Пока ты бесконечно и молча терпишь меня

— Слушайте, нахера нам столько вещей? Мы едем на неделю! — я возмущаюсь, пока мы втроем, я, Юля и Вика, тащимся на Сапсан. 21 минута до отправления. — Потому что это Питер! — восклицает Виктория, пока мы подходим к нашему вагону. — нужно быть во всеоружии! — Ну точно, — перебивает Юля. — чтобы бухать вино на набережной много вещей не нужно. Я хихикаю, отбивая Юле «пять», пока Вика укоризненно смотрит на нас. МЫ проходим на посадку в вагон. Я сажусь у окна, располагая сумку на полке сверху. — Нет, — Юля ерзает на месте. — надо было в дорогу взять бутыль. Мы смеемся втроем, и я оцениваю обстановку. Как же мне не хватало этой легкости. Поехать на три дня в Петербург — лучшая идея. Хорошая компания, прекрасный город, и «план без плана» — хороший набор, отключающий голову от рабочих будней. Сапсан трогается. Вика с Юлей обсуждают расположение отеля. У меня щемит сердце. Полтора месяца, как мы расстались с Олегом. А можно ли это назвать расставанием? Мы не были вместе, если так подумать. Мы просто … были. Тогда, в мае, в моей квартире, мы три часа рвали друг другу души, и жгли мосты, что могли связать нас. Он говорил, что не сможет забыть, а я металась между «да» и «нет». Прерывистые объятия, скомканные поцелуи, его руки на моих бедрах. Мы безумно хотели запомнить друг друга такими: повзрослевшими, но до одури зависимыми друг от друга. Самые красивые глаза, самые сильные и родные руки. Он знал каждый сантиметр моего тела, и каждый темный угол моей души. Я знала все его минусы. Все черти в его глазах — были моими. Он шептал мне на ухо, что убьет того, кто посмеет прикоснуться ко мне. Я смеялась, и говорила, что сделаю то же самое с его девочками. Он не смеялся. Он задавал вопрос, почему мы отпускаем друг друга снова, если так тяжело не можем отпустить. Мы предназначены друг другу. Мы. Но он ушел. Дверь захлопнулась, а я чувствовала его запах. Его руки все еще держали меня за талию, а губы жадно впивались в мои. Мы должны были быть одним целым, а стали на разрыв разными, отдельными. В этот раз я не сломалась. Не била посуду. Не пила. Не ела сладкое, и не ревела. Я залезла в душ. Включила кипяток. Половина геля для душа была вылита на мочалку. Я терла свою кожу то красноты, смывала с себя его поцелуи до ожогов. Я выкинула простыни. Кружку, из которой он пил. Я заплакала. Я слабая перед ним. Три года назад. Июль. Жизнь после наркушки? Просто песня! Я вернулась в темную, тихую квартиру. В воздухе не хватало кислорода, и первое, что я сделала — открыла окна. Здесь все так, как было до моего уезда. Мама буквально нашла меня полумертвой на полу на моей кухне. Об этом напоминают мне пустые бутылки, разбросанные по полу. На столе полная пепельница окурков, какие-то медикаменты и грязная посуда. Мне сейчас правда страшно вернуться обратно. Особенно после тяжелой реабилитации. Я достаю мешки для мусора, собираю бутылки, мусор, окурки. У входа копятся полные мешки, набитые моим прошлым. Я выкидываю половину одежды, постельное белье, сюда же зачем-то летят шторы. В моменте уборки натыкаюсь на острое прошлое. Из разбитой рамки для фотографий выглядывают наши счастливые глаза. Мы стоим счастливые, держась за руки. Оба улыбаемся, моя голова немного на его плече. И меня накрывает. За два часа дома меня прорывает в слезы. Я истерю, собираю мусор, складирую мешки. Мою посуду, мою полы, открываю абсолютно все окна в квартире. Плачу. А потом, вынося мусор второй раз, ноги заводят меня в круглосуточный магазин. В моих руках оказываются две бутылки алкоголя. Мне нельзя срываться, но в этот вечер я пью, курю и тушу сигареты об наши лица на фотках. Я кручу это колесо бесконечно. И бесконечно он в моей голове Наши дни От навязчивых мыслей меня отвлекала работа. Друзей игнорировала. Много работала. И вот — поездка. Как точка в моих переживаниях. — Эй, Ева, прием! — Вика щелкала пальцами перед моим лицом. — Да, да, я здесь! — Что-то ты замечталась, — рассуждает Юля. — я даже знаю, о чем… — Да все в норме, правда, — я улыбаюсь. — мучают фантомные боли, но уже не так, как прежде. Мы разговорились о планах на завтрашний день, и выбрали ресторан, в котором сегодня вечером отметим приезд. Потом разговорились о работе, и меня медленно укачало в сон. Петербург встретил нас хмурой погодой. Благо не было дождя, и мы спокойно доехали до нашего отеля. Разойдясь по номерам, мы условились через три часа выехать в ресторан. Я решила потратить на этот ресторан свое лучшее платье винного оттенка. Потому что нет лучше момента, чем сейчас! Договорившись встретится в лобби, я оказалась первой. Девочки опаздывали, а я не упускала возможности заземлиться, и просто быть здесь и сейчас. Я располагаюсь на небольшом диванчике, разглядывая людей вокруг. Так приятно находится в моменте. Когда в голове нет ничего, а из ближайших переживаний — съесть ли десерт за ужином. — Девушка, извините, а вы не подскажите, — теплый мужской голос окликает меня. Я поворачиваюсь на источник обращения. Весь мир замедляется. Я не успеваю вдохнуть, рука задерживается на моем плече дольше, чем требовалось. Между нами сейчас пара сантиметров, куча недосказанности и целая жизнь. Между нами взрывается тысяча заряженных лампочек. Между нами целая история. Мы смотрим друг на друга жадно. Его рука все еще на моем оголенном плече. Я сгораю от его прикосновения. Что ты тут делаешь?

Практически два путешествия в Вену, Три тюбика пасты, двадцать пять книг, Семнадцать пустых восхождений на сцену: Я ждал тебя так, что от жизни отвык.