Сад земных наслаждений

Женька приехала домой. Долго тряслась в автобусе — по неопытности и от незнания она села в автобус, который ехал в Кирьят Оно, но не экспресс, а который проезжал всю улицу Жаботински, через Рамат Ган и Бней Брак. Она безучастно смотрела на снующих туда-сюда людей — бородатые мужчины в лапсердаках и штреймелях, их жены в странных шависах и бесформенных платьях, кучи мельтешащих детей -все думала об Ане. Может, не надо было ей сообщения от Таля показывать. Может, надо было вообще ничего не говорить. Черт знает… Анька хорошая, добрая, умная баба, Женька только не понимала зачем она, Женька, ей нужна. Хотя так хорошо начался конец недели. Мальчишки радовались. Только Женьку вдруг взволновали эти сообщения от Таля и поцелуй его, как раньше… Женька тяжело вздохнула. Надо было с Кашиной поговорить нормально, а не показывать сообщения… Надо. Поговорить. Нормально. Чтоб не питала надежд. Она поймет. Просто в шоке оказалась.

***

Аня в очередной раз приехала к родителям — мама, любимая мамочка, куда подевался твой острый взгляд, где твои глаза на затылке, где твое жизнелюбие, упрямство и сила. Мамо все твердила да переспрашивала — ты когда придешь? С папой невозможно было поговорить- ничего не слышал. Время от времени отрываясь от компьютера, кивал Аньке и спрашивал, как в больнице. Хотя В больнице она не работала уже несколько месяцев, но послушно отвечала, что нормально. Любаня ходила за ними как за своими. Аня опять зашла в свою комнату, посмотрела вниз из окна. Район Тет — за 20 с лишним лет мало что изменилось. Как же они были счастливы втроем, когда въезжали в эту новую квартиру… В носу защипало. Аня отерла выступившие слезы. После визита к родителям она приехала в клинику. Старательно объясняла пациентам как предупредить обострение геморроя, наперед зная, что, выложив крупную сумму за консультацию и получив важный совет, не будут следовать ему. Всем хотелось волшебной пилюли. Драла вросшие ногти, вскрывала фурункулы, перевязывала геморроидальные шишки. Иногда делала операции частным образом — в основном репозиции ануса и грыжи. Не очень интересно, но очень хорошие деньги. Залипала на сайтах, скроллила фид фейсбука, подписавшись на кучу разных страниц. Читала срачи про политику, хохотала над постами в мамацхик и кошичкиной полицией, радуясь и печалясь. Ввязалась ненадолго в интернетовские распри- ожесточенная война между «тыквой» и «колбасой» хотя она далека и от тех, и от других. Подписалась в какой-то группе вдруг на нишевую парфюмерию. Кто-то очень талантливо писал про ароматы «белая рубашка». Так талантливо, что захотелось тут же купить. Что она и сделала, поддаваясь смешному и легкому тексту. На страницах соцсетей мелькали позабытые, но хорошо знакомые фамилии и имена. Попыталась поискать Леннон, но не знала не имени ее, ни фамилии, ни возраста. Посмеялась над собой. Зашла на Женькину страничку — поставила безмолвные и отчаянные лайки всем постам. Страница не обновлялась почти год. Заходила на свою — последний пост с Вайнштейн и Арюхой 4 года назад. Они с Арюхой тогда провели вместе 2 недели, пока Шанталь, Ленкина свекровь, восстанавливалась после операции. Они смотрели культовые фильмы и хохотали на пару над Фаруком и учителем Леонидом. Потом Вайнштейн приехала за ним. По пятницам и субботам вдруг оказалась много свободного времени- Кашина значительно меньше проводила время на фитнесе, так как прекратила обжираться мороженым. С удовольствием валялась с книгами и старыми фильмами, на которые все не хватало времени , грустила и отчаянно скучала по Женьке. Вайнштейн посылала обеспокоенные сообщения- Аня отвечала неопределённо и полностью игнорировала Вайнштейнские звонки. Марик рассказал Ленке про поездку на Кинерет, и как Кашина тихо плакала всю дорогу обратно. Вайнштейн выходила из себя: — Тимковский, ты почему мне ничего не сказала, что с Ирмой рассталась, и что с Женькой встречалась. Марик растеряно отвечал: — Я не знал, что она с Женькой, не знал. Она никогда про нее не рассказывала. Я правда не знал, кто это. Когда я с вами познакомился, они уже не были вместе. — Ну и как она? — Не знаю как, мне не отвечает. Эмка к ней заходила 2 раза на работу — пашет как проклятая. Ей денег нужно. Папе ее тоже нужно нанять сиделку на 24/7. Ленка. Звони, приезжай и разбирайся с ней сама. Черт знает что! Но мы тут, если понадобится. Она, кстати, в Мадрид опять едет. Ее пригласили, после той статьи. — Ясно. Закончив говорить с Мариком, она повернулась к Томеру: — Слышал? — Да, Лен. — Пора переходить к тяжелой артиллерии. — Что? Бабушка Малюль? — Бабушке Малюль придется заболеть. А я куплю себе билет. В каникулы. Кашина сидела дома, смотрела «Быть или не Быть», наслаждаясь шутками, английским и Кэрол Ломбард, когда зазвонил телефон. Она лениво поглядела на экран телефона. Мама Томера… — Шанталь, все хорошо? — Да. Барух ашем. — Что случилось, дорогая? — Бабушка Малюль плоха. Бабушка Малюль была плоха последние 15 лет. — Ой, бсурот товот. Нужна моя помощь? Шанталь с сомнением сказала: — Мне неудобно просить, Анна, но да, нужно помочь. Может, ты ей давление померишь или сахар. Анна хлопнула себя по лбу, но для очистки совести спросила: — А как у нее дыхание? — Обычное — Ест? Пьет? Какает? Писяет? — Конечно. — Так что не так? — Не знаю, вот просто приедь. Ты же врач. — Бесхитростно и нагло ответила Шанталь. Кашина закатила глаза, посмотрела на время. Скорее всего полная фигня, но не поехать неудобно и невежливо. — Хорошо, я счас приеду. Шанталь еще хотела добавить не спеши, но вовремя прикусила язык. Развеселое томерское семейство оказалось в полном сборе. Все сидели за столом в садике, ели, пили, болтали, вокруг бегали и орали дети, за столом орали взрослые, перекрикивая друг друга, обсуждая политику. Бабушка Малюль сидела там же со своей нянькой-филиппинкой и выглядела совершенно здоровой. Ну, то есть, как обычно. — Анна, Анна пришла, — обрадовались ей братья Томера, уже совсем взрослые мужики с женами, детьми и с бородами. Они кинулись они к ней, тормошили и целовали ее. Шанталь подошла к ней, они обнялись и расцеловались. Шанталь ласково прикрикнула на сыновей: — Проходи, дорогая. Эй, парни, отстаньте от нее, вам не 10 лет. Напустила на себя озабоченный вид: — Вот бабушка Малюль. Посмотри. Анна подошла к бабушке, громко и вежливо сказала: — Шалом, Савта Малюль. Бабушка приоткрыла глазки-щелочки, пожевала беззубым ртом и начала что-то рассказывать, глядя на Аню. Все уважительно замолкли и смотрели, ожидая чуда. Анна прослушала легкие, бронхи, оттянула веки — проверила слизистую, внимательно осмотрела ноги, сняв дорогущие специальные носки для диабетической стопы и веселенькие оранжевые кроксы. Филиппинка померила давление и сахар. Все было как нужно, кроме возраста. Никто не знал сколько ей лет, но точно известно было одно — ей давно перевалило за 100. Шанталь с чувством сказала: — Спасибо, Анна, ты так помогла. Я очень сильно волновалась. Все боюсь, что вот-вот последний день у савты. Идем, идем к столу. Вон смотри сигары и пастэли с картошкой, ты любишь, я знаю. Джуди, передай Анне тарелку, — попросила она у невестки. От блюд, стоящих на столе, одуряюще пахло — рот тут же наполнился слюной. Аня с нагребла себе храйме , пастэли и сигары с мясом. Отщипнула кусочек от пастэля, хрустнув зажаренным тестом. Отложила в сторону. Отломила шаббатной халы, обмакнула в храйме и откусила. Мякиш, пропитавшийся пахучим соусом, наполнил рот смесью вкусов — Анна аж тихонько застонала и прикрыла глаза от удовольствия. Шанталь с улыбкой смотрела на нее. Аня, почувствовав, что на нее смотрят, тут же открыла глаза. — Шанталь, так вкусно! Долгая лета бабушке Малюль и ее рецептам. Офер, брат Томера, огромный детина, подсел к ней и задрав майку показал какую-то штуку на боку: — Что ты думаешь? — Не знаю, — руки были испачканы в храйме. Офер протянул ей салфетку. Кашина пощупала: — Ничего особенного, вроде киста. Приходи в клинику, вырежу и пошлю на биопсию. — Правда, Анна? — Да. Напиши мне в вотсапп. У мамы возьми номер телефона. Ничего мимо не проходило мимо острого глаза Шанталь — она шикнула на Офера: — Не стыдно тебе, человек отдыхает, а у тебя эта штука уже несколько месяцев. — Нормально, Шанталь, пусть. — Этим только дай палец — откусят всю руку, — с любовью сказала Шанталь. — Офер, никому не говори, она не нанималась… Я ее к бабушке Малюль пригласила. Шанталь жалостливо смотрела на Анну — Кашина знала этот взгляд — но ничего не говорила. Такая девка без … ладно, пусть без мужа. Но почему без детей? -вот что означал этот взгляд. «Почему мужа нет?» спрашивала она Анну раньше. «Потому что Томер занят!» — отшучивалась Кашина. А потом, когда в очередной раз Шанталь поинтересовалась — сказала, что мужчины ее не интересуют. Тогда Шанталь начала «корректно» спрашивать только про детей. Пока не получила нагоняй от Томера. Поэтому сейчас только иногда смотрела жалостливо, но не всегда. Спасибо ей! — Как родители, Анна? — Хреново, Шанталь. У мамы деменция, у папы тоже какие-то изменения… Ему тоже нужна сиделка на 24/7. Как раз мне оформляют сейчас. Ищут. — Родители — это тяжело. Я сама прошла через это, — Шанталь обняла Анну, напахнув ароматом знакомых духов: — Нелегко тебе, моя девочка. Все одна да одна. Почему к нам не приходишь? Она выпустила Анну из объятий и взглянула на нее: — Парни так тебя любит. Мы здесь каждую пятницу вечером. — Я знаю, Шанталь. Спасибо. Но работа. — Какая работы, ты счас в больнице не пашешь, а только в клиниках. Пятницы- субботы свободны. — Да, это так. Но… — Без но. Просто приезжай к нам, — обняла ее Шанталь еще раз и вдруг резко переключилась на подошедшую внучку. — А кто это к нам пришел, душа моя, глазоньки мои ясные, — запричитала она над хорошенькой беленькой девочкой с чумазой физиономией, — а кто это такой немытый? — Она подхватила ребенка на руки и пошла вдоль стола, зорко высматривая то ли Джуди, то ли влажные салфетки. Разговор за столом вертелся вокруг политики. Семья ликудников во втором поколении, которая вела истоки от самих «Черных Пантер», пребывала в шоке. Выбирая партию «консолидации» никто не подписывался на засилье религии, но ловкий лидер всех обманул, а позже и сам попал впросак. Кашина уплетала халу, постоянно макая в храйме и потом болтая пропитанный мякиш во рту, прислушиваясь к разговору и не вмешиваясь — ее политические убеждения были непопулярны в этой семье. Она смотрела на Шанталь, после смерти мужа ведущую сильной рукой семью. На трех братьев Томера — Кашина помнила их еще крикливыми, вредными и избалованными пацанами — Томер, самый старший из всех, ставший в армии летчиком, был их идеалом. Они боготворили старшего брата. Боготворили его жену и заодно подругу жены, которая иногда приходила с Вайнштейн, играла с пацанами и дарила им сладости — хотя в сладостях в этом доме не было недостатка. И, несмотря на все, чувствовала себя не на своем месте. Дома, с фильмами и книгами, было ненамного, но лучше. После ужина подали ароматную шебакию и упоительно пахнущий кофе с кардамоном. Кашина с аппетитом хрустела печеньем и пила кофе, когда вдруг ее осенило!!! Бабушка Малюль, значит!!! Вайнштейн! Вайнштейн! Аня с улыбкой взяла телефон. И напечатала. «Женик, привет, как дела? Не хочешь забрать гитару?» Почти сразу же пришел ответ: «Все нормально. Спасибо. Как сама?» «Все ок. Гитару забери, все время приходится с места на место перекладывать. Мешает.» « Ладно. Когда я подъехать?» « Хочешь счас?» «Тебе срочно?» Кашиной было не срочно, но до боли хотелось видеть ее. «Да.» «Счас приедем.» Кашина поставила большой палец. Быстро распрощалась с Шанталь, обнялась с братьями Томера, села в машину и рванула к своему дому. Шанталь, удивившись такому быстрому уходу, упаковала ей шебакию с собой. Аня не спорила, зная, что бесполезно. Пришла домой, быстро посмотрелась в зеркало, глаза сияли лихорадочным блеском — Женька придет. Одела обтягивающее спортивное платье, причесалась, зачесала волосы на другую сторону, подумала еще немного, стянула платье, сменила трусы и лифчик, надев все одного цвета. Опять одела платье, опять зачесала волосы на одну сторону. Открыла шкафчик, вынула духи. Обновила easy to extasy, аромат «белая рубашка», когда позвонили в дверь. В дверях стояла Женька со старшим сыном. При виде Женьки у Кашиной перевернулось все внутри, стало трудно дышать — с трудом проговорила: — Проходите. — Здравствуй, Анна! — вежливо поздоровался Алон. — Здравствуй, Анна! — эхом повторила Женя Анна приблизилась, поцеловала ее в щеку, напахнув на Женьку Easy to Extasy. Женька на секунду отшатнулась, а потом приблизилась, расширив ноздри и с силой втянув носом воздух. -Это что? Новые духи? Обалденные!!! Как называются? — Easy to Extasy. — Аня, гитару давай! Кашина зачарованно глядела в шоколадные глаза, которые по-прежнему горячо обжигали. — Аня! — нетерпеливо сказала Женька и моргнула. — Гитара! Аня спохватилась, прошла на балкон и принесла гитару. Алон всю их беседу залипал в телефоне. — На, Жень. — Пока, киса. Алончик, идем мой хороший. Алон оторвал глаза от экрана, попрощался и они с Женей вышли. Женька села за руль, Алон уселся рядом. Женька повозилась на сиденье чуть-чуть, чувствуя влагу между ног и нестерпимое желание накуриться. Хорошо, что взяла с собой ребенка. — Алончик, спасибо за то, что поехал со мной. Не так скучно. — Ага, — не отрываясь от экрана телефон ответил он. Женька установила телефон в держатель перед собой, задала направление в вэйз и увидела, что пришло сообщение в вотсап от Кашиной. Дома. Она посмотрит его дома.