Закроешь глаза, а когда откроешь — я здесь

Когда машина остановилась у дома Айфер, Серкан повернулся к Эде, по-прежнему спящей на пассажирском сидении. Врачи отдали её мужу, не видя необходимости в дальнейшей госпитализации. Сказали приезжать на осмотры раз в неделю и всячески стимулировать возвращение памяти. "Амнезия явно временная, господин Серкан", — убеждал доктор Хакан. Но Болат уже не был так спокоен: Эда не помнила день их знакомства, кажется, не помнила всего, что их связывало, кроме того, что его фирма забрала у неё стипендию, а он разрушил её мечту. После того, как отключилась в палате, Эда проснулась только раз, когда муж, выпуская из объятий, усаживал её в авто. Она открыла глаза, привычно улыбнулась ему, а затем вновь отключилась. И продолжила спать всю дорогу. Серкан вышел из машины, поднялся по ступенькам и открыл калитку ключом, полученным у Айфер. Та с Айдан и Сейфи уехала к Болатам за город. У этой троицы явно был какой-то план, и Серкан подозревал, что строится он на том, чтобы молодожёнов как можно чаще оставляли наедине. Впервые за долгое время Болат был полностью солидарен с мамой и госпожой Айфер. Он оглянулся на машину (Эда всё ещё спала) и рискнул дойти до двери, чтобы открыть и её, а затем подхватить любимую на руки и отнести на второй этаж. Появление в этом доме было одним из пунктов в программе доктора Хакана по стимулированию памяти. — Конечно, хорошо, когда наша память завязана на эмоциях и людях, с которыми мы их переживали, но это глубиннее. Мы же начнём с базового — со связи с предметами и местами. Отвезите госпожу Эду туда, где она жила в той реальности, что она помнит, но наполните эту реальность собой, воспоминаниями из времени, что она пока что забыла, — посоветовал врач. — Там и наполнять ничего специально не надо, — улыбнулась Айфер. — Хоть Эда давно не живёт со мной, вся её девичья комната буквально дышит тобой, Серкан. Болат не стал спорить. И вот он в доме Йылдыз, открывает дверь ключом. Ему легко даются воспоминания: закрываешь глаза — Эда целует тебя в этом дверном проёме — возвращаешься в реальность, стоит мурашкам начать свой путь где-то у основания позвоночника — не можешь отказать себе в этом, закрываешь глаза ещё раз — вы с Эдой танцуете под лирическую песню, которую Мело включила, будто случайно выставив колонку на окно. Ему так легко это вспоминать, у Серкана в счастливом наборе десятки, а может, сотни моментов их с Эдой любви, связанных с этим домом. — Что ты здесь делаешь? — из очередного воспоминания Болата вырывает женский голос с истерическими нотками, увы, вновь. "Ясно, очнулась и сразу кричать, узнаю мою девочку", — шепчет он себе под нос, а Эде говорит: — Привёз тебя домой. По совету доктора Хакана. — Где тётя? — не унимается Эда. — В мире, что ты забыла, она дружит с моей мамой, из больницы они уехали вместе, — говорит Серкан и следит за её реакцией. Эда морщится. — Уверена, твоя мама высокомерная и холодная, как и ты. Их ничего не может объединять с моей тётей. — Ты сейчас уверена и в том, что я высокомерный и холодный, однако у тебя на пальце кольцо, которое объединяет нас. А у меня... — Серкан снимает с безымянного пальца своё обручальное и протягивает на ладони к Эде, чтобы она увидела гравировку. Она видит своё имя, но всё равно не унимается. — Ты мог всё это подстроить. Надеть кольцо и мне, пока я была без сознания. Он понимает и даже немного принимает, что Эда ничего не помнит, но такое предположение совсем абсурдно. — И зачем? — Серкан как бы невзначай придвигается к ней, возвращая своё кольцо на привычное место. Эда тем временем рассматривает своё. Видно, что украшение ей нравится, потому что она поворачивает руку, чтобы драгоценные камни поймали солнечные лучи. — Я ещё не знаю. Но я это обязательно выясню, Серкан Болат! Может, ты так пытаешься замять ситуацию с отменой моей стипендии, чтобы она не ударила по репутации твоей компании. — Тебе давно вернули стипендию и...— Серкан пытается привести ей рациональный контраргумент, но любимая его перебивает. — А может, этот брак фиктивный, у вас в высшем обществе такое принято, я бы не удивилась, узнав, что ты способен на что-то подобное. Не знаю только, зачем это мне. Он ухмыляется и молчит: она, даже ничего не помня, метко бьёт. Воспользовавшись его молчанием, Эда обходит Серкана и заходит в дом. Он не идёт за ней, давай подняться на второй этаж. Мужчина появляется в её комнате через несколько минут, в руках у него поднос с двумя кружками крепкого кофе. — Как ты узнал, где моя комната? — девушка оборачивается, стоит Серкану поставить поднос на столик. — Ты серьёзно? — она его забавляет. — Думаешь, я здесь никогда не был? — К счастью, не помню, — парирует Эда. — Ты ещё вспомнишь и пожалеешь о сказанном, фея. Её будто прошибает током. Девушка хватается за сердце, перед глазами плывёт, в ушах шумит. Через шум его голос вновь называет её феей. Это уже не реальность. Что-то пробирается в её сознание из прошлого. Что-то, сбивающее с ног. — Эда, — Серкан приближается и хватает её под локоть, — Эда, всё нормально? Она закрывает глаза, и он уже готов к тому, что любимая вот-вот опять упадёт, но она делает глубокий вдох и, сбросив с себя его руки, отходит к стене. — Не прикасайся ко мне! — шипит Йылдыз. — И больше не называй меня так! — Феей? — Болат ухмыляется, а её сердце вновь будто пропускает через себя ток. В этот раз общее состояние лучше, но что-то с этим словом не так. Со словом "фея" из его уст. — Именно, — бросает она резко. — Эда, — он делает пару шагов и останавливается у неё за спиной, вдыхая аромат волос, но при этом даже не наклоняясь, — если тебя так повело от одного слова, то эта комната хранит в себе слишком много опасности. — Опасно здесь находиться тебе. Смотри, — Йылдыз кивает в сторону его портрета, изрешечённого дротиками. — Вот это я помню. И, знаешь, Серкан Болат, счастливая жена не будет стрелять в фотографию мужа. Особенно столько раз. — Зато счастливая жена поставит у кровати фотографию с помолвки, — говорит Серкан и аккуратно касается её плеча ладонью, поворачивая любимую к кровати. В рамке у неё действительно стоит фотография с их помолвки. С настоящей. Эда подходит ближе и рассматривает снимок. Мужчина и женщина на фото действительно счастливы. Они искренне улыбаются, находясь в объятьях друг друга. — Это может быть отфотошоплено, — выносит вердикт Эда. У неё просто в мыслях не укладывается, что она может быть такой счастливой на снимке с человеком, которого ненавидит больше кого-либо на земле. — Согласно твоей теории, человек, который это фотошопил, мог серьёзно обогатиться, ведь у тебя в альбоме ещё десятки таких фотографий. — Ты видел мой альбом? — она удивилась, потому что даже тётя Айфер его не видела, только Мело, Джерен и Фифи было позволено заглянуть в святую святых. — Чего я только не видел в этой комнате, — Серкан намеренно понижает голос, говоря это. Назовёт ли доктор Хакан такой грязный приём полезным для стимулирования памяти? — Даже не хочу думать о том, что ты имеешь в виду, — Эда вновь переходит почти что на шипение. — А может, стоит подумать? — предлагает Болат, вновь подходя к ней. — Господин Хакан сказал, что памяти нужны разные стимуляторы. — Стоя позади неё, Серкан привычно ждёт, когда любимая откинет голову ему на плечо. Но Эда забыла, как типично это в их реальности. На его предложение она тоже не реагирует, просто не продолжает диалог, поэтому он решает зайти с другой стороны. — Я принёс кофе, выпьешь? — Всемирно известный архитектор сам сварил мне кофе? Разве у тебя для этого нет специально обученного человека? — Эда начинает новый раунд колкостей. — Есть. Её зовут Лейла, и она тебе очень нравится. — Не удивительно. Мне бы понравился любой, кто может вынести тебя, — парирует Йылдыз. — Говорят, с твоим появлением всем стало намного проще выносить меня. Даже на работе, — Серкан искренне улыбается и садится на кровать, взяв свой кофе. Эда немного подвисает, наблюдая за этим. Серкан Болат пьёт кофе в её доме. Серкан Болат сварил кофе и ей. Серкан Болат с кофе сидит на её постели. Даже так: Серкан Болат на её постели, кофе уходит на второй план. Кажется, будто падает давление, воздуха становится меньше. Эда отключает мысли о Серкане Болате и тянется за кофе. Один глоток, и она вновь смотрит на мужчину, про которого ещё пару секунд назад планировала не думать. Стоит признать, он красив. Красивее, чем на всех фотографиях в сети и прессе, что она видела, точа на него зуб за отменённую стипендию. В разы красивее того снимка с сайта его фирмы, в который она кидала дротики недели напролёт. — Сейчас хотя бы две тысячи двадцатый? — она садится на другой край кровати и поворачивается к Серкану, сделав глоток. — Уже двадцать первый, — поправляет он. — Двадцать первый? — искренне удивляется Йылдыз. — Уже был май? — Нет, тебе ещё двадцать три, — успокаивает её Болат. — Ты знаешь, когда у меня день рождения? — она сбита с толку. В очередной раз за день, стоит подметить. Сложно даже, опираясь на погоду за окном, понять, сколько месяцев она забыла, а понять и принять тот факт, что Серкан Болат знает, когда она родилась... Это выше её сил. — Я знаю всё о тебе, — уверенно говорит он. — Всё? — Эда машет головой. — Не верю. — Но ведь я сварил именно такой кофе, как ты любишь? — довольный Серкан кивает в сторону её напитка. Девушка делает ещё глоток. Кофе действительно такой, как она любит: крепкость, температура, даже степень обжарки зёрен. Неужели он знал, где именно искать нужное на кухне? — Это может быть обычным совпадением, — так просто сдаваться она не собирается. — Моё любимое блюдо? — Картошка, — не задумываясь, отвечает Серкан. — Цветы? — Розы, конечно. — Чего я боюсь? — не унимается Эда. — Лифтов, но, кстати, со мной нет, — он как-то подозрительно ухмыляется. — В смысле с тобой нет? — девушка приподнимает одну бровь. — Я тебе как-нибудь покажу. Или сама вспомнишь. Там есть что вспоминать, — он загадочно улыбается. — Уверена, ты врёшь, — Йылдыз закатывает глаза. — Я не забыла бы, будь там действительно что-то, что нельзя было забыть. — Эда, — Серкан двигается к ней на кровати, — мне нет смысла врать, ведь всё, о чём я говорю, наша реальность. Наше прошлое, без которого не было бы нашего будущего. От его приближения что-то внутри надрывается. Струна, которая натянулась ещё в тот момент, когда он с лёгкостью ответил на вопросы о ней. Угадать с кофе — одно дело, даже с картошкой можно попасть, но клаустрофобию она прячет от всех, кроме тёти и девочек. И про розы знают немногие, как бы ни был прозаичен этот выбор. — Как зовут моих лучших подруг? — пусть этот вопрос будет контрольным. — Ты наивна в вопросах. Мы женаты, Эда Болат, и, конечно, я знаю Джерен, Фифи и Мело. Кстати, Мелек — моя любимица из твоих подруг. Эда еле дослушала его, потому что в момент, когда он назвал её своей фамилией, в ушах зашумело. Голос Серкана как бы раздвоился. Один, что по-прежнему сбивало, говорил о том, как он любит Мело, а второй где-то внутри шептал: "Эда Болат". Это был не повтор того, как он назвал её своей фамилией секундами ранее. Это был повтор чего-то другого, где шёпот Серкана Болата звучал так, как она явно не ожидала. Интимно. Девушка помахала головой, пытаясь сбросить наваждение. — Ты что-то вспомнила? — в его голосе звучала... забота? — Эда? Серкан подметил, что она потеряла связь с реальностью дважды за их разговор: сначала, когда он назвал её феей, а затем, когда он назвал её Эдой Болат. "Это, определённо, работает, — подумал мужчина. — Возьму на заметку". — Где Мело? — Эда оставила его вопрос без ответа. — На работе, — её удивляло, что Серкан при этом отвечал на все вопросы девушки. — В парфюмерном? Так поздно? — Нет, в ArtLife, — с одной стороны, не хотелось вываливать на неё все новости за один вечер, с другой же, она сама спросила, а быть честным с ней особенно сейчас казалось ему важным. — Мело работает у тебя? — буквально закашлялась Йылдыз. Он кивнул. — И Джерен тоже. — И Джерен? — не унималась Эда. — Но почему они всё ещё..? Сколько... сколько времени? Она оглянулась в поисках часов, но их не было на привычном месте. Серкан не стал говорить, что Эда сама их разбила несколько месяцев назад. И не зря. Не найдя ответа на свой вопрос, девушка схватила его за руку, на которой были надеты дорогие швейцарские часы, и притянула к себе. Серкан Болат не был бы Серканом Болатом, если бы не воспользовался случаем и не придвинулся ещё ближе к своей женщине. Она, держа в руках его ладонь, замерла. Глубокий вдох, и лёгкие наполняет его запах. Новый для неё, но при этом такой знакомый. Серкан, как в замедленной съёмке, поворачивает к ней циферблат. — Почти девять, — еле шепчет она. И чуть громче. — Почему в твоём офисе люди работают в такое время? — В нашем офисе, Эда, — он не отнимает руки и смотрит ей в глаза, тоже перейдя на шёпот. Девушка смущается и опускает взгляд. — В нашем? — говорит куда-то себе в колени. — В нашем. Я расскажу тебе утром. И почему твои подруги до сих пор на работе, расскажу. А сейчас надо поспать, это был сложный день. Очень сложный. Он аккуратно отстраняется. Так не хочется, но надо. Встаёт и взбивает подушки у неё за спиной, откидывает одеяло. Затем предлагает: — Ложись. Она смотрит на него и часто моргает. Серкан Болат не просто привёз её в дом и проговорил с ней весь вечер наедине. Серкан Болат не просто сварил им вкуснейший кофе и пил его, сидя рядом на её кровати. Серкан Болат укладывает её спать. "Даже если он не врёт и мы женаты, такого не может быть", — проносится в голове у Эды. Как только мужчина отходит к двери, она забирается под одеяло. — Спокойной ночи, Эда Йылдыз, — говорит он, уже стоя в дверном проёме. Ей ничего больше не остаётся, кроме как ответить: — Спокойной ночи, Серкан Болат.