Герой поневоле

Параллельно атаке в библиотеке, или даже после неё, лёжа на диване у себя дома, сестра Шея, Танака, смотрела телевизор. Находилась она в странном положении, ведь сидела она, если вам угодно, головой вниз, закинув ноги на спинку дивана. Голова у неё не кружилась и не болела — привычка так сидеть выработалась с беспокойного детства. В таком положении она чувствовала, что тяжесть, на удивление, отступает, а голова проясняется новыми мыслями. Хотя у многих людей было бы совсем наоборот. Она смотрела репортаж о фестивале в соседнем городе, спокойно проводя свой выходной. Пусть она была и одна, её радость иногда проявлялась так, словно она окружена сонмом друзей. Она удивлялась — могла даже завизжать, — прыгала иногда от радости и, как подобает девушке, мечтала. Однако в тишине мгновения, когда в телевизоре все замолчали, по комнате пробежался звон мелодии её телефона. Пели девушки, пели какую-то странную песню, перевода которой Танака не знала. На телефоне виднелся номер, а под ним надпись: «Начальник». Честно, поднимать телефон не хотелось — отпуск есть отпуск, и в первую очередь ты должен отдавать предпочтение самому себе, а не чужому желанию. Танака… ей не хотелось говорить ни с кем с работы. — Слушаю, — однако пересилить груз ответственности она не могла. — Рад что вы подняли трубку, О’Салливан, — пробурчал на той стороне мужской голос. — Извините, что отвлекаю вас от отпуска, но у нас ЧП! Место преступления было подвергнуто террористической атаке, и нам требуется, чтобы вы, вкупе с другими детективами, прибыли на место. Этого ей не хотелось. Однако эти слова тут же стали для неё тисками, от которых нельзя освободиться. Ей стало холодной. Вновь ей придётся выйти на работу в её отпуск, пусть она и не обязана. В такие моменты ответственность брала над ней верх, ведь она — полицейский, детектив, если быть точнее. Она не могла просто отступить от своих обязанностей и обязана была выдвинуться на место преступления. Может так она сможет помочь хоть кому-то. Библиотека не преобразилась. Надпись, выставляющая напоказ её нахождение здесь была нетронута. Конечно, её спокойствие омрачалось сворой полицейских, которые что-то выпрашивали у пострадавших. Они держали в руках бланки, куда резкими движениями ручки записывали высказанные подробности. — Они убивали! Они убивали нас как животных! Мой друг… мой друг жив? — никто из выживших не мог связать дельных слов. На них нахлынуло отчаяние. Неожиданно раздавшиеся выстрелы забрали всю их уверенность в завтрашнем дне, а прибывшие полицейские, отобрали эту надежду у тех, кого не нашли. Кто-то потерял в этой бойне друзей, другие лишились дочерей и сыновей; любимые расстались навсегда. Это было ужасно, и спустя несколько месяцев на этом месте будет воздвигнут мемориал, а библиотека вновь начнёт свою работу. — Мы уверен, что с вашим другом всё хорошо, но прошу, поверьте, чтобы продолжать расследование нам нужно ваше содействие, — подле испуганного выжившего, стоял полицейских. Высокий, в рубашке, белой как сама луна. На нём не было галстука, а верхние две пуговицы были расстёгнуты, оголяя его грудь. Он потянулся за ремень, чтобы поправить чёрные брюки. Туфлями он чуть подобрался поближе к человеку, чтобы иметь возможность подхватить его, потеряй тот сознание. — Они… они… у них было оружие! Они стреляли… я видел, как они прострелили грудь Сейко… он жив? — вновь повторяющийся вопрос, на который будет один и тот же ответ. — Ваш друг жив, мы вас уверяем, но я прошу, подышите и успокойтесь, — полицейских знал, что чувствует этот человек. — А теперь попрошу, может вы сумеете вспомнить, кто мог украсть другую часть из их вооружения? Даже одежды будет достаточно, сэр. — Я не… простите, я ничего не видел — было слишком страшно, — полицейский его прервал. — Ничего. Благодарю за содействие. Вскоре за вами прибудет карета, — и, улыбнувшись, закрыл ручку колпачком, а потом засунул ту в свой нагрудный карман. Бланк оказался еле заполненным. Пару шагов и мужчина добрался до другой группы полицейских, передал бланк им. Остановившись, полицейский уложил руки на пояс и глубоко вдохнул — сильно ему не нравилось то, что его упекли работать именно над этим делом, хотя он уже занимался двумя другими. Вдруг появляется Танака. Полицейский её не сразу замечает. Она была в длинном чёрном плаще, небольших, на невысоком каблуке, туфлях. На ногах брюки, что позволяют удобно передвигаться, да и создают образ весьма загадочного и… что ж греха таить, стильного человека. Она протянулась под жёлтой огораживающей лентой, надела перчатки, которые ей дал один из ассистентов, стоящий у края барьера. Она огляделась. Было много людей и, конечно, большинство из них были полицейские и мало из них хоть кто-то не заполнял бумажки. — Очуметь, ты чего здесь делаешь? — вдруг в поле зрения появился тот самый полицейский, что наконец заметил Танаку, произнёс. — Неужели надоело сидеть в отпуске? Соскучилась по работе? — Джек… Джек. Странное имя для человека с азиатской внешностью. У Джека были китайские корни, даже не так, он большую часть своей осознанной жизни прожил именно в Китае и носил совершенно другое имя. Джеком он стал называться только потому, что выставить себя американским китайцем было бы куда солиднее, чем обычным китайцем. Поэтому многие удивлялись, когда узнавали правду. У него было удивительно квадратное и резкое лицо для азиата. Во многих странах этого региона его бы посчитали не весьма красивым: больше безобразным. У него были не слишком толстые, но и не тонкие губы. Удивительно густые брови и кудрявые чёрные волосы, свисающие до плеч. — Да ладно, нежели ты не рада меня видеть? — он появился перед ней неожиданно. Из-за его крупного силуэта, что, честно, застилал солнце, Танака даже чуть дернулась, но сдержала себя и оглянулась. — У тебя есть отчёт? Мне нужно узнать, что здесь произошло. — Ну что же, зачем отчёт? Могу рассказать, если хочешь. — Спасибо, — он забрала бланк у появившегося полицейского. — Ты опять всё приукрасишь. — Ну слушай, если я это здесь сделаю, то… честно, сам удивлюсь своим навыкам, — почему-то послышалась усмешка, точно непотребная в этой ситуации. Танака медленно ступала по словам, что находились в отчёте. Её сильно пугали такие сочетания, как «необычайно жестоко» и «внешних ран нет; смерть наступила из-за внутреннего кровотечения». Она, как полицейский, уже старалась собрать образ преступника — занималась лукизмом, можете подумать и подумаете правильно. — Здесь говориться, что… кто это составлял? Что за поэтическая «картина из трупов»? — недовольно прокричала Танака. — Мне надо увидеть место преступления. — Если уж ты так хочешь… Тебя пугают трупы? — Я детектив дольше, чем вы в моих подчинённых, лейтенант, так что нет, я не боюсь трупов. — Как знаете. Они, шаг в шаг, следовали к дверям, что вели во внутрь библиотеке. В первой же комнате, в вестибюле, где находились кассы, лежала первая улика: труп молодой женщины. Предположительно, она пыталась остановить вооружённых людей, не отдав себе отчёт о том, что может умереть. Сейчас группа криминалистов старалась обнаружить пулю, которая прошила тело девушки. Они её не видели, но находилась та в гардеробе. После они выступили в крупный зал, в котором люди читали книги в тишине вплоть до прихода солдат. Было очень много крови. Казалось, что тела были разорваны, но они были практически нетронуты. В отчёте прозой пишется: «В их телах уже не было места для крови, поэтому она начала вытекать наружу». Нанесённые повреждения были ужасны, если их оглядывать изнутри, но абсолютно невидимы, если оглядывать тело снаружи. Кровь на полу составляла удивительно причудливые узоры, которые не несли никакого смысла. — Как я понимаю, мы имеет дело со… злодеем? — Сложно сказать, — указывал на тела Джек, стараясь не ступать в кровь. — Конечно, он преступник, но злодей ли? Ладно, прости, философствовать больше не буду. Дело в том, что мы просто не знаем, кто это — камеры отключены, а других улик у нас просто нет. — Понятно, — прижала пальцы к губам Танака. — Свидетели смогли описать хоть что-то? — Солдаты, но вон они лежат. Оружие тоже есть, но возможно, что кто-то мог украсть недостающие огнестрелы, — Джек указал на то, что среди девяти солдат водилось лишь семь пистолетов и четыре пистолета-пулемёта. — Украсть их мог кто угодно, так что нужно начать поиски сейчас. — Да-а-а-а, — протянул Джек, словно хотел что-то сказать. — Я не должен это говорить, но твой брат тоже был здесь, — Танака впала в ступор. Её покрыл ужас, когда глаза забегали по помещению, на стенах которого красовались ужасные отметины от пуль, что могли лишить многих людей их жизней. Она даже начала вглядываться в упавшие полки, почему-то думая, что Шей может находиться именно там. — Что? — всё же, собрав силы, решила спросить она. — Где он? — Так, успокойся, — Джек выставил руки. — Не зачем беспокоиться… и не надо злиться на меня! Во-о-о-от. Твой брат в безопасности. Он сейчас в больнице, но его не могли так просто оставить, поэтому… да, его допрашивают, ведь он один из тех свидетелей, кто остался в сознании. — Что? Допрашивать? — Танака сделала шаг ближе. — Он ребёнок! Вы хотя бы понимаете, что делаете, допрашивая… ребёнка! — она была готова разорвать и Джека и всех тех, кто посчитал правильным давить на маленького ребёнка в попытках докопаться до истины. — Танака, послушай… — Он же обычный беспричудный ребёнок! — взмахнула она бланком, чуть ли не задевая лицо Джека. — Я уверена, он сейчас напуган, а вы его ещё и допрашиваете. — Ну… насчёт этого. Твой брат на удивление стойкий, — Танака вздрогнула, резко моргнула глазами. — Он выглядел так, словно и не попал под стрельбу, а так… находился рядом. — У него шок! — Он ясно говорит о том, что произошло, поэтому я весьма уверен в его вменяемости, — Джек почесал затылок. — В добавок, в его карточке написано, что его психологическое состояние оценивается далеко выше возраста, поэтому… что же, сложно оценивать его, как ребёнка. — Но это не даёт вам карт-бланш… — Дети тоже могут обладать секретами и… — выставил он перед ней палец, — …не злись. Я ведь знаю, что ты чувствуешь — причуда другого не позволяет, — и отошёл от неё. — Тогда этот секрет уже точно не наша проблема! — Твоё право. Окончательно отступил Джек. Он не мог позволить Танаке выплёскивать злобу у всех на глазах, из-за чего тут же попытался свести разговор в иное русло. Но вдруг на сцене появились двое. Мужчина и женщина. Они медленно шли в сторону, где стояли Танака с Джеком. Облачённые во всё чёрное, точно те самые персонажи из знаменитого фильма, именуемый под стать их виду: «Люди в чёрном». Однако ничего общего с кражей людей инопланетянами и теориями заговора они не имеют, потому что их задача делать то, что описывается в этих заговорах: скрывать улики от чужих глаз. Улики, которые могут представлять опасность суверенитету Японии. — Приветствую вам, детектив, — начала женщина, обращаясь к Танаке. — Внутренняя разведка Японии. — Не знал, что к нам направили вас, — Джек после своих слов словил на себе взгляд женщины. Даже через тёмные очки её взгляд заставил Джека вздрогнуть. Будь он полным трусом, то уже давно бы наложил в штаны. Однако даже так он пытался стоять и, напрягая извилины, понять, для чего они к ним пришли. — Вы ошибаетесь, Джек Харпер, — достала из кармана его белой рубашки, принадлежащий Джеку бейджик. — Вы отстранены от дела, прошу, покиньте место преступления. В департамент уже сообщили об этом. — Подождите… — возразил Джек, но зашипевшая на его поясе рация, привлекла большее внимание. — Слушаю… понял… Так точно, — и положил рацию обратно и уставил на женщину в чёрном. — Что? — улыбалась та, точно насмехаясь над Джеком. — Вас поставили на место? — Кхм-кхм, — откашлялся тот, прикрыв рот кулаком. — Пойдём, — уже указала ему Танака. — Не стоит спорить, — она была на удивление спокойна, хотя казалось, что она будет первой, кто станет отстаивать свои права. — Да ты… я просто хотел пожелать им удачи… чёрт! — и Джек, все ещё подгоняемый топот Танаки, всё же прокричал. — Не оплошайтесь! — Танаке не понравились такие слова. Всё же, несмотря на свою невинность и, честно говоря, иногда наигранную глупость, Джек редко говорил слова, в смысл которых вкладывал плохие пожелание, ведь ему всегда казалось, что подобное поведение в его сфере не к месту. Хотя даже с таким набором весьма добрых качеств, Джек умудрялся быть и жестоким в обстоятельствах, когда ему приходиться таковым быть. — Они из разведки и связаны с правительством, а ты хочешь взять и пойти против? — Не-а, я просто не думаю, что это нормально, когда твою работу неожиданно забирают, ты так не думаешь? — они выбрались наружу. — Мне то какое дело? У меня выходной… — Правда… но разве это не интересно? К нам пришли люди из правительства… забрали дело себе. Тут же точно какая-то теория заговора, тебе не кажется? — Не кажется, — она была готова ударить его за такие нелепые слова. Но в чём я уверена, так это в том, что тебе стоит перестать смотреть конспирологические сериалы. — Ну а разве это не интересно? — Не знаю… Не хочу лезть в это дерьмо, — она достала из кармана пачку сигарет и закурила одну. Джек глянул на неё, отвернул голову и посмотрел на небо. — Тебе ведь известно, что я не курю, — возмутился он, отмахиваясь каждый раз, как в его сторону летел дым. — Знаю… поэтому я и курю рядом с тобой, — в ответ на его гнев была лишь приятная девичья улыбка. Полицейские в больнице параллельно вышеописанным событиям опрашивали Шея. Они потратили уже с час, чтобы выведать хоть толику информации у пострадавших, что не отступили от разума и продолжили говорить о том, что они видели. Одним из таких людей был Шей. Он сильно поразил полицейских своим холоднокровным спокойствием и выдержкой. Шей с надлежащей точностью отвечал на вопросы, которые ему задавали полицейские. Они спрашивали о стрельбе, о том, как они выбрались и о тех, кто выбрался вместе с ними. Как же Шей отвечал? Он выкидывал многозначное: «Я не знаю» или «Я не помню». — Давайте повторим, — сказал один из полицейских, что уже был в возрасте. — Вы ничего не видели? — Всё была как в тумане… — Это все говорят, — подтвердил полицейский. — Так как вы выбрались? Я не думаю, что с другим человеком на плечах у ребёнка получиться выбраться. — Я… не помню. Был дым, потом я подобрал свою подругу и просто… побежал, — Шей отвёл взгляд в сторону окна, изображая из себя пусть и вменяемого, но сильно уставшего ребёнка. — В чём вы меня обвиняете? Человеку свойственно делать больше, чем он может, когда над головой нависает опасность и он может умереть. — Умереть, — причмокнул полицейский. — Это правда. Что же, благодарю за содействие. Выздоравливайте, — и он встал. Проходя по палате, специально обустроенной для двух человек, полицейские, о чём-то разговаривая, покидали палату. В окна пробивался свет, сейчас слишком неприятный, чтобы описывать его красоту. Стоял запах, что не удивительно, «медицинский»: были слышны как таблетки, так и сиропы. По сторонам разные приборы, замеряющие состояние тела, а к вене на предплечье подсоединён катетер. Шей посмотрел слева от себя. Там была небольшая шторка, скрывающая его от Кьёки. Однако её еле видимый силуэт всё же вырисовывался на шторке малой тенью от света слабых приборов. Что же он искал в той стороне? Что же, вероятно, хотел попросить прощение за то, что произошло. Почему? Так именно из-за него это и случилось — другого не дано. Солдаты точно пришли по его душу, а Кьёка оказалась просто незадачливым наблюдателем, что попал под выстрелы. Это убивало его. Такое томное молчание, звуки писка приборов, подтверждающие, что она ещё жива и здорова делали только хуже. — Кьё… Джиро? — поправил он себя, вспомнив правила приличия в Японии. — Ты проснулась? — в ответ лишь молчание. Хотя что он ожидал? Она надышалась газами, которые даже Шея сумели подкосить в самом конце. Почему даже? Хм-м-м-м… Стояла отличная погода. Однако Шею она не нравилось. Так же ему не нравился цветок, который стоял на подоконнике — сильно он портил общую картину и запах в комнате, хотя любой другой бы сказал, что никаким запахом он вообще не отдаёт. — Так, только осторожно! — послышался старческий голос. Дверь палаты открылась и туда вкатилась тележка под управлением молодой медсестры. Она быстро остановилась рядом с Шеем. Улыбнулась ему, словно пыталась успокоить и спряталась за шторкой. — И не забудьте закрыть дверь — мне проще, когда я нахожусь в приватной обстановке. — Хорошо, доктор! — медсестра наглухо закрыла дверь, и в поле зрения появился доктор. Он был старым, сутулым, с тростью, честно напоминающую корень он дерева. Иногда казалось, что трость не стесняется в выражениях, но это лишь происки глупого разума, который видит в этой деревяшке что-то живое. Доктор подошёл поближе, присев на медицинский табурет на колёсиках и подъехав к койке Шея, он достал небольшой медицинский фонарик. — Так, глазки-глазки… Угу… удивительно как быстро вы восстановились, молодой человек, — улыбнулся доктор, почёсывая свои густые седые усы. — Редко встречаешься таких выносливых, как ты… Доктор был лысым. — Так, теперь давайте проверим пульс, — и взглянул на приборы. — Изумительно, все показатель в норме! Словно вы и не попали под воздействие токсина. Зубы тоже хорошо прижились. Теперь, давайте, посмотрим ваши… — Почему вы здесь? — неожиданно для доктора перебил его Шей. — Я доктор, я должен следить за здоровьем пациентов, молодой человек, — в ответ последовала лишь усмешка, однако, как только доктор заметил, что Шей не срывает с него глаз, то сомкнул губы в недовольном выражении. Распахнутые круглые глаза Шея с гигантскими чёрными зрачками смотрели на него, не отводя взгляда. Такое могло повергнуть в ужас многих, но не этого человека, который пришёл сюда под личиной доктора. — Я спрашиваю, что делаешь здесь ТЫ… Доктор. — Хм-м-м-м… — старик недовольно спрятал фонарик в нагрудный карман медицинского пальто. — Я думал, что терапия прошла успешно и ты забыл… что ж, ещё одна оплошность. — Разочарованы? — Отнюдь, поражён! Это значит, что из всех способом защититься от тебя пропал ещё один, — Доктор, так его и звали, положил руки на колени. — Ты должен был забыть обо мне! Видимо, я недооценил твой разум. — Как и всегда. — Ещё чего молодой человек, — Доктор смотрел на Шея с удивлением. — Я так понимаю, без вопросов ты меня не оставишь. Тут Шей немного опешил, ведь из всех вопросов, которые у него были, наружу вырывался только один: «Кто на меня напал?» Однако даже так сказать это, значит признать, что тебя нашли и ты больше не в безопасности. Никто больше не в безопасности. Особенно семья Шея, особенно… Кьёка, которая попала под удар из-за того, что он носил клеймо преступника. — Ты… — однако, поборов внутреннее беспокойство, он продолжил, — …знаешь солдат, что на меня напали? — почему-то Шей был уверен, что Доктор обо всём знал. — Что же, попрошу тебя успокоиться, но признаю, что… понятия не имею, кто это такие, — это повергло его в ещё большую паранойю. Шей задышал, словно пытался набрать воздуха, который у него забрали в ходе террористической атаки. У него в разуме появлялись нешуточные образы, отображающие ужас, который может повториться. Он слышал, как бьётся метал, как кто-то просит о пощаде, однако даже так его разум всё продолжал твердить о своей невинности. — То есть они могут быть из… — Могут, — это обнадёживало. — Но не факт, что именно они за тобой пришли. Террористических организаций в нашем мире уйма… жаль, что развитие позволяет. — Понятно… Хорошо… Но как ты меня нашёл? — Доктор усмехнулся. — Я всегда рядом Шей: приглядываю за тобой. Поэтому нет нужды беспокоиться. Если что-то пойдёт не так, то я подмету следы. Всё-таки я уже отправил людей, чтобы расследование не зашло далеко. — Ты о чём? — Что ж… — почесал свою лысую голову Доктор. — Иметь связи в правительстве удобно, особенно, когда они помогают подмести за тобой следы. Так что, Шей, никто о твоём участии в том библиотечном беспорядке не узнает. — Понятно, спасибо, — после этих слов Доктор уже хотел уходить, но Шей его остановил. — Можешь посмотреть Кьёку? — Доктор даже на секунду опешил. — Кьёку? — неожиданно спросил Доктор, но, глянув на соседнюю койку, понял, о чём просит его Шей. — Хорошо. Доктор потянул за собой табурет, отодвинул шторы и приблизился к Кьёке. Та по своему окружению была сравнима с Шеем, только вот показатели на приборах нещадно скакали, заставляя сердце биться в страхе. Доктор провёл те же самые манипуляции, которые он проводил с Шеем и вынес свой вердикт. — Дело паршиво, но не критично: через пару недель оправиться. Интоксикация. Её кровь очистят, и всё будет хорошо. — Понятно… Доктор заметил странности. Он взглянул на Шея, что в ярости схватил своё покрывало и сжал кулаки. Он смотрел на него и не двигался. Можно услышать, как скрипят друг о друга зубы. У Шея в голове в этот самый мир пробегала лишь одна ужасная и съедающая его мысль: «А ведь это всё моя вина…» — Удивительно… — вновь вынес свой вердикт Доктор. — Всё-таки ты сумел хоть как-то измениться… Конец главы 1 — 8