***
Люциус согнал улыбку с губ, еще хранящих вкус и тепло Гарри, услышав его топот на лестнице. Поттер влетел в гостиную — и замер, словно наткнувшись на прозрачное препятствие: с этой точки сквозь панорамное окно открывался прекрасный вид на пляж в бухте. Малфой удовлетворенно улыбнулся: Гарри надел предложенный хитон, и теперь можно было беспрепятственно любоваться его точеными икрами и узкими бедрами. Блэковская порода всегда отличалась астеническим изяществом, и даже по-плебейски коренастый Джеймс Поттер не испортил четкость линий. Юноша взволнованно дышал, вперив взгляд в едва видимую линию слияния бескрайнего синего моря с таким же безмятежным небом и напряженно сжав кулаки. Рядом с тихим щелчком возникла домовушка: — Хозяин Люциус, обед подан. Малфой тронул Гарри за локоть; тот шарахнулся в сторону от неожиданного прикосновения. — Обед, Гарри, — повторил Малфой и пошел к столу: реакция неприятно царапнула. Впрочем, без нее Поттеру не удалось бы победить в Турнире. Тихий шелест босых ног по светлому деревянному полу подсказал, что юноша оторвался от созерцания и пошел за ним. За столом Гарри выбрал место лицом к окну. Домовики постарались ради гостя, приготовив рыбное мезе. Поттер ел неаккуратно, путал приборы, постоянно ерзал на стуле и то и дело зависал взглядом на серебристых листьях олив. Намерение Люциуса не делать замечаний во время еды пошло прахом после того, как Гарри машинально облизал пальцы: — Гарри, я могу счесть провокацией столь демонстративное пренебрежение столовым этикетом. — Что не так? — Недоумение было таким кристально-чистым, что Люциус чуть не поверил в его искренность. — Будешь так облизывать пальцы, решу, что ты меня провоцируешь заменить их на нечто иное, — невозмутимо уточнил Малфой, с удовольствием наблюдая, как на персиковые щеки наползает румянец. Поттер громко звякнул вилкой по тарелке. — Так не терпится? — Наш разговор свидетельствует об обратном. — Местное вино, молодое и кислое, прекрасно оттеняло пикировку. — В противном случае ты уже лежал бы на этом столе с голой задницей. — Она и так голая! — огрызнулся Гарри. — Где мои вещи? Чертова тряпка и отсутствие белья заставляли его нервничать. Все это до омерзения напоминало обычное завершение учебного года у Дурслей: вещи его неизвестно где, волшебной палочки нет, а он вынужден подчиняться чужим фантазиям ради собственной безопасности. Правда, раньше ему не доводилось получать грандиозный минет в качестве приветствия и ресторанные блюда на обед. Только за это и за вероятность повторения стоило потерпеть Малфоя. — Вещи, в которых ты был, домовики, скорее всего, выбросили. Я эстетически возмущен твоим выбором гардероба. — Малфой посмотрел в сверкающие зеленью глаза и невозмутимо отпил ещё один глоток вина. — Остальное, надо полагать, осталось в Хогвартсе. Не моя вина, что тебя не предупредили. Гарри втайне порадовался, что самое позорное — растянутые и потёртые трусы Дадли — этот павлин не заметил, но это не решало вопрос одежды. И в чемодане оставались дорогие его сердцу вещи. И метла. — И что теперь? Не могу же я все время ходить в этой тряпке! — Не имею ничего против этой тряпки. Она называется хитон. Гарри вздернул подбородок и выразительно посмотрел на Люциуса, одетого в шелковую рубашку и свободные брюки. — Пока мы не купим тебе новые вещи, придется потерпеть, — чуть снисходительно объяснил мужчина. Гарри показалось, что разговор с каждой фразой все больше забавлял Малфоя, словно все его реплики были предсказуемы, и сейчас Малфой удовлетворённо отмечал ожидаемые реакции. — Предлагаете ходить по магазинам в таком виде? — Гарри, мы в Греции, от хитона все торговцы придут в восторг и сделают скидку, — Малфой отсалютовал бокалом и снова спрятал улыбку за краем. — В Греции? — машинально переспросил Гарри. Внутреннее чутье давно подсказывало, что в Англии не бывает таких растений и настолько яркого неба. Он собрал в кулак остатки самообладания: не то чтобы он рассчитывал на Сириуса после того, что тот сделал, но в Англии он хотя бы мог связаться с крёстным, если бы Малфой сделал что-то недопустимое… Несмотря на жаркий день по спине пробрало холодом: он здесь в полной власти Малфоя, а опыт подсказывал, что в такой ситуации сделать с ним могут все, что заблагорассудится — на его благополучие, по большому счету, всегда и всем было наплевать. Люциус, меж тем, продолжал пояснять невозмутимым голосом, словно цитировал справочник: — Остров Атокос в Ионическом море. Считается необитаемым. У меня здесь что-то вроде курорта для желающих уединения. — И много таких желающих? — уловил главное Поттер и по безжалостным иглам взгляда понял, что попался как мышь в ловушку. Он знал, что был в полной власти Люциуса Малфоя — и Малфой тоже знал об этом его знании. Возможно, рассчитывал на него и инстинкт самосохранения, может быть, ещё на благоразумие, которого у Гарри всегда недоставало, даже когда он жил у Дурслей. — Не очень. Не волнуйся, тебя никто не побеспокоит: виллы отделены чарами и естественными преградами. В голосе не было угрозы. В нем чувствовалась все та же снисходительная насмешка человека, который наперед знает все намерения оппонента. Знакомая Гарри домовушка появилась, чтобы убрать опустевшие блюда и подать сладости, и они сделали паузу в разговоре. Нижняя губа юноши неприлично распухла от постоянного закусывания и облизывания, и Люциус старался не смотреть и не думать о том, насколько неприличными и манящими будут эти губы после того, что он с ними планирует сделать. Поттер не пытался сбежать или бунтовать, что совершенно не вязалось со знаниями Люциуса о нем. Смирение настораживало больше протеста: он представил реакцию Драко на подобного рода похищение и условия и мысленно покачал головой — сын устроил бы безобразную истерику с угрозами и жалобами. А Поттер изучает обстановку, изучает его и только изредка поглядывает в сторону моря. Возможно, все не так плохо, как казалось вчера. Люциус вздохнул: — Я напишу Дамблдору. Через несколько дней буду в Министерстве, и если к тому времени директор ответит, то заберу твои вещи. Гарри опустил взгляд в тарелку с кальмаром, затаив дыхание: обыденность рассуждений Малфоя напоминала тон тети Петуньи, когда та делилась планами на выходные с Верноном и Дадли. Для самого Гарри это обычно оборачивалось бесконечным списком дел.***
После обеда Малфой повел Гарри по дому. Элегантно обставленные комнаты первого этажа были выдержаны в едином стиле — песочного цвета мебель, воздушные занавеси и кремовые стены отражали солнечный свет и наполняли пространство жемчужным сиянием, а по деревянному полу медового оттенка было очень приятно ступать босиком. Поразительно, что Малфой тоже ходил без обуви: блистательный аристократ, в представлении Поттера, и на отдыхе должен был выглядеть как на чаепитии у королевы. Люциус показал ему гостиную с большими раздвижными окнами, выходящими на террасу с перголой, увитой виноградом, небрежно махнул рукой в сторону кухни, а затем пропустил Гарри вперёд, направляясь в сторону библиотеки. И опустил ладонь на его поясницу, прижимая крепко и не позволяя отпрыгнуть рассерженным котом в сторону. — Будет лучше, если ты перестанешь от меня шарахаться и привыкнешь к прикосновениям, — почти интимно шепнул мужчина, склонившись к уху Гарри. — Лучше для чего? — процедил юноша, тем не менее не пытаясь сопротивляться. Неуловимым движением Люциус прижал его к стене всем телом, вклинив колено между ног и игнорируя упирающиеся в грудь руки. Одной рукой сжал горло — не пережимая дыхание, но чувствительно, второй скользнул вниз почти до самого колена Гарри и медленно повел пальцами вверх по бедру, задирая тонкую ткань. Гарри замер. Он чувствовал жаркое дыхание мужчины на своем лице, чувствовал его полувозбужденный член, весомо касающийся ноги — и тепло ладони, остановившейся ровно под поджавшимися гениталиями. Судорожный выдох стал сигналом: пальцы оплели основание члена, двинулись, словно примериваясь, а мягкие губы Малфоя поймали его, нежно, но непреклонно подчиняя своим движениям. Поцелуи Люциуса были совсем не похожи на глупые попытки целоваться с девушками в Хогвартсе. Он, словно демон, падший ангел, наполнял Гарри светом через рот, через прикосновения, и этот ослепляющий, разрушающий свет рвался наружу из тесного плена человеческого тела. Хотелось кричать. От страха и от удовольствия. Люциус размашисто двигал рукой, наслаждаясь отзывчивостью Гарри: тот отвечал на поцелуи с закрытыми глазами, уперевшись в стену лопатками и широко расставив ноги, и, сам того не замечая, подмахивал бедрами навстречу убыстряющимся движениям. Под ладонью мелко дрожал острый кадык и бешено пульсировало тонкое горло. Так же пульсировало внизу, толкалось в кулак. Почти синхронно. Хотелось видеть его целиком, любоваться острыми лопатками и как напрягаются круглые ягодицы, попробовать на вкус его кожу, чувствовать, как движутся под ладонью крепкие мышцы спины. Зря он не ткнул мальчишку носом в блюдо с саворо и не взял на обеденном столе. Гарри хаотично забарахтался, как муха в паутине, не решив, чего хочет на самом деле — оттолкнуть или вцепиться в плечи, — застонал жалобно, ломко изогнув брови, и содрогнулся от накатившего оргазма. Люциус обхватил его за талию, легко приподнял и через несколько широких шагов сгрузил на диванчик в кабинете. Отошел к большому письменному столу, поднес испачканную ладонь к лицу — Гарри показалось, что лизнул, — а затем вытер руки салфеткой. Вернулся к пытающемуся собрать себя в кучу Гарри, присел рядом, стирая следы недавней страсти мягкой тканью, и улыбнулся: — Лучше для этого, Гарри. И не говори, что тебе не понравилось. Гарри задрожал, когда Люциус снова отошел к столу: отвращение к ситуации, смешанное с облегчением, усталость и стыд навалились на него непосильной тяжестью. Хитрый блондин снова застал врасплох, лишил возможности сопротивляться и легко добился подтверждения своего мнения. Теперь, даже если Гарри захочет возразить, достаточно будет одного многозначительного взгляда, чтобы все аргументы пропали втуне. Он почти не сопротивлялся, позволил и — да! — ему понравилось! — Почему я? — Гарри поправил сбившийся до пояса хитон и сел ровнее. В голове еще шумело после недавнего оргазма. — Что, прости? — Люциус оглянулся на него, продолжая складывать бумаги на столе. — Почему ты заключил контракт с Сириусом и захотел меня? Малфой хмыкнул, опустил бумаги и обернулся к Гарри, присаживаясь на край стола. — Ты неверно представляешь хронологию событий: сначала я захотел тебя, затем нашел, что предложить Блэку и Дамблдору, а потом пришел с контрактом. — А меня спросить никто из вас не догадался, — с горечью добавил юноша. Люциус видел, что ему неприятна эта тема, что его пальцы нервно теребят вышивку по краю подола, но не чувствовал за собой вины, лишь досаду от сложившихся обстоятельств. — Хочу, чтобы ты понял: в нашем обществе такие браки нормальны, традиция зародилась еще в Эпоху костров — женщины и дети были слабее и чаще попадали в ловушки. Детей принимали в Род, юноши и мужчины заключали брачные союзы — никто не защитит лучше, чем любовник. В этом нет ничего мерзкого. Я не думал, что Блэку настолько безразлична твоя судьба, что он даже не объяснил тебе элементарного. — Люциус вдохнул: — Пойми меня правильно. Я ожидал понимающего свои обязанности партнера, а получил невоспитанного мальчишку. Магглоугодливые изменения в образовании и интриги Дамблдора в отношении тебя привели к тому, что ты не знаешь ничего о мире, в котором тебе предстоит жить. — И отменить этот контракт никак нельзя? — без надежды уточнил Гарри. Догадывался, что нет. Но хотел услышать подтверждение. — Отменить — нет, — согласился Малфой, — но можно расторгнуть. Гарри поднял засветившийся надеждой взгляд, и Люциус жестоко припечатал: — Если ты уговоришь Дамблдора, Блэка и Люпина расторгнуть договор и принять последствия от магии. С моей стороны условия соблюдены в полном объеме. И мой интерес к тебе не ослабел, несмотря на все сложности. Люциус хотел подойти к Гарри, разжать судорожно стиснувшие ткань пальцы, погладить по щеке, поцеловать — без страсти, просто для успокоения, — убедить, что ничего страшного не произойдет, не зверь же он, в конце концов. Но этот путь Гарри должен был пройти сам. Чем быстрее он поймет, что дальнейший его путь — рядом с Люциусом, тем меньше возникнет конфликтов. — И что дальше? — выдохнул юноша. — Не знаю. — Малфой машинально поправил бумаги на столе и откинул голову, глядя куда-то над головой Гарри. Платиновая прядь красиво струилась по плечу. — Я планировал свадьбу на середину августа, но теперь ты мне скажи — стоит ли? — Свадьбу? А учеба? — изумился Гарри. — Поттер! Ты же не девчонка, чтобы забеременеть после свадьбы! — совершенно по-мальчишечьи фыркнул Люциус. — Будешь учиться! И даже сверх того: ты с завтрашнего дня начнешь изучать этикет и традиции. Пэтси! Маленькая домовушка возникла между ними и сложила лапки в замок. — Хозяин Люциус звал Пэтси! — Гарри, это Пэтси, она была нянькой еще у моего деда и воспитывала всех Малфоев. Уверен, с ее помощью ты усвоишь все необходимые знания за полтора месяца. Пэтси, мастер Гарри с завтрашнего дня в твоём распоряжении. — Полтора? — настороженно переспросил Поттер. — До восемнадцати лет. Не буду объяснять, — с коварной улыбочкой произнес Люциус, — сам поймешь позже, почему такое ограничение. Строгий взгляд домовушки не обещал поблажек.***