Эскапизм

 Пробуждение выдалось грязным. Приятное послевкусие сна смешивалось с тяжестью мятой уличной рубашки. Нельзя сказать, что это было чем-то новым для шатена, простое неудобство в копилку таких же. Копилку? Если какому-то недалёкому человеку придёт в голову её разбить, это нашествие маленьких неудобств, вылетевших из неё, сможет обеспечить неприятными деньками всё население города на месяц вперёд. Интересно, какой формы должна быть эта злополучная копилка Пандоры, чтобы как можно яснее отражать своё содержимое? Череп был бы слишком заезженным решением, тем более такой же уже красуется на обложке книги у Осамувской кровати. И зачем она тут лежит?  Оу… Точно, он сам её сюда принёс после встречи с тем… Одасаку. Дадзай сонно прикрыл глаза, которые начали болеть с самого пробуждения. Допустим, этой ночью он вознамерился прочесть роман, лишь чтобы впечатлить нового знакомого. Нарисовал в своей голове сцену их следующего разговора, в процессе которого Ода точно поймёт, какой очаровательный и умный парень сидит перед ним. Только вот они даже контактами не обменялись. Ещё одно неудобство в копилочку.  Дадзай окончательно проснулся и в полной мере осознал, каким кретинским мыслям вчера предался. Ему стало неприятно даже на физическом уровне. Осаму постарался как можно быстрее стянуть с себя рубашку, будто это поможет, и откинул её подальше, перевернулся на живот и спрятал голову под подушкой. Кретин, кретин. Навоображал себе всякого, даже не задумавшись о том, захочет ли Одасаку вновь его видеть. Если и захочет, то точно не распластавшегося на скомканной простыне, скрывшего лохматость волос столь неизощрённым способом. Подушка заняла место на полу рядом с рубашкой. Осаму не был намерен и далее заниматься самобичеванием в спальне. Он поднялся и прошёл на кухню.  Парень на скорую руку разбил в сковороду пару яиц, откинул скорлупки в раковину, поставил чайник и в ожидании закурил, пуская дым в форточку. Вкус сигарет его не волновал – дорогого табака он не заслуживал, а в выборе между более дерьмово и менее дерьмово побеждала экономия. В некоторые разы Дадзай прикуривал, делал пару затяжек, а после просто уходил в свои мысли, пока не замечал, что его сигарета уже догорает. Вот и сейчас он больше думал, чем курил.  А ведь Одасаку, кажется, был в этом баре “своим”. В это очень легко поверить. Возможно, мужчина заходит туда выпить регулярно. Было бы славно, если так. Имея определённую долю везения… Дадзай вовремя проверил свою яичницу, которая была готова подгореть, выложил её к себе в тарелку, налил чай и переместился за стол. Да, точно, имея определённую долю везения, Осаму может вновь пересечься с Одой в том баре. Было приятно надеяться на это хотя бы потому, что так появлялся шанс ещё долго не упасть обратно в яму загнивания. Зацепившись за мысли о едва знакомом мужчине, как за спасательный круг, Дадзай позволял себе отсрочить наступление очередного тоскливого эпизода. Поэтому теперь он точно знал, что проведёт в баре столько вечеров, сколько потребуется, пока не встретит Одасаку вновь, либо пока его упрямость и надежда не угаснут с концами.  Пока Дадзай доедал свой скудный завтрак, на первый план вышел вопрос иного характера, тоже связанный с Одасаку, но в большей степени не о нём. Конечно, Осаму не выбрасывал из головы это шуточное пари с самим собой. Разве могло не показаться странным то, что именно после его заключения всё стало складываться так? Будто сама судьба толкала к Дадзаю славного мужчину, чтобы его игра не выглядела слишком уж жалко. Странное чувство чего-то несуществующего пробежалось по голой спине шатена (или это был всего-навсего сквозняк?). Почему всё происходит будто подстроено под него самого? Или это Осаму так хватается за случайного встречного, знакомство с которым могло произойти в любых других обстоятельствах, из-за того, что придумал для себя абсурдные правила?  Возможно, это и вовсе не имеет никакого значения. Ведь что так, что так события будут течь одним и тем же образом, зачем же ворошить причины? Вместо этого, чтобы чем-то занять себя до вечера, было бы неплохо хоть мельком почитать заинтересовавшую его ночью книгу.  Читать Дадзай решил с самого начала. Он не был привередлив ни в одной из сфер своей жизни, в том числе в выборе произведений. Чаще всего парень попросту заглатывал очередной роман, чтобы убить время или направить энергию хоть куда-то, кроме ухудшения собственного существования. Теперь же в сопровождении Камю шатен пытался вернуть некогда присутствующее удовольствие от чтения, наслаждение от разбора строк и их подтекста. Получалось с трудом. Кажется, у него за последнее время упало зрение. Радует, что хотя бы с концентрацией проблем до сих пор не возникло, из-за чего Осаму мог на несколько часов уйти в книгу.             “Единственное оружие против чумы – это честность”.

***

 Наконец на город стал спускаться вечер, оповещающий своими длинными тенями о необходимости подготовиться к дальнейшему времяпрепровождению. Дадзай сходил в душ и постарался подобрать мало-мальски приличный образ. Грязную рубашку закинул в стирку, чистую лениво разгладил утюгом. Попытался уложить волосы, но так и не понял, заметна ли разница. Внутри он убогий калека, он знал это давно. Избегал этих мыслей, старался забыть, но всё же знал. По этой причине весь вечер стремился скрыть ужасы души за ухоженностью плоти. Однажды эта неловкая конструкция сломается. Однажды, но не сейчас.  Дадзай вышел из дома, едва дождавшись времени открытия бара, зашёл в заведение и сел за вчерашний стул. Заказал какой-то лёгкий напиток и стал ждать. Кажется, он даже немного волновался, но это ведь ничего не значит. К полуночи Одасаку не явился. Осаму засомневался, придёт ли он вообще сегодня. Да, шатен был готов вернуться сюда и завтра, и послезавтра, и вообще когда угодно, но всё было бы проще, зайди Ода, например, сейчас. Дадзай хмыкнул и убедил себя в том, что терпения ему не занимать. Он заказал второй стакан и продолжил ожидание.  Рыжеватый мужчина пришёл спустя полтора часа, когда Дадзай порядком заскучал. Одасаку выглядел уставшим и помятым. Поприветствовал бармена, заказал уже привычный виски и опустился головой на стол. Что-то явно шло в его жизни кувырком. Осаму не сводил с него глаз, ожидая, когда обратит внимание мужчины на себя. Однако Сакуноске лишь потирал глаза напряжёнными пальцами.  – День не задался? – подал голос Дадзай, когда ничего другого не оставалось.  Пара голубых полуприкрытых глаз взглянули на него.  – Да, что-то в этом роде.  И вновь между этими двумя воцарилась тишина.  Каждый неспешно пил своё, один погружённый в мысли о прошедшем дне, второй – в мысли о пришедшем знакомом. Что же ему сказать?  – Я прочитал книгу, о которой ты говорил.  – Как можно отринуть похороны в тот день, когда те, которых вы любите, должны быть похоронены?  – Да, эту самую, – должного впечатления это признание явно не произвело, – Я просто думал обо всём, что ты вчера рассказывал.  – Оставим книги до лучших времён? Сегодня я слишком с ними намучился.  И вновь неловкая пауза. Дадзаю, как и любому другому хорошему собеседнику, было предназначено завести разговор лёгкий и отстранённый от всех утомляющих событий. Впервые в жизни это казалось чем-то непростым. Сам же Ода не собирался занимать в диалоге ведущую роль, поэтому как бы трудно и неловко ни было, Осаму придал лицу и голосу игривое выражение.  – Тебе когда-нибудь делали очень странные подарки, Одасаку?  – М?  – Однажды в школе один мой одноклассник подарил мне тритона, хотя я терпеть не мог таких животных, представляешь? Пришлось сделать вид, что мне очень приятно.  – Куда ты его потом дел?  – Выпустил в какой-то прудик недалеко от дома.  Вот так, рассказывая пустые истории, Дадзай постепенно втягивал Оду в разговор, не давая тому хандрить. Мужчина выглядел признательным, в его глазах к концу ночи читалась искренняя благодарность. Наконец, спустя часы болтовни – в большей степени Дадзайской – и несколько выпитых стаканов утро взяло своё. Два парня покинули бар и со спокойным удовольствием отметили приходящий рассвет.  Однако идти по домам никто не собирался. Вместо этого с молчаливого согласия друг друга они побрели к недалеко находившемуся морю. Запах солёной воды, шум наплывающих на берег волн, редкие крики чаек – всё это казалось самым подходящим завершением встречи. Оба устроились на каменистом берегу и смотрели на размеренную гладь. Одасаку достал пачку сигарет и протянул одну Дадзаю, прикурил себе и ему. Эти были на порядок дороже, чем те, что курил шатен. Обстановка обволакивала их спокойствием, даже умиротворением, и Осаму решил перейти на чуть более личные вопросы.  – Ты сказал, что за день устал от книг. Почему? – Одасаку усмехнулся, не отводя взгляд от моря.  – Я писатель. Писатель, – мужчина сделал небольшую паузу, – в творческом кризисе, если можно так обозначить. Утомляет, когда долго не выходит выразить то, что следовало бы.  Дадзай задумчиво взял один из множества небольших камешков и бросил его в воду. Ода последовал его примеру. Бульк.  – Мне стало казаться, что я топчусь на месте. Чего-то не хватает для того, чтобы было возможно идти дальше по творческому пути, – бульк, – Несомненно, однажды это “что-то”, этот недостающий кусочек пазла найдётся. Но не могу сказать, что у меня есть бесконечное количество времени, чтобы ждать.  Бульк.  Бульк.  – Я понимаю тебя, Одасаку. Я, – Дадзай запнулся, подбирая слова, – я бы хотел помочь тебе, в общем. То есть, если я вообще способен помочь как-то. Возможно, я мог бы, знаешь. Ну, вдруг у меня получится найти что-то, что даст тебе новый взгляд на творчество или нужный толчок.  – Да, может и получится.  – Тогда, – Осаму лукаво хихикнул, – тогда ты должен дать мне свои контакты, чтобы я смог поделиться находкой с тобой.  Никаких возражений со стороны мужчины не последовало. Ранним утром после бессонной ночи такой ход мыслей парня казался вполне логичным. Дадзаю оставалось радоваться, что Ода был слишком вымотан, чтобы препираться или поддразнивать его.  Спустя ещё с десяток бульков они разошлись.  Одасаку с желанием верить в способность этого юноши найти для него что-то. Дадзай с надеждой на то, что сможет найти хотя бы предлог для следующей встречи.

***

 Вернулся домой шатен в тот час, когда улицы покрыты туманом и росой. И не смотря на отличную ночь, эта утренняя тоска просачивалась в его воспалённые мысли. Что, если он просто обманывает Оду, старается выставить себя в выгодном свете, не являясь достойным даже находиться с Одасаку в одном помещении? Что, если мужчину просто развлекает его компания, но становиться его другом тот и не собирается? А вдруг эти неземные голубые глаза с самого начала уловили то, чем Осаму на самом деле является?  Туман обволакивал мысли парня всё настойчивее, заставлял задавать ещё больше вопросов, придумывать ответы на них мрачнее и мрачнее. Туман толкает к необдуманным решениям, к импульсивным попыткам избавиться от него. Дадзай знает это чувство, это время, ведь именно оно всегда наносило ему увечья. Всё пройдёт быстро, если поддаться. А бороться он не пробовал никогда.  Никогда, кроме сегодняшнего дня. Одасаку простым своим присутствием смог вселить в него желание двигаться дальше. Не столько ради себя, сколько ради самого Оды, который заслуживал чего-то большего, лучшего, чем то, что сейчас представляет Дадзай из себя.  Этим утром Дадзай Осаму решил бороться.