агент Ли прекрасно выполняет свою работу. За три дня мы продвинулись вперед так далеко, как не могли продвинуться предыдущие полгода.        — Это не показатель работы агента, это показатель вашей безалаберности. Не думайте, что ваше быстрое продвижение по карьерной лестнице остается незамеченным, инспектор Чон. Смотрите в оба. Даже связи не помогут вам выбраться, если дело будет провалено. Журналисты любят обсасывать кости людей вроде вас.       — Не нужно угрожать мне журналистами, суперинтендант Юн, — спина Джэхёна напряглась, он говорил едва разжимая челюсти. — Несмотря на все ваши старания, это дело будет раскрыто.       — Большая ошибка, инспектор Чон, я даже не начинал стараться. Хочу напомнить вам, что вы все еще мой подчиненный, — мужчина улыбнулся и вышел из кабинета, не оглянувшись. Хмурый Марк смотрел ему в след. Он чувствовал, что вляпался в какую-то политическую игру внутри участка, и теперь эта игра вредит его делу.        — Чего он добивается? — спросил агент у Джэхёна.       — Обсудим позже, — шепнул Чон и кивнул в сторону прибывших офицеров. Все это время они простояли в стороне, ожидая, когда на них обратят внимание.        Джэхён рассадил их по местам, словно школьников, и тщательно объяснил задачу. Растерянные офицеры заторможено кивали и тайком бросали любопытные взгляды на Марка. Чон закончил инструктаж и позвал Джемина, Тэиля и Марка в отдельный кабинет. Он выглядел обеспокоенно.       — Обсудим, что у нас есть и решим, кто и как будет действовать дальше. Что думаешь, Марк?        Неожиданно агент Ли смутился. Он понял, что не сможет объяснить все выводы, к которым пришел, если не расскажет Джемину и Тэилю, кто он. Марк открыл рот, но не смог сказать ни слова: робость сжала горло.        — Мы не сумеем поймать преступника без твоей помощи, — инспектор Чон мягко взглянул на агента.         Марку этот взгляд показался ужасно знакомым. Агент Ли глубоко вздохнул, запрятав нервозность поглубже, и заговорил:         — Мы выяснили, что имеем дело с начинающим убийцей. Это молодой мужчина 25—35 лет. Он достаточно привлекателен, сообразителен, но вряд ли имеет постоянную работу на полный день. То, что он похищает женщин прямо на улице, говорит о его рискованности. На такой риск пойдет либо действительно опытный преступник с многолетним стажем, либо начинающий преступник-«фантазер». В пользу того, что наш субъект только начинает свою «карьеру» говорит и выбор оружия, и изначальный выбор места для избавления от тел. Нож — грязное оружие, после него остается много следов. Кто-то опытный выбрал бы что-нибудь почище, например, удавку. И судя по тому, как он выбрасывал тела, он боялся попасться. Он выбрасывал их в малолюдном районе, но приложил недостаточно усилий, чтобы скрыть их полноценно. Посмертные следы говорят о том, что он мог выталкивать их из машины прямо на ходу. Более опытный преступник уже бы нашел для себя место, собственное кладбище, и прятал бы тела гораздо старательнее. Наш же «фантазер» долгое время мечтал о преступлении и, скорее всего, первое нападение случилось спонтанно — и оно провалилось. У него не было плана. План появился позже. Перед нападением должен был произойти какой-то триггер: расставание, увольнение с работы или ссора с кем-то. Поскольку он нападает на достаточно молодых девушек, я думаю, что у него проблемы в личной жизни. Возможно, несмотря на его привлекательную внешность, девушки не хотят строить с ним отношения. И перед первым нападением он получил очередной отказ, который его разозлил. Значит что-то в его поведении должно смущать. Может быть, он заикается, плохо шутит или от него неприятно пахнет.        Но у него есть свой дом или свой гараж в отдалении, помещение, где можно некоторое время держать девушек. И он обитает в районе Мапо. Думаю, он тут живет, развлекается или каждый день проезжает мимо.        Теперь перейдем к телу на участке Пак Джимин. У меня практически нет сомнений в том, что эти дела связаны. Думаю, экспертиза подтвердит, что нож, использованный в этом убийстве, совпадает с ножом, использованным в трех предыдущих эпизодах. Для уверенности, мы должны показать его портрет Сон Чеён и Пак Ёнхо. Если это и правда тот же субъект, то в его развитии произошел неожиданный скачок. Он как будто со второго уровня перескочил сразу на сотый. Другой город, слежка, минимальное количество ударов, сокрытие тела, взятый сувенир. Все говорит о том, что это другой преступник. Но я не верю в такие совпадения. Думаю, он разозлился на Пак Джимин, потому что она помешала ему. Сорвала его первое нападение. Он очень чувствителен и неуверен в себе. Он не терпит, когда на его эго посягают. Пак Джимин сделала именно это, поэтому, считаю, что ее уже нет в живых.        — Но как он нашел дом Пак Джимин? — нахмурился Тэиль.        — Проследил за ней в тот же вечер. Похоже, тогда она стала частью его фантазии. Сильная женщина, которая сделала его уязвимым. Думаю, все это время он вынашивал план мести.        Неожиданно дверь в кабинет распахнулась, и за порог ввалился тяжело дышащий Лукас.        — Ну и кошмар у вас тут творится, кругом журналисты, — выпалил он. Вон наткнулся взглядом на Марка, и на лице у него смешалась такая гамма эмоций, что агент едва ли мог вычленить из нее что-то внятное. — Я думал, с тобой что-то случилось. Нужно было написать.        — Прости, — Ли поднял ладони в успокаивающем жесте. — Ты прав, нужно было написать, что я в порядке.        — В этом-то я как раз сильно сомневаюсь, — бросил Лукас и уселся в кресло. — Что обсуждаем?        — Марк как раз представлял нам обновленный профиль, — холодно вставил Джэхён. — Мы внимательно его слушаем, ведь у нас нет другого выбора.       Детектив Вон кивнул и потупился.        — Возвращаясь к изменению образа действия субъекта. Чем может быть обусловлен такой скачок в развитии? Я думаю, что его кто-то обучает, — продолжил Марк.        — Обучает? — воскликнул Джемин. — Типа как преподаватель университета для серийных убийц?        — Скорее, кто-то вроде личного репетитора.       — И кто это может быть? — растерянно спросил Тэиль. — Не мог же он просто найти его на сайте для репетиторов?        Марк набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Он со страшной силой хотел вылезти из собственной шкуры и никогда в нее не возвращаться.        — У меня есть предположение, но оно вам вряд ли понравится. И мне будет сложно объяснить, откуда оно взялось, — Ли замолк, прислушиваясь к голосу в голове. Тот упорно молчал и не желал подсказывать. Оставленный один на один с собой, Марк выпалил: — Я думаю, что это был Ли Донхёк.        Повисла тишина. За дверью раздавались непрекращающийся трезвон телефонов, бормотание офицеров, стук по клавишам, жужжание кофемашины. За дверью текла совершенно обычная, пусть и суматошная жизнь.        — Ли Донхёк? — неловко переспросил Лукас. — Почему он?        — Вы его уже допрашивали, — медленно начал Марк. — Скорее всего, тогда он и составил план помощи начинающему коллеге. Думаю, он первым связался с нашим субъектом. Но я не представляю как.       — Значит мы виноваты, что преступник изменил почерк? — Лукас вдруг поднялся с кресла во весь свой немалый рост. Он говорил спокойно и миролюбиво, но Марк почувствовал себя неуютно.        — Нет. Преступники часто меняют свой образ действия. Связь с Донхёком лишь позволила ему начать действовать эффективнее. Ли Донхёк очень умный серийник. Не из тех, кого обычно просто поймать. Но я считаю, что он обучает нашего нынешнего субъекта не просто потому, что вы с ним поговорили, но и потому, что образ действия субъекта похож на образ действия Ли Донхёка.       — Разве кому-то вообще удалось выяснить, как Ли Донхёк убивал? Насколько я помню, ни одного тела так и не нашли, — Тэиль недоверчиво покосился в сторону Джэхёна. Их начальник сидел с отрешенным лицом и пристально глядел на Марка.        Агент Ли замолчал. В кабинете снова повисла тишина. Лукас неловко оперся о стену, Джемин застыл в неудобной позе, до ужаса похожий на ребенка, который впервые увидел ссору родителей, Тэиль нервно переводил взгляд от Джэхёна к Марку, нерешающемуся заговорить и прожигающему взглядом пол.       — У меня ПТСР, — Марк обреченно вздохнул и извиняюще улыбнулся. — Я не могу справиться с ним очень долго. Примерно с того момента, как узнал Ли Донхёка. Я знаю, как он убивает. Нам нужно допросить его еще раз.        — Ты лично знаком с Кумихо? Но когда ты…, — удивленный Джемин вздрогнул, но предложение так и не закончил.        — Так его прозвали? Кумихо? — Марк растерянно взглянул на молчаливого Джэхёна. На последнем слове его голос сорвался. Марк запустил пальцы в растрепанные волосы, сильно оттягивая пряди, словно пытаясь с корнем выдернуть воспоминания о сказках, которые так любил рассказывать Донхёк. Минхёну не нравились эти истории про хитрых оборотней, он каждый раз закатывал истерику, едва Донхёк заикался о них.        Инспектор Чон поднялся из-за стола и в два широких шага оказался рядом с Ли. Он положил свои руки на дрожащие ладони, запутавшиеся в черной копне, и осторожно распутал бледные пальцы. Руки Марка были холодными, словно его сердце перестало качать кровь давным-давно.        — Мы поедем в лечебницу и поговорим с ним, — мягко сказал Джэхён, чувствуя, как близок Марк к очередному срыву. — Соберись. Нужно выяснить, связан ли он с преступником.       — Мы тоже едем? — хмурый Тэиль подобрался и, казалось, неосознанно пытался нащупать кобуру.        — Нет, вы втроем останетесь здесь. Покажите фотороботы всем, кто фигурирует у нас в качестве свидетелей. Попытайтесь узнать хоть что-то. Джемин, попытайся достать список недавно вышедших пациентов и работников лечебницы. Если кто-то из них как-то связан с Мапо, тут же сообщай. Будем проверять всех.        — Понял, — отрывисто бросил Джемин и вышел из кабинета. За ним потянулись Тэиль и Лукас.        — У тебя нет выбора, — Джэхён крепко сжал ладони Марка. — Ты должен делать свою работу.        Агент Ли выдохнул, спрятал руки в карманы и кивнул. Мысленно он прикидывал, как скоро его жизнь рухнет окончательно. Подсчеты выходили совершенно нерадужные. Марк даже подумал о том, чтобы сбежать, но потом вспомнил, зачем Джонни продолжает держать его в ФБР, несмотря на явное для всех нездоровье.        — Мой мозг отключается.        — Продержись еще немного, — Джэхён положил руку ему на плечо и вывел из кабинета. — Сейчас я отвезу тебя домой. Ты отдохнешь. А я разберусь с пресс-релизом, поэтому в больницу поедем завтра.        — Я подготовил черновик. Он на твоем столе. И нам нужен план опроса.        — Подумай над ним.        Солнце на улице мягко пригревало, но Марк Ли чувствовал себя Персефоной, спустившейся в Аид.