WIRES

время способно стать лучшим другом. ты будешь убивать его, а оно — тебя 🎵Fall Out Boy — Heartbreak feels so good

Бет не разбудила ее. Будильник тоже. Какая-то внутренняя тревога заставила Нэнси пробудиться в пять утра. Она даже больше не закрыла глаза, хотя её тело было бессильным и безжизненным — оно хотело отдыха. С одной стороны, Нэнси понимает причину этой тревоги. Она не подобрала еще «тех самых» слов, которые ей нужно сказать дочери. Она сама меняла школу два раза, но никто и никогда не готовил её к тому, что это нужно пояснить.  Ведь ей никто ничего не пояснял. Как правильно сказать, что она меняет садик? А может, и нет. Она же не знает, какая цена места в месяц и вообще, возьмут ли их. Как сказать, что возможно, ей придется брать Бет с собой на работу и, честно говоря, весело там не будет никому. Ей хочется этого простого чувства. Хочется верить в слова Робин. Что будет хорошо. И сразу же отгоняет эти мысли. Жизнь научила её не верить словам, если они  никак не подтверждаются действиями. Из мыслей её выводит звук открывающиеся двери, откуда показывается сонная и, по крайней мере, точно выспавшаяся Бет. Девочка трёт кулачками глаза, после чего кожа сразу же начинает там краснеть. — Иди сюда, — просит Нэнси и поднимает одеяло, делая этот жест приглашением. Когда девочка находит удобное себе место, Нэнси легенько целует её в глаза. — Они опять красные? — Да, дорогая. Ты снова это делала.  — Почему мы не идем в садик? — задает вполне логичный вопрос Бет. Нэнси ждала его, потому что была уверена в своем ребенке на все сто процентов. — Это из-за того что я убежала? Меня выгнали? — голос начинает дрожать и Нэнси понимает, что девочка начинает плакать. — Нет, конечно нет, — сразу же спешит успокоить дочь и обнимает её крепче, оставляя маленький поцелуй на щеке. — Конечно, тебя не выгнали. Но это не вся правда. Могу я тебе кое-что сказать, а ты пообещаешь мне быть умной и сильной девочкой? В ответ она получает подтверждающий кивок. — Хорошо, смотри. Я знаю, возможно тебе нравилось в этом садике и, если не считать миссис Гройман, тебе было хорошо там и у тебя были там друзья. Но что…что бы ты сказала, если бы мы нашли тебе другой садик? Более…хороший? На самом деле, это довольно странная ситуация и для того, чтобы найти верные слова, Нэнси нужно очень хорошо напрягать мозги. Бет может и умная на свой возраст, но этот разговор…он не должен был случаться. По крайней мере — не так. — Другой? Там никто не будет знать про ведьму? — Конечно нет. Это был бы совсем другой садик. Ни миссис Гройман, ни ведьм. — А мы сегодня уже туда пойдем? — реакция дала Нэнси понять, что её дочь не против этого. Возможно, она переоценила ситуацию и сделала её более сложной, когда решили её простым разговором. Было бы хорошо, если бы люди действительно решали все разговорами, а не загадками и вечным молчанием. — Мы пойдем, но нам нужно записаться. Помнишь? Подать заявку, пройти хороших врачей, сделать фотографии и потом уже можно будет знакомиться с другими детьми и воспитателями. Губки Бет надуваются и Нэнси знает, что это из-за упоминания врачей. Не знает, возможно есть дети, которые любят их, но её девочка — точно нет. — Хорошо, — тихо мямлит она, сползая вниз.  — Знаешь что? Давай-ка мы с тобой сейчас приготовим себе вкусные блинчики с шоколадом? — она поступает очень некрасиво, пытаясь задобрить девочку и знает это. Ей стыдно, что такие честные глаза ребенка так сильно верят и доверяют ей. Это всегда было, есть и останется большим страхом Нэнси. Иметь в жизни того, что будет тебе верить всегда.  Доверять. — Мамочка! — Бет мгновенно вытягивает её из раздумий, — а что, если мы сегодня зайдем в тот книжный магазин? Помнишь, ты обещала мне купить сказки! — Милая, но ты же должна научиться хорошо читать для этого. — Зачем? Ты будешь читать, а я смотреть рисунки. Как ни странно, ей становится легче от этой нелепой реплики, поэтому она только улыбается на выпад дочери.  — Мамочка, это очень вкусно, — с удовольствием говорит умытая и уже переодетая Бет, когда Нэнси заходит на кухню. Такой довольной она её не видела уже давно и дело вряд ли в блинчиках. Хотя, Нэнси хорошо готовит, раз кухня до сих пор цела, но это до сих пор не причина. Девушка ставит на стол чай для Бет, а сама уходит в ванную, чтобы позвонить на работу.  Сейчас её настроение улетит за секунду. После коротких гудков она слышит голос Сабрины, поэтому собирается с силами: — Привет. Прости, что я так неожиданно, но у меня случилось кое-что, и я не могу оставить Бет одну, — уверенно заявляет она, но её уверенность спадает, когда она продолжает, — не могла бы ты поработать за меня сегодня, пожалуйста? Я потом выйду вместо тебя. Молчание затягивается, и Нэнси уже подумала о том, что Сабрина положила трубку, как с той стороны тяжело вздыхают. «Я не зверь, Нэнси. Да, иногда я требую слишком много от тебя, но только потому, что работа есть работа. Ты бы могла заметить, что когда ты хорошо справляешься — я тебя стороной обхожу. Я знаю, что тебя сегодня не будет. Ты могла и не звонить, но я ценю то, что ты лично об этом мне тоже сказала», — в голосе Сабрины нет злости или недовольства, разве оттого, какое отношение у Нэнси к ней.  — Подожди, но откуда ты узнала? — ведь Нэнси не говорила ей. Это из-за машины, что там осталась? Но ведь это вообще не логично. Но ответ Нэнси получить не успела. Она услышала, как к ним кто-то зашел и Сабрина только попрощалась и пожелала удачи. Это было странно. Это было чертовски странно.  Она знала, что не очень хорошо относится к своим коллегам, но и они делали то же. Тяжело работать в коллективе, где нужно быть приветливой, отзывчивой и другие вещи, в которые Нэнси ещё не научилась играть. Ей тяжело было влиться в коллектив, ведь когда она пришла — они все там друг друга знали. Была только она, которая залезла к ним в домик. Это глупо говорить, и это просто глупый страх и голос в голове, но каждый раз, она думала о том, что они ненавидят её, или что она заняла место, которые могло бы уйти для их подруги или друга. Услышав сегодня эти слова от Сабрины, Нэнси задумалась о том, насколько сильно видно её такое отношение к другим, если это уже видит Сабрина? У неё обязательно будет время перед сном подумать об этом и обдумать свои поступки, но прямо сейчас у неё были дела, поэтому Нэнси решила не тратить время, которого и так нет. Нэнси вытянула телефон, собираясь вызвать такси, но её взгляд зацепился за кое-что. Её машина стояла припаркована на своем законном месте, а возле неё стояла Робин, которая, судя по всему, привезла её сюда. И ждала их? Похоже, мозг Бет работает лучше. Девочка отмирает быстрее за Нэнси, поэтому несется к Робин, раскрывая свои маленькие ручки. Несмотря на то, что Робин реагирует быстро, опускаясь на колени, чтобы поймать девочку, её глаза выражают только искреннее удивление. Нэнси испуганно отходит от двери и направляется к ним.  — Прости, Бет ещё не привыкла, что не все любят обниматься, — извиняется она и спешит взять Бет за руку, дабы увести от Робин. Только вот Робин не дает это сделать, останавливая руку девушки. — Я была просто удивлена, потому что меня не обнимали уже лет так пять, но точно не злая, — обращается к Нэнси, желая успокоить её, пока в голове не сложился её придуманный сценарий. На лице Робин показывается улыбка, когда она обращается к Элизабет:  — Я совсем не против того, чтобы ты обнимала меня, если тебе это нравится. — Это ты пригнала машину? — Да. — Но как? У тебя же нет ключей, разве что ты… — Конечно нет, — Робин сразу понимает, на что намекает девушка, поэтому спешит сделать свой образ в глаза Нэнси немного светлее. — Ну, у меня было не так много методов, но вызывать эвакуатор я не хотела, поэтому, я просто взломала твой замок, — неловко начинает объясняться девушка, и готова признать то, что отбеливание проходит так себе.  — Взломала? — Там все нормально! То есть, ничего страшного нет, твой ключ до сих пор туда подходит, и так просто замок не открыть. Но ты же понимаешь, да? — Думаю что да, — Нэнси нервно усмехается, демонстрируя, насколько неловкая ситуация. Она ставит руку Бет на плечо, показывая девочке, что о ней не забыли. Задает самый главный вопрос: — Но почему ты здесь? — Я подумала, что это будет логично с моей стороны отвести вас в садик. Ну, показать дорогу и всё такое. — Но ты не обязана этого делать. Ты и так, оказывается, с машиной повозилась, поэтому… — Но я хочу, — перебивает Робин, даже не думая о том, чем там хотела закончить предложение Нэнси, — у меня выходной, да и вряд ли я проведу его лучше, чем без вас. Но это только если вы хотите, если нет — я просто расскажу, как быстрее добраться туда. — Нет, я думаю это хорошая идея. — Бет? Можно мне с вами? — Робин опять опускается на колени, чтобы посмотреть девочки в глаза. — Можно, — гордо дает ответ Бет и выпячивает уважительно грудь вперед. Робин подводится, слегка улыбаясь ситуации и, нежно смотря на Нэнси, говорит: — Ты меня конечно, прости, но мне кажется единственная, у кого я должна была спрашивать разрешения — это Бет. — Это подло, — шутит Нэнси, позволяя этому теплому чувству разлиться внутри. — Разве? — в шутливом тоне интересуется Робин, закрепляя Бет в детском кресле. После, она придерживает двери для Нэнси и ждет, пока девушка удобно сядет и только тогда идет за руль, чтобы наконец-то выехать с этой парковки. Они едут в тишине, но когда Нэнси узнает дорогу к старому садику Бет, решает поинтересоваться: — Эти садики рядом? — Что? — Робин тактично пропускает машину позади неё, — нет, но ведь ты же не забрала документы Бет. Разве только если ночью не играла в шпиона. И действительно. Нэнси стыдливо кивает и опускает глаза. Как это глупо, когда она забыла об этом, но Робин, которую она встретила только вчера — помнит. Робин не только помогла ей, но и спасла от позора, который ждал бы её в новом садике. — Спасибо, — таким образом извиняется девушка, когда они паркуются возле входа. — Я совсем забыла об этом. Честно, обычно я не такая безголовая и вообще… — Почему ты оправдываешься за то, что ты человек? — мрачно спрашивает Робин, понимая, откуда у девушки такая привычка. — Или ты думаешь, что все идеальные? У тебя был не лучший день вчера, и единственное, что тебя беспокоило — твоя дочь. И, поверь мне, это вполне адекватная реакция. В салоне наступает тишина, которую никто, кроме Бет, не решился наружить. Хорошо, что девочка не очень то и слушала их. Когда Робин вышла вместе с ними, Нэнси удивилась, но решила не спрашивать, дабы не опозориться ещё больше. В садике было достаточно громко, но не настолько, чтобы не заметить троих людей, которые только зашли. Мисис Гройман окинула их то ли напуганным, то ли обреченным взглядом. Когда она подошла и фальшиво улыбнулась Бет, Нэнси откровенно громко фыркнула, не сдержавшись. — Вы сегодня опоздали, но я понимаю, вчера был тяжелый день. — Мы не опоздали, — отрезает Нэнси грубым голосом и Робин даже кидает на неё заинтересованный взгляд. Девушка сомневается, что раньше слышала такой тон у Нэнси. — Мы пришли забрать документы Элизабет. Она не будет находиться в садике, где у воспитателя дети деляться так явно на любимых и нет. — Вы же понимаете, что это бред и ложь? — спрашивает она и переводит взгляд на Робин, будто ищет там поддержки. Но вместо этого, она получает только холодный и осуждающий взгляд, который только подтверждает слова Нэнси. — Это абсурд! — Абсурд – это ваша попытка сейчас перекинуть вину на неё, — отвечает Робин, а после достает протокол. У Нэнси чувство благодарности к этой девушки достигает конечной точки. Никто и никогда не заступался за неё, никто и никогда не поддерживал её. Всегда была она виновата. Во всем всегда была её вина. И сейчас, чувствуя то, что совсем чужой человек без раздумий стал на её сторону, сводит её с ума. — Это что такое? Вы собираетесь на меня писать заявление? — Предлагаете написать на Бет? — задает риторический вопрос Робин, поражаясь с того, как в человеке хранится столько тупизма. — Пишите на неё, — она вскрикивает сильнее обычного, указывая на Нэнси. Несколько других воспитателей появляются в коридоре, а дети с интересом наблюдают. Даже Бет чувствует себя не слишком комфортно, и от того прижимается ближе к Робин, ведь Нэнси стоит дальше. Робин понимает, что девочка просто не хочет видеть своих товарищей из садика. — Это же она не научила свою дочь уважать старших и элементарных правил поведения, — продолжает свою тираду воспитательница. — Её бы по-хорошему лишить родительских прав и на этом все закончится. — При всем моем уважении, — встает на защиту Нэнси Робин, — но все, что я видела вчера и сейчас — ненависть, которая оправдана только тем, что Нэнси развелась с вашим племянником. Как только последние слова слетают с языка Робин — Нэнси понимает всё. Хотя она и находится в також же шоке, как и другие воспитатели, которые думали, что это обычная ненависть. Теперь у Нэнси сложилась полная картинка. И за это она должна говорить «спасибо» Робин. Оказывается, вся ненависть к ней и её дочери исходила из-за одного человека. — Раз уж вы не стесняетесь упрекать её в том, что она не делала, мне позволено сказать то, из-за чего вы это делали. Как человек, я скажу вам — это недопустимо и мерзко с вашей стороны. Но как сотрудник полиции — это не мое дело, и попрошу пройти со мной, чтобы я составила ваш протокол. У женщины больше не было слов, да и мозгов тоже, чтобы дальше притворяться невиновной. Как и сказала Робин, она повела её в свой кабинет. Нэнси же обратилась к воспитателям, чтобы те вернули ей документы Элизабет. На её счастье, никто ничего не спрашивал, так как думал о другом. Особенно Нэнси. Она знала то, что отец Бет и его семья не любили ни её, ни саму Бет. Нэнси была уверена в том, что когда они официально развелись, то каждый из его семьи выдохнул со словами «спасибо Боже». Но она и представить не могла, что кто-то может быть настолько жестоким к маленькой девочке. Его девочки тоже.  Неужели ни на минуты не было мыслей, что это его родная дочь? — Нэнси? — аккуратно интересуется Робин, не желая спугнуть её. Но девушка не пугается, наоборот, ее глаза загораются, когда Робин возвращается к ним. — Ты забрала? — Да, — отвечает и в подтверждение своих слов демонстрирует нежно-розовую папку с бумагами, — можем уходить. Нэнси была бы рада сказать миссис Гройман больше ласковых слов за все то время, что она насобирала в себе, но как-то не хотелось. Никакого удовольствия от того, что ты поступаешь как дерьмо, наследуя это от такого же человека. Вместо этого, она раздумывает над тем, как бы отблагодарить Робин за то, что за только за два дня показала ей, что её можно просто поддержать и помочь. Когда к садику остается пару метров, Бет охает, показывая свой  искренний детский восторг. Здание покрашено в яркие цвета радуги, и на стенах большими буквами написано «Welcome home», что вызывает удивление уже у Нэнси. — Это…красиво, — делаться своим ненужным мнением она. Вот только ей не известно, что для Робин важно даже мнение Нэнси насчет простых камней. — Да, — соглашается Робин, — в этом проекте участвовали воспитатели, поэтому они решили что цвета радуги подойдут. Ну а надпись, соответствует тому, что садик — второй дом. — Это креативно. Милая, — она оборачивается к дочери, — тебе нравится? — Очень, мамочка! Я буду здесь учиться? — Конечно. Робин раздумывает секунду, над тем, чтобы вмешаться в разговор, но Нэнси тут её опередила. Пока Робин забирала телефон и документы с машины, Нэнси забрала Бет з детского кресла.  Они направились к входу и Нэнси удивилась тому, что здесь можно зайти через специальную карту.  — Тут вход и выход только по специальной карте, — демонстрирует такую же яркую, как здание, карточку, — это для того, чтобы кто попало не приходил. Ну и собственно, чтобы никто не убегал. Это очень хорошо для Нэнси, учитывая ситуацию. В коридоре возле шкафчиков их ждёт молодая и приветливая девушка, которая первым делом поздоровалась с девочкой. Бет слишком застеснялась и спряталась за Нэнси, вызывая смех у Робин и девушки. — Извините, она всегда сначала стесняется, — поясняет Нэнси. — Никаких проблем. Меня зовут Энджел, а ты наверное, Элизабет? — Да, — тихим голосом говорит девочка, которая до сих пор прячется за мамой. Но потом, наверно, собирается с силами и смотрит на новую воспитательницу. — Но вы можете называть меня Бет. — Как красиво. Спасибо за разрешение, Бет. В дверях появляется другая девушка, которая Нэнси смутно кажется знакомой, но не может вспомнить, где она её видела. Может в магазине? Но это сложная задачка решается после того, как девушка смотрит широко раскрытыми глазами на Нэнси и говорит: — Нэнси? Боже, сколько лет тебя уже не видела, — но заметив замешательство на лице, решает пояснить, — я Лика, мы учились с тобой вместе в школе. Помнишь, ты ещё перепутала кабинеты и мы сидели с тобой на физике для старших классов, не понимая ничего? Неужели не помнишь? — О нет, я помню, — тихо признается девушка, немного смущена таким фактом. Но вот Лика кажется, вообще это во внимание не берет, а просто заключает девушку в крепкое объятие, довольная оттого, что встретила давнюю знакомую. — Я удивлена тому, что ты сразу не узнала. Ты же вместе с Робин приехала? Нэнси хмурит брови.  Робин? — О, ясно, — Лика немного улыбается, кидая взгляд на Робин, которая сестру готова сжечь, — ты не помнишь Робин, но она — моя сестра. Удивление, которое показывается на лице Нэнси не может не вызвать улыбку у Робин. Она конечно знала, что сильно изменилась, но никогда не думала, что так сильно. Нэнси чувствует странные ощущения, и на её лице буквально спектр эмоций, которые замечает Робин.  И это больше не вызывает у неё улыбку. Сначала Нэнси чувствует злость из-за того, что она оказалась в этой ситуации. Смятение, потому что данная ситуация заставила её растеряться как саму, так и все её мысли. И, в конце концов, она испытывает чертовый стыд за то, что не узнала Робин. — Нэнси? — Робин первая решает нарушить это неловкое молчание, которое ещё немного и уничтожит ее прямо здесь. — Ты в порядке? — Я не..не думаю, что да, если честно. — Прости, я должна была сказать тебе. Нэнси готовиться сказать о том, что по правде, Робин ничего ей не должна, но к ним направляется воодушевленная Бет, которой не терпится поделиться эмоциями. Энджел просит о том, что Нэнси оставила документы для оформления места и карточки. Кажется, спокойной и совершенно равнодушной ко всему остается только Лика. Девушка просто наблюдает со стороны, зная, что свои следующие действия она уже продумала. Когда Нэнси отдает документы, а Бет убегает в игровой зал, Энджел говорит: — Обычно, для знакомства с садиком и детьми мы оставляем детей на два часа, так что, у вас свободное время, — это звучало бы очень воодушевленно и радостно, но Лика решает добавить больше огня. — Бет мы можем оставить до конца дня. Это до семи вечера, тебе подходит? — она обращается к Нэнси, но потом, почему-то, спрашивает у Робин: — Вам подходит? Робин жмёт плечами, потому что это действительно не ей решать. Она просто смотрит на Нэнси, которая уже во всем запуталась. Она кивает, решая, что ей нужно хотя бы пару минут, чтобы обработать всю информацию и думать трезво. Лика просит Нэнси задержаться на пару минут, а Робин выкидывает за дверь. Выкидывает, потому что там слышно ругательства, что-то между: «что ты собралась, мать твою, делать?» или «тебе лучше держать свой большой и длинный язык при себе». Но, как бы сильно Робин не старалась казаться злой — Лика её сестра, и она знает, что Робин скорее сделает больно себе, чем своей сестре. Энджел тактично удаляется, совершенно не удивляясь тому, что Лика решила взять ситуацию в свои руки. Когда девушка, чисто для себя, проверила что Робин нигде их не собралась подслушивать, она обратилась к Нэнси: — Я знаю, это не мое дело, но Робин одна из самых дорогих мне людей, и я хочу ей только счастья. И я знаю то, что, вероятно, она никогда тебе это не скажет сама, если не увидит хотя бы одну зацепку того, что она тебе нравится. Она будет рядом, будет помогать тебе и Бет. Будет делать всё для вас, но никогда сама не перейдет эту черту. Итак, — она вдыхает больше воздуха, — не знаю, в курсе ты этого, или нет, но в старших классах Робин была влюблена в тебя. Вероятно, ты не подозревала об этом, встречаясь с каким-то отбитым парнем. Но эта девушка, — она показывает на двери, за которыми скрылась Робин, — была без ума от тебя. Я не знаю, судьба ли это, что она встретила тебя опять, или нет, но я прошу только одного: правды для Робин. Я не прошу тебя заставить себя любить её или любить из-за того, что ты чувствуешь чувство долга. Я прошу просто…присмотреться к ней? Хорошо?  У Нэнси остается внятных слов, которыми она может поделиться с Ликой. — Хорошо, я обещаю, — шепчет она, не зная, какие именно из ранее сказанных слова дает обещание. — Возможно, это не мое дело, — нет, это явно не её дело, но со временем Лика не изменилась в одном: она так же продолжает лезть в жизнь близких ей людей. Нужно отдать должное, от этого редко становилось хуже. — Я просто даю тебе эту информацию, чтобы ты знала как поступить. Чтобы не обижалась, если Робин резко уйдет. Чтобы ты просто была в курсе. Я ни в чем тебя не виню или обвиняю. У меня нет права на это. Я запомнила ещё давно, что в невзаимных чувствах виноват всегда тот, кто их испытывает. — Я обещаю, что прислушаюсь к тебе. Лика счастливо выдыхает и тянет Нэнси в свои объятия. Говорит девушке на ухо: — Ну а теперь: мы обязательно должны встретиться и поговорить. Столько времени прошло, это ужас. У меня столько новостей, что ты упадешь. Интриги и сплетни звучит здорово, когда тебе пятнадцать или двадцать. Но когда тебе двадцать четыре года и у тебя ребенок — это заботит в последний момент. Но, Нэнси тактично кивает и соглашается, больше с надеждой на то, что девушка забудет об этом. Она ещё раз благодарит её за помощь, во всех их смыслах, и просит хорошо присмотреть за Элизабет. Робин ждала её возле машины, где мотала круги туда-сюда. Как только она услышала звук от сигнализации, она остановилась, пытаясь разгадать выражение лица Нэнси. Что именно она хотела найти там, сложно угадать. Возможно злость или разочарование. Обиду или отвращение.  Что-то, из-за чего Робин добивала бы себя потом все время. Но этого не было. Все, что действительно можно было прочитать на её лице — это усталость и желание поскорее где-то прилечь. Робин, на свой страх, пробует: — Ты…в порядке? — Голова болит, но это явно просто из-за большого количества слов за сегодня.  — Лика тебе что-то сказала? — пробует ещё раз Робин. «Да, что ты была в меня влюблена когда-то и сейчас, надеюсь, тоже» — Попросила встретиться потом. Пообщаться, так сказать, — врёт девушка, и дабы скрыть это в своих глазах, направляется к пассажирскому сидению. — Нэнси, насчёт того, что я не сказала… — Давай поговорим где-то в другом месте, — твердо решает за обоих, — не перед детским садом. — Как скажешь, — Робин слишком бессильна перед такой Нэнси, которая отдает команды. — Тебя отвезти домой или? — У меня не было планов никаких, кроме Бет. Но если они есть у тебя, то да, можешь отвезти домой. — Я думаю, ты можешь составить мне компанию, — делиться Робин, выезжая на поворот. — Я планировала заехать в маркет, мне нужно кое-что докупить. Если, конечно, это тебе подходит. — Да, почему нет. Думаю, раз ты сегодня мой личный шофер, я тоже что-то куплю. — Ты серьезно не против это делать? — интересуется Робин, находя это забавным и странным. Нэнси хмурится и заглядывает ей прямо в глаза: — Почему должна? Я нахожу это очень увлекательным делом. Ты нет? — Не фанатка этого, — честно говорит девушка, — а если ещё более точно — ненавижу это делать. Обычно мне покупает продукты Лика, или же Энджел с Лили.  — С одной стороны это хорошо, — начинает размышлять вслух, — тебе не приходится лишний раз общаться с людьми. Но с другой стороны — это весело. Мы с Бет стабильно раз в месяц делаем закупки, и это действительно увлекательно. Возможно, это из-за того, что происходит это вместе с маленьким ребенком, но…думаю, суть не очень меняется. — С ребенком всегда весело что-то делать, поэтому, тут я  соглашусь с тобой. — Ты так говоришь, потому что у тебя нет своих детей, — смеется Нэнси, вспоминая, сколько «веселых» вещей делает иногда Бет и как «весело» после этого Нэнси. — Не думаю, что у меня есть право спорить с тобой в этом плане. В маркете Робин смело отдает всё свое право в руки Нэнси. Робин вмешивается иногда, но получает только взгляд, наполненным какой-то добротой. — Зачем мне столько круп? Я не ем так много, — Робин перебирает в тележке сразу три пачки рисовой, две овсяной и что-то похожие на гречку. — Я реально так много не ем, ты видишь меня?  — Всем в доме нужна еда. Это не портиться так быстро, поэтому ты всегда сможешь приготовить это потом. Робин толкает тележку к отделу с вином и спрашивает Нэнси:  — У тебя есть любимое вино? — Нет?  — Ты спрашиваешь или отвечаешь? — Думаю что нет. Я люблю только белое, но никогда не смотрю на название. Нэнси порхает между стеллажами, выбирая дальше продукты с таким трепетом, что Робин кажется, даже всегда добрая и веселая Лика так для неё никогда не делала. Возможно, Робин действительно ненавидит маркеты, но крайне сильно обожает смотреть на человека, который искренне что-то делает. Робин топчется рядом, толкая тележку. Нэнси тянется за какими-то шоколадными хлопьями, вероятно, для Бет. Они стоят слишком высоко, для такой маленькой Нэнси. Робин усмехается от банальности ситуации, и будь это кто-то другой, она бы обязательно об этом сказала. Но сейчас, вместо этого, она говорит: — Давай я, — она  обходит тележку и становится прямо за Нэнси, прижимая её вплотную к своей груди. Без лишней  мысли она ставит одну руку на талию, используя это как опору. Нэнси  все это время стоит, не шелохнувшись. Робин даже не уверена, дышит ли она вообще.  Робин протягивает упаковку хлопьев и слышит тихое и ужасно неловкое «спасибо». Неловкое, но какое приятное. Нэнси очень легко сбить с толку, и с каждым разом это очень и очень сильно нравится Робин.

***

По возвращению в квартиру Робин, Нэнси на пару с девушкой решила помочь разложить продукты по полкам. Нэнси аргументировала это тем, что у неё ещё много времени, прежде чем забрать Бет, поэтому она с радостью поможет Робин и осмотрится в её квартире. Честно говоря, это первый раз, когда Нэнси поняла выражение: «квартира человека — это его душа». Квартира Робин — это место, которое целиком и полностью находится во власти Робин. И дело даже не в документах или что-то в этом роде. Отсутствие каких-либо фотографий на стенах, полностью черные кухня и гостиная, абсолютно пустые полки и идеальная чистота. Даже ни одного магнита на холодильнике. Это полная противоположность тому, как выглядит квартира Нэнси.  И это полная противоположность Робин и Нэнси. — У тебя красивая квартира. Это даже не мой стиль, но твоя мне нравится. — Не слишком мрачная? — интересуется Робин, ведь буквально каждый так описывал её дом, когда посещали её. — Для других — да. Но тебе подходит. — Говорят, что мрачный человек — это либо суицидальный, либо унылый.  — И ты? — Могу доказать, что это утверждение потерпело крах. Нэнси скромно кивает, не зная, что лучше сказать и вообще, стоит ли продолжать этот разговор.  — Многие люди думают иначе, кстати, — продолжает Робин, чувствуя огромное желание наконец-то сказать это самой, — раньше, я бы никогда не подумала, что могу быть таким человеком, каким меня делают люди. Но со временем, если тебе это каждый день повторяют, вместо слов «привет» и «добрый день», — это заставляло меня думать, а что если? Если это действительно так? Нэнси понимает, что это ложь. Ей повезло увидеть Робин с той стороны, которую она прячет. И дело даже не в том, что Нэнси бывшая возлюбленная девушки. Если человек захочет помочь — он найдет способ. Уйдет время, да. Но всегда имеет значение результат. — Чем больше тебе говорят, что солнце черное, тем больше ты в это веришь. Я говорю это не для того, чтобы вызвать у тебя жалость. Я не тот человек, который её заслужил. Но я просто…хотела чтобы и ты услышала это. —  Я понимаю тебя. И я не думаю, что ты плохой человек. Возможно, ты не относишься ко всем с добротой, но доброта — имеет разные понятия. Робин, — она не впервые обращается к девушке, но имя слетает с губ так, будто бы сейчас момент, который решает жизнь, — ты за два дня показала мне, что я заслужила помощи просто так. И заслуживала раньше, просто некому было показать мне. Показать, как это. Поэтому, я наверное очень хорошо тебя понимаю. Это грустно. Грустно для Робин, потому что она точно знает, благодаря кому.  Нэнси чувствует то, насколько атмосфера в комнате стала легче. Будто действительно, сказав это, им обоим стало легче.  Но до сих пор, для них осталась одна тема. — Почему ты не сказала, что мы знакомы? — задает вопрос, который мучил её. Робин пожимает плечами, говоря ласково и без тени обиды: — Ты не узнала меня. — Мне жаль.. — За что ты извиняешься? — повторяет вопрос, который ранее задавала в машине, — я не виню тебя. Это никогда не было проблемой. Единственная проблема в том, что я не сказала тебе сразу. Возможно, это слишком с моей стороны так поступать, но я думала что…вдруг ты не захочешь, чтобы кто-то из старой жизни тебе помогал. Робин хорошо осведомлена о том, что после старшей школы Нэнси оборвала связи со всеми своими друзьями и знакомыми. Не без помощи, конечно, бывшего мужа и родителей. — Это так странно осознавать. — Что именно? — Что я за два дня встретила двух людей, которы были добрыми ко мне всегда. Без причины. — Так бывает, — слегка улыбается Робин и тянется к бутылке какой-то сладкой жидкости, — если бы в жизни была вечно черная полоса, она бы и сама не выдержала. Нэнси закатывает глаза, смеясь и опускаясь на стул, напротив Робин. Порой, перед нашими самыми смелыми поступками, нужно собрать не только всю волю в себе, но и силу, чтобы услышать и принять ответ, который нас ожидает. — Я могу, спросить что-то слишком личное? — Смотря, насколько личное, — для вида проговаривает Робин, хотя умом понимает — готова ответить для Нэнси на все, что она попросит. — У тебя есть…парень? Или…или девушка? Робин удивленно расширяет веки, но Нэнси, как и прежде, смотрит куда угодно, но не на неё. Теребит свои пальцы так сильно, что у Робин ощущение, что скоро один из них она сломает. Дабы не случилось ничего плохого, она накрывает ладонь Нэнси своей. — Почему ты вдруг об этом спрашиваешь? — странно подозрительно интересуется Робин. Какие-то пазлы в её голове сложились, и она с обреченным вдохом спрашивает: — Лика же не просто с тобой о встрече говорила, верно? — Пожалуйста, не злись на неё. — Я не злюсь. Просто Лике пора понять, что привычка лезть в чужую жизнь может плохо закончится для неё. — Ты её сестра, — Нэнси упорно продолжает защищать бывшую подругу. — Верно. Сестра со своей личной жизнью. Нэнси сглатывает, а пальцы самую малость потряхивает от волнения.  — Но если забыть об Лике, ты ответишь мне? Робин долго смотрит на неё, не говоря ни слова. Пытается отыскать намеки на то, что за этим простым вопросом кроется что-то более личное, нежели только желание подтвердить слова её сестры. — Я ни с кем не встречаюсь, — Робин встает на ноги, дабы обойти кухонный островок и остановится напротив Нэнси, что наконец-то подняла свои глаза. — И я не знаю что, но примерно представляю, что тебе сказала Лика. И у меня встречный вопрос: почему ты интересуешься? — Потому что я никогда этого не видела, — Нэнси и понятия не имеет, как больно это слышать для Робин вживую. Ведь это действительно так. — Я сделала все, чтобы ты этого не видела, — со всей горечью и сожаление делиться она. — Но почему? — Потому что, — сглатывает она шумно, — что это не так просто, как есть сейчас. Ты была слишком маленькая для этого, у меня не было права взвалить это на тебя. У тебя был парень, были мечты. Я и подумать не могла, чтобы прийти в один день к тебе, и уничтожить тебе своим признанием жизнь. Я позволила себе только заботиться о тебе. Не больше.  — Почему ты влюбилась в меня? Робин усмехается, думаю о том, что она хотела бы знать это тоже. — Не знаю. Ты дружила с Ликой. Ты всегда хорошо ко мне относилась. Ты никогда не забывала обо мне, когда приходила к нам. Ты не боялась меня. Ты всегда улыбалась с моих шуток. Всегда слушала меня. Я могу много что ещё назвать. Но Нэнси, для того, чтобы любить тебя, не нужно так много причин. Мне достаточно того, что ты просто есть. Нэнси приоткрывает от удивления рот, неразборчиво что-то говоря одними губами.  — А сейчас? Сейчас ты бы полюбила меня?

🎵The Best I Ever Had — Limi

— Нет, — слишком резко отвечает Робин. Она даже на секунду не задумалась об ответе. В уголках век Нэнси непривычно быстро образуется  пелена из слез. Стоит ей моргнуть, как первые капли побегут по её щекам. — Я не думаю, что переставала тебя любить, — всего пара слова заставляет Нэнси опять затаить дыхание и слушать Робин, — я всегда помнила о тебе. Ты была моей первой любовью и мечтой. Возможно, это была не такая сильная любовь, потому что прошло уже шесть лет, но ты всегда была в моей памяти. Я не хочу потерять себя в надежде, которая в конце может меня уничтожить. Нэнси понимает это. Она понимает, что по сути, держит в руках жизнь человека, с  которым может построить хорошее будущее. Почувствовать любовь. Это так страшно осознавать, что этот человек был рядом с ней так долго.  И она этого не видела. Ей было бы легче, если бы она узнала раньше. Если бы не выходила замуж. И если бы сейчас, у неё не было ребенка. — Я понимаю тебя. К тому же, у меня уже есть ребенок, это те заботы, которые никому не нужны… — Это не забота для меня. Если бы…бы я что-то и сделала, поверь мне, я бы в первую очередь влюбила бы в себя Бет. Этот ребенок — твоя кровь и плоть. Я должна любить её так, как ты любишь.  — Пожалуйста, не надо говорить такое. — Ты спросила меня, — напоминает ей.—  Не спрашивай, если не готова принять ответ. О, ответ принять она как раз и готова была. То, к чему точно Нэнси не была готова — это к тому, что будет чувствовать она. Это странные ощущения. Мать твою, это буквально страшные ощущения.  Нэнси слишком долго была одна. Она слишком долго была в том состоянии одиночества, которое в народе называют «благословенным». Правда в том, что даже одиночество нужно заслужить. А это не так просто. Когда мы чувствуем то, что вот-вот останемся одни — появляется та самая мысль. «Нужно кого-то найти». Не нужно. Нужно принять то, что одиночество, оно приходит первым. И только потом, после него, есть возможность получить то, о чем всегда мечтается перед сном. Неожиданно, после минуты раздумий и тишины, Нэнси срывается с места и кидается в объятия Робин. Девушка, не ожидавшая такого, едва удержала равновесие и не приземлилась вместе с Нэнси на пол. Но больше её волнует то, как дрожит Нэнси в её руках. Она обнимает так сильно, что можно почувствовать легкий дискомфорт, о котором Робин умолчит. Спрашивает: — Нэнси? — Мне так жаль, — тычась губами в шею Робин едва слышно мямлит она, — за то, что тебе пришлось с этим жить. Ты должна была бы любить кого-то лучше, чем я. Робин прерывает эти несвязанные между собой бормотания. Она обнимает Нэнси сильнее, стараясь буквально вжать её в себя. —  Ты всегда будешь лучше. Ты не готова согласиться с этим сейчас, но придет время, и ты увидишь то, как чертовски много ты значишь для людей.  Для меня. Не говоря больше ни слова, которые крайне тяжело ей найти, Нэнси неожиданно поддается вперед, сокращая между ними последние проблески кислорода. Нэнси чувствует, как приоткрываются глаза Робин в удивление, и как быстро девушка берет ситуацию в свои руки, забирая контроль, который хранила Нэнси несчастные пару секунд. Нэнси впервые целует кого так уверенно. Впервые она чувствует, как поцелуй вызывает у неё спокойствие, а не страх и тревогу. Сильная рука Робин покоится на её талии, слегка поглаживая так, словно успокаивает. И любые мысли Нэнси сейчас потеряли смысл. Ничто не имело смысла кроме того, чтобы быть в этих руках. Но возможно, судьба решила не позволять ни Робин, ни Нэнси залетать в эти чувства так быстро, потому что буквально пару поцелуев спустя, Нэнси слышит звук будильника и вырывается с рук Робин. Выключает его,  а после неловко поворачивается к Робин. — Лучше поспешить, да?